Владимир Беленький
ДИАЛЕКТИКА И СУДЬБЫ СОЦИАЛИЗМА В СССР
Предметом данных заметок являются не столько причины поражения социализма, сколько методологические корни этих причин. Такая постановка вопроса обусловлена двумя обстоятельствами: 1) поражение социализма определялось главным образом субъективными факторами; 2) переход России к социализму осуществлялся как научный проект, под флагом марксизма, в системе которого диалектический метод занимает виднейшее место. Мысли-лось, что это обрекает дело социализма на успех, однако, по мнению многих, оказалось как раз наоборот. Этот исторический результат тем более парадоксален, что у истоков социалистической революции в России стоял диалектический гений, каким, несомненно, являлся В.И. Ленин. Отсюда вытекает одно из двух: или диалектика несостоятельна, или ее плохо использовали. Пер-вый тезис опровергается всем развитием общества и науки. Следовательно, нам остается предположить, что зло коренилось в неадекватном понимании и применении диалектического метода в послеленинский период советской истории. Причем речь пойдет не столько об академическом, сколько о политическом аспекте проблемы.
Мы можем судить о данном периоде как угодно, но очевидно, что наибольшее идеологическое воздействие на общество в течение этого времени вплоть до 1991 г. имели взгляды И.В. Сталина. На протяжении 30 лет это воздействие было <более чем> директивным, затем его формы изменились и стали разнообразнее. Важнейшей из них являлось не афишируемое, часто неосознанное и не исчезнувшее до сих пор методологическое влияние. В связи с этим необходимо дать общую оценку отношения Сталина к диалектике.
В методологическом отношении Сталин с Лениным трудно сопоставим. Я имею в виду не только уровень знания диалектики. Ленин и Сталин по-разному ее знали. В одном случае глубочайшее постижение диалектики было подчинено осмыслению крупнейших, прежде всего, новых явлений, процессов, проблем борьбы за социализм, анализу возможностей и перспектив, возвышению практически-политической деятельности масс. В другом случае усвоенные диалектические формулы, иной раз в упрощенном виде, используются как аргументы в дискуссиях, в прогнозах, при решении директивных и идеологических задач. И Ленин, и Сталин писали о становлении и развитии социализма. Но как понимается само развитие? Сталин тяготел к линейной его трактовке, Ленин подчеркивал сложность движения к социализму, неизбежность отступлений, зигзагов, не исключал возможности реставрации капитализма. По мнению И.А. Гобозова, Сталин никогда не считал себя выдающимся теоретиком. «Он всегда считал себя учеником Ленина. Сталин, конечно, понимал толк в теории, в том числе в диалектике, и больше ничего». С этим можно согласиться, однако нельзя забывать и того, что любые мысли Сталина на протяжении десятилетий не подвергались сомнениям, трактовались как абсолютные истины, закреплялись в сознании как непререкаемые стереотипы. С этой точки зрения мы поразмышляем над некоторыми положениями работы Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (3).
Особого внимания заслуживает вопрос о диалектическом снятии. «Снятие (Aufgeben) и снятое …– одно из важнейших понятий философии, одно из главных определений, которое встречается решительно всюду и смысл которого следует точно понять и в особенности отличать от ничто… Aufgeben имеет в немецком языке двоякий смысл: оно означает сохранить, удержать и в то же время прекратить, положить конец…» (4, с.168) Произведения классиков марксизма содержат множество образцов использования этого эффективного научного и политического средства. Например, в V главе "Государства и революции" Ленина их целая россыпь. Некоторые положения работы без опоры на снятие понять невозможно. Так, Ленин называет капитализм наемничеством, выступает против наемного рабства и в то же время пишет, что на первой фазе коммунизма все граждане превращаются в «служащих по найму у государства, каковым являются вооруженные рабочие» (2, т. 33, с. 90, 101). Нередко здесь усматривается формально-логическое противоречие. В наши дни многие доказывают, что в СССР наличествовал наемный труд и, следовательно, не было социализма. Сталин не сомневался в социалистическом характере советского общества и поэтому считал, что в нем нет наемного труда. Он писал: «Довольно абсурдно звучат теперь, при нашем строе, слова о рабочей силе, как товаре, и о “найме” рабочих: как будто рабочий класс, владеющий средствами производства, сам себе нанимается и сам себе продает свою рабочую силу» (3, с.165 – 166). Но здесь есть некие тонкости. Класс, владеющий средствами производства, и члены класса суть целое и части, отношение которых несводимы к отношению суммы и слагаемых. В СССР были ликвидированы система наемного труда и эксплуатация. Однако система наемного труда и наемный труд – понятия близкие, но не идентичные даже при капитализме. Недаром Маркс писал, что в пределах кооперативных фабрик уничтожается противоположность между капиталом и трудом, хотя в начале только в такой форме, что рабочие как ассоциация являются капиталистом по отношению к самим себе, т.е. применяют средства производства для эксплуатации своего собственного труда (1, т. 25 ,ч.1,с.483 - 484. Есть марксисты, профессиональные философы, которые эти слова знают, однако считают такого рода предприятия социалистическими вкраплениями в капитализм. Воистину охота пуще неволи…) Кооперативные фабрики входили в систему наемного труда, хотя на них не было найма. Отсюда следует, что при социализме возможен наем работников вне системы наемного труда. Принципиальные социально-экономические изменения, вызванные социалистическим переворотом, приводят к тому, что наемный труд на длительный период в тех или иных масштабах сохраняется, но в снятом виде.
[Несколько слов об отмене наемного труда. К сожалению, эта идея пропагандируется на страницах Экономической и философской газеты (материалы группы «ОТ», «новых коммунистов» и др.). Ее сторонники считают наемный труд дурной традицией, которую можно и нужно отменить, заменив другой организацией труда. Так, А.Г. Губайдуллин, относящий себя к марксистам, считает, что при социализме люди должны сами себя трудоустраивать, где им вздумается. В этой связи не могу не привести следующее положение Маркса: «…по уничтожению капиталистического способа производства, но при сохранении общественного производства определение стоимости остается господствующим в том смысле, что регулирование рабочего времени и распределение общественного труда между различными группами производства, наконец, охватывающая все это бухгалтерия становятся важнее, чем когда бы то ни было» (1, т.25, ч. 2, с. 421)] .
Маркс писал: «…если снять с заработной платы, как и с прибавочной стоимости, с необходимого труда, как и с прибавочного, специфически капиталистический характер, то останутся уже не эти формы, но лишь их основы, общие всем общественным способам производства» (1, т. 25, ч. 2, с. 448). Сталин в одних случаях, например, при сопоставлении товарного и капиталистического производства или формы и содержания кате-горий товар, стоимость, деньги и т.д. при капитализме и социализме (3, с. 163, 192) придерживается такого подхода, в других случаях прямо противоречит ему. Так, он предложил «откинуть» такие понятия, как необходимый и прибавочный труд, необходимый и прибавочный продукт, необходимое и прибавочное время (3, с. 264 – 265).
[Приведенные слова Маркса прямо указывают на несовместимость социализма и прибавочной стоимости. Я всегда придерживался такой позиции и был крайне удивлен, прочитав о себе следующее: «социолог В.Беленький в статье «О мелкобуржуазной сущности теории "Новых коммунистов" (адрес статьи : vhbelenkii.ru/. – В.Б.) пишет о существовании в экономике СССР прибавочной стоимости. Это означает, что он и ему подобные теоретики или не разобрались в сущности категорий по-литической экономии социализма, или же фактически признают существование в СССР капиталистической системы и эксплуатации рабочих. Кстати, как это ни комично, но и "новые коммунисты", которых критикует В.Беленький, считают, что в СССР прибавочная стоимость (прибыль) не принадлежала непосредственным ее производителям, а она отчу-ждалась у трудящихся таким же образом, каким капиталисты во всем мире изымают ее у наемных работников» (11, с. 13). Источник комичности вижу в том, что В. Паульман мо-ей статьи не читал, а судил о ней с чужих слов.
Игнорирование диалектического снятия приводит к различным несты-ковкам. Сталин как будто прав, когда утверждает: « Говорят, что некоторые экономические законы, в том числе и закон стоимости, действующие у нас при социализме, являются “преобразованными” или даже “коренным обра-зом преобразованными” законами на основе планового хозяйства. Это… не-верно. Нельзя “преобразовывать” законы, да еще “коренным образом”. Если можно их преобразовать, то можно и уничтожить, заменив другими закона-ми…» (3, с. 158). Но вот он приступает к описанию действия закона стоимо-сти при социализме (3, с. 166 - 169). Вопрос о качестве описания оставим в стороне, нас интересует другое: закон стоимости при социализме действует так же, как при капитализме? Сталин показывает, что он действует иначе. Почему? Потому что он действует в снятом виде. Но об этом не говорится. [Могут сказать: изменение действия закона не означает изменение закона. Однако, как подчеркивал Гегель, реализация закона означает, что «его внут-реннее тождество есть в то же время налично сущее тождество» (5, с. 148). Формы его проявления не могут не изменять содержания. Закон устойчив, но относительно устойчив; вместе с тем он изменчив.]
Примерно такая же ситуация повторяется с товарным производством. Сталин верно подчеркивает: «Капиталистическое производство есть высшая форма товарного производства» (3, с. 162). Стало быть, социализму присуща не высшая, а снятая форма товарного производства! Она и описана в работе Сталина. В ней правильно указано, что товарное производство, присущее со-циализму, вовсе не обязательно ведет к возрождению капитализма. Эта мысль сегодня не менее актуальна, чем в 1952 г. Однако ни Сталин, ни, как правило, сегодняшние «антитоварники» не говорят о диалектическом снятии. Это свидетельствует о недостаточно глубоком осмыслении итогов социали-стического переворота, который снимает капиталистические производствен-ные отношения как целое, как базис особой формации. Иначе говоря, «унич-тожаются наиболее одиозные характеристики капитализма – капиталистиче-ская частная собственность на средства производства, эксплуатация человека человеком, капитал и прибавочная стоимость, анархия производства, другие сущностные черты капиталистической экономики. Но в то же время сохра-няются, удерживаются элементы старого способа производства, опосредую-щие связь нового со старым, делающие возможным вступление нового в жизнь и его нормальное функционирование. Соотношение отрицаемого и удерживаемого в разных странах будет своеобразным по форме, но общим в главном и основном» (10).
Забвение снятия затрудняет, особенно в современных условиях, цело-стное восприятие социализма, ведет к черно-белому пониманию действи-тельности. Вырабатывается некий идеальный тип социализма, с которым сравниваются другие представления или реальный социализм. При этом ис-ходят из того, что практическое должно полностью соответствовать теорети-ческому. Омертвляются или схематизируются принципиальные положения марксизма, например, о том, что на низшей фазе коммунистической форма-ции имеются родимые пятна капитализма, сохраняется узкий горизонт бур-жуазного права. Между тем, в этих формах, хотя и не только в них, проявля-ют себя результаты снятия капиталистической системы социалистическим переворотом, становлением нового общества. Причем это не одномоментный акт, а сложный и длительный процесс.
Непонимание значения снятия и снятого лежит в основе целого на-правления в современном марксизме, скептически оценивающего результаты советской истории. На разные лады утверждается мысль, что ничего социа-листического в этой истории не было. А между тем марксистам такого рода не дано диалектическое видение соотношения старого и нового, отрицаемого и утверждаемого, ложного и истинного. Они полагают общество двухцвет-ным, лишая его развитие того, что Гегель относил к опровержению философ-ских систем: при таком опровержении «…следует отвергнуть превратное представление, будто система должна быть изображена как совершенно ложная, а истинная система, напротив, как лишь противоположная ложной» (6, с. 13).
Каково значение снятого в системе социалистических общественных отношений и в судьбах социализма? Не претендуя на полное решение этого вопроса, коснемся лишь некоторых из тех проблем, которые рассмотрены Сталиным в указанной работе. Имеются в виду опять-таки товарное произ-водство и стоимость. Анализ товарного производства при социализме весьма противоречив. Спорна трактовка «формулы Энгельса» («Раз общество возь-мет во владение средства производства, то будет устранено товарное произ-водство, а вместе с тем и господство продуктов над производителями»). Не-которые пояснения. Маркс и Энгельс в своих высказываниях о будущем час-то абстрактны, и в этом не было ничего плохого. Они исключали уподобле-ние фурьеристам, детализацию будущего и т.п. Свою задачу они видели в том, чтобы научно установить наиболее существенные характеристики ком-мунистической формации, что не исключало конкретизации этих характери-стик применительно к формационным фазам. В то же время не всегда сущно-стные признаки будущей формации были четко «привязаны» к ее фазам. Кроме того, их представления не оставались неизменными, они развивались, углублялись. Свой отпечаток на различные высказывания основоположников марксизма нередко накладывали специфические условия, в которых эти вы-сказывания формулировались. Ленин, чтобы объективно разобраться во всей совокупности марксистских положений по сложному вопросу, например, по проблеме государства, использовал все богатство диалектической логики. Порядок интерпретации «формулы Энгельса» Сталиным иной. Он подчерки-вает, что в другом месте Энгельс "говорит об овладении «всеми средствами производства», об овладении «всей совокупностью средств производства». Значит, Энгельс в своей формуле имеет в виду национализацию (курсив мой. – В.Б.) не части средств производства, а всех средств производства, то есть передачу в общенародное достояние средств производства не только в про-мышленности, но и в сельском хозяйстве" (3, с.160).
Сталин преувеличивал значение национализации средств производства. Между тем, теоретически и практически известно, что национализация дале-ко не исчерпывает овладения последними. Ленин не раз подчеркивал: «После великих политических и военных переворотов нужно длительное их перева-ривание в смысле культурном и хозяйственном…» (2, т. 44, с. 464, 472 и др.). Показательны его оценки «военного коммунизма»: «Слишком поспешный, прямолинейный, неподготовленный "коммунизм" наш вызывался войной и невозможностью ни достать товары, ни пустить фабрики» (2, т. 43, с. 372). Или: "Переход к «коммунизму» (военному. – В.Б.) очень часто (и по воен-ным соображениям; и по почти абсолютной нищете; и по ошибке, по ряду ошибок) был сделан без промежуточных ступеней социализма (коммунизм vs социализм)" (2, т. 44, с. 473).
В начале 20-х гг. ХХ в. Ленин неоднократно отмечал, что хозяйствен-ной базой социализма является товарообмен с крестьянством (2, т. 43, с. 385;,т. 44, с. 484 и т.д.). На этом и только на этом основывает Сталин верное положение о необходимости товарного производства при социализме. Он пи-сал, ссылаясь на Ленина, что для экономической смычки города и деревни, промышленности и сельского хозяйства необходимо «…сохранить на из-вестное время товарное производство (обмен через куплю-продажу), как единственно приемлемую для крестьян форму экономических связей с горо-дом, и развернуть вовсю советскую торговлю, государственную и коллектив-но-колхозную, вытесняя из товарооборота всех и всяких капиталистов» (3, с 162)
Но данная мысль, правильная в конкретных условиях, с изменением обстоятельств нуждалась в углублении и развитии. Сталин же, повторяя Ле-нина, не делал серьезных попыток прогнозировать, как будут развиваться от-ношения общественной собственности в дальнейшем. Точнее говоря, попыт-ка прогноза была, но носила формальный, организационно-правовой, а не экономический характер. Я имею в виду следующее положение: «Конечно, когда вместо двух основных производственных секторов, государственного и колхозного, появится один всеобъемлющий производственный сектор с пра-вом распоряжаться всей потребительской продукцией страны, товарное об-ращение с его "денежным хозяйством" исчезнет, как ненужный элемент на-родного хозяйства. Но пока этого нет, пока остаются два основных производ-ственных сектора, товарное производство и товарное обращение должны ос-таться в силе, как необходимый и весьма полезный элемент в системе нашего народного хозяйства. Каким образом произойдет создание единого объеди-ненного сектора, путем ли простого поглощения колхозного сектора государ-ственным сектором, что мало вероятно (ибо это было бы воспринято, как экспроприация колхозов), или путем организации единого общенародного органа (с представительством от госпромышленности и колхозов) с правом сначала учета потребительской продукции страны, а с течением времени - также распределения продукции в порядке, скажем, продуктообмена, - это вопрос особый, требующий отдельного обсуждения» (3, с. 164 - 165). Эта ус-тановка не связана ни с анализом перспектив развития производительных сил общества, ни с грядущими изменениями форм производства, разделения труда, обмена. Отсюда и безапелляционный характер утверждения, что бу-дущее связано с некоей единой общественной собственностью, которую и назвать-то не просто. Сталин употребляет подчеркнутые мной выражения, которые не только неудачны (сектор трактуется то как часть, то как целое), но были восприняты как синонимы общенародной (= государственной) соб-ственности. Да и сам Сталин, хотя и не очень последовательно, проводит эту же мысль в ответе А.В. Саниной и В.Г. Венжер. Он сначала писал, что «го-сударство будет существовать не на веки-вечные. С расширением сферы дей-ствия социализма в большинстве стран мира государство будет отмирать и, конечно, в связи с этим отпадет вопрос о передаче имущества отдельных лиц и групп в собственность государству. Государство отомрет, а общество оста-нется. Следовательно, в качестве преемника общенародной собственности будет выступать уже не государство, которое отомрет, а само общество в ли-це центрального, руководящего экономического органа» (3, с. 218), а затем подчеркивал: «Чтобы поднять колхозную собственность до уровня общена-родной собственности, нужно выключить излишки колхозного производства из системы товарного обращения и включить их в систему продуктообмена между государственной промышленностью и колхозами. В этом суть» (3, с. 223). Таким образом, суть усматривалась в метаморфозах сферы обращения, а не сферы производства. Более того, хотя система продуктообмена между государственной промышленностью и колхозами была для Сталина способом решения задач перехода к коммунизму, в общественном и теоретическом сознании утвердилось представление об общенародной = государственной собственности как главной и единственно перспективной форме обществен-ной собственности. Тем самым по большому счету была создана теоретиче-ская основа для табу во всем, что касалось отношений социалистической собственности, ее форм и их соотношения.
Множество экономистов и философов считают, что поражение социа-лизма в СССР связано с сохранением и развитием товарного производства. Один из них пишет: " Социализм, допускающий в своих недрах товар и стоимость, подписывает тем самым свой смертный приговор"(8). В ответ возражают, что социализм, не использующий в снятом виде товар и стои-мость, не может и родиться. Однако дело не в обмене репликами, а в том, что "антитоварники" неправы и, главное, уводят публику от истинного понима-ния причин поражения советского социализма и, соответственно, от верной постановки задач на будущее.
Широко распространено мнение, что классики марксизма считали то-вар и стоимость несовместимыми с коммунизмом. Это действительно так, если иметь в виду коммунистическую перспективу. Но нас сейчас интересует социалистический строй. Обсуждая вопрос о товарном производстве при со-циализме, нельзя ограничиваться выискиванием и бряцанием такими поло-жениями: "…не может быть ничего ошибочнее и нелепее, нежели на основе меновой стоимости и денег предполагать контроль объединенных индиви-дов над их совокупным производством…"(1,т.46,ч.1,с.102). Необходимо учи-тывать и другие идеи, берущие или позволяющие брать коммунистическую формацию в развитии. Например, Маркс отмечал: "…там, где производство направлено непосредственно на удовлетворение собственной потребности и где продукт лишь в незначительной части производится для обмена или про-дажи, следовательно, где общественный продукт совсем не принимает фор-мы товара или принимает ее в лишь в небольшой своей части… " и т.д. (1, т. 24, с. 159) Читатель вправе предъявить мне претензии. Прежде всего, эти слова вырваны из контекста. Если же поставить их «на место», то оказывает-ся, что речь идет о …докапиталистическом производстве, по сути дела о на-туральном хозяйстве! Чего же я хочу, что доказываю? Меня интересует сам факт возможности деления общественного продукта на товарную и нетовар-ную формы. Ясно, что раз деление в принципе возможно, то допустимы раз-личные пропорции и их изменение. Это имеет важное значение для понима-ния судеб товарного производства при социализме. Нельзя забывать, что не только овес растет по Гегелю, что возникновение новой формации есть про-цесс отрицания отрицания, как бы регенерации прошлого. При становлении капитализма росла товарная часть общественного продукта, а при становле-нии коммунизма, т.е при социализме, – наоборот. Товарное производство при социализме будет вытесняться по мере формирования пропорционального производства, при котором спрос и предложение покрывают друг друга, на-лицо совпадение производства и потребления, «так называемые отношения распределения сами суть отношения производства» (1, т. 46, ч. 1, с. 96).
- Все это оспариваемые домыслы, – скажет «антитоварник» – А все же нет прямых свидетельств, что Маркс допускал товарное производство при социализме. Отчего же? Рассуждая о процессе производства товаров, он пи-сал: «Бухгалтерский учет как средство контроля и мысленного обобщения этого процесса становится тем необходимее, чем более процесс производства совершается в общественном масштабе и утрачивает чисто индивидуальный характер; следовательно, ведение бухгалтерского учета более необходимо при капиталистическом производстве, чем при раздробленном ремесленном и крестьянском производстве, оно более необходимо при общественном про-изводстве, чем при капиталистическом (курсив мой. – В.Б.). Но издержки по ведению бухгалтерского учета сокращаются вместе с концентрацией произ-водства и сокращаются тем больше, чем больше оно превращается в общест-венное счетоводство» (1, т. 24, с. 153). Несомненно, что и процесс производ-ства товаров, и бухгалтерский учет распространяются здесь на социалистиче-ское производство и рассматриваются не в статике, а в засыпании, постепен-ном свертывании, что не исключает самого серьезного к ним отношения.
Ощутить, почувствовать эти тенденции позволяют в известной степени ленинские подходы, подобные следующему: «На вопрос о товарообмене (включая сюда и продуктообмен, ибо государственный продукт – продукт социалистической фабрики, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае не только товар, уже не товар, перестает быть товаром), на вопрос о товарообороте должно быть обращено теперь главное внимание…» (2, т. 43,с.276). Любо-пытно, что В.Я. Ельмеев трактует эти слова не как отражающее объективный процесс движение ленинской мысли, а как искомое им отрицание стоимост-ного обмена (7, с. 132).
Противники товарного производства при социализме очень часто ис-пользуют различные страшилки. И нельзя сказать, что это не имеет никаких оснований. Но диалектика нас учит: волков бояться – в лес не ходить. Идти вперед, не сталкиваясь с противоречиями, невозможно. Мыслимо ли в прин-ципе на первой фазе коммунизма обойтись без товарного производства? Что-бы ответить на этот вопрос, выясним, прежде всего, в чем специфика социа-лизма как общественного строя.
Социализм называют способом производства, общественной формаци-ей и низшей фазой коммунизма. Последнее понятие не только наиболее точ-ное, – оно позволяет определить место социализма в процессе движения от одной формации к другой, т.е. от капитализма к коммунизму. Здесь важно ухватить единство движения и покоя. Момент покоя выражает качественную определенность социализма, его своеобразие, его принципы и черты. Чтобы они сформировались, необходим переходный период от капитализма к со-циализму. Изменения утвердившегося социализма различны: это и его ста-новление, и смена состояний первой фазы коммунистической формации, и движение к высшей фазе. В целом социализм есть переходная, промежуточ-ная стадия в развитии общества от капитализма к коммунизму. А это значит, что и теоретически, и политически важно раскрыть его ослабевающую пре-емственность по отношению к капитализму и постепенно усиливающееся сближение с полным коммунизмом. Первая тенденция выражена в том, что социализм сохраняет родимые пятна капитализма, не может сразу (но должен в конечном счете!) преодолеть узкий горизонт буржуазного права. Вторую тенденцию необходимо учитывать потому, что «Анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны…» (1, т. 12, с. 731). Однако оба эти основоположения сплошь и рядом многими марксистами не берутся во внимание или берутся недостаточно, с искажениями и т.п. Одной из причин этого является то, что далеко не все учитывают целостность социализма как общественного строя. Эта целостность противостоит целостности капиталистического общества, возникает в результате социалистического переворота и проявляется в раз-ных формах на всем протяжении первой фазы коммунизма. Целостность со-циализма, присущий ему ансамбль характеристик как источник устойчивости – первое, что не учитывается «антитоварниками» с их страшилками. И Ле-нин, и Сталин, пусть и по-разному, этому фактору придавали стратегическое значение.
Далее, противники товарного производства при социализме недооце-нивают диалектику формы и содержания нового способа производства, ос-тавляют в тени определяющую роль производительных сил. Социализм дол-жен проделать путь от (1) уровня производительных сил, достаточного для перехода от капитализма к низшей фазе, до уровня (2), обеспечивающего ре-альный переход к высшей фазе коммунизма. Диапазон 1 уровня – от средне-го до высокого развития производительных сил капитализма. Уровень 2 ка-питализму недоступен. (Однако его нельзя представлять как нечто неизмен-ное, абсолютное.) Поскольку производительные силы капитализма и социа-лизма более-менее тождественны, постольку относительно тождественны, при всех их принципиальных различиях, и соответствующие им экономиче-ские формы. Эти тождества необходимо преодолеть. [Они, тождества, несут угрозы кризисов в развитии социализма и даже возможности реставрации капитализма.] Практическому осуществлению задачи должно предшество-вать ее теоретическое осмысление. Здесь важно продолжение мысли Маркса о том, что анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны: «Наоборот, наме-ки более высокого у низших видов животных могут быть приняты только в том случае, если само это более высокое уже известно». Вопреки этому, сре-ди марксистов довольно широко распространена манера своеобразного теле-кинеза современных форм производства и организации социума в будущее. Между тем в коммунистическом комплексно-автоматизированном производ-стве не станет членения на предприятия, экономического обмена, взаимосвя-занного с разделением труда. А до этого времени будет происходить посте-пенный длительный процесс ослабления и сужения сферы действия закона стоимости в экономической системе социализма. [Некоторые самые общие соображения по этому поводу см. 10, раздел 2].
Чтобы получить представление о расхождении взглядов "антитоварни-ков" с диалектикой, обратимся к концепции В.Я. Ельмеева. Он живописует: «капитализм в лице товарного производства и рыночной экономики вытес-нил социализм, эти две противоположные сущности не смогли ужиться, ры-ночная сущность экономики поглотила социалистическую сущность» (7, с. 130). Опыт такого форс-мажора вызывает у автора вопрос: «чем заменить теорию стоимости и что на ее место предложить в качестве экономической теоретической базы построения и развития социализма в его собственном, аутентичном смысле? Известна ли экономической науке эта база?» Ответ гласит: «противоположность стоимости составляла и составляет потреби-тельная стоимость, и только последняя может заменить первую. Это проти-воречие не было понято в политической экономии социализма, не была должным образом оценена роль потребительной стоимости, хотя на практике развитие производительных сил, научно-технический прогресс, рост произ-водительности труда происходили не по закону стоимости, а по закону по-требительной стоимости. «Все развитие производительных сил касается по-требительной стоимости, но не меновой стоимости»» (7, с. 134). Цитируемые В.Я.Ельмеевым слова принадлежат Марксу и неточно интерпретированы.
Эти размышления производят удручающее впечатление как с философ-ской, так и с политэкономической точки зрения. Автор как бы отвлекается от того обстоятельства, что потребительная стоимость и стоимость являются сторонами товара, выступают друг по отношению к другу своим иным. По-требительные стоимости образуют вещественное содержание богатства, ка-кова бы ни была его общественная форма. В условиях товарного производст-ва они являются в то же время вещественными носителями меновой стоимо-сти. Источник потребительной стоимости товара – конкретный труд, меновой стоимости – абстрактный труд. Перед нами единство противоположностей, взаимодействие которых тщательно анализируется Марксом. Он рассматри-вал потребительную стоимость и стоимость товара как содержание и форму последнего (1, т. 46, ч. 1, с. 221 - 222). Это позволило раскрыть их противоре-чивое единство, явно недооцениваемое многими сторонниками «потреби-тельностоимостной парадигмы».
Говоря о противоположности потребительной стоимости и стоимости, В.М. Ельмеев словно забывает о законе единства и борьбы противоположно-стей. У него остается лишь взаимоистребление противоположностей, одна из которых должна заменить другую. Между тем единство предполагает не за-мену, а переходы противоположностей друг в друга, причем до определенно-го, критического момента взаимопереходы противоположностей как сторон противоречия воспроизводят их единство и борьбу на все более высоком уровне, что тонизирует развитие. Маркс писал: «Потребительные стоимости остаются носителями постоянно сохраняющейся и самовозрастающей капи-тальной стоимости лишь постольку, поскольку они беспрерывно возобнов-ляются и воспроизводятся, возмещаясь новыми потребительными стоимо-стями того же или иного рода. Но продажа их в форме готовых това-ров…является постоянно возобновляющимся условием их воспроизводст-ва…» (1, т. 24, с. 145). Это относится и к социализму. Но как же будет обсто-ять дело, когда товарное производство все же отомрет? Тогда вместе с ним уйдут в небытие и потребительная, и меновая стоимость…
Взаимопереходы потребительной стоимости и стоимости происходят в разных формах, проявляют себя в конкретных результатах, но не всегда улавливаются даже специалистами. Например, некоторые экономисты не со-гласны с Марксом, относившим изучение потребительных стоимостей к об-ласти товароведения. Но он в то же время отмечал, что потребительная стои-мость «… попадает в сферу политической экономии, когда она видоизменя-ется современными производственными отношениями или со своей стороны влияет на них, видоизменяя их…» (1, т.46, ч. 2, с. 393). В.М. Ельмеев видит, да и то усечено, как воздействует потребительная стоимость на экономиче-ские отношения (см.: 1, т.48, с. 330), но не видит ограниченность потреби-тельной стоимости, корректируемую экономическими отношениями. Так, Маркс подчеркивал: «Великая историческая сторона капитала заключается в создании…прибавочного труда, излишнего с точки зрения одной лишь по-требительной стоимости…» (1, т. 46, ч.1, с. 280).
Таким образом, несомненна органическая связь потребительной и ме-новой стоимости. Те, кто отрицает эту связь, кто требует ликвидации товар-ного производства и закона стоимости при социализме, замены стоимостной парадигмы на потребительностоимостную, нередко ломятся в открытую дверь. Они не понимают, что указанная связь в социалистическом производ-стве сохраняется, но осуществляется иначе, нежели чем в капиталистиче-ском. Применительно к условиям последнего «…меновая стоимость есть пре-обладающее определение…» (1,т. 46, ч. 1, с. 217). Это положение раскрыто в "Капитале", где критикуется тезис Рикардо «богатство состоит только из потребительных стоимостей». Маркс писал с иронией, что Рикардо «…превращает буржуазное производство просто-напросто в производство ради потребительной стоимости: весьма недурное представление о таком способе производства, в котором господствует меновая стоимость. Специ-фическую форму буржуазного богатства он рассматривает как нечто лишь формальное, не затрагивающее содержания этого богатства…» Но вместе с тем подчеркивалось: «Во всяком случае никто не выяснил лучше и опреде-леннее, чем сам Рикардо, что буржуазное производство не является произ-водством богатства для производителей (как он неоднократно называет ра-бочих), что, следовательно, производство буржуазного богатства отнюдь не есть производство «изобилия», предметов необходимости и роскоши для лю-дей, которые их производят, – а между тем дело должно было бы обстоять именно так, если бы производство являлось лишь средством для удовлетво-рения потребностей производителей, таким производством, в котором гос-подствовала бы только потребительная собственность…»(1. т. 26, ч. 3,с. 50).
Здесь противопоставлены два способа производства - капиталистиче-ский с наивысшим развитием товарного производства и коммунистический на его высшей стадии, где товарное производство изжито. Но социализму присуще некоторое динамичное переходное состояние между капиталисти-ческим товарным и коммунистическим нетоварным производством. То есть товарное производство здесь существенно ограничено по сравнению с капи-тализмом, однако обойтись без него невозможно: частная собственность на средства производства упразднена, но производительные силы общества раз-виты недостаточно, вследствие чего сохраняется взаимообусловленность разделения труда и обмена. Вместе с тем характер стоимостных отношений существенно изменяется. При социализме потребительная стоимость гос-подствует над меновой. Противоречие между ними остается, но оно ограни-чено и регулируемо. Степень указанного господства неравномерна. Рабочая сила и средства производства в наибольшей степени «не только товар, уже не товар, перестает быть товаром», хотя их стоимостные характеристики сохра-няются в целях повышения эффективности, окупаемости, «прибыльности» (2, т. 44, с. 492), интенсификации производства. Стало быть, планирование прежде всего должно быть ориентировано на номенклатуру продукции. По-этому правы экономисты, критиковавшие отказ от планирования номенкла-туры выпускаемой предприятиями продукции после реформы 1965 г. (9.Автор прав, но не точен: полностью планирование номенклатуры не было отменено, однако оно фактически вытеснялось.)
Отстаивающие потребительностоимостную парадигму говорят немало умных и дельных вещей. Но они не знают меры в противопоставлении по-требительной стоимости и стоимости и забегают вперед. Это обрекает их на непоследовательность. Так, В.Я. Ельмеев вынужден опровергать точку зре-ния, что «два закона нигде не пересекаются, что закон потребительной стои-мости не содержит в себе в снятом виде отрицаемое стоимостное отношение продукта к созидающему его труду, и, наоборот, что требование потреби-тельной стоимости затрачивать труд, необходимый лишь по целям потребле-ния (лишнее, не потребленное, пропадает), не учитывается в законе стоимо-сти. К тому же оба закона имеют общее основание, труд, затраты которого должны учитываться в любом обществе» (7, с. 147). В действительности уда-рение и должно делаться на том, что закон стоимости при социализме дейст-вует в снятом виде. Но в этом случае обретает иное решение вопрос об ос-новной причине поражения социализма в нашей стране.
«Антитоварники» нередко не ограничиваются изобличением негатив-ной роли товарного производства при социализме вообще, но сосредоточи-вают усилия на критике реформы 1965 г., как поворотного пункта в истории советского общества. Следует признать, что их суровые оценки во многом справедливы. Реформы 60 – 70-х гг. и перестройка 80-х гг. нарушили относи-тельно адекватный социализму оптимум в соотношении потребительной стоимости и стоимости, придали пропорции между ними вид, более прису-щий капитализму, чем социализму. Произошло «ограничение производства потребительных стоимостей меновой стоимостью» (1, т. 46, ч. 1, с. 394), что противоречит природе социализма. М. Дафермос в целом прав, отмечая, что экономическая реформа 1965 г., повысив роль стоимостных показателей (прибыли), привела к непредсказуемым результатам (13).
Но чем, собственно говоря, была вызвана сама реформа? На этот во-прос экономисты дают самые различные, нередко противоположные ответы. Однако если обратиться к официальным источникам, то очевидно, что страна столкнулась с серьезными экономическими трудностями (снижение темпов развития, растущие диспропорции, углубляющееся технологическое отстава-ние, усиливающаяся экономическая зависимость от Запада и т.д.). Сложив-шиеся производственные отношения все больше сковывали прогресс произ-водительных сил. Однако выход из обострявшегося противоречия искали или в паллиативных или в неадекватных мерах. «Совершенствование социали-стических производственных отношений, – не без оснований отмечал Да-фермос, – сводилось к…изменению их поверхностного слоя, при сохранении в неизменном виде отношений собственности – сущности производственных отношений». Более того, в неизменности отношений собственности руково-дство КПСС видело своеобразный страховой полис социализма.
Между тем, историческая миссия социализма – не только в самосохра-нении, но, прежде всего, в саморазвитии, выводящем за пределы технологи-ческого уровня капитализма на длительном пути к высшей фазе коммунизма. Провозгласив в третьей программе движение к коммунизму непосредствен-ной задачей, руководство КПСС на деле стало способствовать саморазруше-нию социализма. Основой этой парадоксальной ситуации было фактически безраздельное господство государственной собственности, сочетавшееся со всевластьем бюрократии. Первопричиной поражения социализма в СССР явился фактор государственной собственности и бюрократии (фактор ГСБ).
Советское общество столкнулось с совершенно новым явлением – с конфликтом между производительными силами и социалистическими произ-водственными отношениями. На первый взгляд, это необъяснимо. В стране сравнительно недавно победила революция. Сталин писал: «Опираясь на экономический закон обязательного соответствия производственных отно-шений характеру производительных сил, Советская власть обобществила средства производства, сделала их собственностью всего народа и тем унич-тожила систему эксплуатации, создала социалистические формы хозяйст-ва…»(3, с. 157). Такое представление о законе не безупречно: оно скрадывает момент взаимодействия двух сторон способа производства (см. 1, т. 26, ч. 3, с. 52), придает связи между ними чрезмерно жесткий характер и т.д. Это по-родило и другие особенности сталинского подхода к проблеме общественной собственности. Категорично утверждение: «… пока существует государство, передача в собственность государства является наиболее понятной первона-чальной формой национализации» (3, с. 218). Но дело не только в категорич-ности: государственную собственность стали воспринимать как высшую форму социалистической собственности.
Между тем, государственная форма общественной собственности была эффективной, пока производительные силы СССР значительно отставали от производительных сил капстран. Но когда это отставание в основном было преодолено и перед обществом встали задачи нового порядка, связанные с достижением уровня технологического развития, недоступного капитализму, государственная собственность в своей тотальности обнаружила растущую несостоятельность. Общество столкнулось с проблемой, по совокупности причин совершенно незнакомой марксизму. Оно не справилось с решением данной проблемы, и этот теоретический и политический провал не был слу-чайностью. Не вдаваясь в детали, отметим основные факторы, обусловившие неспособность преодолеть нараставший конфликт формы и содержания в способе производства.
Первый фактор – теоретический. Имеются в виду догматизация ста-линских положений о государственной собственности как высшей форме общественной собственности, до уровня которой на пути к коммунизму должна подняться кооперативная форма общественной собственности. От-ношения собственности при социализме имеют «двойное подчинение»: они ориентированы на текущий прогресс производительных сил и на коммуни-стическую перспективу. Хотя эти две ориентации в принципе не противоре-чат одна другой, первая из них на протяжении долгого времени актуальней второй и не может не быть приоритетной. Однако их зачастую просто не раз-личали. Это «съедало» пространство для серьезных изменений отношений собственности при социализме. Непонимание необходимости таких измене-ний было связано и с другими методологическими отклонениями, в особен-ности – с забвением закона отрицания отрицания. Попытка Н.С. Коноплева представить как вклад в развитие философии то, что Сталин «попридержал» и «затенил» закон отрицания отрицания, оригинальна, но не более того (12) . На мой взгляд, этот «вклад» сыграл и продолжает играть сугубо негативную роль. Ведь закон отрицания отрицания действует и при переходе от одной формации к другой, и в процессе развития той или иной формации, того или иного способа производства. В 60-х гг. в СССР сложилась ситуация, когда следовало от изучения этого закона в вузах перейти к практическому его применению, но вместо этого решили за 20 лет превратить недостроенный социализм в коммунизм.
Следующий фактор – социально-политический. Имеются в виду от-рицательные изменения в социальной структуре советского общества, в пер-вую очередь – появление такой социальной группы как бюрократия, которая подмяла под себя стратификационную и институциональную системы. Бю-рократия не была классом (прямые указания об этом см. 1,т. 8, с. 312; 2, т. 42, с. 297), но в результате своей эволюции от бессубъектной до более активной формы существования приобрела огромное влияние, извратившее многие сущностные черты советского строя. Ее бытие основывалось не на частной, а на государственной собственности, и она была кровно заинтересована в со-хранении и упрочении последней до тех пор, пока ее, бюрократии, побужде-ния, в конце концов, не стали приобретать буржуазный характер.
Наконец, третий фактор был связан со спецификой самой Октябрь-ской революции, победившей далеко не в самой развитой стране. То об-стоятельство, что в ходе строительства социализма СССР пришлось решать задачи общецивилизационного порядка, догонять капитализм прежде всего в технико-технологическом отношении, порождало, как уже отмечалось, опас-ность круга в развитии. На это указывал С. Платонов: «Ло¬гика противобор-ства с капитализмом требует достичь его уровня производи¬тельности труда и эффективности производства. Как указывает «наука», ки¬вая на исторический материализм, с этой целью нужно усовершенствовать производственные от-ношения, приведя их в соответствие с производитель¬ными силами. Однако хотим мы этого или нет, но такое приведение… может означать только ис-кусственное воссоздание всех форм частной собственно¬сти, вплоть до капи-тала»(14, с. 216 - 217). Автор прав лишь отчасти: форма не пассивна по от-ношению к содержанию. Но чтобы форма (производственные отношения) могла активно возвышать свое содержание (производительные силы), она должна находиться в оптимальном состоянии.
Получившая широкое распространение формулировка об обязательном соответствии производственных отношений характеру производительных сил иной раз вызывает не менее жесткие возражения. К примеру, И.К. Смир-нов пишет: « Следует решительно отвергнуть существование так называемо-го закона обязательного соответствия производственных отношений харак-теру и уровню развития производительных сил, открытие которого приписы-вается Марксу. У Маркса такого закона нет и быть не может, потому что он утверждал не соответствие производственных отношений и производитель-ных сил, а их несоответствие друг другу и самим себе, их непрерывное пола-гание, отрицание и переход друг в друга. Их соответствие представляет со-бой лишь момент их непрерывного несоответствия» (8). В таком подходе не-мало верного. Во взаимодействии формы и содержания действительно не бывает непротиворечивых состояний, абсолютного соответствия. В этом нет ничего страшного: главное – обеспечить такое соотношение производитель-ных сил и экономических отношений, которое отвечает интересам развития производительных сил как высшему критерию общественного прогресса (2, т. 16, с. 220). Однако к началу 60-х гг. сложилась ситуация, далекая от опти-мума.
Маркс подчеркивал: «Стремлением пролетариата, материальной осно-вой его движения является труд, организованный в крупном масштабе… и централи¬зация средств производства…» (1, т. 17, с. 556). Не подвергая ни малейшему сомнению этот принцип, следует подчеркнуть, что формы его осуществления не могут не изменяться. В советском обществе сложилась по-требность смены форм централизации средств производства. Но эта потреб-ность была неадекватно истолкована. Сначала проблема была сведена к пе-реходу от отраслевого управления к территориальному и обратно, затем ста-ли подвергаться ревизии сложившиеся методы хозяйствования. Среди моти-вов этих действий назывались расширение хозяйственной самостоятельности предприятий, колхозов, совхозов, повышение ответственности и материаль-ной заинтересованности производственных коллективов в результатах своей деятельности (15, с. 30). Побуждения такого рода были симптоматичными. Логика назревших изменений определялась законом отрицания отрицания. Первое отрицание состояло в том, что нецентрализованную экономику цар-ской России заместила высокоцентрализованная советская экономика. Но че-рез несколько десятилетий успешного развития его источники стали исся-кать. Пришло время второго отрицания, результатом которого должен был стать социалистический синтез государственной централизации и демокра-тической децентрализации. Назрел переход от господствующего положения общенародной формы социалистической собственности к преобладанию групповых ее форм.
Преобладание групповых форм социалистической собственности не противоречит идее централизации и не исключает ведущей роли общенарод-ной собственности. Общая картина строения социалистической собственно-сти после ее обновления могла бы быть такой: в руках государства остаются земля, природные богатства, народнохозяйственные (транспортная, комму-никационные, кредитная и др.) системы, академическая наука и некоторые (самоуправляющиеся) предприятия. Подавляющее же большинство предпри-ятий превращены в собственность трудовых коллективов. Государство осу-ществляет лишь важнейшие экономические функции – планирование, кон-троль, правовое регулирование, определяет принципы функционирования главных элементов инфраструктуры. Планирование охватывает не всю дея-тельность предприятий, а лишь выпуск стратегических видов продукции и динамику ее себестоимости. Рационально сочетание двух уровней планиро-вания – общегосударственного и регионального. Важнейшие направления совместных усилий, гарантирующие единство общественных, территориаль-ных, групповых и индивидуальных интересов, – обеспечение полного благо-состояния и всестороннего развития всех членов общества, совершенствова-ние технологий и экологическая безопасность. Такой экономический расклад может вызвать временное оживление товарного производства, но его нетруд-но уравновесить альтернативными факторами, достаточными для того, чтобы особые интересы трудовых коллективов не могли «…возобладать над инте-ресами всего общества в целом» (1 , т. 36, с. 361).
Спрашивается, нельзя ли достичь оптимума, расширив самоуправление трудовых коллективов на государственных предприятиях? Опыт СФРЮ по-казал, что нельзя. А главное, лишь социалистическая приватизация (приват-ный = негосударственный) может дать такую демократизацию производства, которая создаст условия для аннулирования фактора ГСБ и обеспечит про-стор для развития творческой активности личности, коллективов, трудящих-ся классов и социальных групп.
Все сказанное выше важно потому, что неверные представления о про-шлом имеют продолжение в настоящем времени. Большинству марксистских организаций России присуща ориентация на социализм с господством госу-дарственной собственности. Отсюда ущербность и ближайших целей. Недо-оцениваются значение и возможности производственных коллективов, не выдвигается лозунг коллективной собственности. Зато нередко требуют на-ционализации частнокапиталистических предприятий, т.е. превращения их в собственность всего буржуазного высшего класса. Разумеется, нельзя исклю-чить того, что переход власти к рабочему классу потребует новой национали-зации основных средств производства. Но часть предприятий может перейти в руки трудовых коллективов сразу, а судьбы остальных будут решаться в процессе дальнейшего развития производства. Следовательно, проблема обобществления средств производства должна быть теоретически переос-мыслена.
Это необходимо и потому, что рабочие и вообще производственники России все чаще отвергают социализм с государственной собственностью и господством бюрократии. Поскольку здесь позиции многих трудящихся и марксистских организаций расходятся, постольку распространяются анархи-стские, анархо-синдикалистские, мелкобуржуазные взгляды, поиск новых решений нередко ведется на низком теоретическом уровне.
Все сказанное свидетельствует, что марксистам России крайне важно овладевать диалектическим методом и стремиться применять его в теорети-ческой и практической работе. Это создаст существенные предпосылки для повышения ее эффективности.
Список цитированных изданий
1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч.
2. Ленин В.И. ПСС.
3. Сталин И.В. Соч., т.16.
4. Гегель Г.В.Ф. Наука логики, т. 1. М. 1970.
5. Гегель Г.В.Ф. Наука логики, т. 2. М. 1971.
6. Гегель Г.В.Ф. Наука логики, т. 3. М. 1972.
7. От закона стоимости к закону потребительной стоимости. СПб, 2003.
8. Смирнов И.К. Специфическая диалектика специфического предмета. Интернет-ресурс. Режим доступа: www.m-economy.ru/art.php3?artid=23376.
9. Сергеев А.А. Развал экономики России. Интернет-ресурс. Режим доступа: www.pravdar.com/sergeev.html.
10. Беленький В.Х. Теоретические проблемы социализма. Интернет-ресурс. Режим доступа: vhbelenkii.ru /
11. Паульман В.Ф. А был ли в СССР социализм? Интернет – ресурс. Режим доступа: alternativy.ru›…
12. Коноплев Н.С. Сталин и наши дни. Интернет-ресурс. Режим доступа: stalin-irk.narod.ru › index.files/STALIN_1/konoplev…
13. Дафермос М. Политическая экономия социализма: история и реальность. Интер-нет-ресурс. Режим доступа: ilhs.narod.ru/vip26.htm.
14. Платонов С. После коммунизма. М. 1989.
15. Материалы ХХIII съезда КПСС. М., 1966.