«Нет сомнения, что схизма (разделение церквей) отъединила нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые её потрясали, но у нас было своё особое предназначение. Это Россия, это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена». (19 октября 1836 г. Из Петербурга в Москву)
Вы себе не представляете, насколько часто цитируется эта фраза из письма Пушкина Петру Чаадаеву. Записанная в 19 веке, нелепая с точки зрения реальных событий, эта мысль прочно сидит в наших головах и тиражируется в школьных учебниках.
Здесь всё неправда – это можно понять, даже поверхностно ознакомившись с историей монгольских завоеваний.
Монголы не только перешли «западные границы» Руси, но воевали в центральной Европе с армиями крупных европейских государств, прошли Польшу, Моравию, Венгрию, Хорватию, Боснию, Сербию и Болгарию, дошли до Адриатического моря.
Кроме Руси, «в тылу» монголов были Китай, Корея, Центральная Азия, Волжская Булгария, Кавказ и другие земли. Монголы завоевали территории современных Ирана, Ирака, Сирии, части Турции, разрушили Газу в Палестине, вторглись в Индию и так далее.
Получается, что разгром Руси не помешал монголам воевать, более того, есть основания полагать, что русские дружины могли принимать участие в походе монголов на Европу.
Мысль о «спасении христианской цивилизации» тоже лишена разумных оснований: вряд ли воины Александра Невского, защищавшие страну от агрессии с Запада, были озабочены спасением католической Европы.
Что касается схизмы, которая «отъединила нас от остальной Европы», то и здесь можно поспорить. Схизма скорее оформила уже существовавшее различие двух цивилизаций, чем разрушила некое единство православной Руси и Западной Европы.
Про европейские «великие события», в которых «мы не принимали участия», о чём сожалеет великий поэт, что ж, похоже, Пушкин невысоко ставил историю родной страны, раз считал, будто всё великое происходило на Западе.
И, наконец, «они отошли к своим пустыням». О каких пустынях идёт речь? Наверное, это всё-таки художественный приём.
Впрочем, разбирать подробно историческую сторону вопроса не берусь, наверное, историки написали об этом достаточно хорошо, смотрите, например, «Чёрную легенду» Льва Гумилёва. Мне здесь интересен не вопрос отношений Руси, Запада и Золотой Орды, а психология Пушкина и русского общества, с удовольствием принявшего эту нелепость за факт.
***
Такая точка зрения на Россию как на окраину Европы, историческая миссия которой заключается в том, чтобы спасать просвещённый Запад от диких азиатов, это не только личное мнение Пушкина. Русское общество 19 века пыталось осознать своё происхождение и отношения с Западом. Георгий Вернадский в работе «Монгольское иго в русской истории» пишет:
«Сто лет тому назад, в 1826 году, русская Академия Наук предложила такую задачу на разрешение современных ученых: "Какие последствия произвело господство монголов в России, и именно, какое имело оно влияние на политические связи государства, на образ правления и на внутреннее управление оного, равно как и на просвещение и образование народа". Сроком для представления ответа было назначено 1 января 1829 года.
К назначенному сроку поступило лишь одно сочинение на немецком языке, которое не было признано достойным награды». /Евразийский временник. Кн. 5. - Париж, 1927, с. 153 – 164/
Как бы то ни было, в результате большинством была принята идея, что особая историческая роль России состояла в защите Европы от Азии, что Европа должна быть благодарна нам за это. «Христианское просвещение было спасено истерзанной, издыхающей Россией, а не Польшей, как еще недавно утверждали европейские журналы; но Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна» - как выразился Пушкин.
Убеждён, что найдётся немало историков того же мнения и в наше время.
И это несмотря на то, что после объединения страны Иваном Грозным, самые тяжёлые и кровопролитные войны всегда велись на Западе.
Да, Россия воевала и в Азии, только не с целью остановить орды кочевников, рвущихся разгромить цивилизованную Европу, а постоянно расширяя свои территории.
Две самых жестоких в истории России войны, когда страна стояла на краю гибели, потребовавших невероятного напряжения, унесших миллионы человеческих жизней и нанесших огромный материальный ущерб, и именно потому названные Отечественными, велись не с киргизами или китайцами, а с самыми что ни на есть просвещёнными европейцами.
Получается, если заимствовать логику русских историков 19 века, что Россия спасала Азию от нашествия непомерно жестоких и алчных европейцев.
Отчего же Пушкин и русские историки не видят очевидного? Почему Александр Сергеевич, сам переживший Отечественную войну 1812 года, совершенно уверен, что Россия защищает Запад от варваров?
***
Вот такой идеологический миф о том, что Россия остановила монголов, тем самым спасая Европу, из века девятнадцатого перешёл в учебники века двадцатого и даже двадцать первого. Советские люди считали европоцентристскую модель мира единственно возможной. Что прекрасно иллюстрирует фильм Андрея Тарковского «Зеркало» (1974).
Подросток Игнат, сын главного героя, выразительно зачитывает строки из письма Пушкина Чаадаеву, в том числе о том, что «татары не посмели», с которых мы начали этот разговор. Это цитирование происходит на фоне повествования о трудном военном детстве главного героя, дополняемого кадрами кинохроники, показывающей тяготы военных будней.
Андрей Тарковский, переживший тяжелейшую войну с Западом, ребёнком прожив два года в эвакуации, цитирует пушкинские слова о том, что особая роль России состоит в спасении Европы от азиатских варваров.
Можно было бы подумать, что это метафора, что под монгольским нашествием в фильме подразумевается нашествие европейцев, с Германией во главе. Но режиссёр, чтобы не было сомнений, что он, как и Пушкин, говорит именно об азиатах, показывает нам документальные кадры времён советско-китайского пограничного конфликта на острове Даманский (1969). Тут и многотысячная демонстрация в Пекине с красными флагами и портретами Мао Цзэдуна, и неистовые хунвэйбины, и гипсовые бюсты великого кормчего. Такими картинками обычно пугают западного обывателя.
Совсем уж говорящие кадры показывают нам советских солдат с тоской в глазах, сдерживающих то ли хунвэйбинов, то ли цзаофаней в шапках-ушанках, потрясающих цитатниками Мао.
Если бы Тарковский поинтересовался исторической правдой, то мог бы узнать, что Россия и Китай, со времён подписания первого договора (Нерчинский договор, 1689), несмотря на протяжённые границы, никогда не вели полномасштабных войн. Да и во времена Мао нашествие хунвэйбинов не угрожало Европе.
Во время Второй мировой войны Монголия, как и Китай, были нашими союзниками.
Почему же Тарковский, вслед за Пушкиным, повторяет нелепую идеологическую выдумку о том, что Россия спасает Европу от азиатского нашествия?
***
Считать это личным добросовестным заблуждением, когда человек пытается честно разобраться в каком-нибудь вопросе, но приходит к ложным выводам, не получается. Гениальные художники, Пушкин и Тарковский, стали выразителями общественного сознания, выполнили заказ элит на идеологию, потому их произведения были приняты и растиражированы. То, что предложенная идея не отвечает исторической правде, не имеет значения до тех пор, пока она работает на идеологическую концепцию правящих социальных групп.
В психологии есть термин «отрицание реальности», это один из механизмов психологической защиты. Человек отрицает неприятные стороны реальности, чтобы не допустить конфликт, возникающий при появлении информации, противоречащей основным установкам, внутрь своей личности. Отрицание не даёт человеку адекватно воспринимать окружающую реальность.
В «Зеркале» автобиографический герой фильма, подросток Алексей, живущий в эвакуации, рассматривает книгу с репродукциями картин и рисунков Да Винчи. В это время приходит с фронта отец, со знаком «Гвардия» и орденом Красной Звезды на гимнастёрке.
Похожая сцена есть в раннем фильме Тарковского «Иваново детство» (1962). Герой картины, двенадцатилетний разведчик Иван, у которого немцы убили всю семью, рассматривает трофейную книгу с репродукциями гравюр Дюрера.
Тарковский, будучи свидетелем страшного нашествия европейцев, их крайней жестокости, невероятных страданий советского народа, не может осознать их как врагов. Он показывает зрителю лучшие стороны европейской цивилизации, творцов великой культуры.
Цитируя Пушкина, он обращается к национальному самосознанию, но и повторяет его как бы послание Европе: «Мы такие как вы, мы – ЕВРОПЕЙЦЫ, да, особенные, но мы защищаем вас от НИХ, почему вы нас не цените?»
Как и Пушкин, Тарковский хочет быть европейцем, восхищается европейской культурой, отрицает враждебность Европы России.
Несмотря на то, что Пушкин возражает Чаадаеву, их позиции не сильно отличаются. Пушкин такой же западник-европоцентрист и в европейской мифологии разбирается может быть даже лучше, чем в русской истории.
Со времени цитируемого письма Чаадаеву, написанному, кстати, на французском языке, прошло всего 17 лет, как началось очередное военное вторжение европейских войск в Россию (Крымская война 1853—1856).
Также через 17 лет после выхода на экраны фильма «Зеркало», Запад ликовал на развалинах Советского Союза.
***
Чрезмерная любовь к Европе дорого обошлась русскому дворянству. Часть из них была вынуждена жить в парижах и берлинах, правда не в качестве русских помещиков, а таксистами и официантами.
Советская номенклатура, готовая на всё ради загранкомандировок, шмоток «Made in...» и импортных магнитофонов, довела до развала СССР.
Современная российская элита продолжает старую традицию «низкопоклонства перед Западом». Теперь у них больше возможностей. Более-менее состоятельные люди, внезапно разбогатев, стремятся купить недвижимость если не в Лондоне, так на Кипре. Бегство капитала приняло катастрофические размеры и обескровливает экономику страны. Часть элиты, невзирая ни на что, хочет втянуть Россию в Европу на правах лакеев. Олигархи уже и не живут в России. И это ещё вопрос, что они считают своей Родиной.
Не потому ли мы до сих пор видим старый добрый идеологический штамп в работе? Вот и пригодилось письмо великого русского поэта, можно цитировать вдоль и поперёк.
Хочется привести строки из вышеупомянутого «Монгольского ига в русской истории» (1927):
«У нас создалась искривленная историческая схема мировой истории. Германо-романская Европа нам представляется основным стержнем исторического процесса. Такое представление создалось, главным образом, на основании бурного роста европейской культуры в XV-XIX веках. Между тем, эта культурная гегемония Европы (притом ее надо понимать преимущественно в ограниченном смысле развития прикладного естествознания и техники, промышленной, военной и политической жизни) - явление временное. Как сложится мировая жизнь уже в XX веке, большой вопрос и большая загадка. Среди германо-романских народов все больше выдвигаются в жизни новые образования - Америка англо-саксонская, а также Америка испано-португальская. Предстоят колоссальные сдвиги народов Азии и Африки - индусов, китайцев, японцев, монголов, турок, негров».