Я ИЗ "ТРЕТЬЕГО СОСЛОВИЯ" СТРАНЫ СОВЕТОВ
( автобиографическая повесть )
ГЛАВА 10. МОСКВА: НЕБОСКРЕБЫ, НЕБОСКРЕБЫ, А Я МАЛЕНЬКИЙ ТАКОЙ...
На работу я пошёл устраиваться не так, как её искал раньше по разным городам. Министерство мелиорации и водного хозяйства СССР было первым адресом моего визита. Двенадцать лет назад, когда я уезжал в Алжир, в Ростовском институте «Южгипроводхоз» назревали кадровые перестановки.
Директор получил назначение на должность заместителя министра по науке, но, как говорят, «один в поле – не воин». Козырный туз с собой берёт всю масть, чтобы не проигрывать в игре за чужим столом. Это аллегория.Директор знал, куда едет, что будет делать, а главное – с кем.Москвичи – совсем другая колода карт, поэтому беспроигрышная карьера могла быть возможной только в окружении своих земляков, проверенных и надёжных.
Моего брата тоже приглашали в Министерство путей сообщения (МПС), но тот сразу отказался, зная, что москвичи – скверная популяция в этническом многообразии Страны Советов. Чужака в стае волков загрызут. Я это тоже понимал, но у меня не было выбора. Главное Управление экспертизы в Министерстве водного хозяйства возглавлял бывший ростовчанин – профессионал высокаго уровня, и с ним мне довелось работать в Ростове по ряду проектов.
О том , что он в Москве, я узнал случайно. Встретились в метро, когда я прилетел из Алжира в отпуск. Разговор был короткий: пригласил к себе на работу в Министерство, но местожительство надо менять на Москву. Я не мог принять предложение по двум причинам: не закончена работа за границей, и обмен квартир из Ростова на Москву маловероятен.
На этом мы и расстались на 10 лет. Я пришёл в Главк с женой, Пётр Иванович был рад встрече, и сразу вопрос: «Где хочешь работать?» - «В «Союзгипроводхозе», - ответил я. Он тут же стал куда-то звонить, а потом сказал: иди пиши заявление. Так легко и просто в Москве найти работу – да, ещё во Всесоюзном институте – случайностью никак не назовёшь, подтвердятся ли в моём случае те негативные отношения с москвичами, которых пришельцев из провинций не удаётся избежать?
Меня на работу приняли старшим инженером в отдел «Мелиоративное почвоведение и гидрогеология», и об этом все узнали раньше, чем я пришёл. В другом отделе я встретился с геологами, с которыми были в Сирии 24 года назад, это придало мне оптимизма и уверенности. Директор нашего отделения по изысканиям и исследованиям не посчитал нужным даже взглянуть на провинциального визитёра.
Ну не принято в Москве миндальничать с мелкоподданнми! Мне в одной из комнат определили место, и я познакомился только с несколькими сотрудниками. Как потом мне стало известно, все –выпускники разных лет Московского университета ( МГУ – главный вуз Страны Советов). Это уже была предпосылка к будущей дискриминации. Кандидат наук я был в отделе единственный, а в институте должен обитать Маргулис, с которым я имел честь познакомиться на
Собеседовании в 1959 году и который, по непонятным причинам пытался «завалить» мою кандидатуру на поездку за границу.
На второй день моей работы весь коллектив отдела заслушивал доклад по какому-то проектному объекту. Это знакомая мне процедура, она проводится с целью учесть все критические замечания, уточнения и пожелания перед отправкой выполненных изысканий и рекомендаций для разработки проекта главным инженером. Перед началом этого действа начальник отдела представил коллективу нового сотрудника с дифирамбами в мой адрес, с подробностями, которые мог знать только начальник Главка экспертизы.
Когда закончился доклад, все молчали: либо не слушали, либо не всё поняли, либо коллектив такой дружный и критические замечания делать не принято. Докладчиком была женщина, которая по возрасту и должности старше всех окружающих, выступление было шаблонным, а выполненная работа стереотипная. Поскольку меня представили с хорошей характеристикой, то я оставаться рядовым членом коллектива не мог, хотя был уверен,что последствия будут не в мой похвальный актив.
Меня на работе оформили старшим инженером, не посчитавшись со стажем работы и с учёной степенью. Сейчас представился случай сделать замечание по выполненной работе специалисту на два ранга выше меня по должности. Я встал и без каких-либо эмоций высказал своё мнение. Наступила тишина, даже докладчик от неожиданного нокдауна промолчала (для неё я навсегда стал врагом). По возрасту я был старше всех – 50 лет, а по опыту и стажу –тем более.Что касается заграничных поездок, то по этому критерию некоторые сотрудники превосходили меня.
Время на адаптацию в столичной среде мне не дали. Объект, который мне сразу подсунули, имел скандальную репутацию, и выполнять его боялись, либо не хватало хрестоматийных знаний главного вуза страны. И меня на этом объекте явно хотели проверить на «вшивось» знаний и опыта. Он находился в Одинцовском районе Московской области, где и я теперь жил, это мне «подфартило»(в честь богини Фортуны-счастья и удачи).
Небольшая экспериментальная оросительная система была неудачно запроектирована и построена.В истории этого объекта с 1960 года уже значились несколько организаций: Московский институт «Росгипроводхоз», «Союзводпроект» и Московский почвенный институт. Теперь мне представилась возможность окончательно поставить в этой истории «точку» и утвердить на деле свой профессиональный престиж.
Название объекта – «Реконструкция опытно- экспериментального участка «Горки-2». Подоплёка всей реконструкции этой заключалась в том, что мимо этого объекта к себе на дачу ездил управляющий Госпланом СССР – Байбаков. Вот почему так долго эта мелиоративная «золушка» ждала 24 года своего «принца» в моём образе. В помощь мне либо никто идти не захотел, либо умышленно никого не дали.
Это уже оправдывало московский стиль служебных отношений к провинциальным «варягам». Всю комплектацию экспедиционного снаряжения и транспорт я обеспечил самостоятельно, объект находился в 30 километрах от Москвы. Полевой сезон у меня длился с начала лета до поздней осени.
Всю зиму сидел в бюро и оформлял выпоненную работу, выполняя функции чертёжника, техника и инженера, заодно слушал и наблюдал за всеми шестью сотрудниками, с которыми сидел в комнате. Четверо были выпускниками московского университета этого года, и им можно было смело доверять работу техника и чертёжника.
Инженеры с опытом, даже заграничным, что-то писали, считали, но больше разговаривали о работе за границей, московских новостях, разгадывали кроссворды, выходили на перекур – всё как обычно в таких учреждениях, мне хорошо знакомых. К середине 1985 года я завершил работу, и материалы, миную традиционное обсуждение коллективом отдела, были переданы на экспертизу.
Мою работу по каким-то соображениям заслушивать на общем собрании не стали. После этого ко мне стали относится более доверительно. Со своей стороны я не проявлял инициативы, но согласился быть редактором стенной газеты. Я нашел общий язык с главными специалистами, которые без предвзятостей общались со мной.
О моем появлении в институте узнала моя бывшая сокурсница – Новикова. С ней я не встречался с момента окончания учебы, но знал, что она защитила диссертацию и работала в Почвенном институте, затем со скандалом уволилась, но где «осела» – я не знал. Теперь она работала в главке министерства главным специалистом и была в дружеских отношениях с моим начальником.
Ко мне она вскоре зашла, улыбаясь по-приятельски, хотя в студенческие годы у нас не было дружественных отношений. Теперь она стала рассказывать о семейных делах, муже-алкоголике и прочей чепухе; я слушал, но беседу не поддерживал. О том, что мы сокурсники, узнал весь отдел.
О ней, вернее о ее профессионализме, как главного специалиста Министерства, были плохие отзывы, доходящие до насмешек. Я быстро навел справки о теме диссертации и понял, почему у нас в отделе ее не считали за специалиста. Ее карьера была основана на партбилете и высоких связях.
Через некоторое время у меня состоялся разговор с моим начальником: он намеками давал понять, что «одному человеку» нужна консультативная помощь в работе. Я – в этом же тоне- намекнул, что консультантом в таких делах быть не могу: по субординации старший инженер не консультирует главных специалистов. Начальник не простил мне отказ от такого «джентльменского предложения» , которое честнее было бы назвать холуйским прислуживанием, и не оставил мой «подвиг» без последствий.
В эти годы в научных, проектных и правительственных кругах шла полемика по использованию северных и сибирских рек для орошения и обводнения южных регионов страны. В европейской части России планировалось сток реки Печоры направить в в противоположную сторону и соединить с руслом Волги. Когда я поступал на работу, то концепция переброски уже была решена и идея начала осуществляться на стадии проектирования.
Проект можно утверждать, когда будет изучен и просчитан прогноз с позитивным исходом этой затеи. Пока эта тема обсуждалась в правительственных кулуарах, в кабинетах нашего отдела решались дела более низкого уровня.
За границу уезжает один из главных специалистов и вместо себя рекомендует на эту должность меня. Начальник проигнорировал это предложение. Через полгода уезжает другой и тоже вместо себя рекомендует мою кандидатуру, и опять отказ. Под каеим-то предлогом в отделе появилась Новикова и снова зашла похвалиться о своей командировке на Кубу…
Я не придал этому значения, меня это не касалось. В институте (по правилам и инструкциям) надо проработать три года, чтобы меня поставили на очередь . В это же время до меня дошел слух, что на Кубе завершил работу трехгодичный контракт – это тоже для меня ничего не значило.
Меня предполагалось направить на исследовательские работы по тематике переброски речных вод Печоры на юг России. Масштабность этой грандиозной затеи могла оказаться авантюрой, последствия которой трудно предсказать; мне отводилась роль исполнителя, на которую желающих в отделе не найдется.
В отделении изысканий и исследований Всесоюзного Института исследовательскими работами никто не занимался и не знал, что это такое, выпускники самого престижного вуза страны, с хрестоматийными знаниями и амбициями академиков составляли программы и сметы по справочнику на стереотипные изыскательные работы – как на объекты страны, так и за границей.
У всех одно желание: поехать за границу, не ведая, смогут или нет выполнить работу. В спорах и интригах добиваются поездки.Как и предполагал, весной 1986 года меня назначают ответственным за разработку темы «Прогноз почвенно-мелиоративных и гидрогеолого-мелиоративных изменений в зоне проектирования Ростов-Краснодарского канала».
Это уже фрагмент из «Генерального проекта переброски Северных и Сибирских рек…». Этой работой должен заниматься не старший инженер, проработавший в институте всего 2 года, не заслуживший ни поощрения, ни повышения, ни к зарплате добавления – нельзя таким специалистам доверять архисложную работу!
Я составил программу, которую никто и нигде не обсуждал, не критиковал, не дополнял. Через две недели вышел приказ: выехать в Ростовскую область для выполнения полевых исследований на объекте. Ко мне в ассистенты напросился только один молодой выпускник университета, да и то - у него была родня в тех местах. В Ростовском университете мне охотно дали двух студентов на практику, а заодно и подработать на этой курсовой практике.
В казачьей станице Самарской снял дом под базу и после этого из Москвы к себе вызвал Аллу с сыном. Здесь была речка Кагальник, и были условия летнего отдыха на природе. Я начал работу, сын с матерью проводили время на речке. Эта семейная идиллия у нас была первой в жизни и единственной.
Для полноты счастья купил надувную лодку. Следом за нами приехали гидрогеологи, и работа пошла в полном объёме. В конце лета ко мне заявился заместитель начальника отдела с проверкой. Зачем? Работа ещё не закончена, а торопятся «накопать» компромат? С этим сотрудником у меня были нормальные отношения, и при проверке он не проявлял дотошного усердия.
Семью досрочно отправил к тёще, следом проводил и инспектора. Я терялся в догадках: этот неожиданный визит столичного миссионера бесспорно содержал какую-то интригу. Работы планировал завершить в конце осени. На юге осень бывает обычно тёплой и продолжительной В конце сентября меня неожиданно вызвали в Москву, работа осталась незавершённой, а новость непредсказуемой – командировка на Кубу по подготовке долгосрочных контрактов.
Некоторых сотрудников отдела моё назначение привело в ярость:они годами ждут очереди «на заграницу», а мне предлагают без очереди! Скандал разразился в кабинете начальника, он молча выслушал все претензии, я – тоже, когда наступила пауза, он приказал принять у меня материалы по незавершённой работе.
На этом всё и закончилось. Начальник был в «миноре», ведь он был сторонник кандидатуры Новиковой. Не ведая, что может эта дилетантка в должности Главного специалиста Министерства, если здесь не разбирается в хрестоматийных истинах проектных изысканий. Мою кандидатуру рассматривали в верхах, но отстаивать могли только в Главке экспертизы, где аргументы были обоснованными. Я смотрел на физиономию начальника, и судя по ней его мысли были явно не в мою пользу – пасьянс получился не тот.
Процедуру оформления за границу я начал в начале ноября: отдел кадров, проектные отделы. В составе группы было два гидрогеолога и два главных инженера проектов, один экономист и какой- то специалист по организации…Цель поездки – подготовить программы и сметы для заключения двух контрактов с Правительством Кубы, сроком на 3 года по каждому контракту:
проектно – изыскательские работы по объектам (провинция Гуантонамо, на восточной окраине острова) и западная половина острова. В восточной половине острова контрактные работы только что завершились, и советские специалисты должны были в ближайшее время возвратиться на родину.
Времени на подготовку у меня было достаточно, и я его использовал на знакомство с природными,экономическими условиями и историей этого латиноамериканского государства. Испанского языка я не знал, но от меня этого и не требовалось.
Наконец-то состоялась встреча с директором отделения по изысканиям и исследованиям Союзгипроводхоза – Ядковым. За два года моей работы он не проявил ко мне служебного внимания, а я, в свою очередь, не напрашивался на знакомство. Теперь, первое, что я услышал:
-Ты едешь готовить документы по двум большим контрактам: первый –западная часть острова Кубы,а второй – восточная провинция Гуантонамо. Если допустишь ошибки, то расплачиваться будешь сам при выполнении этих работ.
– Не ошибается тот, кто ничего не делает. А почему мне предстоит делать документацию по двум контрактам, а гидрогеологам по одному? - спросил я.
-Такая вероятность возможна, если не успеет приехать к тебе другой,- как-то уклончиво ответил директор.
И я почувствовал фальшь, но особого значения этому тогда не придал.Мне светила перспектива работать на Кубе три года с семьёй, сын будет учиться там в школе, а все вместе мы будем круглый год купаться, загорать и ловить рыбу в океане! Я примчался домой, окрылённый этой мечтой, и сообщил новость жене и сыну.
День отъезда мне был известен, но начальник отдела кадров хранила молчание. Прошла неделя, и я пошёл в отдел кадров. У нас, в Стране Советов, начальник кадров всегда и всё знает, и я спросил: «Почему мне не сообщили о причине задержки отъезда?» -«А все уже давно улетели»,- ответила мне кадровичка.
«А как же я?»- «По вашему делу я не получала инструкций», - пожала плечами дама. Я вернулся на своё рабочее место и сидел до конца рабочего дня, перебирал на столе какие-то бумаги, что-то искал на стеллажах и в шкафу, размышляя о «подковёрных» интригах, которые происходят вокруг меня. Было ясно: кандидатуру Новиковой выдвинули её покровители в Министерстве и в Союзгипроводхозе.
Когда дело дошло до утверждения, то обнаружилась её некомпетентность, альтернативой стала моя кандидатура, её мог выдвинуть только министерский Главк экспертизы, где мог подключиться начальник – Лапин Пётр Иванович, бывший ростовчанин, и замминистра по науке, который был директором Ростовского «Южгипроводхоза». А в Союзгипроводхозе я новичок, меня никто не знает, да и не хотели знать провинциального, безродного и беспартийного инженеришку.
Прошла ещё неделя , в конце рабочего дня звонок из отдела кадров – просят зайти, прихожу. Начальница на этот раз немного любезнее: " Вот ваш заграничный паспорт и билет, завтра вылетаете на Кубу".
Я не проявил чувства благодарности. Это не любезность и не услуга были мне оказаны, а служебный долг и обязанности отдела кадров. Прошёл почти месяц необъяснимого молчания со стороны администрации института, директора и начальника моего отдела. И даже сейчас не посчитали извиниться и объяснить причину задержки. Это по-московски.
Из трёх месяцев командировки один я потерял. Вся группа в субтропиках на Кубе не только адаптировалась после российской зимы, но и взяла разгон в работе над контрактами. У каждого работа по одному контракту, а не два, как у меня. И всё-таки я спросил: « Почему мой вылет задержали почти на месяц?»
- Пожалуйста, об этом никому не рассказывайте, но вместо вас собирался ехать сам директор, - как-то смущённо ответила кадровичка.
- Хороший же сезон он выбрал для отдыха и развлечений! Ну, а кто контракты будет делать, он, что ли? –с недоумением спросил я.
- Я не знаю…извините, у меня ещё много работы…- уткнулась в кипу бумаг на столе.
Теперь загадка диверсии против меня прояснилась. Не вписывался я со своим имиджем и менталитетом в окружающую меня московскую среду. А ведь директор намекал, что, возможно, кто-то приедет на помощь мне. Вряд ли он «из скромности» не назвал себя, правдоподобнее другое: в споре сторон за мою кандидатуру и Новиковой установилось равновесие в споре,и Ядков выставил свою кандидатуру.
Споры прекратились от неожиданного заявления, потому что все были «в коме» почти месяц. Ядков с университетском образованием, и его сокурсники есть в нашем отделе. Он не стал терять времени даром – вступил в ряды коммунистов и быстро пошёл в рост, когда сел в директорское кресло, университетские знания больше не понадобились и покинули его голову.
Но сохранилась способность визировать служебные бумаги и совершать подлости в служебных обязанностях. Не могу представить: ядковские «контракты», после которых могли возникнуть судебные акты. А впрочем, я новый сотрудник Союзгипроводхоза и ещё не всё знаю: что такое хорошо и что такое плохо.