Бумеранг. Марина Фадеева

Лауреаты Фонда Всм
МАРИНА ФАДЕЕВА  http://www.proza.ru/avtor/marfa2909  - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 11» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


                Не плоть, а дух растлился в наши дни,
                И человек отчаянно тоскует…

                Федор Тютчев


Она тихо вошла в купе и, застенчиво улыбнувшись, поставила свой нехитрый скарб на нижнюю полку. Коротенький плащик-свингер, алый берет на голове, трогательная косичка через плечо и огромные голубые глаза, в которых блуждала беззащитная наивность.
           - Так вот какую попутчицу послал мне сегодня бог! Ну, давай знакомиться, Красная Шапочка! Павел Иванович, профессор словесности, сейчас, правда, на пенсии. - Павел Иванович с интересом смотрел на вошедшую девушку.
           - Меня зовут Настя, в Москву еду, к бабушке, на каникулы, она у меня на Арбатской живет.
           - Да, давно я Москве не был, загостился у сына в Краснодаре, пора и честь знать, да и соскучился уже по Москве-матушке, как- никак шестьдесят пять годков прожил в златоглавой! Прикипел всем сердцем, хоть и суета там, да и мне, старику не сидится на месте! Ну да ладно, совсем тебя заболтал, садись к столу, Настасья – краса, длинная коса, трапезничать будем!
            Павел Иванович выложил на стол бутерброды с красной икрой, буженину, сладкие южные помидоры и ароматные краснодарские груши. За окном уже смеркалось, поезд мерно отстукивал километры, лишь проносившиеся мимо встречные составы заглушали порой его ритмичный ход. Павел Иванович ещё долго рассказывал Настеньке о своем сыне, о его удачной карьере после окончания Бостонского университета, не забывая посоветовать девушке непременно поступать в институт после окончания школы. Смешно морща нос, взахлеб рассказывал о маленькой внучке, по которой уже успел соскучиться, с гордостью показывая фотографии румяной малышки.
           В душе у Настеньки боролись два голоса. Один, слезно расчувствовавшийся, пускал слюни, глядя на этого открытого добродушного старика, и говорил, что надо быть последней негодяйкой, чтобы «обуть» этого милого чудака. Другой же, алчный и хладнокровный, металлическим голосом давал инструкции к дальнейшему действию и приказывал не поддаваться нахлынувшей сентиментальности.
           Наконец Настенька призывно зевнула, прикрыв ладошкой рот, устало сложив руки на коленях.
          - Ну, я вижу, тебя совсем утомил, голуба-душа, не серчай на старика, я выйду, а ты пока тут устраивайся, время то позднее. - Старичок протер носовым платком стекла очков в золотой оправе и, водворив их на нос, вышел в тамбур, накинув на сухонькие плечи пиджак.
          Настенька, раскинув тюфяк на нижней полке и наспех заправив постель, легла, накинув легкое одеяло поверх простыни. В голове, лихорадочно перебивая друг друга, роились мысли. Девушка закрыла уши руками, не желая слушать ничьих советов, но металлический голос снова громовым раскатом смёл все посягательства неуверенности: «Всё отработано и выверено, а сантименты оставь для сопливых  девчонок-неудачниц, ты сможешь!»
          Павел Иванович вернулся и, пожелав Настеньке спокойной ночи, покашливая, умостился на своей полке, и уже через несколько минут она услышала его мерное сонное дыхание.
« Как же я ненавижу себя за это!» - попыталась возразить её добрая часть «я». Но темная половина «я» перенесла мысленно в обшарканную коммуналку с вечно нетрезвой матерью, чаем без сахара и заварки, затасканной до дыр вельветовой юбкой, которую по пьяни подарила материна собутыльница, грязной в окурках посудой на кухне. Девушка решительно поднялась: «Не хочу так жить, не буду! Почему одним всё, а другим ничего? Чем я хуже этого благополучного старикашки и его инфантильных зажравшихся деток?" Она выученным движением срезала ремни у профессорского чемодана. В открытом чемодане лежали безупречно чистые полотенца, пижама, пара белоснежных рубашек, выутюженных дорогих брюк, новенький ноутбук и на самом дне, за обшивкой, небольшая пачка пятидесятидолларовых купюр.
         Аккуратно положив ноутбук и деньги под ворох  белья, Настенька закрыла свой чемодан и, наскоро одевшись, бросила взгляд на профессора. Старик крепко спал, причмокивая во сне, наверно и там балдея от своих краснодарских груш и пребывая в счастливом мире сытости и благополучия. В мире, где все радостны и беззаботны и о таких, как Настя, узнают в хрониках  «Вечер трудного дня», запихивая в любимое чадо очередное пирожное, как бы в компенсацию за увиденное.
Свет от приближающейся станции призывно блеснул в золотой оправе профессорских очков и хищно отразился в глазах девушки. Она взяла очки со столика и положила в карман.

   Через десять минут Красная Шапочка была уже в ста метрах от железного полотна и в девяти часах от очередного грехопадения.
         … Она тихо вошла в купе и, застенчиво улыбнувшись, поставила свой нехитрый багаж на нижнюю полку.
        - Здравствуйте, меня зовут Настя.
Безнаказанная алчность всё туже затягивала узел над её головой…

          Прошло пятнадцать лет. Вечерний поезд Краснодар-Москва только отошёл от платформы. Пассажиры постепенно занимали места в купе, а пока вагон напоминал большую муравьиную кучу, где каждый что-то тащил, толкал, цепочкой перемещаясь по узкому проходу вагона.
          Эффектная, статная женщина с мелированными волнистыми волосами, распущенными по плечам, в дорогом брючном костюме и со следами некоторой усталости на волевом, с правильными чертами лице, поставила лакированную сумочку на столик и, опустившись на сидение, прикрыла глаза.
         « Наконец-то я свободна. Послезавтра, с утренним самолетом, у меня начнется другая жизнь, а всё, что было до этого, забудется как страшный сон. Послезавтра…послезавтра…»
Это была уже не наивная Настенька - неудачница с невинным взглядом из под пушистых ресниц: Настасья Николаевна далеко преуспела в своих начинаниях. Обманчивая внешность всегда сбивала с толку людей, которые имели несчастье попадаться на её пути, и которых она безжалостно обкрадывала. Да и кто бы мог заподозрить, что под внешностью такого ангелочка скрывается расчетливая и алчная особа! Если сначала на этот роковой путь она встала из-за неприятия той жалкой жизни, которой она жила, то со временем появился азарт от удачных и легких побед, от которых она уже не могла отказаться. Лукавый словно оборонял её от наказания, искушая, предлагая всё более лакомые кусочки.
       Сегодня она похоронила мать, вконец развалившую алкоголем свою печень, заказала ей хороший мраморный памятник, оплатив все расходы и поручив двоюродной тётке проконтролировать работу. И несмотря на то, что мать подарила ей лишь безрадостное нищее детство и юность, она простила её, простила всё, без остатка и на могиле оплакивала её недолгую непутёвую жизнь.
        Через два дня она будет в Нью-Йорке- другая страна, другие люди, другая жизнь и… семья. У неё обязательно будет семья, обеспеченный муж, который будет любить её и детей, у неё обязательно будут дети, такие же красивые, с огромными голубыми глазами и ямочками на щеках. А ещё у неё непременно будет  роскошный дом с камином…
             
         Настасья Николаевна пребывала в такой эйфории, что уже видела себя сидящей возле камина в окружении любимых людей, и свет от фонарей приближающихся станций сейчас ассоциировался со светом горящего камина, так уютно потрескивающего и дарящего очищающее тепло.
   Расслабляющая эйфория была внезапно прервана звонким, уверенным голоском.
         - Здравствуйте, мы с вами попутчицы, будем знакомы – меня зовут Ася. У дверей купе стояла симпатичная девушка в кожаной курточке и креативных джинсах, сквозь модную драность были видны загорелые ноги.
           Остренькое, довольно нагленькое личико, уверенные зеленые глазки, которые, как буравчики впивались, оценивающе изучали Настасью Николаевну.
         - Будем знакомы,- Настасья Николаевна. А ты, должно быть, студентка? Родственники в Москве или живешь там?- Настасье Николаевне не понравилась излишняя самоуверенность и пронзительный взгляд девушки, и она инстинктивно убрала сумочку на сидение, что не могло укрыться от внимательных глаз Аси.
          - Да, я студентка, живу в Краснодаре, а в Москву на каникулы, к деду, да и предки просили проведать, старпер совсем с головой не дружит, отходняк, наверно, скоро.
             Девушка забросила рюкзачок на верхнюю полку и без комплексов растянулась на нижней, закинув тонкие загорелые руки за голову. Казалось, что девушка дремлет, на лице застыла маска безразличия и отрешенности.  Но Настасья Николаевна впервые почувствовала себя не в « своей тарелке». Все эти годы судьба ей посылала добродушных миролюбивых попутчиков, которых она «раскусывала» с первого взгляда и знала, как себя вести. Ася же вселяла в неё тревогу своей немногословностью и подчеркнуто равнодушным поведением. С первого мгновения её появления Настасья Николаевна почувствовала беспокойство.
            Чтобы отвлечься от дурных мыслей, она взяла книгу и попыталась начать читать. Книгу « Диагностика и карма» Настасья Николаевна купила недавно, копаясь как-то в книжном магазине в поиске практической психологии, которой давно уже интересовалась. Но, начав её читать, женщина  ощутила однажды, что ей страшно жить той жизнью, которой она жила вот уже пятнадцать лет. Именно эта книга побудила её сознание отказаться, очиститься, наконец, от той грязи и порока, на тропу которых она ступила когда-то.
         « …Сначала Бог даёт очищение несчастиями и потерями: если человек не сохраняет любовь в момент разрушения того, что ему дорого, тогда на смену первой ступени приходит вторая, более тяжелая»… А она вроде бы и не спит, веки подрагивают, о чём же она сейчас думает?- размышляла Настасья Николаевна, читая книгу и время от времени посматривая на свою попутчицу.
         «…Жадного человека должны обворовать. Жадность, зависть, ревность – всё это проявление зависимости от безудержных желаний…»- при чтении этих строк Настасья Николаевна вдруг почувствовала на себе пронзительный взгляд. Мельком взглянув на Асю, женщина похолодела. «Она что, мысли мои читает?» Девушка не отводила взгляда от её лица и о чём - то сосредоточенно думала.
        - А знаете, Настасья Николаевна, у меня ведь сегодня день рождения! Есть повод отпраздновать! Хотела довезти шампунь до дома, да уж больно повод в струю!
Ася уже доставала бутылку шампанского из рюкзачка, два бумажных стаканчика и разламывала шоколадку. Девушка ловко откупорила бутылку, но пробка сбила один стаканчик на пол, пенящаяся жидкость запузырилась у горлышка и, когда Настасья Николаевна подняла стаканчик, Ася уже протягивала ей наполненный до краев другой, извиняясь за неудобства.                Настасья Николаевна взяла стаканчик и задумчиво посмотрела на девушку.
         - Ася, ты ещё очень молода! Сколько тебе, семнадцать? Запомни, девочка, насколько человек гармоничен внутри, настолько он счастлив в жизни, и я желаю тебе, чтобы эта гармония никогда у тебя не иссякала!
         - Настасья Николаевна, а вы счастливый человек?
         - Я всю жизнь стремилась быть счастливой, я…-- Настасье Николаевне вдруг очень захотелось исповедоваться перед этой девочкой, наверное, не знавшей ещё этой жестокой жизни, все страхи и сомнения куда-то ушли, и ей вдруг стало легко и свободно. Мысли её парили и странным образом уплывали, переплетаясь и путаясь. Перед глазами всё вдруг поплыло, и она погрузилась в обволакивающие сети Морфея.
           Когда утром Настасья Николаевна открыла глаза, она сначала не могла понять, где находится. Голова жутко болела и была такая тяжелая, что не было сил её поднять. Она лежала на незаправленной полке. В сознании то всплывали, то, куда-то проваливаясь, исчезали воспоминания вчерашнего вечера: какая-то девушка, день рождения…Нестерпимо тошнило. Вроде ничего такого не ела…Шампанское! Бросив взгляд на соседнюю полку, всё поняла. Её, словно обожгло – вчерашней попутчицы не было! Машинально переведя взгляд на свою полку, женщина подпрыгнула, как ужаленная, – сумочки не было тоже! Она принялась лихорадочно шарить глазами – её не было нигде!
           На столе лежал листок бумаги, а на нём размашистым подчерком было написано: « Научись быть счастливой в своей стране!»
         У Настасьи Николаевны подкосились ноги, и она осела на пол. В сумочке лежали загранпаспорт, билеты на самолет и кредитные карточки с кодом со всеми её сбережениями. Всё, к чему стремилась она все эти годы, ради чего превратила свою душу в скопище человеческих пороков, всё распалось в один миг как карточный домик.
         Чувства словно атрофировались, и примерно с час она тупо смотрела в одну точку. В душе пели ангелы. Они почему-то были с тёмными крыльями, голос их был нестройный и срывался на какой-то зловещий фальцет. А руководил всем этим хаотичным хором жуткий маэстро в длинном черном фраке. В апофеозе этого чудовищного исполнения, маэстро торжествующе расхохотался, и знакомый металлический голос с издёвкой произнёс: «За всё надо платить, милочка…»
          Книга была открыта. Взгляд растерянно скользнул по строчкам: « События пятнадцатилетней давности обязательно вернутся к нам в будущем…»
           И Настасья Николаевна вдруг отчетливо вспомнила осенний вечер, купе, старенького профессора – всё то, что бумерангом настигло её через пятнадцать лет.