Библия и Капитал. Блеклое подражание Марку Твену
С удовольствием перечитывая в который уж раз некоторые рассказы Марка Твена, я не раз думал: “Надо же было обладать таким талантом, таким чувством юмора и способностью располагать читателей к его заразительному восприятию независимо от их возраста, профессии, уровня образования и социального положения”. Тогда же иногда мелькала мысль, а не попытаться ли самому сочинить если не что-либо подобное, претендующее на такую же искромётность юмора и на такое же внимание читателей, то хотя бы некое подобие юмористического рассказа, способного вызвать появление улыбки при его чтении.
Но мысль эта мелькала и так же быстро исчезала, как искра от затухающего костра в ночи. Да и подходящие темы и сюжеты не валялись под ногами, а может быть и валялись, но я их просто не замечал, а шагал по ним, как по осенним опавшим листьям, слыша только шуршание под ногами, но не пытаясь представить картину листопада в целом и услышать его тихую музыку. Необходим был какой-то толчок, наведший меня на нужный настрой и соответствующие подвижки в восприятии и оценке случающихся со мной событий.
Вызвали такие подвижки участившиеся в какое-то время попытки самых различных людей вовлечь меня в лоно христианства. Это были и затрапезные встречные женщины, останавливавшие меня на улице и пытавшиеся завести со мной разговор о боге, и вышколенные молодые люди с военной выправкой, проглядывающей в каждом движении и тщательно отглаженной одежде, – явные миссионеры ЦРУ, и ничем не примечательные парочки. Всем им я односложно отвечал, что в бога не верую и им не советую, и не давая повода для продолжения какого-либо разговора, обходил их и оставлял обескураженными, включая и молодцеватых ребят с военной косточкой. Этот приём действовал безотказно, и никто из них не пытался увязываться за мной и, уподобляясь цыганкам, продолжать свои проповеди.
Но при этом у меня стали возникать мысли, почему именно меня эти воины и воительницы Христа хотят заманить в своё ”братство”, а может быть, и не в братство вовсе, а в какую-либо секту или религиозную партию. И однажды мне вспомнился рассказ Марка Твена “Как меня выбирали в губернаторы”, начинающийся словами: ”Несколько месяцев назад меня как независимого выдвинули кандидатом на должность губернатора великого штата Нью – Йорк”. Может быть и меня хотят выдвинуть от какой-то независимой партии на должность её председателя или генерального секретаря, но для этого надо вначале стать её членом, а я всё увёртываюсь от их предложений, как Путин в своё время от предложений вступить в “Единую Россию” и возглавить её для счастья и благоденствия народа.
По правде говоря, такая перспектива меня не очень прельщала, если не сказать более определённо, что она была мне не по нраву и более того богопротивна, выражаясь языком моих совратителей с пути истинного атеиста. И я стал не обращать никакого внимания на их попытки сбить меня с толку, даже не удостаивая их своей сакраментальной фразой о вере в бога и своём бесплатном совете не веровать в него и им самим. Тогда они переменили тактику и стали атаковать с другой стороны, перенеся свои усилия на мою жену, заводя с ней подобные разговоры с изуверской учтивостью и разнообразием подходов в самых различных местах: на улице, в трамваях, в автобусах, в поездах, даже в других городах, где мы никак не ожидали встретиться с ними, в общем везде–“в поле, на фабрике, в мастерской ремесленника”.
Впрочем, насчёт последних трёх мест я, кажется, "загнул", увлёкся и позаимствовал их невольно у героя другого рассказа Марка Твена, где говорится, что два его стихотворения, одно о девочке Мэри и её белом барашке, а другое – о Джеке и Джиле, нёсших воду из колодца, “по простоте, изяществу слога, а также полному отсутствию безнравственных тенденций являются шедеврами и их можно читать где угодно: “в поле, на фабрике, в мастерской ремесленника”. Чего не было, того не было. Но зато проповедники веры христовой повадились ходить к нам на дом и представляться то ли защитниками пенсионеров, то ли борцами за справедливость вообще, переводя затем разговор в обычное своё пропагандистское русло и уподобляясь господину полковнику из “Бравого солдата Швейка”, любившего говорить, что господь бог родился и думает о хороших солдатах, а хорошие солдаты должны думать сами о себе.
А потому нам незамедлительно надо начинать читать библию, в которой на все вопросы даны все ответы. На наши же возражения, почему их всемилостивый бог допускает столько зла и несправедливости в отношении хороших людей, следовал всегда один и тот же ответ, что это бог посылает им испытания, как будто все люди только и ждут, чтобы какой-то жестокий бог послал им испытания–нищету, голод, унижения, болезни и даже смерть, которая по мнению проповедников христовых тоже является благом, ибо бог (по их словам) забирает к себе лучших. Вот потому так и живём худо, что лучшие уходят, а подлецы остаются.
Ловцов душ человеческих не останавливало ничто: ни лютый мороз, ни пронизывающий ветер, ни проливной дождь. А может быть, они нарочно выбирали такую погоду, надеясь, что это вызовет наше сочувствие к ним, мы их пригласим в дом, и им удастся втереться к нам в доверие. Но мы были непреклонны, держали их на расстоянии и хотя и говорили, что против их веры ничего не имеем, но дальше порога их не пускали.
И всё-таки как-то библия оказалась у нас в доме. Сама уже её толщина наводила на мысль, что люди, её писавшие, не обладали способностью кратко излагать свои мысли, а могли только “растекаться мыслью по древу”, или делали это специально, чтобы доводить читающих её до одурения. Я не хотел доставлять им такого удовольствия, и эта толстая книга долгое время лежала где-то в дальнем углу кладовки среди таких же неудачно приобретенных и не читаемых книг. Но однажды, от скуки зевая, решил раскрыть “кладезь мудрости”, попытаться найти там крупицы этой мудрости и извлечь их на “свет божий”. Не скажу, чтобы я надеялся найти в библии какие-либо откровения для себя, так как был наслышан о том, как описывается сотворение мира господом богом за 7 дней.
Но я надеялся, что это подаётся в каком-то аллегорическом виде, где под каждым днём понимаются тысячелетия эволюции, а сам бог предстаёт в виде воплощения плодов этой эволюции, в виде скопления сгустков биоволн, несущих информацию и образующих распределённую в космосе бесконечную вычислительную сеть, подобие вселенского разума, или же в виде разумного поведения живой природы, проявляющегося в гармоничном её развитии и опосредовано влияющего на судьбы и поведение если не отдельных личностей, то больших социальных групп людей и всего человечества в целом.
Но чтение первых же страниц убедило меня в обратном. Никакими аллегориями и метафорами там и не пахло, не веяло, на полном серьёзе излагалась день за днём история чудотворного сотворения мира из ничего, “рассудку вопреки, наперекор стихиям” неким мифическим существом, неизвестно что собой представляющим. Повествование это, написанное тысячи лет назад и рассчитанное на уровень представлений об окружающем мире, знаний и культуры людей того времени, никак не может восприниматься серьёзно современным человеком, даже с не очень широким
“кругозором ротного командира”.
Пытаясь найти хоть какую-то “серьмяжную правду” в этой сказке для взрослых, я перечитывал каждую страницу по несколько раз в надежде прочесть между строк если не какой-либо потаённый смысл, то хотя бы иллюзорный намёк на что-либо реалистичное, на какое-либо напутствие или предостережение людям. Но увы! Ничего подобного! После изучения десятка страниц мой пыл приобщения к таинствам великого учения стал убывать, дальше меня хватило на однократное прочтение нескольких страниц и ещё на чтение “по диагонали” нескольких десятков страниц. И всё! На большее меня не хватило: всевозможные истории всероссийского обмана и так показывают чуть ли не каждый день по телевидению.
Но эта история всеобщего религиозного оглупления превзошла все показанные истории как по масштабам охвата населения, так и по нелепости внушаемых “истин”, которые ни в какое сравнение не идут даже с такими перлами абсолютного невежества, выданными в рассказе того же Марка Твена “Как я редактировал сельскохозяйственную газету”: “Брюкву не следует рвать руками, от этого она портится. Лучше послать мальчика, чтобы он залез на дерево и осторожно потряс его” или “В настоящее время, когда наступает жаркая погода и гусаки начинают метать икру…”. В результате настырных попыток слуг господних вовлечь и меня в свои ряды у меня выработался стойкий иммунитет ко всякому вдалбливанию мне в голову чужеродных теориек и мыслишек и, более того, такое вдалбливание вызывает во мне потребность активного их отторжения и осмеяния.
Если бы меня, как выражаются теперь, не довели и не достали библейскими побасенками, не стал бы я сочинять хулу на бога, и пусть бы он жил–поживал себе спокойно в необъятном космосе, лишь бы меня не трогал сам и через своих послушников. Так не жилось спокойно, всем хочется расширяться, прихапывать–прихватывать, то ли денег, то ли территорий, то ли душ людских к себе в услужение. Вот и получите моё отношение ко всем вам таким неспокойным людям, сконцентрированное в виде этого сатирического опуса о вашем кумире.
По сути дела, не моргнув глазом, не зардевшись краской не то чтобы стыда, а хотя бы от смущения, нам внушают, показывая на чёрное, что это белое, а если мы этого не видим, то это потому, что мы ещё не доросли до понимания величия господа и его могущества или не заслужили того, чтобы господь бог открыл нам глаза на всё, что мы ещё не понимаем, а потому многое нам недоступно увидеть, как в сказке Андерсена “Платье голого короля”. И большинство людей, как в этой сказке, боятся, что их сочтут не очень умными или не соответствующими своему служебному положению, и повторяют друг за другом: “Ах, какие глубокие мысли изложены в библии! Ах, каждая фраза в ней несёт сокровенный смысл и учит нас поведению в любой ситуации! Ах, ах…”
А маленького мальчика, сказавшего, что король-то голый, подвергли осмеянию, вместо того, чтобы подправить одежды “короля”, выпустив 2-е издание библии, переработанное и дополненное в соответствии с реалиями нового времени. А получилось как с методами большевистской пропаганды и агитации, разработанными в расчёте на безграмотное или полуграмотное население 20–х годов и применявшиеся десятилетиями без учёта возросшего уровня грамотности и культуры народа.
Не на пустом месте бытовал одно время в армейской среде анекдот о политзанятиях с рядовым и сержантским составом, проходивших по той же схеме, что и 30 лет назад, хотя в 50-е годы большинство солдат и сержантов имели образование 8 и 9, а то и 10 классов. Несмотря на это руководитель занятий декларирует: “Советский Союз стоит как гранитный утёс на страже мира и социализма”, и далее следует вопрос: “Рядовой Иванов, кто стоит на страже мира и социализма?” Ответ: “Советский Союз”. Руководитель занятий: “Ответ не полный. Рядовой Петров, дополните”. Петров: “Советский Союз стоит как гранитный утёс на страже мира и социализма”. – “Молодец, садитесь".
Хорошо, что хотя бы не додумались до другой крайности–изучать другую “вещую” книгу на занятиях по основам марксизма–ленинизма в офицерской среде (“Капитал” Карла Маркса), хотя робкие попытки его изучения в виде использования цитат оттуда предпринимались и всячески поощрялись сверху, наверно, по инициативе Гайдара среднего (сына Аркадия и отца Егора), бывшего в те времена каким-то начальником в Главном политическом управлении Советской армии, кажется, редактором какого-то партийного военного журнала и имел вес в редакции газеты "Правда". Яблочко от яблони не далеко укатилось и превзошло деда в молодости ,а отца в зрелости .
Из-за таких инициатив 1-е самое поверхностное ознакомление с этим многокилограммовым трудом, сводившееся к выписыванию нужных цитат, произошло у меня ещё на 1-м курсе учёбы в академии. Но затем пришлось уже в обязательном порядке и не столь уж поверхностно изучать хотя и не такой тяжёлый (по весу), но не менее тяжёлый ( по пониманию) труд Ленина “Марксизм и эмпириокритицизм”. Все приводимые там споры с каким-то Богдановым, рассуждения о неисчерпаемости атома и многое другое представлялось мне какой-то эклектикой, не имеющей какого-либо отношения к конкретному революционному делу. И, видимо, от тщетности попыток разобраться в этом труде я совсем ошалел и решил попытаться найти ответы на возникшие у меня при чтении труда Ленина вопросы в первоисточнике, на который ссылался сам Ленин, в “Капитале” Карла Маркса.
Я был наслышан, что это гениальный труд, на котором училось не одно поколение революционеров. Поэтому “не без опасения взялся я”, как и редактор “Сельскохозяйственной газеты” Марка Твена, за эту работу, совершенно так же, "как простой смертный, не моряк, взялся бы командовать кораблём". Но я был молод, полон энергии и был одержим идеей докопаться до истины, приобщиться хотя бы краешком своего, как я считал, не совсем уж бестолкового мозга к тайнам и пружинам социального развития общества. Я полагал, что достаточно одарённый человек, по признанию многих даже гениальный, сумеет изложить все связанные с этим проблемы кратко и понятно на нескольких десятках, в крайнем случае, сотнях страниц, (как талантливо мог писать Чехов свои короткие рассказы), если он хочет, чтобы его учение было доступно не только десятку интеллектуалов–революционеров, но и сотням тысяч рабочих, ставку на которых в революции и делал этот десяток интеллигентов.
Но чем дальше я углублялся в дебри научного анализа, предпринятого великим мыслителем для того, чтобы доказать, что труд – это товар, а капиталист, покупая этот товар и используя его для расширенного воспроизводства, получал прибавочную стоимость и стремился извлечь максимальную прибыль, тем больше я склонялся к мысли, что всем нам, его читателям, он усиленно пытался внушить, что чёрное – это чёрное, очевидно не надеясь на нашу сообразительность и способность здраво мыслить. А ведь если тысячу раз вдалбливать очевидное нормальному человеку, не страдающему идолопоклонством, то можно достичь обратного эффекта: человек начнёт сомневаться, с какого панталыку ему талдычат одно и то же, что и так очевидно, может быть, здесь что-то не так, и на самом деле чёрное – не чёрное, а совсем наоборот.
И тут у меня возникла крамольная мысль: может быть, Карлу Марксу не помешало бы прочесть стихотворение, напоминающее, что простота и краткость–сёстры таланта.
Зачем засорять мусором формул
Законы природы, знакомые с детства:
Ведь вскормлены волком Рэм и Ромул,
А были умны, сильны и известны.
Возможно, тогда удалось бы весь “Капитал” уменьшить до одного тома, сделать его читаемым широкими массами и таким же вдохновляющим, как “Манифест Коммунистической партии” с его призраком, бродящим по Европе.
А в итоге получился громаднейший, грандиозный труд, но в какой-то мере напоминающий Сизифов труд, правда, доведенный до завершения, поднятый на сияющую вершину науки и ставший теоретическим учением, пищей для ума и научных диспутов эмигрантов–революционеров, но не ставший непосредственным руководством для революционеров – практиков в их собственных странах. Немного утрируя, можно иначе сказать:
Карл Маркс полсотни лет трудился,
Чтоб написать свой “Капитал”.
Им каждый коммунист гордился,
Но до конца не дочитал,
А тот, кому он пригодился,
Его в руках лишь подержал.
В заключение в последний раз позволю себе вспомнить Марка Твена: “Сэр Исаак Ньютон открыл, что яблоки падают на землю. Этакие пустяковые открытия делали до него миллионы людей, но у Ньютона были влиятельные родители, и они раздули этот банальный случай до размеров чрезвычайного происшествия”.
У Маркса не было влиятельных родителей, была только любящая жена, которую устраивало многолетнее занятие мужа писательством, да был верный друг фабрикант Фридрих Энгельс, который поддерживал его морально и материально, обеспечивая безбедное существование большой семье Маркса и возможность талантливейшему человеку 19-го века в течение многих десятков лет, практически до самой смерти, заниматься любимым делом, написанием труда всей своей жизни – “Капитала”, прямой противоположности библии, как по своей научной значимости, так и по добросовестности изложения и анализа фактов, не подменяемых, как в библии, чудесами в угоду возвеличивания несуществующего идола.
Теперь, если меня снова начнут одолевать христовы слуги и прислужники, пытаясь залучить в свои сети, я буду отсылать их к “Капиталу” и обещать им продолжить разговоры о боге после изучения ими этой библии коммунизма от первой корки 1-го тома до последней корки в 4-м томе. Интересно, понравится ли им такая перспектива.