Родительский дом был большой, просторный, светлый. Он стоял на крайней улице пригородного поселка и смотрел окнами на реку. Сегодня Ольга последний день хозяйничала здесь. Завтра они с братом продадут его. И всё. После обеда пошёл дождь, не по-летнему холодный, нудный. Ольга принесла дров из поленницы за баней, начала растапливать печку. Дрова отсырели и долго не хотели разгораться. Тяги не было, и дым быстро наполнил комнату. Открыла окно. Тёмные тучи плывут по серому небу. Мокрые берёзы раскачиваются и тревожно шумят. Зелень ветвей разбавлена первыми жёлтыми листочками. Август.
Несколько лет назад, тоже в августе умерла мать, а отца не стало ещё раньше. Поначалу дом служил Ольге дачей (грядки, ягоды, яблони – всё, как при маме). Но в городской квартире урожай хранить негде, да и в магазине теперь овощи и фрукты круглый год. «Возни больше, чем пользы», - убеждал Ольгу муж и огород постепенно запустили. «Надо продавать дом, вон, забор скоро упадет, опять я чини его неделю, - недовольно ворчал муж. – Чего ждать? Пятнадцать лет в доме никто не живёт, а ему требуется хозяин». «Илья, так может…», – начала, было, Ольга. «Ещё чего! Мне и в благоустроенной квартире хорошо. Твой отец этот дом то строил, то перестраивал, то ремонтировал. Не успел оглянуться – и жизнь прошла. Нет, я лучше на рыбалку буду ездить или за грибами», - возразил ей муж. «Он, наверное, прав, надо решиться», - подумала Ольга. Но как трудно расставаться с тем, что является частью жизни. Ведь эти стены помнят её маленькой девочкой.
- Бабушка, плиходи к нам жить! У нас пол есть, полки есть, - весело кричала она, трёхлетняя Лёлька, бегая по только что настланному, некрашеному полу. А папа, ещё совсем молодой, приколачивал на кухне полку для посуды. Какая радость у всех на лицах. Дом построен! Скоро они переедут сюда со съёмной квартиры от старой и вредной хозяйки, и Лёлька сможет бегать по дому, сколько захочет, и никто не будет на нее ворчать…
Печка наконец-то разгорелась и перестала дымить. Ольга закрыла окно. На этом подоконнике она в детстве любила сидеть в обнимку с кошкой и смотреть на улицу. Однажды летом мама уложила её спать, а сама ушла на кухню. На улице было ещё светло, и дети постарше играли в мяч. Лёлька встала с кроватки, открыла окошко и вылезла на улицу. Сколько бегала с ребятами, не знает, а когда все стали расходиться, она попыталась вернуться к себе в комнату через окно, но то оказалось закрытым изнутри. Лёлька робко постучала в стекло. Тишина. Потом долго барабанила в дверь, никто не открывал. Девочка сильно перепугалась. Наконец послышался голос матери: «Кто там?».
- Это я, твоя дочка.
- Моя дочка давно спит.
- Нет, я гуляла.
- Кто тебе разрешил?
- Я без спросу вылезла в окно.
- Что ж, гуляй дальше. Мне не нужна непослушная дочка.
- Мамочка, прости, пожалуйста, я так больше не буду, - плакала Лёлька.
Мама ещё несколько минут выдержала паузу и впустила, наконец-то, беглянку. Этот урок Оля запомнила надолго. Мама была строгой. Учительница! Ольга, как сейчас, видит её склонённой над кипой тетрадей: «Лёля, не мешай, я сочинения проверяю». А девочке хотелось, чтобы мама почитала ей сказку. «Иди, поиграй с куклой, мне планы ещё надо написать», - говорила мама и снова склонялась над бумагами. Тогда, чтобы быть поближе к ней, девочка тихонько залезла под письменный стол. Через какое-то время мама спохватилась, где ребенок. Зовёт: «Лёля, Лёля!». А она из-под стола грустным голосом спрашивает: «Мамочка, я тебе тут ведь не мешаю, да?». У мамы на глазах заблестели слезы, она взяла ребенка на руки, прижала к себе. С тех пор всегда сажала дочку рядом. Сама писала, а Лёля что-нибудь рисовала.
Мама любила свою работу. Коллеги за безупречную грамотность называли её Богом русского языка, а ученики обожали за то, что она ходила с ними в походы, ездила на экскурсии, устраивала конкурсы, концерты. Весёлая, энергичная, умная. Даже, окончив школу, ребята приходили к своей Екатерине Анатольевне, писали ей письма. К праздникам почтовый ящик был полон открыток с поздравлениями от маминых учеников. Поэтому и любимая игра Лёльки в детстве была, конечно же, «в школу». В пять лет она уже умела читать, а вот звук «р» не выговаривала.
Как-то Лёлька нарвала разных цветов и веточек, посадила кукол, да ещё бабушку и папу и начала «урок».
- Дети, это что? – спросила юная учительница.
- Это колокольчик, - ответила бабушка.
- А это что? – Лёля показала ромашку.
- Это василёк, - пошутил папа.
- Нет, это ламашка, - исправила его Лёлька.
- Это ламашка, - повторил папа.
- Нет, не так, - рассердилась Лёлька, – Бабушка, скажи ему плавильно.
- Ромашка.
- Папа, скажи, как бабушка, - вышла из положения Лёлька.
Вскоре она научилась всё-таки выговаривать эту «вледную» букву. Ехала с родителями в поезде и под стук колёс напевала: «Тла-та-та, тла-та-та». И вдруг неожиданно для всех: «Тррра-та-та, тррра-та-та»…
Скрипнула калитка. Приехал брат. Он живёт теперь в Москве, работает директором крупной строительной фирмы. Эту последнюю ночь перед продажей дома они решили провести здесь вместе. Саша поставил машину во двор, обошёл дом вокруг, заглянул в дальний конец огорода, где росли кусты смородины, сорвал несколько ягод. Потом постоял под окнами около своих деревьев. Он посадил их, когда учился классе в пятом. Три берёзки, два клёна и рябинка. Оле особенно нравилась одна берёзка с поникшими ветвями. Под ней она когда-то целовалась с Женей, а деревцо укрывало их своими ветвями от посторонних глаз. Где он сейчас? Как сложилась его жизнь?
- Саша, иди в дом, промокнешь совсем, - позвала Оля брата.
Он вошёл, обнял сестру, сел около теплой печки: «Как хорошо дома!».
- А я помню, как тебя принесли из роддома и купали вот тут. В ванночке была вода, розовая от марганцовки. Ты забавно дрыгал ножками, и все умилялись, какой хорошенький. Потом мама кормила тебя грудью, а я стояла рядом. А если ты плакал, взрослые бегали вокруг с погремушками, совали тебе соску в рот, но ты её выплёвывал. Я тогда удивлялась, зачем мама купила такого плаксу, да ещё мне велит тебя любить…
Брат у неё замечательный. Они не просто родные – родственные души. Во всём помогают друг другу. А тогда, в детстве, всякое бывало: и попадало Оле, как старшей, и ссорились, и даже ревность была. Помнит, когда Саше исполнился годик, отец сказал: «Оля, ты теперь взрослая девочка, в школу скоро пойдёшь. Мы купили тебе большую ложку, а свою маленькую отдай Саше». Но она так привыкла к своей ложечке, что новая казалась ей тяжёлой, некрасивой. «Опять всё Сашеньке, даже ложечку мою тоже ему», - хныкала девочка. Сейчас смешно об этом вспоминать. А ложки эти сохранились, надо бы их взять на память. А ещё старые фотографии, что в рамочках на стене висят. Там они с братом, мама, папа, бабушка, дед. Саша – толстощёкий карапуз, Оля – веснущатая, с тонкими косичками и большими бантами. Мама обычно возила детей в городское фотоателье в их день рождения (они оба родились десятого мая), а потом в кафе ели мороженое.
Оле было тринадцать, а Саше восемь, когда тяжело заболела мама. Страшный диагноз, сложная операция. «Прожить бы ещё хоть годик или два», - мечтали соседки по палате. Мама тогда сказала: «А мне надо лет двадцать, чтоб детей вырастить и выучить». Она волевая была. Вырастила не только детей, но ещё и внуков помогала воспитывать. А вот любимую работу пришлось оставить навсегда. Болезнь матери ещё больше сплотила и без того дружную семью, все заботились друг о друге. Детей не баловали, да и не на что было. К труду с детства приучали. Оля во всём помогала матери по хозяйству. Мыть полы было её обязанностью с восьми лет. Обычно в субботу наведёт дома «чистоту-красоту», а потом бежит к реке за цветами. С весны до осени во всех комнатах стояли в вазах, баночках, стаканах букеты полевых цветов. Сашу отец обучал разным мужским делам. У папы были золотые руки, заботливое, доброе, но, увы, больное сердце. Когда папы не стало, оказалось, что Саша к своим неполным четырнадцати годам многому у него научился.
Папина смерть… прошло столько лет, но боль, пережитая тогда, не забывается. Это был солнечный весенний день, день свадьбы Ольги и Ильи. Утром первая встала мама, разбудила Олю, накрутила ей волосы на бигуди. Какое необыкновенное тревожно-радостное состояние души! Она невеста! Об этом мечтает каждая девчонка. Приехали родственники из Ленинграда, Новгорода, Вологды. Дом наполнялся оживлёнными голосами. Все обнимались, смеялись, шутили, только папа ещё спал. «Коля, иди разбуди Лёшу», - попросила мама папиного брата, хлопоча на кухне. Дядя Коля зашёл в спальню улыбающимся, а вышел бледным: «Катя, он, кажется, умер». Сначала никто в это не поверил, думали, очередная шутка дяди Коли, ведь он у них весельчак. А потом… Это было похоже на кошмарный сон, от которого Оля почему-то никак не могла очнуться. Старшие плакали, суетились, обсуждали, как быть дальше. Оля сидела у себя в комнате и смотрела на свадебное платье. Оно такое красивое, кружевное. Она в нём была бы, как сказочная принцесса. Подъехали машины, украшенные разноцветными ленточками, кольцами. Вошёл Илья, сел рядом, обнял её. У Ильи дрожали руки. Родственники заходили в комнату, утешали Олю. Она сидела без движения, она даже плакать не могла. Вошла мама, погладила её, как в детстве, по голове: «Дети, мы все решили, что вы распишетесь сегодня. Папа ведь был рад за вас, хотел, чтобы вы поженились». Мама поцеловала Олю и Илью, заплакала и вышла из комнаты. Почти в бессознательном состоянии Оля приехала на регистрацию брака. «Не будет у них жизни, примета плохая», - услышала она шёпот старушек, когда выходила из ЗАГСа. А жизнь была и есть, разная, конечно, с горестями и радостями вперемешку, но в целом, благополучная, грех жаловаться. Через год родился сын. Жили поначалу с мамой и братом в этом доме, потом купили квартиру в центре города. Саша поступил в московский институт, окончил его с отличием и остался жить в столице…
Ольга отложила старые фотографии и принялась разбирать вещи: что-то надо оставить себе на память, что-то отдать соседским старушкам, что-то выкинуть.
- Загляну-ка я на чердак, посмотрю, нет ли там чего нужного, - сказал брат. Через какое-то время он вернулся.
- Смотри, что я нашёл в ящике от посылки, - Саша протянул сестре пачку писем, перевязанных выцветшей ленточкой. Сверху вложена записка: «Доченька, я знаю, что когда-нибудь ты найдёшь эти письма, прости, что прятала их от тебя долгие годы, но я считаю, что делаю всё правильно, для твоего же блага. Мама».
Это были письма от Жени. Ровно двенадцать, они приходили раз в месяц в течение года. Ольга с волнением вскрыла первый конверт. Женя писал, что после их ссоры решил уехать на строительство БАМа, просил его простить, если в чём-то её обидел: «Только вдали от тебя понял, насколько ты дорога мне. Если хочешь, напиши. Я буду ждать. Твой Женя».
Собственно, ссорой их разрыв назвать нельзя. Оля тогда работала на фабрике, и Женя обычно приезжал за ней на мотоцикле после вечерней смены. В тот памятный вечер он почему-то её не встретил. Оля направилась к автобусной остановке. Стояли белые ночи. Чуть впереди, по другой стороне улицы шла шумная компания парней и девчат. Среди них высокую фигуру Жени она увидела сразу. Он что-то весело рассказывал белокурой девушке, обнимая её за талию. Олю Женя не заметил. Сколько слёз она пролила в ту ночь, как ей было больно и горько, знала только мама. Но решение было принято. На следующий вечер Женя, как ни чём не бывало, ждал её у проходной с букетиком ландышей. Оля цветы не взяла. «Нам не нужно больше встречаться», - сказала она и, ничего не объясняя, быстро пошла прочь, гордо вскинув голову. «Ты что?», - услышала она вслед голос Жени, но догонять её он не стал…
В других письмах Женя рассказывал о природе Дальнего Востока, о работе, о том, как у них там интересно, хотя и трудно, и звал Ольгу к себе, замуж звал. В последнем письме он поздравлял её с законным браком (видно, мама сообщила ему об этом). «Я хотел видеть тебя моей невестой и женой («моей» подчёркнуто). Я решил, что ни на ком, кроме тебя, никогда не женюсь. Прощай, моя любимая, моя Олёнка». Слёзы покатились на пожелтевшие листки: «Что ты наделала, мама? Зачем? И, главное, ничего исправить уже нельзя. Даже адрес его на конверте заштриховала».
- Кто знает, может быть, её материнское сердце подсказывало, что так, действительно, будет лучше для тебя. Или же она, такая больная, боялась, что ты уедешь к нему, и не хотела отпускать тебя никуда от себя. В любом случае прости маму, - утешал Ольгу брат. – Ведь с Ильёй ты нормально живёшь.
- Да. Но Женя… Это же первая любовь. Я и сейчас его помню. Но мы были такие гордые оба.
- Вот и пусть у тебя останутся о нём самые светлые воспоминания. Надо жить дальше. Не плачь. Пойдём-ка лучше погуляем, дождь закончился.
Они вышли из дома и направились по тихой зелёной улочке в сторону реки.
- Я смотрю, дом Михайловых перестраивают. Новые хозяева что ли? – спросил Саша.
- Да. Умерла тётя Дуся, дом продали. И у Кузнецовых переселенцы с Севера дом купили, а у Павловых – из Прибалтики. Я с новыми соседями почти не знакома. Это раньше всех знала, все – как родные. Да и сама здесь редко бываю, - рассказывала Ольга брату. – И наш дом, может, перестроят до неузнаваемости или даже снесут, а на его месте построят коттедж.
Брат погладил сестру по плечу: «Не будем о грустном. Скажи-ка, кто покупатель?».
- Я его не видела. Знаешь, всё немножко странно. На моё объявление в газете откликнулось несколько человек. Приходили, смотрели дом, но цену, которую я называла, не давали. А этот мужчина позвонил по телефону, всё расспросил, сказал, что купит наш дом за любые деньги. Он, оказывается, когда-то жил в этих краях, а потом уехал. Теперь возвращается в наш город. Завтра к девяти утра обещал быть.
Они подошли к реке. Воздух после дождя был чист и прохладен. В нём медовый аромат луговых трав перемешался с запахами мокрой листвы ракит и хмеля, растущих на берегу, свежих яблок, созревших в садах и флоксов, цветущих в палисадниках.
- Пахнет, как в детстве. Такой воздух может быть только здесь, на Родине, - задумчиво произнёс Саша, глубоко вдыхая, - Вот и речка, такая же быстрая, шумная, бежит себе и не знает о наших проблемах.
Они присели на поваленный ствол дерева.
- И жизнь быстротечна: ещё вчера мы – дети, а сегодня – наши дети уже выросли. У меня молодуха беременная, мальчика ждём к зиме, - сказала Ольга.
- И моя Катюха замуж собирается. Через год институт окончит, и с Виталиком поженятся, дружат с первого курса.
- Так что радости в нашей жизни ещё много, - улыбнулась Ольга.
- Конечно, всё идёт своим чередом, всё меняется. Сколько себя помню, не меняется только оно, - сказал Саша, посмотрев на небо. - Да ещё звёзды и луна. Такими их видели наши предки, и увидят наши правнуки.
- Они – вечность, а мы – миг, - философски заметила сестра.
- Поэтому не будем цепляться за прошлое, надо жить сегодня и сейчас и радоваться тому, что есть.
-Да,- кивнула головой Ольга.
Вечерело. Взявшись, как в детстве, за руки, брат и сестра вернулись в дом, где оставили когда-то свои детство и юность. В эту ночь они так и не уснули.
Утром, ровно в девять часов, к дому подъехала иномарка золотистого цвета.
- Кажется, покупатель прибыл. Какая точность! – посмотрев в окно, сказал Саша.
Ольга пошла открывать дверь. На пороге стоял Женя.