Безвременье

               

    Время имеет обыкновение растягиваться и сжиматься,  как Сцилла и Харибда, пропуская вперед  –  навстречу дальнейшим испытаниям, или внезапно расплющивая между житейскими неурядицами. Потому, иной раз пытаюсь прорубить усталой головой выход в «безвременье», потерянное для всех, эгоистично обретенное лишь в собственное пользование. Скорее всего, оно схоже с добрым старым  миром.
   
Здесь идут дожди. Здесь много разговаривает кот, совсем не схожий с чеширским, напротив –улыбающийся крайне редко и неохотно.

- Когда ты вытрешь, наконец, пыль с подоконника? – недовольно говорит он по утрам.

- Я избавлюсь от тебя, если ты не заткнешься, - лениво отвечаю я, и ничто не может помешать растекаться дальше в сонной истоме.

- Съешь колбаску, - кот когтем цепляет колбасный кружок и ловко переносит из своей тарелки в мою. И я жую, просматривая безвременную местную газету. Мелькают объявления: «Я счастлив», «Буду в понедельник гулять по розовому саду», «Все подарю»… Хитро улыбаясь, спрашиваю кота:

- Может, тебя подарить? -, и слышу невозмутимое в ответ:

- И с кем же ты будешь говорить?  -

После обеда торопливо натягиваю тяжелое бархатное платье, мечту всей моей жизни, обматываю шею жемчугом и сбегаю, весело шурша, по деревянной лестнице на улицу. Смотрю наверх и вижу своего кота на балконе, который меланхолично машет лапой:

- Иди, проветрись. Ты мне надоела.

Мостовая выложена круглыми булыжниками. Где-то я это уже видела…
   
Пустые магазины детских книг: ни продавцов, ни денег, только книги. Гребу себе в подол все, что люблю. Вот для чего нужны объемные подолы старых платьев…
   
Врасплох застает меня румяный добрый молодец, оставивший коня за дверью.

- Что делает в обеденное время красная девица в книжном магазине?

- Красная девица уже идет домой и очень хочет спать, - отвечаю грубо и выхожу на улицу. И тут же, видя растерянное лицо молодца, угрызаюсь совестью и пытаюсь спросить как можно нежнее: «Кто ты, и откуда?»

Ответ заученный не одним поколением добрых молодцев, искренний, порывистый и глупый:

- Жди меня, девица, до осени. Я все смогу, и воды принести, и дров наколоть,  и с лютым ворогом смогу сразиться…

- А накормить кота сумеешь? – задаю вопрос, и тут же понимаю, что можно уходить. Кто знает, сколько лет ему стоять еще на этой мостовой, и размышлять над непредвиденным  вопросом, который как тягчайший вирус поселится в его мозгу,  и будет постепенно разрушать неразрешенностью.

Сумерки здесь дивные… Под ногами сбиваются промокшие желтеющие листья, и издают пронзительный предсмертный запах горькой осени. Этот запах – лучшее лекарство от всех болезней тела и души.
    
      Иду домой. Несносный кот уже спит, оставив на кухонном столе корявую записку: «Молоко прокисло. Сплю голодным. Надеюсь, утром сходишь в магазин?». Схожу, конечно, завтра, послезавтра, когда угодно, лишь бы не проснуться…
   
      Может быть, разбить часы? В них прячется та гадкая Харибда, которая разбудит меня ранним-ранним утром, и проскрипит: «Вернись, тебе пора!».

Не буду думать о плохом сегодня. Распахну окна, и наберу в дырявый медный таз живительной дождливой влаги. Корабль «Арго» успею из бумаги сложить надежный, и в далекую дорогу отослать…