— А-а-а-а... Ой-ё-ё-ёй... А-а-а-ах! Убили Гришку! Со всей семьёй! Изверги, изверги, поймали и зарезали, — разносился под сводами огромного ресторана детский истошный крик.
— Ах-ха-ха-ха... Ой-ё-ё-мой... Ах-ха-ха-ха, — неразумным смехом вторила веселящаяся разноголосая компания.
— Ах-ха-хахх, ах-ха-хахх... ш-ш-ш-ш-ш-шах, — мерно плескались, успокаивали шумные крики – разговоры бирюзовые волны Красного моря.
Такой странной прелюдией начинался очередной египетский вечер.
Верочка прошла в специальный зал, где на виду, по желанию гостя готовили разные вкусности. Жарили кусочки свежего мяса, филе куры, рыбы, овощей во фритюре или на гриле, в обильном количестве масла, или на сухой раскаленной сковороде, кому как угодно. Взгляд упал на деревянную подставку с крюками, на которых висели три освежёванные рыбины. Большая, под два метра, с характерной наполеоновской треуголкой на голове, поменьше и маленькая.
— Неужели это и есть знаменитый наполеон Гришка с подругой Машкой и детёнышем, — с ужасом подумала отпускница, — не зря плакал ребёнок, выловили всю семью. Как жаль, — комок грусти, смешанной с горьким дурманом подступил к горлу. Один бок у хозяина семейства был уже практически срезан на порции вечно голодным отдыхающим.
— Эта рыба наполеон? — спросила она у повара. Тот, кивая головой, как болванчик, осклабился в хищной улыбке и стал протягивать на тарелке нажаренные куски. Её передернуло. И сделав протестующий взмах рукой, покачав отрицательно головой, Вера попятилась вон от обилия еды и запахов, вмиг ставшими тошнотворными.
Отпуск в раскрученном египетском отеле подходил к концу. Со всевозможными обитателями сказочного красочного моря были заведены знакомства и установлены прочные контакты. Кого здесь только не было. Вертлявые клоуны в ярких, желто-белых полосатых костюмах весело выпрыгивающие из воды, и флегматичные крылатки, которые одним небрежным прикосновением могли нанести непоправимый вред тоненьким любопытным пальчикам. «Порхали» рыбы бабочки и мотыльки. Сонные скаты, похожие на морских котов, вдруг оживали, когда на них пикировала рыба игла и с быстротой молнии зарывались в донный песок, оставляя после себя облачко вздыбленной грусти и еле различимый могильный холмик. Над ним исполняли молчаливую мелодию скорби рыбы корнет и флейта.
Один раз Вера видела вдалеке даже пару, уплывающих в фиолетовую глубину черноперых рифовых акул серо-голубого цвета. Сновали вездесущие султанки. Антиасы, маленькие красно-оранжевые рыбки нескольких сантиметров длиной, населяли рифы в огромных количествах. На них невозмутимо взирали, вальяжно пошевеливая плавниками среди коралловых ветвей, кудреперые. Зависали в саммите крапчато-полосатые сладкогубы-ворчуны, «хрюкальщики». Своё название эти рыбы получили из-за звуков, издаваемых ими при скрежетании зубами и за счёт сокращения плавательного пузыря, сжимаемого окружающими его мышцами. Наверное, они справедливо возмущались неоправданными и частыми нападениями на них крупных прибрежных хищников – акул, барракуд, рифовых и каменных окуней. Ангелы, губаны, групперы, спинороги, соколы и хирурги, ананасы и многие другие, из-за очень яркой необычно красивой окраски и формы, ассоциировались с реальным пребыванием в волшебном аквариуме арабских сказок «Тысяча и одна ночь». Наглые морды полосатых абудефдуфов тыкались, чуть ли не в маску. Название египетского происхождения, смысл его неясен, то ли “ хозяин рифовых склонов”, то ли “рыба с большими боками”. А по-английски, зовутся Sergeant major. На теле у них четыре светлые полосы, между пятью тёмными – столько нашивок на рукаве у формы старшего сержанта в армии и флоте США. А вот знаменитого, расхваленного во всех туристических заметках наполеона Гришку, она так и не встретила ни разу.
Специально купила местную книжонку «раскладушку» со всевозможными видами и названиями морских обитателей. Две штуки за три доллара. Хотя сначала ленивый абориген просил восемь зелёных за одну. Томно посмотрев на покупательницу, он спросил на вопрос о цене книжицы,
— А у мадемуазель грудь силиконовая или натуральная? — Вера, ничуть не смутившись, презрительно посмотрела ниже толстенного бурдючного сала, лежавшего на коленях продавца. С ехидной улыбкой ответила вопросом,
— А у молодого человека член силиконовый или никакой? — на что тот побагровел, изначально уверенный в своей безнаказанности, начал хватать ртом воздух, как одна из несчастных рыбёшек, выброшенных штормом на берег, забормотав что-то на арабском. Но покупательница на английском сказала, чтобы он успокоился и замолчал. А впредь думал, что и как говорить женщинам, независимо от их возраста, национальности и размера груди. У некоторых представительниц прекрасного пола язычок может оказаться острее бритвы и тогда… Прощай, молодость! Ожиревший, самоуверенный наглец сник и практически не торгуясь, кисло улыбнувшись, протянул две книжки и в придачу открытку с видом Сахары.
Сегодня был последний полноценный день отдыха. Завтра – сборы, и после обеда – прощай, немытый Египет. Прославленный своей незабываемой историей, скрижалями Завета, неопалимой купиной, красавцем Синаем, святым семейством и фараонами с пирамидами, науками, искусством. Одна царица Клеопатра чего стоила. И превратившийся в отнюдь не лучший туристический оазис, пропитанный кальянным дымом, с примесью некачественного гашиша, назойливыми мухами, да слащавой, нечистоплотной липкостью мужского населения к «наташам».
Любительница подводного плавания наслаждалась зрелищем кораллов. Всевозможных цветов и форм они притягивали феерической красотой, гибко и грациозно извиваясь в ритме подводного течения. Как будто исполняли знаменитый, раскрученный восточный танец живота. Время остановилось, мир замер. И вдруг она почувствовала, что кто-то настойчиво и сильно тянет её за руку. Черноволосый кудрявый молодой человек, похожий на вчерашнего итальянца. Сицилийцы отдыхали шумной молодёжной компанией. Очень много курили и на удивление мало пили спиртного. Только по бокалу пива в лобби баре. В отличие от русских туристов, которым всевозможные напитки и еда предоставлялись круглосуточно. С итальянцами было зажигательно и классно тусить на дискотеке. Темпераментные, но адекватные партнеры, в отличие от перебравших, еле стоящих на ногах соотечественников.
— Похож на Джованни. Хотя в масках все одинаковы, — подумала Вера. И доверчиво дав руку, увлеклась за ним в коралловые дебри. Но чем дальше они уплывали в лабиринтовые заросли, чем настойчивее неожиданный спутник тыкал пальцем вниз, притягивая к себе, маня на глубину, тем больше леденящий мрачный ужас наполнял душу. А мысли теснились в голове совсем нереальные.
— Почему мне так страшно, — муторно думалось рисковой пловчихе, — как-то необычно он себя ведет. А вдруг это не Джованни, а какой-нибудь насильник или морской чёрт. Сейчас задушит меня и бросит в кораллах на корм рыбам. И мои новые сказочные друзья проглотят "русалку", не задумываясь, как туристы съели наполеона Гришку. — Вера, оттолкнув со всей силы парня – прилипалу, рванулась вперед и вверх, на поверхность. — Уфф, — облегченно выдохнув, сорвала с себя маску, оглядевшись вокруг. Всё было мирно, спокойно, даже безмятежно. Недалеко визжали от восторга дети. Рядом на корабле кто-то приветственно махал рукой. Ни Джованни, ни выдуманный, новоявленный морской чёрт не вынырнули следом. Море в ближнем радиусе было тихое и прозрачное.
— Странно, как-то всё странно. Наверное, за меня заступился не только небесный хранитель, но и рыба – императорский ангел, спасшие от морских дьяволов, львов, крокодилов и скорпионов. — И плохие мысли быстро развеялись легким ласковым бризом, пронзительным васильковым небом, ослепительной улыбкой солнца и безбрежными солёными просторами. На всякий случай, взяв курс подальше от кораллов, Вера поплыла вдоль берега, по ходу движения рассматривая своих всевозможных, хвостато-плавниковых, разноцветных рыбных друзей. И время опять остановилось. Но только до того взмаха волшебной палочки, когда вдруг, неведомо как, очутилась в самом центре кипящей разными видами, размерами, формами рыбной неуправляемой, бурлящей стайной толпы. Ничего не понимая, любительница острых ощущений стала озираться по сторонам и замерла, опешила от неожиданности. Напротив, недалеко от неё, расположился большой улыбчивый телёнок с характерной наполеоновской шапочкой на голове. Он лениво пошевеливал огромными плавниками и добродушно смотрел на непрошеную гостью.
— Да это же Гриша! — вырвался воздушными, восторженными перламутровыми пузырьками возглас удивления. А руки, жестикулируя, уже манили, как маленького ребёнка, необыкновенную огромную рыбину - великана к себе.
— Гриша, Гришаня! Живой, как я рада! Плыви скорей ко мне, не бойся, знакомиться будем. Какой же ты красавчик. Супер, наполеончик, супер! Вот это подарок! — рыба, как будто услышала и поняла весь восклицательно - радостный набор человеческих слов и, подплыв, ткнулась доверчивой мордой в ладони. Но, поняв, что они пусты, пошевелила обиженно губами и отпрянула.
— А где угощение, чего звала, кто так знакомится с нами, великими из великих, не порядок, — с недоумением смотря на гостью, обиженно почмокал губами наполеон и отплыл.
— Гришенька, миленький! Спасибо, что показался. Я ведь переживала, что тебя поймали и съели. Даже слезы наворачивались. А ты всех надурил. Молодец! Форева! Ты бессмертный! Я завтра тебе яичко вареное принесу на прощание. Место встречи изменить нельзя?! — Вера огляделась. Над головой колыхался какой-то довольно большой настил на сваях, уходящий к берегу. Она, наконец, сообразила, откуда так много всевозможных морских представителей. Это был понтонный пирс главного пляжа – многолюдного, бестолково-шумного, с утра до вечера жужжащего, как назойливые египетские мухи. А ведь именно про него писали туристы, что здесь, кроме прочей, обильно подкармливаемой ресторанной пищей подводной живности, и обитал красавец Гришка, по утрам приплывая с подругой Машкой за любимым лакомством - вареными яйцами. Но пару раз, побывав на понтоне и не встретившись с наполеоном, она выбрала для себя другой пляж, релакс – чище, спокойнее, подальше от суеты сует. И вот, неожиданная награда! Сам красавец приплыл к ней, доверился и... обиделся. Завтра, завтра и покормит, хоть категорически запрещено, но все игнорируют эти строгие запреты, и обязательно сфотографируется с удивительной рыбищей, такой понимающей и доброй.
На следующее утро воодушевленная Верочка одна из первых пришла на понтон с лакомством в кармане. Но Гришки не было. Зато несколько туристов испуганно показывали что-то, тыча пальцами в морскую лёгкую зыбь, направляя фотоаппараты и камеры к одной из железных опор.
— Что там интересного? — всматриваясь в водное марево, спросила она.
— Мурена, да такая здоровая. Просто гигантская. Вон голову подняла, страсть то какая, как в фильме ужасов. — Вера вгляделась и оцепенела. Обернувшись несколько раз вокруг железяки толстым канатом, вытянув часть длинного откормленного змеиного туловища, разинуло зубастую пасть жуткое страшилище, тёмно-коричневого окраса в чёрную крапинку. Действительно, кровь стыла в жилах, и чувство столбняка охватывало все члены сильнее любого паралитического препарата. Ведь еще вчера была в двух метрах от этой мерзости, когда чуть ли не «целовалась» с долгожданным наполеоном.
— Фу, гадость, какая! Откуда эта тварь взялась? — с отвращением еле выдохнула она.
— Как откуда, живёт здесь. Вон, видите, рядом со сваей, пещерку в гроте. Мурена часто в ней прячется. А сегодня, практически, на всю длину выползла. А вы что, недавно приехали, что не знали? — одновременно ответил и полюбопытствовал турист, с завистью глядя на ее загоревшее тело, — не похоже что-то, судя по красивому загару. Или не из этого отеля? Все на центральном пляже знают местных морских хозяев в лицо. Подождите, скоро наполеон Гриша приплывет. — Отпускница и вздохнула, и рассмеялась одновременно.
Территория гостиничного комплекса была настолько обширная, что она только недавно обнаружила рядом с номером приличный, малолюдный и чистый бассейн с шикарными пальмами и достойными напитками. А сколько ещё «белых отдыхательных пятен» осталось неизученными. Но это её не огорчало. Не понимала Вера, как можно всё время отдыха проводить у ёмкости с хлорированной водой, когда рядом, в пяти минутах ходьбы, распахивало жаркие и щедрые объятия роскошное Красное море. С удивительным по своей фантастической красоте подводным миром. В его водах проживает около полутора тысяч разновидностей рыб, млекопитающих и других представителей морской фауны. Великий русский художник-иллюстратор Иван Билибин, путешествуя по Красному морю, назвал его "акулья уха". В отличие от других морей мирового океана, оно имеет температуру воды, как на поверхности, так и в глубине, практически, одинаково тёплую. Иногда прогреваемую африканским солнцем до пятидесяти градусов по Цельсию! Вот, уж, действительно, «акулья уха»!
— Поближе надо быть к народу, поближе, — вспомнилась любимая поговорка сердечного друга. Да, вставай она пораньше, занимай шезлонг на этом огромном пляже-улье, не было бы проблем ни с наполеоном, ни с муреной, ни с морским дьяволом.
— А вон и Гришка приплыл, — сказал мужчина.
— Гришенька, привет, красотулькин, — разулыбалась Верочка, — я с гостинцем, как и обещала. Бери! — и она протянула, предварительно очищенное яйцо всмятку, герою рассказа. Тот осторожно взял лакомство и... опять Вере показалось... дружелюбно подмигнул ей. Вот теперь можно было легко вздохнуть. Отпуск удался!