Донбасс спешно готовился к оккупации. Эвакуировали всё, что можно было эвакуировать. Взрывали всё, что можно было взорвать. Героическая компартия, героический русский народ и его героические государственные службы поступали соответственно – «героически». Вот мы и рассмотрим этот «героизм».
Шахту «Гигант» шахтёры взорвать не дали – «Вы уйдёте, а нам жить надо будет». Военный завод тоже по каким-то причинам не был взорван. Зато этот завод был взорван уже при немцах, когда завод работал. У шахтёров была «бронь» – шахтёров на фронт не брали. Из добровольцев-шахтёров в городе Сталино начали формировать Шахтёрскую Дивизию. Собрали две сотни человек – больше желающих не было. Сформированную «дивизию» пешим ходом по железной дороге провели от железнодорожной станции Мандрыкино до станции Доля, а затем по железнодорожным шпалам провели до посёлка Караванная и остановились для пополнения численности дивизии. В течение нескольких дней вся «дивизия» разбежалась по домам. Фактически Шахтёрскую Дивизию сформировать удалось уже в Сталинграде из шахтёров, по разным причинам отбывающих сроки в сибирских лагерях.
На посёлке рудоремонтного завода, возле кладбища, как я уже говорил, была огорожена высоким забором территория, якобы для испытания нового оружия. Теперь за забором выстрелы почти не смолкали. За этим кладбищем было огромное поле для аэродрома ДОСААФ – там паслись коровы жителей 11-го посёлка. На этом поле со временем будет построен поселок "Текстильщик". Однажды вечером корова одной хозяйки не вернулась со стадом домой. Женщина с ребёнком на руках возле своего дома ждала свою корову, с ребёнком на руках она и ушла искать её. Через час корова пришла домой сама, а женщина с ребёнком исчезла навсегда.
В городе Сталино, на пос. Рутченково прошли самые юные годы Н.С. Хрущёва. Королёва – подруга Никиты Сергеевича, проводила на Рутченково бурную политическую деятельность. Королёва пришла к Александру:
– Бабич, поступай в партию.
– Я хотел быть коммунистом, но вы не приняли меня в партию, так как моя жена из семьи репрессированных. Я тогда не нужен был вам, а теперь не нужны мне вы, – ответил Александр.
Моисеенка Ивана Даниловича пригласили в райком партии. Секретарь райкома партии ему сказал:
– Мы эвакуируемся. Ты со своим родственником по брони остаёшься в тылу. Вы оба беспартийные, но мы даём вам партийное поручение – будете уничтожать партийные архивы.
Вернувшись из райкома, Иван Данилович сказал Александру:
– Саша, сейчас не до партийных архивов. Администрация и партийные органы покинули Сталино. В городе безвластие. Утром начнётся грабёж города, если ещё не начался. С нашего ремесленного училища сегодня на автомашинах вывезли всех учеников. В училище осталось много муки, крупы, сахара и других продуктов питания. Надобно сейчас, немедленно, запастись продуктами. Надо взять столько, сколько сможем.
Как только стемнело, Иван и Александр пошли к училищу, но «взять» удалось немного – люди «не дремали» и к училищу пришли почти одновременно с Иваном Даниловичем. Они в считанные минуты растащили все съестные припасы. Ивану Даниловичу и Александру немного удалось унести продуктов со склада – запасов пищи хватило только до начала зимы. После пополнения съестных припасов семьи Ивана и Александра приступили к уничтожению партийных архивов, которые трое суток пришлось сжигать в домашней топке. Это истинно так, Уважаемый Читатель! А теперь подумай о «героической компартии», оставившей в подарок немцам свои архивы.
Красная Армия отступила, советские и партийные органы эвакуировались, а немцев в городе Сталино всё ещё не было. В городе нет власти – анархия торжествует. Почти две недели царил криминальный рай – повальные убийства, грабежи, разбой и мародёрство. Люди боялись выйти из дому, поэтому ничего удивительного нет в том, что население города встречало немцев хлебом-солью. Немцы порядок в городе Сталино навели довольно быстро, ибо ничто не убеждает анархистов в силе закона так веско, как трупы мародёров и разбойников, висящие на телеграфных столбах, и отрубленные руки у воров.
На второй или на третий день после занятия города немцы стали сгонять людей к кладбищу 11-го посёлка, что возле рудоремонтного завода. Люди испугались – «будут расстреливать?». Но, услышав «кое-что», люди сами стали спешно добираться до кладбища. Забор в том месте, где были при советской власти слышны выстрелы, немцы убрали. Очам людей открылись огромные траншеи, заполненные трупами людей. Трупы были пересыпаны известью. Здесь лежали расстрелянные раненные красноармейцы из Макеевского госпиталя. Таким методом НКВД «эвакуировало» раненных красноармейцев. Здесь же лежала и женщина с ребёнком, которая нашла не свою корову, а собственную смерть. Вероятно, она стала невольным свидетелем того, что тщательно скрывалось от населения. Здесь лежали и 300 расстрелянных учащихся горнопромышленного училища.
– Вот они, мои родимые, – сказал Иван Данилович. – Вот вас куда эвакуировали.
Учащихся горнопромышленного училища были уроженцами западных областей Украины. Они - украинцы – «братья» русским. Русские и выразили довольно откровенно свою «братскую» любовь к порабощённому народу. Люди, увидевшие без грима «любовь» московщины к «братьям-украинцам», не без основания помогали немцам очищать город от братьев-коммунистов, которых сбрасывали в стволы неработающих шахт – взаимность, прежде всего.
Вокруг ДК им. Ленина, в парке, где находится ныне Донецкий телецентр, немцы сделали концлагерь. Целыми днями горожане ходили вокруг забора из колючей проволоки, бросали через забор пленным еду, выискивали знакомых и родственников, чтобы затем освободить их из плена, ибо, если житель города среди военнопленных находил своего родственника, тогда немцы такого пленника отпускали на свободу. Многие жители города этим воспользовались. Кинув через забор записку, сговорившись с каким-либо пленным, объявляли немцам, что нашли родственника и забирали его к себе.
Принесли записку с концлагеря и Анне с Евгенией. Павел, старший сын Захара, просил людей разыскать сестёр своего отца, Анну или Евгению, и передать от него записку. В записке он просил выручить его из концлагеря. Анна с Евгенией отправились к концлагерю. Они ходили вдоль забора и выкрикивали имя Павла Гузя. Военнопленные крикнули женщинам:
– Уходите немедленно! Вас могут арестовать, так как ваш Павел с четырьмя ребятами сбежал из концлагеря!
Женщины вернулись домой, довольные тем, что Павел на свободе. Павел Гузь погибнет в бою с немцами, освобождая Чехословакию.
В это же время исподволь уже формировалась судьба некоторых будущих «героев-ветеранов» брежневской закваски. Истинная история для интернациональных формирований неприемлема, как неприемлема истинная биография для незаконнорождённого ребёнка. Снова и снова переписывается история народов и наций в искажённых вариантах – лживо и фальшиво. На фальшивой истории прошлого строится фальшивое настоящее и фальшивое будущее. Появляются фальшивые герои труда и отечества, зато нужные такому же фальшивому античеловеческому правительству.
Через тридцать лет после войны к стене средней школы, которая находится рядом с дворцом культуры им. Ивана Франко в Кировском районе города Донецка, прикрепят памятную доску с надписью «В этой школе учились две комсомолки (Ф.И.О.), которые в годы войны освободили из концлагеря (указано трёхзначное число) советских военнопленных». Эти комсомолки, будущие брежневские «герои-подпольщики», организовывали строительные артели, затем из концлагеря под видом родственников набирали себе рабочую силу и использовали их как рабов, не выплачивая им ни копейки. Деньги за них «герои-ветераны» распределяли по своим карманам. Довольно быстро немцы об этих махинациях узнали и некоторых «героев-артельщиков» расстреляли.
На посёлке 29-й шахты Петровского района два тринадцатилетних подростка увидели протянутый между деревьев немецкий телефонный кабель и вырезали из него двадцать метров. Кусок кабеля разрезали на две части и отнесли своим матерям. Радостные женщины, не медля ни минуты, в своих дворах растянули и подвесили чудесный бельевой шнур. Не прошло и часа, как немецкие связисты разыскали пропажу. И тут же, под «бельевыми» шнурами, в присутствии матерей выпороли шомполами подростков. Спустя тридцать лет эти парни станут уже «героями-диверсантами», советскими «подпольщиками». Эту историю мне пришлось услышать непосредственно из уст самих «героев-диверсантов» за праздничным столом. Странно то, что в России не нашлось в настоящее время ни одного живого «героя-ветерана» Куликовской битвы. Если бы такое произошло, я бы не удивился. А может быть, всё-таки найдёте? Поищите – вы же «русские …».