Проснулся я рано. Надел свитер и штормовку. Нарезал крупными кусками взятые еще вчера хлеб, сыр и мясо. Растолкал недовольную со сна Джейн и протянул ей скипку хлеба с сыром и куском копченой свинины. Налил в глиняные кружки воды и, мы молча стали есть. Я проглотил свою порцию не заметив, скорее по привычке, а вот Джейн, откусив пару раз, отложила хлеб, и уткнувшись в сложенные на столе руки, задремала. Я легонько тронул ее за плечо:
- Джейн, ешь сейчас. На корабле никто не будет кормить тебя, когда тебе захочется есть.
Девочка села, протерла ладошками глаза, и послушно дожевала бутерброд. Когда она прожевала и, помогая себе подбородком, проглотила последний кусок, я протянул ей куртку Виглафа:
- Одень. Сегодня холодно и сыро.
Уходя, я кивнул Харальду, который не смотря на ранний час уже стоял за стойкой. Трактирщик молча кивнул в ответ. Я распахнул дверь и поежился:
- Побережье, блин, - взял Джейн за зябкую ладошку: - Ну, пошли что ли?
- Пошли, - сказала она и шагнула за порог.
До пирсов мы добрались быстро. Вроде бы и спешить было некуда: вряд ли норвеи снимутся со стоянки в такую рань, но промозглая погода, противный ветер норовивший забраться в любую прореху в великоватой одежде, да еще и зарядивший мелкий ледяной дождь заставляли быстрее переставлять ноги. Выйдя к причалам, я огляделся. У пирсов качался на волнах десяток разнокалиберных лоханок: от громадного купеческого хулка до рыбацких лодок. Но только около одного корабля виднелось движение. Около боевого драккара норвеев.
- Не спиться-то им, - недовольно буркнул я, направляясь к драккару.
Когда мы подошли к причалу, норвеи уже почти убрали сходни. Двое молодцов, стоявших на пирсе, искоса зыркнули на меня, пропуская на борт, взошли следом и втянули деревянные трапики. Один из норвеев, седой и одноглазый коротко бросил мне, кивнув на мачту:
- Садись сюда, латро, и не мешайся под ногами.
Норвеи оттолкнули драккар от пирса, сноровисто вывели его на веслах из-под прикрытия удобной бухты, подняли полосатый сине-белый парус, и очень скоро «дракон моря», перетекая с волны на волну, закачался на мерной морской зыби.
Джейн поначалу украдкой, а потом, забыв где и на чьем корабле она, и вовсе открыто стала оглядываться.
- Была когда-нибудь в море? - спросил я ее.
- Не-а, - мелюзга, даже не посмотрев на меня, отрицательно мотнула головой, выглядывая что-то за бортом: - Ой, мамочка!
Рядом с драконьей головой на форштевне, обдав стоящего конунга брызгами холодной морской воды, взвился в воздух и по красивой дуге ушел в воду белобокий дельфин.
- Добрый знак, - улыбнулся в густую бороду одноглазый норвей.
- Кто это? - спросила его Джейн.
Старик посмотрел на нее, усмехнулся и ответил:
- Дельфин. Младший брат.
- Чей? - удивилась девочка.
- Наш, - хирдман присел на большой тюк, прищурил свой единственный глаз, словно вглядываясь куда-то вдаль и сказал:
- Моей дед говорил, что прадед прадеда прадеда его деда рассказывал ему, что когда-то люди могли разговаривать с дельфинами и жили с ними в мире. Люди кормили дельфинов, как ты могла бы кормить любимого пса с руки. Только дельфин сто крат умнее любой собаки. Дельфины же часто спасали тех кто тонул в море, помогали найти пропавших в море рыбаков и их лодки, загоняли рыбу в сети, охраняли купавшихся в море детей от акул. Люди тоже по мере сил своих старались помогать дельфинам, которых называли людьми моря: укрывали в тихих бухтах во время штормов, лечили от болезней и ран, кормили, когда рыба и краб не приходили в положенный срок, относили в море тех, кого волна выбросила на берег. В-общем люди земли и люди моря помогали друг другу как добрые соседи.
Хирдман замолчал глядя куда-то на бесконечные ряды волн и, Джейн, от любопытства забывшись, подергала его за брезентовый рукав штормовки:
- Дяденька, а что было потом?
Норвей посмотрел на Джейн и вздохнул:
- А потом была Вьюга и, люди земли забыли про людей моря. Они забыли о былой дружбе, забыли их язык и, в конце концов, когда приходил голодный год стали охотиться на дельфинов, считая их такими же безмозглыми как краб или треска. И люди моря перестали говорить с людьми суши и уплыли в океан, подальше от копий и гарпунов. Но все равно они помнят о былой дружбе и, когда боги благоволят к кому-то, именно люди моря несут их добрую весть.
- Печальная сказка, - пригорюнилась Джейн.
- Это быль, - тихо проговорил я.
Норвей странно взглянул на меня и кивнул:
- Быль. Люди зовут меня Сван.
Он протянул мне раскрытую ладонь.
- Фреки, - представился я.
Первые трое суток прошли спокойно. Джейн, незаметно ставшая любимицей команды, на удивление легко переносила качку. А вот мне приходилось...не то чтобы туго, скорее неприятно. Я люблю море, но, скажем так, теоретически. Полюбоваться закатом или восходом, стоя у полосы прибоя, проорать что-то яростное и гневное в беснующийся шторм, когда волны ударяясь о прибрежные утесы, седыми от пены валами вздымаются перед тобой - это для меня. Но плавать по морю? Даже по такому спокойному - нетушки, увольте. Я даже в Головах старался всеми правдами и неправдами открещиваться от контрактов связанных с плаванием по соленой воде. Даже когда за них давали баснословные деньги. Не-е, мне на суше уютнее. И спать мягче, и есть спокойнее. А тут для того, чтобы просто справить нужду нужно свешиваться пятой точкой с борта пляшущей, как пьяный конь, посудины. Сам-то я еще ничего - справился, а вот когда по-большому приперло Джейн - смеху было чуть не до небес. Норвеи, люди не деликатные - ржали до слез, наблюдая за нами. Только конунг, стоявший у борта, лишь покосился через плечо и снова отвернулся, глядя в море.
Он-то и заметил черный парус на горизонте. Обернулся и коротко бросил:
- Пираты. Хлодрик, ты их видишь?
- Вижу, - кивнул могучий беловолосый норвей, стоявший у правила, и налег на весло, поворачивая драккар навстречу пиратам.
Викманы мгновенно забыли про нас, пооткрывали сундуки и забряцали кольчугами, бахтерцами, латными перчатками, щитами и прочей снарягой положенной уважающему себя воину. Сван Одноглазый, сидя на сундуке проверявший кольца своей кольчуги, привстал, достал из своего сундука и протянул мне меч, в котором я с удивлением узнал римский гладиус:
- Держи, латро. В бою лучший возьмешь.
Я коротко кивнул. Присел и, взяв за плечи побледневшую Джейн, сказал:
- Делай то, что я скажу и ничего не случиться, поняла?
Она кивнула.
- Видишь вон ту скамью? - я кивком показал на корму.
Джейн посмотрела туда и снова кивнула. Губы ее прыгали, а в глазах стояли слезы.
- Не вздумай реветь. Когда я скажу, ты залезешь под скамью и будешь сидеть тихо как мышь, поняла?
Девочка закусила губы, чтобы не расплакаться.
- Послушай, Джейн. Я вытащил тебя из-под топора палача, спас от Черной Охоты. Неужели ты думаешь, что какие-то пираты нам с тобой страшны после этого?
Джейн отрицательно мотнула головой.
- Вот и чудно.
- Латро!
Я обернулся. Это был снова Одноглазый. Он протягивал мне старую, прорубленную в нескольких местах, но добротно починенную кольчугу.
- Спасибо, - поблагодарил я его.
Одноглазый только махнул рукой: мол не до таких мелочей сейчас.
Я собрал кольчугу и, сказав Джейн «Стой смирно», одел на нее. Девочка тут же присела под весомой тяжестью доспеха, скрывшего ее, как платье - до пят.
Я хохотнул:
- Шикарный наряд. Прямо хоть сейчас на бал.
Джейн одарила меня грозным взглядом.
- Не зыркай, - посерьезнел я: - Хороший доспех спасает жизнь. Но пока снимай, а то кольчужка тяжеловата для тебя.
Я помог ей стащить кольчугу и отнес доспех к выбранной скамье.
- Сама одеть сможешь? - спросил я у болтавшейся за мной хвостом Джейн. Она пожала плечами:
- Попробую.
Я похлопал ее по плечу:
- Не дрейфь. Выкарабкаемся. Тебе будет, что внукам рассказать.
- До внуков еще дожить надо, - вздохнула Джейн, опираясь о борт и смотря на маячивший на горизонте парус: - А с тобой, что ни час - то драка, что ни день - то труп. Какие тут внуки!
Вот мелочь пузатая, а! Я только ошарашено покачал головой, под лошадиное ржание услышавших наш разговор норвеев.
Близился полдень. Парус Хельги увидел на рассвете. К тому времени мы успели пообедать, кое-кто даже вздремнул. Это только в детских книжках за криком марсового «Пираты!», следует команда «На абордаж!», а в реальности: пока-то еще ветер сведет вместе два корабля, которым довелось повстречаться на бескрайних просторах моря. Если бы не Джейн, которую не смотря на бравый вид, приходилось время от времени приободрять, я бы тоже наверное поспал бы. В предчувствии боя даже морская болезнь на время отступила.
Но как бы то ни было и пираты и мы стремились навстречу друг другу со всем рвением и старанием. И того и другого у нас было поровну, а вот умения оказалось больше у нашего рулевого. Драккар смог не только увернуться от залпа баллист, пропустив весь их заряд далеко по правому борту, но и стремительно броситься вперед и вцепиться в борт пиратской посудины абордажными крючьями.
С диким ревом «О-о-оди-и-ин!» норвеи как один перескочили на пиратскую палубу. Я оглянулся, нашел глазами забившуюся под лавку Джейн, с головой завернувшуюся в кольчугу, увидел молчаливый кивок Хлодрика, все так же стоявшего у рулевого весла - мол, присмотрю, и сиганул следом за остальными.
Пиратов было больше, но одеты и вооружены они были не в пример хуже. На что они рассчитывали, решив повоевать с нами? На то, что их больше? Так должен же был их капитан понимать, что разозленный норвей стоит десятерых джентльменов удачи. И бросаться на драккар, когда у тебя лишь пятеро на одного? У этого кепа должен быть в кармане нешуточный козырь, чтобы поступать так. Как потом оказалось, козырь-то был, только капитан не успел им воспользоваться.
Запрыгнув на борт, я увидел как капитан пиратов схватился за висящий на шее медальон, но сделать что-либо попросту не успел - меч Хельги снес ему голову. Никаких чудес и спецэффектов не произошло, да и ожидать их не приходилось. Кроме одного - пираты, почуяв, что дело пахнет жареным и осознав, что если верх возьмут норвеи, то гулять им всем по дну - дрались как черти. Даже мне досталось четыре наглых, небритых, пропитых рожи. Впрочем короткими и тяжелыми абордажными саблями они работали очень даже сноровисто. В последние секунды своей жизни. На гладиусе появилось несколько зазубрин, а за борт на радость пировавшим акулам упало четыре обезглавленных тела. Мельком взглянув туда, я решил, что лучше сдохнуть на палубе, чем быть заживо сожранными этими челюстями без мозгов. Одному из пиратов «посчастливилось» поскользнуться и вывалиться за борт. Воды он даже не коснулся - три или четыре акулы, выпрыгнув одновременно, разорвали его еще в падении.
Колющим ударом в шею перерубив позвоночник пирату, наседавшему на Одноглазого, я огляделся. Мы побеждали. Палуба была усеяна сломанными мечами, трупами, орущими ранеными. У борта прислонившись к нему спинами, с навеки закрывшимися глазами сидели два норвея. Пиратов хоть и оставалось больше, чем викманов, но было видно, что долго они не продержатся.
На корме Хельги с трудом, но все же успешно расправлялся с ближними пиратского капитана. Места было мало, да и Хельги умело держал их на расстоянии. Кроме одного, которого то ли упустил, то ли не заметил, как тот зашел ему за спину. Пират, раскручивая моргенштерн, неподъемный даже с виду, подкрадывался к вожаку норвеев.
- Хельги, сзади! - проорал я, но конунг, на которого наседали сразу двое, не услышал меня.
Я бросился к нему, но дорогу мне загородили три головореза. Я отмахнулся от ринувшихся ко мне мечей. Пираты, не ожидавшие такой силы от столь тощего тела, замешкались. Я воспользовался этой секундной передышкой, выхватил нож и, широко размахнувшись, метнул его, вложив в бросок всю силу. Но в тот момент когда нож вылетал из ладони, сзади на меня рухнуло чье-то тело и нож, свистнув в воздухе, только чиркнул по виску пирата. А потом собравшиеся с духом джентльмены удачи снова бросились на меня. Я поймал мечом горло самого ретивого, пинком отправил за борт второго, а вот кривая сабля третьего все же меня зацепила. Зашипев от боли в пробитом плече, я увидел улыбку на лице джентльмена удачи и совершенно озверел. Перехватив его запястья, я развернул его спиной ко мне и гладиусом перерезал горло.
Хельги расправился с одним из противников, но вот второй оказался выше его на голову и, по-видимому, сильнее - конунгу приходилось туго. Я увидел, что слева и справа на подмогу к нему спешат Хлодрик и Грем, но перед первым было четыре шага мерзлой морской воды, а второй едва успевал отбиваться от наседавших на него пиратов. А моргенштерн свистел уже в считанных шагах от Хельги и я, совершенно забыв о бессмысленности этого, вытянул вперед руку и выкрикнул:
- Стой! - вложив в это все остатки Силы, что были у меня.
Раскрученный оголовок моргенштерна весом в четверть центнера обладает инерционной массой в две тонны и, я понимал, что на таком расстоянии остановить его не смогу. Если честно, то то, что я сделал вообще не должно было сработать. Слишком далеко от меня был Хельги и, слишком мало времени у меня, чтобы соткать вокруг него щит. Но вот тут вмешался слепой случай, невероятное стечение обстоятельств, которое иначе как промыслом Божьим и не назовешь. Моряки везде во все времена были людьми суеверными и, я бы даже сказал, мистически настроенными и потому не чурались пользоваться услугами магов разного калибра. Охранные заклинания: новые и старые, ошметки сработавших, но не деактивировавшихся заклятий заполняли и пиратский корабль и драккар от киля до верхушек мачт. И на счастье Хельги и мою удачу один из таких осколков воспринял мой приказ и выполнил его. Естественно, того количества магии, что хранилось в нем не могло хватить на полноценное заклятие. Так что единственное, что мне удалось - это слегка отклонить страшное оружие в сторону. Но и то: в тот момент, когда моргенштерн врезался в магический шит поставленный мной - рука отнялась, а пред глазами поплыли цветные круги, сквозь которые я, как в замедленном кино, видел как оголовок моргенштерна по касательной врезается в шлем Хельги. Как конунг пошатнувшись все-таки умудряется всадить меч в пузо своего противника и, обернувшись, медленно оседает. Как подоспевший Хлодрик отрубает сначала руку с моргеншетерном, а потом голову пирата, а Грем подставляет плечо осевшему конунгу. А потом мир взорвался целым фейерверком огней и погас.
Очнулся я оттого, что мне на лоб льется холодная вода. Открыв глаза, я увидел заплаканное лицо Джейн и попытался улыбнуться, но не смог: правая половина лица будто отнялась.
- Фреки, ты живой! - воскликнула Джейн и, расплакавшись, уткнулась в мою грудь. Рядом прозвучали тяжелые шаги и, надо мной нависла чья-то тень. Прищурившись, я разглядел, что это Сван Одноглазый.
- Как конунг? - спросил я.
Сван молча кивнул куда-то в сторону и, скосив глаза, я увидел, что Хельги стоит на носу драккара, держась рукой за форштевень.
- Он что - железный? - поразился я.
- Он конунг, - ответил Одноглазый так, будто это все объясняло, и сел рядом со мной. Он оперся спиной о борт драккара и, не глядя на меня, тихо спросил:
- Ты маг?
Я закрыл глаза.
- Я видел, как ты остановил пирата, - тихо проговорил Сван: - И спас Хельги. На такое способны только маги. Когда-то я поклялся убивать любого мага, которого встречу. Но ты спас конунга. А ему я обязан жизнью. И я не знаю, что делать.
Седой норвей замолчал, а Джейн, зверьком притихшая на моей груди, кажется, боялась даже вздохнуть. Я открыл глаза. Норвей искоса смотрел на меня и, я увидел в его взгляде, как ворочаются в нем мысли. Тяжелые, словно седые от пены волны холодного Северного моря.
- Я буду думать. Выздоравливай и, может быть, я вызову тебя на поединок Богов, - сказал, наконец, Сван и, тяжело поднявшись, ушел, прихрамывая на одну ногу.
- Фреки, - еле слышно прошептала Джейн: - почему все хотят убить тебя?
- Не меня, - ответил я: - Свой страх.
- Перед кем?! Кого они все бояться?!
- Самих себя. Своего страха и бессилия. Люди бояться не таких как они. А я дважды изгой. Тот же Сван принял бы меня, как наемника, но ненавидит, как мага. Кто-то спокойно относиться к магии, но когда-то пострадал от наемников.
- Но ты же хороший! - горячо прошептала Джейн, заглядывая мне в глаза, словно бы ища там подтверждения своим словам.
Я только горько усмехнулся в ответ. Скрипнув зубами, сел. Потрогал ноющий затылок. Кости были целы, а рана умело промыта и зашита. Потрогал правую щеку. Прикосновение не ощущалось совсем. Что ж тем лучше - буду под пощечины эту щеку подставлять. За бортом плескались неприветливые серые волны Северного моря, свежий ветер упруго надувал парус драккара. Далеко за кормой тонули в пучине несгоревшие обломки пиратского корабля.
- Сколько я провалялся?
- Час или два, - шмыгнув носом, ответила Джейн, и оглянулась за спину, услышав как кто-то позвал:
- Латро!
Я выглянул из-за головы девочки и увидел, что меня окликает конунг. Он молча махнул мне рукой: мол, иди сюда. Я поднялся и, не останавливая увязавшуюся за мной Джейн, подошел к Хельги.
- Мои люди говорят - ты спас мне жизнь, - сказал конунг, с прищуром глядя за край горизонта.
- Я нечаянно, - усмехнулся я.
Хельги едва заметно улыбнулся в ответ:
- Я так и подумал. Ты - маг. У вождя пиратов и его людей были кое-какие вещи, которым не надлежит быть у простого смертного.
С этими словами Хельги протянул мне на мозолистой ладони медальон, перстень и браслет. Они были просты и неприглядны на вид, но стоило взять их в руку, как ладонь знакомо закололо, а затылок начало давить. Я закрыл глаза и сосредоточился: побрякушки были словно окружены сероватым туманом. Людская поделка. Не совсем качественная: сразу чувствовалась диспропорция в составляющих. Я бы сказал - седьмое или восьмое Поколение. Уже не ведьмаки, но еще не маги.
- Да, в них есть магия, - сказал я, открывая глаза и протягивая всю эту бижутерию конунгу: - Слабая, но есть. Интересно, как они попали к пиратам?
- Ты плохо слушаешь, латро, - Хельги даже не пошевелился.
Я прокрутил в голове весь наш разговор, осознал и убрал «цацки» в пояс.
- Возможно, - Хельги искоса поглядел на меня: - когда-нибудь тебе понадобиться надежный корабль. Найди меня тогда.
И он снова уставился в море. Я постоял рядом с ним еще несколько секунд, молча переваривая сказанное, и отошел.
Остаток плавания прошел спокойно. Если не считать шторма почти сутки мотавшего драккар на высоченных волнах, встречи с морским змеем, и подобранного норвеями матроса с купеческого когга попавшего в тот же шторм. Спасенный матрос, напившись пресной воды и съев краюху хлеба, тут же уснул мертвецким сном.