Когда Элвин Аддерли объявил о своем намерении выкупить в Арканзасе земли, на которых проживали индейцы куапо, присоединить их к освоенным территориям вокруг Рейнджпоинта и Пост Арканзас, в конгрессе развернулась бурная дискуссия. Многие конгрессмены встретили его заявление презрительным равнодушием, которое обычно проявляют люди авантюристического склада, к подобного рода проектам, но, в то же время, никто серьезно и не возражал, против того, чтобы Аддерли приступил к освоению территорий за правым берегом Миссисипи, которые сулили стране пока так мало.
-Я, и мои предки – да упокоит Господь их души! – говорил Аддерли в конгрессе, осеняя себя крестом, - некогда довольствовались колодцами и водоемами, которые небо наполняло в определенные времена года. Сегодня я хочу пойти дальше и привести за собой тысячи, миллионы обездоленных и голодных соотечественников с Востока на бескрайний простор, где наша молодая нация, преобразуя день за днем дикую природу, завладеет несметными богатствами в виде пастбищ, разобьет плантации хлопка и станет поистине самой могущественной на Западном континенте.
Через сердце нашей страны течет великая Миссисипи «Отец всех вод», в которую несут свои воды реки, ручьи и другие притоки, а за ними, наш тыл, защищают пустынные прерии.
-Погодите Аддерли, - прервал конгрессмена землевладелец из Огайо Сьюард. – Неужели вы, считаете, что сможете взять в оборот такую обширную территорию. Если мне не изменяет память, вы, когда-то уверяли нас, что воздвигните огненную стену вокруг освоенных территориях за правым берегом реки. Какой абсурд.
- Сэр, - продолжил Аддерли, - на этой территории находиться великая долина Миссисипи – реальная империя мира, которая будет вскоре признана таковой. Это историческая неизбежность. Власть этой долины будет столь же сильна, как некогда, на заре человечества, была великая власть долины Нила. Мы владеем большей ее частью. С покупкой Луизианы нам стала принадлежать самая ценная ее часть, и хотя те, кто поселился вверх по течению от нас, сейчас пока противостоят нам, я, имею ввиду злосчастный Рейнджпоинт, то следующее поколение фермеров, в отличие от пионеров, будет говорить с нами по-другому. Они станут нашими союзниками согласно всем законам природы: рабский труд распространиться на каждый клочок земли в этой великой долине, где его будет выгодно использовать, и некоторые из тех, кто сегодня отказывается его применять, вскоре будут объединены с нами таким связями, которые сделают нас едиными и неразделимыми. Мы запустим пароходы поводам реки, доставляя продукцию с севера на юг и в обратном порядке. Это великая Миссисипи, сила нашего союза, который создала сама природа. Она останется ее навечно.
- Скажите нам, конгрессмен, - с ухмылкой спрашивал Сьюард, - на какой ресурс вы рассчитываете? Полет вашей фантазии вы нам продемонстрировали, но вот конкретного механизма освоения территорий к западу от Миссисипи в вашей речи почему-то не просматривается.
-Если бы кто-то взялся изучать причины счастья нашей страны, то он выяснил бы, что наши граждане испытывают его в равной мере, как от того, что у нас много земли в пропорциональном отношении к численности населения, так и от мудрости наших политических институтов, - пояснил Аддерли. – В этой связи, я, сэр, рассчитываю на свой ресурс, в первую очередь. Я, также рассчитываю на главенство законов, которые необходимо принять, прежде чем начать компанию освоения западных территорий за правобережьем. Я, рассчитываю на энтузиазм людей и их потенциал, которые немыслимы без широкой рекламной компании. Я, готов принять участие в финансировании печатных изданий, как в восточных штатах, так и в Европе, согласных освещать перспективы переселения в дикие американские местности. Я, к тому же надеюсь на армию, по моему мнению, призванную обеспечить порядок в процессе нашей экспансии на Запад. Я, заинтересован в скорейших переговорах, с вождями племен проживающих на территориях нашего прямого интереса. Такова моя стратегия. В этом прошу вашей поддержки, джентльмены.
Когда на следующий день при ярком свете солнца, неся с собой неудержимый гомон жизни и деятельности, от здания Конгресса откатил дилижанс Элвина Аддерли, кучер внезапно резко осадил своих четырех резвых лошадей. К дилижансу подошел человек.
-Чем могу служить? - спросил Аддерли, высунув в дверь голову.
-Пакет, сэр.
Человек откланявшись, передал Аддерли сверток и удалился.
-Трогай, - скомандовал Аддерли.
Под стук копыт на мостовой Аддерли принялся вскрывать сверток.
Его уведомили, что проект освоения западных территорий в Арканзасе в правительстве одобрен. Почесав под носом, Аддерли про себя улыбнулся, и тихо молвил: «Вот она, санкция на вторжение! Это будет дело всей моей жизни».
На другой день, когда утром туман сменился весьма осязательным горизонтально секущим дождем, который мочил проплывающие мимо окон зонты изнутри и снаружи, заставляя их изворачиваться под всеми мыслимыми углами, в дверь кабинета постучали, и вошел секретарь Аддерли.
-К вам генерал Фишер, сэр.
-Просите.
Это был тот самый столичный туз, к которому Аддерли обращался накануне, человек широкого, но медлительно-осторожного ума, ученый до педантизма, но расчетливый и практичный; умевший проявлять доброту и отзывчивость в обращении с людьми, но никогда не позволявший чувствам взять верх над деловыми соображениями. Аддерли встречался с ним в обществе и знал, что в бесчисленных правлениях и комитетах он всегда отличался здравомыслием и твердостью, на политических собраниях был логичен и убедительно красноречив; в церкви держал себя серьезно и с достоинством, а на званых обедах бывал весел и шутлив и отнюдь не чурался вечеринок, на которых друзья обмениваются рукопожатием за возлияниями. С одной такой пирушки им даже довелось возвращаться вместе домой, причем выказывая некоторую явно нарочитую твердость шага. Когда Фишер скрылся наконец за благоприличной дверью своего дома, Аддерли ни минуты не сомневался в том, что наутро из этой же двери появиться безупречно корректный, идущий безукоризненно прямым путем деловой человек.
-Нечего сказать, дождливый выдался денек, - проговорил генерал, снимая плащ и перчатки. – Погода не для прогулок.
-Я, полагаю, генерал, вы принесли мне кое-какие новости, - спросил Аддерли, когда сакраментальная тема погоды была исчерпана.
-О, как же! Конечно, мистер Адддерли.
-Так не томите, генерал, я вас слушаю внимательно.
-Славный малый, этот ваш Дик Гарт, - сказал генерал доверительным тоном. Вероятно, и вам он тоже понравится?
-Ну, же, генерал, без сантиментов. Излагайте.
-Да просто удивительно, что так долго о нем не было ничего слышно. Подумать только, он сохранил родовые черты после расселения на чужбине. Мне удалось выяснить, что некто Дик Гарт в конце восьмидесятых прошлого столетия, возглавлял восстание фермеров на территории Северной Каролины. Их называли «регуляторами». Может, слыхали?
-Не припомню, - задумчиво ответил Аддерли.
-Так вот, он исчез, после того как восстание подавили. Он и еще несколько его сподвижников, ушли через Аллеганы, это точно установлено. В конце зимы, представляете, с женой, грудным младенцем на руках. Вот это риск, представляете!
-Без сантиментов генерал, я же просил, - молвил Аддерли, - представляю, и не такое проходили. Что еще?
-Их преследовали войска, но тщетно. След потерян в горах. Гарт приговорен к повешению, хочу заметить. Говорят, весьма дерзок и находчив был. Отбил арестованную жену, перебив двенадцать человек конвоя, и исчез. Воевал в роте рейнджеров майора Роджерса на северо-востоке. Ушел в отставку по ранению. Служил пастором в церкви на фронтире в поселке фермеров, там же в Северной Каролине, под именем Лалемэнт.
-А, вот это уже интересно! - отметил Аддерли.
-Восстановился на военную службу, - продолжал Фишер, - только уже в американскую армию. Организовал подразделение рейнджеров и громил тылы чероки во время войны с индейцами на Юго-востоке. Вот собственно и все, что удалось выяснить. По-прежнему значиться в списках государственных преступников.
-Ну, же генерал! Не обманывайте мои надежды, - воскликнул радостно Аддерли. Вы, конечно же, принесли мне этот…
-Да, сэр, я захватил список, в котором Дик Гарт, обозначен как государственный преступник, - самодовольно произнес генерал, и полез во внутренний карман своего мундира. – Пожалуйста, сэр, - и он положил ветхий листок документа дотируемого 1788 годом на стол.
-Цены вам нет, генерал! – восхищенно сказал Аддерли, разглядывая бумагу.
- Ну что вы, сэр, - скромничал Фишер, - это для меня честь помогать вам.
Аддерли открыл ящик стола и достал сверток.
-Вы, право заслужили, генерал, - и он положил сверток перед Фишером. – Огромное вам, спасибо. Вы весьма облегчили мне кое-какую задачу.
-Благодарю и вас, мистер Аддерли, что по достоинству оценили меня, - лукаво произнес Фишер и привычным движением руки сгреб сверток под стол, засунув его в карман форменных панталон.
-Не смею более вас задерживать, генерал, - улыбаясь, сказал Аддерли, беря Фишера под локоть и провожая до дверей кабинета.
-Мистер, Аддерли, - стесняясь, произнес Фишер, - могу ли я вас просить быть вашим компаньоном в деле экспансии за правобережьем, в арканзаских землях.
- Право я не думал об этом, генерал, но обещаю, что все взвешу и извещу вас о своем решении, - ответил Аддерли.
-Тогда, может быть…
-Всего доброго, генерал, - прервал назойливость Фишера Аддерли, открывая ему дверь. Увидимся.
-Честь, имею, сэр, – и Фишер, козырнув, прихватил плащ и перчатки, покинул кабинет конгрессмена.
Через несколько дней, одухотворенный успешным пребыванием в столице, Аддерли отбыл на Запад, по пути присоединяясь то к одному, то к другому каравану.
Вечерело, когда он в сопровождении эскорта головорезов из алабамских владений въехал в лощину, спускавшуюся к его асьенде в Луизиане. Мысли владевшие им, казалось, были довольно сумрачны, хоть и сулили скорую встречу с семьей. Нагоняли тоску угрюмые места, по которым он проезжал верхом на лошади, однообразные заросли рыжего овсюга, бесконечно тянувшегося по сторонам. Приближаясь к своей асьенде, он заметил, что Миранда и Руфь и не подумали вводить какие-либо новшества в хозяйстве, и даже запущенный сад остался стоять в своей первозданной красе, а в грубо сколоченных рабами, крытых дранкой сараях возле обнесенного стеной кораля беспорядочно валялась все та же старинная, не меняющаяся из века век земледельческая утварь, вплоть до воловьих повозок с колесами, выточенными из цельной деревянной колоды. Привалившись к стене, на солнышке нежились несколько пеонов в полосатых рубахах и бархатных куртках, а рядом висел наполовину осушенный бурдюк из козьей шкуры. Все дышало полнейшей праздностью, вероятно, невыносимой, для характера самого Аддерли. Такая обстановка, бросившаяся в глаза прибывшему хозяину, никак не вязалась с восторженным его преклонением перед американским прогрессом и планами головокружительных преобразований, которыми он не раз делился с женой и дочерью и которые намерен был осуществить, когда возьмется за освоение правобережья.
Вдруг на каменистой тропе, выходившей на дорогу, по которой двигался эскорт, внезапно послышался дробный цокот некованых копыт и тотчас же мимо, во весь опор промчался всадник. Аддерли едва успел повернуть в сторону своего коня, чтобы избежать столкновения, но даже в этот краткий миг успел узнать фигуру своей дочери. Но только ее лицо показалось ему чужим. Оно было жестокое, застывшее. Верхняя губа тонкой ниточкой приподнялась, обнажив зубы, - точно белый рубец на смуглом лице. Руфь свернула на двор асьенды. Аддерли пришпорил коня и поскакал вслед за дочерью. Когда Аддерли въехал во двор, Руфь обернулась в седле. Вмиг она соскочила с коня и бросилась в объятия отца, прежде чем тот успел спешиться.
-Все это очень мило, дитя мое, - сказал Аддерли, но ты чуть не сбила меня на своем едва объезженном мустанге, будь он неладен. Ты, что всегда несешься домой таким аллюром?
-Извини, папочка! Только это не едва объезженный мустанг, он не объезжен вовсе. Погляди на его копыто: оно никогда не знало подковы. Что же касается меня, когда я скачу одна, я много думаю, а когда я много думаю, я думаю быстро, моя мысль летит вперед словно пуля, следовательно, если коня не гнать как пулю, кто приходит первым? Мысль. А где ты сам? Позади.
-Ну ладно хватит это философской эклектики, – буркнул Аддерли, - лучше расскажи, как вы жили в мое отсутствие. Вижу мало, что сделано.
-Пойдем в дом, мама заждалась, - предложила Руфь. Поздно уже.
Передав лошадей чернокожему конюху, Руфь втащила отца по ступенькам из патио в дом.
На веранде за круглым столом, распивая шоколад, животрепещуще общались члены семьи Аддерли.
Когда, мистер Аддерли рассказал своим женщинам все столичные новости и сплетни, поведал о том, что ему удалось заручиться поддержкой правительства и конгресса в планах освоения территорий в Арканзасе, он закурил сигару и опрокинулся навзничь в гамаке.
-Ты знаешь папочка, у нас замечательный новый управляющий,- выпалила над ухом отца Руфь. Он помог мне соорудить шпалеры и подвязать все лозы, только сам при этом немного расшибся и разбил нос.
-Управляющий? Откуда? – недоумевая, спросил Аддерли.
-Как? Мы думали ты в курсе? – отметила недоумение мужа миссис Аддерли. – Хитч привез его из Нового Орлеана, сославшись на то, что ты ему приказал подыскать человека.
-Интересно, интересно, кто же он? – загадочно молвил Аддерли, положив дымящеюся сигару на стол.
-Сейчас я его приглашу, - радостно проговорила Руфь, бросившись к дверям, потом остановилась, подумала и спросила, - Можно?
Аддерли поглядел на супругу, пожал плечами и отрешено, продолжая выпускать дым из глаз, ушей, носа, стряхивая пепел мизинцем, неторопливо произнес:
-Проси.
Через несколько минут, слуги отыскали Уильяма и в сопровождении Руфи он появился на веранде, представ пред ясны очи патрона.
-Добрый вечер, сэр, - кротко сказал Уильям, - Мэм, - и он кивнул миссис Аддерли.
-Это он, папочка, - игриво сказала Руфь, указав на Уильяма.
-Гарт, сэр. Уильм Гарт. Из Арканзаса, - отчеканил заученное приветствие Уильям крепко, сжимая шляпу в руках.
Для пущей наглядности Аддерли вскочил из гамака и уставился во все глаза в суровое, бесстрастное лицо Уильяма.
-Как вы сказали, ваше имя? – задумчиво переспросил Аддерли.
-Уильям Тревор Гарт, сэр. Из Арканзаса.
Аддерли неспешно протянул ему руку и застыл в рукопожатии, пристально всматриваясь в глаза Уильяма.
-Весьма, рад, мистер Гарт. Надеюсь, вы оправдаете доверие моей семьи?
-Несомненно, сэр.
-Завтра к одиннадцати жду вас в своем кабинете. Оговорим все условия, если не возражаете, – вкрадчиво говорил Аддерли.
-Как вам будет угодно, сэр.
-Ступайте, более вас не задерживаю. Руфь, - обратился Аддерли к дочери, - проводи мистера Гарта.
-Доброй ночи, сэр. Мэм! - Слегка поклонившись, Уильям вышел. За ним последовала Руфь.
-Ай да Хитч! – обескуражено молвил Аддерли, потом глянул на жену и в совершенно иной тональности продолжил, - дорогая порошу тебя направь к Хитчу вестового. Я буду ждать его завтра к девяти.