-Я тибя лублу! Широко распахнутые глаза, цвета переспелого неба и маленькие, беззащитно-теплые ладошки на моих щеках. Как? Как я мог ее не хотеть? Ума не приложу.
«Уютного гнездышка» в планах не было. Зачем? Любимая работа , мама «на хозяйстве», полная и безоговорочная свобода. Ярмо на шею в виде супруги и отпрысков совершенно не вписывались в концепцию счастливого бытия. Приличная машина, дорогие шмотки, отпуск с очередной загорелой красоткой. Чем не жизнь. А потом я влюбился. Не до такой степени, чтобы женится, нет. Банальная история. «Залетела». Специально? Случайно? Из вежливости предложил денег на «устранение недоразумения». Совершенно неожиданно встретил категорический отказ: « С тобой, или без - ребенку- быть». Роды забрали жену и подарили недоношенную дочь в критическом состоянии. Врачи предлагали написать отказ, все равно, мол, не жилец. Но увидев ее понял: ничего дороже этого тихо пищащего от боли и ужаса комочка не было и быть не может...
Старик мучительно умирал. Вокруг был привычный, невыносимый своей абсолютной реальностью ад. Четыре соседа. Вонючая, пропитанная насквозь «ароматами» пота, гноя, крови, блевотины и застарелых экскрементов палата. Зловонные лохмотья, символизирующие одежду и постельное белье. Некстати разболелся оставшийся зуб. Просить о помощи было делом скорее опасным, нежели бесполезным. Можно и по голове получить. Терпеть. Нестерпимо жгли пролежни, выевшие кожу до самых костей. Вопреки всякой логике хотелось есть. А пить еще больше.
-Думай о чем нибудь- приказал сам себе, - отвлекайся. Любыми путями.
Шел второй год пребывания в хосписе. Смерть путалась, забирая "не тех" с соседних коек.
- Папа! Лешка изводит, пристает, рюкзак отбирает. Ходит хвостом, девчонки смеются. Вот что ему надо, объясни?
- Влюбился, наверно. Внимание привлекает.
- Это у вас в молодости так влюблялись. У нас- по другому.
- И как же?
- Любить, значит заботиться. Защищать, помогать, беречь. Как ты меня. Помнишь, тогда, в больнице? Спал в коридоре, врачей ругал, палату мыл, кормил с ложки, на руках гулять носил?
- Еще бы. Ужасный период. Чуть не поседел от страха. Обошлось, тьфу, тьфу.
- Вот. Это и есть любовь. А придираться, хамить, явно не то, как думаешь?
- Видишь ли...
-Как так вышло-то?- недоумевал он, корчась в очередной агонии. Не думать о боли. Не придавать ей значения. Переключай внимание. Ну же!
...Жил -не тужил: две квартиры. Большую сдавал, денежка на книжку капала. В аккурат миллион на старость получался. Машина дорогая, работа престижная, начальство ценило. Девки вешались, не обижал ведь, с собой на море брал, по клубам таскал, на аборты не жмотился. Все по честному - сразу говорил: семья мне, как лысому расческа, а уж отпрыски совсем, словно корове седло. Они понимали, сами такие же были- повеселиться, отдохнуть, да к другому папику, побогаче… У, шельмы! Хорошее было времечко. Только быстрое очень Раз- и все. Нету.
- Папочка! Представляешь! Нет, давай сядем. Я шампанское купила. Тортик испекла. В общем…
- Неужели...?
- Да!
- Лешка надежный. Пятнадцать лет добиваться -не шуточки шутить. Давно уже родным стал. Молодцы, ребятки. А вот и он, кажется. Открывай, невеста.
-Все равно главным мужчиной в моей жизни всегда будешь ты. Дай поцелую!
-Да заткнись ты, урод! Не вой!
-Сынок, сил нет. Дай таблетку. И попить. Жажда замучила.
-Может тебе еще крахмальную простынь и подмыть?. Задолбал. Ноет и ноет. То есть, то пить, то лечить. Тут не курорт. Сюда приходят умирать. У-ми-рать, понимаешь? Месяц-другой- и следующий. А ты? Какой год пошел? На твое место очередь давно. Из платежеспособных. Постыдился бы.. Лежи молча. Без тебя тошно.
...Та была совсем другой. Вся какая-то хрупкая. И здоровье тоже: то ли сердечная недостаточность, то ли еще что- поди, разберись. Начиналось славно. Про любовь трепались, жениться обещал. Да мало ли кто на ком это обещал?
Погожим осенним утром выяснилось, что беременна. Дело житейское, решаемое. Но... Недоразумение вышло. Мол, с тобой, или без- рожаю. Дура. Интересно, чем там все закончилось? Странно, что вообще вспомнилась. Больно. Адски больно.
- Папа, не раскисай. Держись, миленький. Ну их, этих врачей. Наговорят ерунды, запугают до судорог. Конечно, ты поправишься. Никаких сомнений. Главное- мозг не пострадал. А ноги – всего лишь ноги. Кто меня терпению учил? А трудности преодолевать? То-то же. Ужин сегодня праздничный. Без повода. Люблю тебя баловать. И просто- люблю. На чем мы там остановились? Глава восемнадцать, вроде? Тебе удобно? Итак… Да, забыла сказать, Лешка коляску купил. Теперь гулять со всеми удобствами будем. Сами. Где хочешь и когда. Сашка, отойди от деда. Завтра он тебе еще кучу сказок расскажет. Если не очень устанет, то и корабль закончите. Принеси чистое белье. Дочитаю, будем перестилать.
-Дед, помолчи, а? Не видишь, сын приехал. С твоими «охами да ахами» не поговорить. Как там дочка? А мама? Завтра меня заберете? С самого утра? Наконец-то. Заколебался. Сам видишь условия, да еще этот старикашка парализованный. Был бы «овощ», в психушку перевели, ан нет- в сознании, даже ручонками двигает. То орет, то стонет- житья никакого.
... Мама. Умерла мама. С горя ушел в запой. Месяц пил, два, три. С работы поперли, не понимали, что совсем один остался- кроме нее и не было у меня никого. И понеслось. Словно ящик Пандоры открылся. Появились какие-то люди, думал, друзья. Заботились, продукты носили, водочкой хорошей баловали. Позже выяснилось- черные риэлторы. Как подписывал дарственную на обе квартиры- не помню. Как снимал деньги со счетов- тоже. От стресса попал в больницу. Там совсем поплохело.. Выписали в хоспис, доживать, получается. Больше все равно некуда было. Просился в дом престарелых, куда там. За просто так ничего не делается.
- Дыши, мой хороший, дыши. Еще. Ты можешь. Главные люди живут вечно. Лешка, скорую! Быстро. Да шевелись ты! Он не может умереть, понимаешь? Сашка, бегом ловить такси. Будут задерживаться- сами отвезем. Папулечка, потрепи. Капельку. Пожалуйста. Нет! Нееет! Папа!
-
-Ну наконец-то. Глазам своим не верю. Представился. Наверно, все отделение напьется от счастья. Я то точно. Петька, неси пакет, дед помер, упаковывать будем. Кровать жалко, всю изгадил, выкидывать придется. Выноси к бездомным жмурикам, через час машина. Свалят в одну кучу, прикопают и забудем, как страшный сон. Вот свезло-то.
- Как звали-то хоть? Человек все-таки…
- Хрен его знает. Ванька... Васька... грузи давай.
...Сознание меркнет. Глупо получилось. Глупо и бессмысленно. Никому не нужная жизнь, никого не волнующая смерть. Зачем? Нет ответа. За что? Тоже нет. Ласковое прикосновение. Не может быть. Чудится. Кроме мамы никому не было до меня дела. Разве, что той, хрупкой... Еще одно. Наваждение. Приятно. Как приятно.
- Кто ты?
- Та, которой нет. Все могло быть иначе. Совсем по-другому. Жаль, ты не оставил мне ни единого шанса. Как жаль. Я люблю тебя, папа.
- Ванька, это твой прадед. Ты назван в его честь. Он прожил долгую, интересную, непростую жизнь. Человечище. Вы так и не встретились. Но ничего. Ничего. Подрастешь, обязательно расскажу. И бабушка расскажет. И мама. Клади цветочки. Сюда. Аккуратненько. Вот так. Молодец.
- Я тибя лублу! Широко распахнутые глаза, цвета переспелого неба. Переплетенные ладони поколений.
Общая могила. Невыносимый смрад. Пятый слой. Утрамбованная земля. Какие-то номера вместо имен на криво прибитой доске. Просядет- навалят шестой.