Широкая, хорошо укатанная дорога, вела от открытых ворот асьенды Аддерли к самому его дому. От дома отходила дорожка поуже, ведшая к угловому строению, при всей своей простоте наиболее представительному.
Спешившись, Уильям и Хитч привязали лошадей к столбу у входа в угловое строение, и пошли по узкой дорожке.
Сам же дом Аддерли на южных плантациях выступал за полуобвалившийся частокол с белеными воротами, за которыми бегали четыре гончих, лаем возвещая о визитерах. В глубине барского дома, еле видного сквозь широкие листья конских каштанов, укрывших его в своей тени протянулась обычная для юга деревянная дорическая колоннада. По веранде и по службам сновали, словно ящерицы бесстрастные черные тени – рабы – домашние слуги. Они лениво орудовали кто метлой, кто щеткой, кто пыльной тряпкой или иным предметом обихода. С порога кухни, отдельного флигелька, связанного галереей с левым крылом дома, прижав к груди кастрюлю, смотрела во все глаза кухарка, и ее рука с зажатой в ней мохнатой тряпкой остановилась в своем вращении на половине очередного круга, когда она завидела Уильяма и Хитча.
Дверь в дом была открыта для дневного благоуханного ветра, веявшего сквозь заслон роз и жасмина. Раскрыта была и большая дверь из прихожей в длинную залу или гостиную, протянувшуюся во всю ширину дома. Уильям и Хитч вошли в нее. Она была довольно мило обставлена, но все в ней имело вид слишком уж новенький, поэтому гостиная и была лишена своего особого характера. Здесь, никого не оказалось, только слышался слабый стук молотка в заднюю стену дома, доносившийся в две распахнутые двери. В дверном проеме одной из комнат показалась фигура женщины, которая окликнула заблудившихся гостей.
-Добро пожаловать, джентльмены! – приветливо воскликнула женщина.
-Оу, добрый день, мэм, – ответил ей Хитч.
-Проходите сюда и располагайтесь, - предложила дама, направившись в глубину комнаты, окна которой были занавешены вьющимся виноградом и выходили на залитый солнцем двор.
Устроившись по углам софы, Уильям и Хитч сняли шляпы.
-Мэм, разрешите представить? Уильям Гарт,- начал Хитч. – Уильям! Миссис Аддерли – хозяйка асьенды и супруга нашего патрона.
Уильям и миссис Аддерли учтиво кивнули друг другу.
Уильяму, которого воротило с души при этих свидетельствах безнадежной неспособности и неумелости отнюдь не полегчало в обществе миссис Миранды Аддерли – унылой разочарованной пятидесятилетней женщины, в чьих маленьких черных глазах в складке красивых тонких губ таилось что-то от враждебности и ожесточенности истой рабовладелицы. Оптимистичная любезность и ее кажущиеся радушие, создавали резкий контраст с кладбищенским унынием и скрытым ехидством. Но, пожалуй, в ее благодушии ощущался легкий привкус южной неискренности.
Когда же Хитч, поспешил заверить миссис Аддерли, что Уильям Гарт никакой не политик и не агитатор, всего лишь кандидатура на должность управляющего в южных владениях их семейства, женщина тут жене преминула отметить.
-Если мой муж собирается иметь с ним дела, - и она кивнула на Уильяма, учтиво склонившего голову, - то неужели он думает, что поставив у руля этого молодого человека наши черные, станут работать тогда, когда не обязаны.
-Жизнь покажет, мэм, - парировал Хитч. – Мистер Гарт, хоть и молод, но весьма хваток. Я думаю у него получиться держать рабов в узде.
-Представляете, - продолжала миссис Аддерли, - в Рейнджпоинте, фермеры понастроили для черных новомодные поселки, принуждают их есть за общим длинным столом, как это заведено у подлого народа на Севере, уничтожают их хижины и их огородики с дынями и, таким образом, воображают, что отвадят черных лежебок от безделья и, что те станут работать сверх положенного времени, если им платить. А получается только то, что всю работу как делали, так и делают они сами, да нищий сброд – ирландцы, шотландцы, – которых они набирают бог знает где. Представляете, их негры половину дня болтаются без дела – празднуя лентяя.
-Вы совершенно правы, мэм, - произнес Хитч.
-Еще бы, я не права. Недовольство черных посеять так просто, тем более что негр привержен всяческому суеверию; образ жизни рейнджпоинтовских пеонов сбивает с наших черных все оковы. И этому, я полагаю пора положить конец.
-Абсолютно так, мэм, - поддакивал Хитч.
-Мистер Гарт, сейчас вы можете, осмотреть свое жилье на заднем дворе, - сказала миссис Аддерли, - умыться переодеться и ровно через час в гостиной я буду ждать вас к ланчу.
-Благодарю, миссис Аддерли, весьма признателен, - молвил Уильям, бросив искоса взгляд на Хитча в надежде получить одобрение с его стороны.
Хитч не многозначительно кивнул, в знак своего согласия.
-Позвольте откланяться, мэм, - заявил Хитч, - мне пора возвращаться. После возвращения мистера Аддерли из Вашингтона, непременно навещу вас.
-Всего доброго, Натан. Буду рада видеть вас в скорости.
-Мэм! – и Хитч сделав джентльменский реверанс, удалился.
Проводив взглядом уходящего Хитча, Уильям встал и направился к двери.
-Вам туда, мистер Гарт, - поправила его движение миссис Аддерли, - направо, через двор.
Уильям учтиво поклонился и пошел по коридору. Подойдя к двери – выходу на задний двор, он заметил упертую в пол легкую переносную лестницу, которую отодвинул, так как она загораживала ему выход во двор. Когда надев шляпу, он вышел было в эту дверь, то почувствовал, что ее сшибли с головы, вслед за шляпой почти мгновенно промелькнула падающая домашняя туфелька, и он отчетливо ощутил, как ему наступила на маковку чья-то очень маленькая ножка. Уильям поспешно отступил назад в коридор, и также поспешно нога в полосатом чулке, свесившаяся было над раскрытой дверью, снова потянулась вверх, и женский голос, воскликнул: «Дьявол!»
Подождав несколько секунд, только чтобы убедиться, что обладательница прелестного голоса твердо стоит на ногах и ей не грозит опасность сорваться, Уильям схватил свою шляпу, быстро напялил на голову и подставил лестницу обратно.
-Лили, чертовка черномазая, ты опять убрала лестницу? – снова сверху донесся все тот же голос, показавшийся Уильяму приятным и звонким, несмотря на грубость фраз изрекаемых им. – Лили, это ты?
Уильям попятился в коридор. К его облегчению, снаружи отозвался другой голос:
-Да, мисс Руфь? Где же вы?
-Зачем ты передвинула лестницу? Ты чуть меня не угробила, - сказала молодая особа, спустившись по лестнице.
-Упаси бог, мисс Руфь, я право не знаю, кто это сделал,- со страхом в глазах оправдывалась молодая мулатка.
-Не болтай, все ты хорошо знаешь. Вы все меня здесь ненавидите,- и девушка отвесила мулатке несколько пощечин. - Ступай! И подними мне туфлю. Да и гвоздей принеси еще.
Уильям украдкой наблюдал за сценой разборок, выжидая благоприятный момент. Выйдя из-за дверного косяка, он столкнулся с мулаткой, которая шла ему наперерез, неся в руке крошечную туфлю.
-Извините, - сказал он учтиво, – позвольте я отдам туфлю мисс.
Мулатка явно сконфузилась от неожиданности и бросила взгляд на свою хозяйку, с интересом уставившуюся на молодого человека.
Не дождавшись разрешения, Уильям, нежно взял мулатку за руку и отнял у нее туфлю. Потом подошел к ее хозяйке.
-Не стоит наказывать эту милую девушку, мисс, - твердо произнес он, – она право не виновата. Это я убрал лестницу, так как она мешала мне выйти во двор.
Девушка взяла туфлю, одела ее на ногу, и бросила в сторону мулатки.
-Лили?
-Да, мисс Руфь?
-Пошла прочь.
Мулатка, опустив взгляд, подобрав полы юбки в руки, быстро удалилась.
Девушка пристально смотрела на Уильяма, сердце которого вдруг заколотилось и тут же словно совсем перестало биться; он глубоко перевел дыхание, что было очень похоже на вздох, и застыл в неподвижности.
У него не было вовсе предвзятой мысли, что он должен с первого взгляда влюбиться в эту девушку, да он и не представлял себе, что такое возможно. Даже суровое девичье лицо и собранные в косу белые вьющиеся пряди волос и пробудили в нем странное волнение, но не внушили все-таки подобной мысли. А тот идеальный образ: восхитительно прелестные личико и фигура, возникшие перед ним, хоть и соответствовали его мечтаниям о возлюбленной, все же были чем-то еще – чем-то неожиданным. Все, что произошло, никак его не подготовило к встрече с красивой девушкой, которая обладала самым нежным, розовым румянцем, самыми шелковистыми волосами – так могли бы выглядеть пасмы маиса, если б завивались, или золотая паутина, если бы стала материальной. Ее светло-серые глаза гармонировали и с тем и с другим. Ее кисейное платье, хоть и домодельное, безукоризненно сидело и удивительно шло ей – с этими голубыми бантами на плечах и лентой вокруг пояса. Воланы ее юбки приоткрывали ножку, за которой видимо, утвердилась слава самой маленькой ножки на южном фронтире. Но не это, что-то менее осязаемое перехватило Уильяму дыхание и лишило его языка.
-Руфь Аддерли, - с полудетской-полуделовой прямотой сказало видение, протягивая Уильяму свою маленькую руку.
-Гарт, мисс. Уильям Гарт из Арканзаса, - глотая комок в горле, едва произнес Уильям.
-Похоже, вы наш новый приказчик, - вкрадчиво спросила Руфь, отнимая руку из шероховатой ладони Уильяма.
-Управляющий, мисс,- осторожно поправил ее Уильям.
-Какая разница. Я могу поговорить с вами о нашем хозяйстве не хуже папочки, - сказала она, убирая лестницу в сторону. – Вам показали, где можно остановиться?
-Да, я как раз туда и направляюсь. Ваша мать сказала, где-то на заднем дворе есть коморка для меня, - замешкал Уильям.
-Пойдемте, я вас провожу, - любезно предложила Руфь.
-С удовольствие, но позвольте мне надеяться, что я не потревожил вас не вовремя, - сказал Уильям, приметив выглянувшую из-под юбок предательскую туфельку и вспомнив дверь во двор.
На глазах у челяди и прислуги, Уильям проследовал через двор в сопровождении Руфи, которая подвела его к обычной бревенчатой хижине с беспорядочными пристройками. Уильяма поразило, что сама хижина и изгородь вокруг нее, были увешаны растянутыми для просушки звериными шкурами. Рядом с огромными шкурами медведей, пум, волков, лисиц висели беличьи и рысьи шкурки и расправленные крылья орлов, ястребов и зимородков. Среди иных дворовых построек, хижина казалась заброшенной и не жилой. Но вот на лай двух псов, привязанных у хижины, вышла на крыльцо негритянка, в ситцевой блузе подколотой свободной сборчатой юбке, туго прихваченной по талии длинным передником.
-Ты все приготовила? - грозно спросила ее Руфь.
-Да, мадмуазель. Одежда для месье на стуле, - ответила та.
-Ступай прочь, - сказала Руфь. – И собак убери, - обратившись к Уильяму, она молвила,- Прошу, заходите.
Когда они вошли, Руфь по-хозяйски и очень элегантно предложила Уильяму сесть и сама опустилась на один конец дивана, сцепив пальцы на коленях.
-Устраивайтесь, мистер Гарт. Надеюсь вам понравиться эта конура. До вас здесь жил папочкин главный головорез,- скромно произнесла она.
-И что же с ним стало? – поинтересовался Уильям.
-Говорят, его застрелили какие-то фермеры.
-Жаль,- произнес Уильям.
-А мне ни сколько,- резво молвила Руфь.
-Почему? – недоумевал Уильям.
-Потому, что он был немытая скотина. Я отказала ему, когда он пытался домогаться меня,- выпалила Руфь.
-Тогда, поделом ему, - поддержал ее Уильям.
-Вот именно! - воскликнула она. – И, так мистер, Гарт, располагайтесь. Вода в бочке на улице. Там вы найдете и полотенце.
Присев в реверансе, Руфь, вышла за двери и сразу же окликнула служанку: «Лили! Чертовка! тащи скорее гвозди, мои руки скучают по молотку».
«Интересно, - подумал Уильям, - что она там все колотит»?
Опробовав диван на прочность пятой точкой, он вышел из коморки и направился к бочке с водой. «Да,- думал Уильям, намыливая шею, - если есть на свете женщина, воображающая, что ей от рождения назначено распоряжаться по-своему всем и вся, так это Руфь Аддерли».
Приведя себя в порядок, изрядно преобразившись в костюме из чистого хлопка, Уильям на правах пока еще неутвержденного патроном управляющего, принялся осматривать асьенду. Безучастно прохаживаясь, он то и дело попадал под острые взгляды прислуги и челяди работающей по найму. До ланча оставалось еще время, и он решил заглянуть туда, откуда доносились стуки молотка.
По дороге он опять столкнулся с той самой симпатичной мулаткой принявшей недавно тумаки от Руфи.
-Не подскажешь, могу ли я видеть мисс Аддерли? – спросил Уильям у девушки.
- Не знаю, сэр, как в этот час принимает мисс Руфь,- с важностью и глубокомыслием ответила мулатка. – Я, собственно не знаю, чем она сейчас занята, - играет ли на арфе, пишет ли красками. Но я пройду к ней в будуар и спрошу.
Сверху доносился стук молотка. Мулатка бросила взгляд верх и, пятясь задом, в смущении удалилась. Через мгновение стук молотка прекратился, прошуршали, падая на землю, несколько мелких сучков и листьев, и наступила тишина. Уильям опять подошел к роковой двери, напротив которой стояла все та же лестница.
-Полезайте сюда, мистер Гарт, - раздался голос сверху.
Уильям ловко в два движения забрался по лестнице наверх.
Девушка весело смотрела на него.
-О! Да вас и не узнать? – игриво молвила она, - Какой франт!
От смущения Уильям споткнулся о доску и чуть не упал, едва удержавшись на ногах.
-Осторожней, мистер Гарт, здесь тесновато, - улыбаясь, молвила Руфь и зашлась смехом от неуклюжести Уильяма.
-Простите мисс, я думаю, о вас как об управительнице большим земельным хозяйством и забыл, что вы как дама можете иметь свои приемные часы, - в стеснении произнес Уильям.
-У нас не установлено часов для наемников вроде вас, - сказала Руфь, - и сейчас мы не держим прислуги для церемониала, рабочих рук едва хватает, все на плантациях и на скотном дворе. Когда вы явились, я приколачивала шпалеры для винограда, потому что мы не можем забрать плотников со стройки в арканзаских землях отца, там он строит еще одну усадьбу для управления приобретенными в Арканзасе землями. – Но вы пришли,- добавила она с чуть язвительной ноткой в голосе, - поговорить о нашем хозяйстве?
-Да, – решительно произнес Уильям. – Не разрешите ли вы помочь вам прибить к стене шпалеры? Я бывший корабельный матрос и у меня в этом имеется некоторый опыт. А о хозяйстве мы с вами поговорим и за работой. Вы меня очень обяжете!
-Вы предлагаете в серьез? Что же, было бы не плохо.
-Вполне. Меня тогда не будет так смущать, что я наслаждаюсь вашим обществом под ложным предлогом.
-Тогда подождите меня здесь.
Руфь лихо спустилась по лестнице. Выбежала во двор и быстро вернулась, на ходу завязывая за спиною пояс длинной полосатой блузы, - должно быть рабочей блузы. Ворот был собран под ее округлым подбородком на тесемку, которая завязывалась тоже сзади, а свои золотистые волосы она подобрала под обычный красный в крапинку платок.
-Мистер Гарт, вы чего доброго, – сказала Руфь, оглядев отлично сидевший на Уильяме сюртук, - испортите ваш парадный костюм!.. А ну-ка, сбросте-ка сюртук, не стесняйтесь меня, - работайте в жилете.
Уильям послушно снял сюртук и прошел за своей трудолюбивой хозяйкой на карниз, где Руфь набивала шпалеры между ним и окнами второго этажа. Они сосредоточенно взялись вдвоем за работу. В промежутке между заколачиванием гвоздей, Руфь поведала Уильяму о премудростях и тонкостях работы управляющего. Ее речь бала также нова, так же занятна и своеобразна, как и она сама. Уильям с удовольствием слушал девушку и радовался ее пленительной близости. Она, то замолкала в разговоре, чтобы зажать в хорошеньких зубках гвоздь, под стать заправскому плотнику, то подвязывая лозы рискованно держась за шпалерник, показывала с импровизированной вышки ту или иную часть их плантации, и все это время Уильям думал каждый раз, что девушка, побеждая его разум убедительной и ясной речью, как видом своим, так и голосом, вносит тревогу в его душу.
Она рассказала ему, как часто подолгу в доме не бывает отца, который скитается по своим владениям в течение года с востока на запад, с запада на юг, с юга на север, с севра на восток и в обратном порядке. И как порою трудно им с матерью уследить за всем этим хозяйством, за неблагодарными по ее мнению рабами, которые то и дело стараются напакостить: сбежать, украсть, убить. Как год назад в отсутствии отца и Хитча, рабы вышли из повиновения, взбунтовались и сожгли асьенду, которую им с матерью пришлось отстраивать заново в тяжелых условиях из-за невежества черных, их плохой работы и из-за той же апатии и предубежденности соседей. Как постепенно они добились успехов, перейдя на новые методы и следуя новым идеям, которые по ее мнению блестяще генерирует ее отец, до которых она дошла сама и сущность которых теперь излагала сжато и четко. Уильям слушал ее с восхищением, с новым почти суеверным вниманием.
- Чтобы создать такую империю, вам необходим был капитал? – посетовал Уильям
-Поверьте, мистер Гарт, - строго произнесла Руфь, - семья Аддерли заработала его своим горбом от прадеда – пуританина, деда по отцовской линии до моего неугомонного отца. Это я вам со всей ответственностью заявляю. Семья Аддерли имеет полное право на лучшее место под солнцем в этом бренном мире.
-Я не возражаю, конечно, но…
-Ни каких «но», мистер Гарт, – отрезала Руфь.
Увидев, что лицо Уильяма преобразилась от задумчивости, девушка поспешила добавить с притворным вздохом, первым проявлением женского кокетства, нарушившим чисто товарищеский тон беседы:
-Если бы вас сыскали раньше, мистер Гарт!
-О, майн Гот! - вырвалось у Уильяма, - как говорит моя мать в минуты досады, потому что она немка, я совсем забыл, что ваша мать пригласила меня на ланч, время, которого подходит к концу.
-Ха-ха-ха! – разразилась звонким смехом Руфь. – Так бегите же скорей, мистер Гарт. Мама еще та грымза. Да и сюртук свой прихватите.
Отбросив молоток с гвоздями, взяв подмышку сюртук и нахлобучив свою шляпу, Уильям спешно покинул карниз и спустился по лестнице в одно движение. Как только он выскочил за дверь, как получил сильный удар в лицо, от которого помутнел взор и посыпались искры.
Придя в себя, он увидел перед собой трех парней, работавших видимо скотниками на ферме Аддерли, так как от них пахло навозом. Один из них наклонился лицом к Уильяму и, сплюнув табачную слюну на его новый сюртук, проговорил:
-Ее все хотят. Занимай место в очереди и ожидай как все.