Когда я учился на первом курсе Высшего военно-морского училища подводного плавания, наш тогдашний командир роты, Александр Егорович Антипин, с первых же дней совместной службы начал учить нас уму-разуму.
- Когда вы станете командирами, - говорил он, - старпома себе подбирайте злого, как собака! Тогда на корабле будет твёрдая дисциплина.
Мы, конечно, поняли, почему Александр Егорович сравнил хорошего (по его мнению) старпома с собакой. Однако, бросая такую эмоциональную фразу, он не мог знать, что сходство человека с собакой в физиологическом аспекте (подчинение условным и безусловным рефлексам, описанным профессором И.П. Павловым) сыграют прямо-таки роковую роль в службе одного такого старпома.
У старпома Медникова была дурная привычка - он ТЫКАЛ подчинённым, причём не только в переносном, но и в буквальном смысле. То есть не просто обращался ко всем на «ты», но и любил, при случае, ткнуть кулаком в лицо (причём последнее распространялось только на матросов срочной службы).
Не то чтобы старпом отрабатывал на них нокаутирующий удар с правой или наказывал таким образом тех, кто где-то как-то нашкодил - нет, он делал это несильно, беззлобно, мимоходом, практически рефлекторно - видимо, для порядка: чтобы матрос не забывал, где находится, и знал, на ком держится вся организация службы.
Но он не учёл, что времена парусного флота, когда дисциплина держалась на зуботычинах, канули в Лету, и на шестидесятом году Советской власти с таким уже никто из «нижних чинов» мириться не захочет.
Командир и замполит, к которым обращались с жалобами матросы, ограничивались поначалу лишь воспитательными беседами со своим старшим офицером, а потом, когда им надоело в очередной раз выслушивать старпомовские заверения, что «он больше так не будет», организовали партсобрание, на котором было решено рассмотреть персональное дело коммуниста Медникова.
Кто служил в то время, тот знает, что тогда не так страшно было получить предупреждение о неполном служебном соответствии от самого Командующего флотилией подводных лодок, как «фитиль» по партийной линии, который мог свести на нет всю дальнейшую карьеру офицера.
В конференц-зале на плавказарме, где проходило собрание, было жарко (и не только потому, что в сравнительно маленьком помещении собралось много людей, но и из-за высокого накала страстей).
Все члены экипажа, оставшиеся снаружи, точно знали, что сейчас за этими закрытыми дверями корабельная партийная организация кое с кого снимает шкуру. Некоторые из них тихо радовались свершающемуся акту возмездия.
У старпома всё же нашлись немногочисленные сторонники в лагере молодых офицеров: они говорили, что «уважаемый ими начальник образцово справляется со своими служебными обязанностями и умело поддерживает в экипаже дисциплину и порядок».
Противники же во главе с замполитом чуть ли не кричали, что таких коммунистов, как Медников, нельзя близко подпускать к личному составу и надо, по большому счёту, гнать из партии...
Когда слово предоставили самому обвиняемому, он долго ничего не мог сказать в своё оправдание, а только багровел лицом и хватал ртом воздух - но потом всё же совладал с собой и пообещал товарищам по партии, что впредь физически оскорблять подчинённых никогда не будет...
Сошлись на строгом выговоре без занесения в учётную карточку. Проголосовали, записали в протокол, стали расходиться. В конференц-зале начали отдраивать все отдушины, чтобы проветрить его после партсобрания, и тут же в один из иллюминаторов просунулась любопытная матросская физиономия.
Реакция старпома была мгновенной и неожиданной для него самого:
ТЫК!!!