Она любила морковку. Скорее, отдавала предпочтение ее лечебным свойствам. Другие гранд-овощи успели отойти на второй план. Он любил женщин. Вернее, был искушенным ценителем их красоты, но со временем, пресытившись ими, иногда с тоской вспоминал сосущее чувство голода под ложечкой. Она, молодая и стройная, не уставала радоваться жизни. Причем все она принимала с равным благодушием: будь то глобальные неудачи или сумасшедшее везение. Многие бы это назвали покорностью судьбе, однако большинство окружающих ее трактовали это как молодость и жизнелюбие – точнее, любовь к жизни во всех ее проявлениях. Девушка, смеясь со вкусом и громко, словно бросая вызов судьбе, поговаривала: «Жизнь как та тетка: сзади пионерка, а спереди пенсионерка». Он, услышав это, ядовито ухмыльнулся, подверг данное высказывание тщательному разбору, в итоге согласился, сделав свой неутешительный вывод: «Жизнь – дерьмо». Может, потому, что действительно в этой фразе просачивалась определенная безнадега, а может, и потому, что сам успел достаточно нахлебаться в этой жизни. Улыбался он редко, с хитрым прищуром бесстрастно глядя на «отдыхаек». Сам он был «работяйка» с суровым и восточным именем Анмар, которое означало «леопард». Пресытившийся хищник спокойно делал свою работу и невозмутимо наблюдал за бурлящей вокруг него курортной суматохой. Ее имя очень подходило ей – Надежда. Хотя Анмар и это успел опровергнуть, когда у них закрутился-завертелся роман.
- Тебя нужно было назвать Верой, - нежно проведя рукой по ее длинным и непослушным волосам, прошептал он низким с хрипотцой голосом.
- Почему? – улыбалась Надежда, с волнением и интересом прислушиваясь к его волшебному голосу.
- Потому что ты веришь людям. Веришь в лучшее и даришь эту веру другим, - он смотрел на нее все с тем же прищуром, однако его взгляд обжигал ее своей страстью и завораживал.
- А разве это плохо? – скорее, вопрос этот она задала самой себе, поддавшись магии его рук и голоса.
- Не знаю, - задумчиво ответил Анмар, вложив в свой ответ тоже иной смысл.
Однако он не сомневался в одном. Впервые увидев Надежду, Анмар уже тогда заразился ее жизнелюбием. Когда она подошла к его «избушке на курьих ножках» (так она, задорно смеясь, называла место, где работал Анмар), он сначала не обратил на нее внимания. Красивых и молодых «отдыхаек» много. Но, пока он ей делал морковный сок, она успела очаровать его и веселой болтовней, и девичьей наивностью, и обескураживающей искренностью. Отдавая ей сок, он произнес:
- Ты околдовала меня, - аппетит проснулся в нем быстро и неожиданно.
Колдунья каждый день покупала у Анмара морковный сок, а он выжидал, словно хищник свою жертву, ее прихода. Так все и закружилось. «Моя морковка», - произносил он страстно, встречая ее вечером, бросая работу. «Моя морковка», - нашептывал он ласково, провожая ее под утро в гостиницу. Она радовалась своей влюбленности, окрылявшей ее и дарившей ей счастливые мгновенья. Он стал чаще улыбаться. Тоскливая опустошенность, разъедавшая его в последнее время, миролюбиво сдала свои позиции.
Морковный роман вскоре закончился. Он, заряженный молодостью и жизнелюбием, с лукавым прищуром глядел на «отдыхаек», воспламеняя их своим жарким взглядом. Она, расставшись с ним и ожидая большего, только вздохнула – жизнь повернулась не лучшей стороной. Но она надеялась, что все лучшее у нее впереди. Ведь не случайно ее звали Надежда.