Нахоженная тропка то спускается, то бежит вверх по набережной соленого озера, теряясь где-то вдали серебристого высохшего дикого поля. Невольно сбавляешь шаг, чтобы не наступить на кузнечика, нежащегося под солнечными лучами и приседаешь около него. А ведь он так тебе знаком, серенький, прячущий от тебя свои синие или малиновые крылышки и ждёт, когда ты его захочешь поймать. А-а, только попробуй схвати! Да, да, и стрекот свой прекратил этот красавец, перебирает по земле ножками-малышками и ждет. Ну! И - прыгнул. Синекрылка оказывается. Какая красота.
Прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца, наблюдаю за ним, как он, этот маленький самолетик-вертолетик с синими крылышками, делает круг вокруг меня и садится на лист большого зеленого дурмана. Хм, хитрец. Да, в детстве мы с этой колючкой, как и с амброзией, любили сражаться. Для нас они были и Змеем-Горынычем, и Кощеем Бессмертным, а мы – богатырями Иванушками, с мечами и щитами, и – побеждали.
Полынный ветерок кружит голову. Все глубже и глубже вдыхаешь в себя этот целебный аромат воздуха, пропитанный с детства знакомыми запахами. А вот какие травы напитали его своими запахами никогда этим вопросом никогда не задавался. Наверное, ими стал и горицветик, как-то же он пахнет. Вон его тончайшие ярко-красные перышки-лепестки на цветке так звонко «смеются» в серебристой полыни. Попробуй не увидь их.
А ромашки? Здравствуйте милые мои цветочки-сестрички. А помните, как девчонки с нашего двора из вас вязали венки? И вы не обижались на нас? Какие вы милые.
А васильки. Да, вы всегда были украшением наших букетов, которые после долгой игры в футбол, или - в ловушки, или, когда долго засиживались у костра, чтобы не попало от родителей, собирали вас вместе с маками, ромашками, желтыми грыцыками, и... Эх, эх, время-то как летит…
Что-то защекотало за ухом. Муравей? Как же это на меня забрался? Да, постой, не беги, сейчас пересажу тебя на землю, а… А он сам спрыгнул. Удивительное насекомое, вечно куда-то торопится, бежит, как «скорая помощь».
А вон оса с длинным черным хвостом на бреющем полете несется по тропке. На кого охотится? А, понятно, на паука. Уж это точно, и как она скрутилась вокруг большого крестоносца, жалит его и тащит волоком по земле в свою норку. Не повезло пауку.
Упершись руками в поясницу, потихонечку-потихонечку выпрямился, вдыхая в себя новые и новые запахи набережной смешанной с полынью, медуницей, горицветиком, клевера, растущего мелкими полянками, белены с дурманом и амброзией. И есть какая-то в этом аромате частичка кислинки. Да, да, именно кислинки, может от соленой воды она? Ее волны разбиваются о прибрежную гальку, покрытую снежной пеной и, высыхает, оставляя на камушках серовато-белые песчинки соли с острыми гранулами. Особенно на загоревшей коже руки они хорошо видны.
А может эта кислинка и не от соли, а от ила озерного, или черной лечебной грязи, которую оставляют люди, мажущиеся ею, на его берегах? А может и от камыша, шумящего от ветра, и что-то пытающегося рассказать мне. Да-да, как я заскучился за вами братцы, а помните, как играли мы с пацанами в индейцев и белолицых, кидая друг в друга дротики, сделанные из камыша? А как любили пуляться из трубок горошинами-маслинами, и прятаться в вас? И шпионов «ловили», и подсматривали за целующимися парочками. Вот смешно было! Детство, какое оно безграничное.
И только сейчас заметил, что не могу оторвать глаз от желтой солнечной ряби, играющей в воде то серыми, то красными лучиками. О-о, солнышко начинает спускаться, вечереет. И как я тут засиделся, вот от жены достанется, что загулял. Она же волнуется, мало ли что может случиться, пошел на озеро и пропал. И незаметно руки перебирают травку, срывают ромашки и горицветики, маки и васильки, собирая небольшой букетик полевых цветков. А еще неплохо бы добавить в него и полыни. Ой, какой приятный запах идет от нее.
И всё, нужно бежать домой, чтобы не досталось. А букетик ей, наверное, понравится. Какой он красивый! Как от него пахнет!
И тропка, наконец, побежала к дому.