Психолог Гуля, молодая, энергичная, с видимым удовольствием проводила тренинг с руководителями коммерческих фирм. Ей было приятно, что люди, привыкшие отдавать приказы, строго спрашивать с подчинённых, беспрекословно выполняли все её требования: называли друг друга по именам, улыбались, рассказывали о сокровенном, говорили друг другу комплименты. Ей, маленькой, худенькой, незаметной в жизни, удалось сблизить незнакомых людей, раскрепостить их – сплотить в тесный, тёплый дружеский круг.
- А сейчас расслабьтесь, закройте глаза и вспомните тот момент вашей жизни, когда вы были особенно счастливы. Ощутите чувство полета души, чувство внутреннего освобождения, покоя. Постарайтесь удержать это состояние хотя бы несколько минут…
…Надя уже устала ждать. Она ждала долго, ровно, томительно, ни на что особенно не надеясь.
Есть девчонки, которые, кажется, рождены для любви. Их чуть ли не с пелёнок боготворят мужчины. Глазки сияют, губки улыбаются, фигурки точёные.
А для чего рождена она, Надежда? Ей уже двадцать три, а на неё ни один парень не обратил особого внимания. Не посмотрел долгим, волнующим взглядом, не пригласил в кино, не признался в любви, не поцеловал. Ни один. Ни разу.
Наде нравился в школе одноклассник. Но она держала чувства втайне. Никто не догадывался даже, что она к кому-то неравнодушна.
Один раз пьяный мужик в автобусе, пристально глядя на Надежду, заплетающимся языком долго перечислял недостатки её внешности. Она оскорбленно молчала, выпрыгнула из автобуса на ближайшей остановке, а потом шла под дождём и плакала, снова и снова повторяя откровенные, грубые, горькие слова.
Надя и сама знала, что полновата, особенно ноги, а грудь непропорционально маленькая. Ещё у неё зубы очень некрасивые: один, передний причём, сломан, а второй вырос неправильно, над другими зубами - сбоку, но тоже было очень заметно. Зубы у неё вообще были плохими, Надежда всё тянула, тянула, не шла к врачу. И редкий день проходил без мучительной зубной боли. А ещё она видела плохо, носила очки в тяжёлой чёрной оправе.
Наконец Надежда устала ждать и написала письмо. Она потом сама удивлялась странному, совершенно не свойственному ей поступку: написать письмо с признаниями в симпатии незнакомому человеку.
У подруги она встретила парня, очень высокого, белобрысого, с выцветшими белыми бровями и блёклыми голубыми глазами. Подруга представила Виктора Надежде, они пили чай, разговаривали. Виктор не был ни интересным рассказчиком, ни приятным собеседником. Молчаливый, замкнутый. Но, видимо, так настрадалась Надежда от тоскливого ожидания, что, не разбираясь в нахлынувших чувствах, пришла к подруге, попросила адрес Виктора, написала ему письмо и в тот же день отнесла письмо в ближайший почтовый ящик. Она написала Виктору, что он ей понравился, что она хотела бы с ним встретиться, написала свой адрес и телефон.
На следующий день она мучительно краснела при одном воспоминании о письме. Но Виктор не пришёл и не позвонил. Надя успокоилась, и снова душа её замерла в томительном безнадёжном ожидании.
Через полгода, совершенно случайно, они встретились в магазине. Был канун Нового года. Виктор торопливо, неловко поздравил Надежду с наступающим, ещё немного поговорили; ни он, ни она ни словом не обмолвились о письме, но по его отведённому взгляду она поняла: письмо получил, но прийти или позвонить не захотел.
И совсем неожиданно Виктор пришёл к ней тридцать первого. Она была в красивом голубом платье, которое подчёркивало талию, густые волосы рассыпались по плечам.
«А всё-таки ты красивая»,- пробормотал Виктор, когда гости разошлись, родители ушли гулять и они остались одни.
Смотрели телевизор, и Надежда чувствовала, как губы Виктора касаются её виска, скользят по шее. Она ощущала сладкое томление в груди, дрожала, как от озноба.
Потом они гуляли по утреннему городу, было тепло по-весеннему, около ёлки разноцветными огоньками вспыхивали лужи. Надежда шла в валенках: старые сапоги порвались, купить новые было негде – в магазинах пустые полки. Валенки промокли насквозь, она уже не обходила лужи, но ей казалось, что она не идёт – парит над землёй.
Виктор больше не приходил, а Надежда и не ждала его. Она перестала жить в ожидании, просто жила. После Нового года стала стремительно худеть, ничего не делала специально – есть совершенно не хотелось.
Записалась на приём к зубному врачу и долго, терпеливо лечила зубы. Молодой врач с трудом вырвал выросший сверху зуб: «Вредная, наверное, вот и вырос неправильно!» На сломанный зуб надел коронку.
С каждым залеченным зубом Надежда чувствовала всё возрастающее радостное облегчение, будто ей не зубы, а душу лечили.
Она теперь много гуляла, летом полюбила ходить на реку и пыталась плавать. Раньше она только плескалась около берега, а теперь настойчиво, снова и снова делала попытки плыть. Полметра, метр. Малейший успех окрылял. Каждый день она приходила к реке и плыла, медленно, с трудом, но плыла.
Тот день ничем особенным не отличался. Знойный, солнечный. Ни облачка на небе, ни ветерка. Одно спасение – река.
Изменилась погода в одно мгновение. Сначала подул ветер, рваный, резкий. Небо потемнело. Деревья наклонялись к воде, ветви раскачивались. Белый пух облепил песок, воду. Тёплая вода стала сумрачной, свинцово-серой. Волны вздымались и с шумом накатывались на берег. Слышны были отдалённые, глухие раскаты грома.
Надежда плыла, борясь с живыми, казалось, сильными, упругими волнами. Чувство свободы, лёгкости охватило её. Она оглянулась и увидела, что уплыла уже довольно далеко от берега. Никогда ещё она не заплывала так далеко. Но страха не было. Надежда плыла и плыла вперёд.
Огромная волна накрыла Надю с головой. Она вынырнула, жадно глотнула спаси-тельный воздух и снова ушла под воду.
Надежда не видела, как хлынул сильный дождь, как разрезала небо стремительная молния, как спасал её единственный оставшийся на пляже парень. Парень, который стал потом её мужем…
Гуля с интересом наблюдала за просветлевшими лицами руководителей. Особенно привлекательным показалось ей лицо моложавой стройной женщины с густыми каштановыми волосами.
Женщина сначала хмурилась, почти плакала, а потом лицо её буквально озарилось улыбкой. Как хотелось Гуле прикоснуться к чужому таинственному миру, хотя бы одним глазком заглянуть в тот день, когда эта женщина была так ликующе счастлива.