Она сидела и изучала свой безупречный красный маникюр, изредка поглядывая в противоположную сторону стола. Оттуда на неё смотрел он. Крепко надушенный дорогим парфюмом, в рубашке, с безупречным воротничком. Он смотрел на неё так внимательно, что уже не замечал, что она потеряла интерес к их беседе. Он подливал ей вина, справлялся о самочувствие, интересовался не дует ли из окна, не хочет ли она пересесть. Она отвечала машинально. В этот момент Софи мечтала о загородном доме, где она выращивала бы яблоки, а потом собирала их в подол легкого белого платья и готовила пироги или пастилу. Он закончил свой рассказ о коллегах и спросил не хочет ли Софи заказать что-то еще. Софи подняла на него глаза и молча закурила. Она, не отрываясь, смотрела на него. Он тоже принялся внимательно её рассматривать. «Какая же ты красивая. Я так тебя люблю» - произнес он, наконец. Софи выдохнула дым. Это признание было десятым за сегодняшний день. Она специально считала. Вчера их было столько же и к вечеру она начала немного нервничать. Утром, проснувшись, и прочитав снова признание, она уже заволновалась. Весь день она не могла ответить себе на вопрос, что же её беспокоит. Но сейчас поняла. Его глаза. Её беспокоят его глаза. Он так смотрит на неё, что того и гляди свалиться. Свалиться в неё и станет с ней одним целым. Его глаза раньше опасливые и разгадывающие стали заискивающе заглядывать внутрь неё. Пытаясь как будто предугадать следующий шаг, предвосхитить желание. Ей это не льстило и даже не доставляло удовольствия. Она сразу не знала что делать. Это как в разгаре увлекательной игры, вдруг понять всю её обычность и примитивность. Так же и Софи, вдруг поняла, что с этим взглядом ничего поделать нельзя, как и с правилами игры. Она не была циничной и бесчувственной, вовсе нет. Просто ей ужасно не хотелось, становиться чьей-то мечтой, чьей-то настолько, что она сама уже не понимала, где начинается один и заканчивается другой. Глядя в его глаза, она видела, что он уже представил всю их жизнь, в мельчайших подробностях и верит, что всё обязательно так и будет. Он уже придумал, как будет выглядеть их квартира в тихом районе Бруклина, в то время, как Софи мечтала о доме на побережье Коста Бравы. Он уверен, что сына будут звать Митя - Софи хотела дочь Агату. У него любовь к мелким ажурным вензелёчкам, Софи же видит себя сидящей за массивным дубовым столом в окружении лаконичных форм.
Он был не первым, кто так с головой влюблялся в неё, забывая обо всем на свете. Ей каждый раз хотелось, чтобы в этот раз, хоты бы уже наконец, в этот раз, разочарование не наступило. Ей так хотелось найти того, кто будет поглядывать на неё лукаво, немного не договаривая, при этом понимая, что все уже всё знают наперед. Ей хотелось откровенной недосказанности, намеков на очевидность, полуслов и полувзглядов. Ей совсем не хотелось полного и от этого пошлого всеобъемлющего знания правды. Ей хотелось знать что любят, а не слышать об этом ежедневно. Ей хотелось заботы, но не маниакального надзора и опасений. Ей хотелось семью, но не в уже прорисованных чьих-то мечтах.
Иногда, она напоминала себе кошку, которую не пускают в дом, но она неустанно приходит к одному и тому же крыльцу, чтобы её покормили с рук.
Вот и сейчас Софи скучающе обвела взглядом зал и увидела того, кто раньше когда-то вот также сидел перед ней и заглядывал внутрь её глаз. Сейчас же он с легкой прохладцей взглянул на неё и отвел взгляд. Он узнал её, точнее не забывал. Она это поняла по тому, как он резко и нервно схватил со стола зажигалку и стал прикуривать не тот конец сигареты. Софи улыбнулась и выпрямила спину. «Я сейчас вернусь, мне нужно подышать свежим воздухом,» - произнесла она и вышла из-за стола.