Смысл пути, жизни и творчества Поэта.
Пророческая Мудрость Виктора Цоя.
«если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет,
то останется одно; а если умрет, то принесет
много плода…» (от Иоанна 12: 24).
«Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь – стоит того, чтобы ждать…»
«Я посадил Дерево…
Я знаю, мое Дерево скоро оставит меня…»
«Зерна упали в землю,
Зерна просят дождя, им нужен дождь.
Разрежь мою грудь – посмотри мне внутрь:
Ты увидишь – там все горит огнем…»
(В.Р. Цой)
***
Те, кто думает, что автор в статье будет разъяснять некие смыслы и давать некие интерпретации жизни и творчества Поэта, то они глубоко разочаруются. Именно, задача автора привести читателя к разочарованию, дабы очнулся от чар идолопоклонства и себялюбия, и направил свой взор в глубины вечных образов духовного мира Поэта; дабы очнулся и вопрошал самого себя и очевидность очевидного, что значит образ Поэта и Смысл творческого пути его. Именно, вопрошая очевидное, как для всех ясное, понятное, уразумеющееся само собою и непотаенное: что значит Смысл пути, жизни и творчества Человека в твоей сокровенной жизни и Памяти?
Ко дню памяти Поэта – Виктора Цоя, буду говорить не о смерти человека, а про жизнь и творческий путь. Но, как мы знаем, жизнь и смерть глубоко взаимосвязаны. И глубина религиозно-философских вопрошаний и размышлений В. Цоя о смерти, как в Текстах, так и в «Дневнике интервью», свидетельствует про то, что Поэт ведал цену смерти человека, как и ведал цену подлинной жизни, Правды жизни.
В образе жизни Виктор Цой, как и А.С. Пушкин, и В.С. Высоцкий, и В.М. Шукшин, был человеком чести, благородства духа, подвижник Правды жизни, для которого «слово» не расходится с «делом», а есть одно выражение и проявление единого духа сотворчества.
Из глубины личного опыта я вижу и говорю, что Поэт любил Жизнь и не просто любил, а в любви Поэта к жизни отражена глубочайшая Мудрость, даже «восточно-славянская» Мудрость, что ведает ценность смерти Человека и ценность Жизни. Мудрость Виктора Цоя сродни и созвучна пророческой мудрости и религиозности Александра Пушкина, как и многим поэтам и мыслителям. Потому Поэт не просто любил «жизнь», как посторонний наблюдатель и любитель, но и сквозь Мудрость жизни как раз учил любить Жизнь. Пророческая Мудрость жизни Поэта излучается из источника любви к жизни, из глубины потаенного и любящего сердца, а потому Поэт не только учитель жизни, подобно А.С. Пушкину, но и тот, кто сквозь творчество воспитывает человека, воспитывает и учит любить, верить, жить и следовать «Божественному зову», что открывается в сердце потаенном, и значит воспитывает и возводит человека к подлинной Вере и к подлинной Любви, указующей к подлинному Смыслу творческого пути и жизни Человека.
Некоторые цинично заметят и ехидно скажут: «а каково же это учение любви и жизни или философская концепция жизни Поэта?». Некоторые, как люди такого типа людей, как К.Н. Леонтьев, написавший уникальную и до возмутимости циничную статью о Достоевском «О всемирной любви. Речь Ф.М. Достоевского на пушкинском празднике» (1880). Но в данном кратком очерке я лишь раскрою и покажу то, что интуитивно воспринял и прочувствовал, пережил и передумал в испытанном и то, что мне открылось, как тайна и откровение – откровение Смысла творческого пути и жизни Поэта.
Ф.М. Достоевский в «Пушкинской речи» (8 июня 1880 года) произнес вот такие последние загадочные слова:
«Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем».
Ф.М. Достоевский произнес в «Речи» самое сокровенное о Человеке, произнес сокровенное, что сам выстрадал и пережил и что ему открылось, как тайна и откровение. И вот это откровение Ф.М. Достоевского было растерзано со всех сторон: как со стороны либералов (И.А. Тургенев), так и со стороны консерваторов (К.Н. Леонтьев). И вот сердце Поэта Достоевского, будучи терзаемо за судьбу Русской Идеи, не выдержало такого цинично-подлого удара своих же собратьев по перу, и сам «мастер Слова», спустя полгода после «Речи», унес с собою, подобно Пушкину, Пророческую Тайну Поэта.
Сокровенное же для Ф.М. Достоевского то, что:
«Человек есть тайна… я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».
Вот! в чем ключ понимания сердца и феномена Пушкина, Достоевского и В. Цоя. Именно, что человек есть тайна, но если есть тайна, должно быть и Откровение Тайны. Ибо…
«если есть Тьма, должен быть Свет…»
(В.Р. Цой)
Но проблема вся в том, что многие отрицают тайну жизни Человека, а отрицая тайну, до безобразия извращают и самое Откровение Человека, откровение Поэта, запечатленное в слове творчества и в творческом пути жизни. Именно, что есть человек как тайна и откровение, сквозь которые нам открывается образ – Человек-Поэт? Но, отрицая тайну и откровение в человеке, мы тогда отрицаем сокровенное сердце в человеке, а отрицая последнее, отрицаем, профанируем и даже уничтожаем сокровенный образ Человека и самого Человека, как образ и подобие Божие. Разве не так Вы делаете, «ценители и почитатели» Поэта? Что вы любите в Поэте и кого почитаете? Что вы ходили смотреть, когда ходили смотреть на Поэта и слу-шали его сокровенное Слово? Слышали вы песни, но вслушивались ли своим потаенным сердцем? Вслушиваемся ли мы в потаенный зов птиц небесных, в потаенный зов музыки ветра и волн, в Божественный зов потаенного сердца Поэта и вслушиваемся ли в потаенное сердце самих себя?
Но прежде чем перейти к основному размышлению, нужно сказать не-сколько слов о феномене Поэта, а также о феномене восприятия и понимания творчества и жизни Поэта сквозь сознание других, воспринимающих. А. Житинский – один из первых, кто начал серьезно размышлять про феномен Виктора Цоя в очерке «Послесловие к жизни» (1991). Можно сказать, что размышления А. Житинского о феномене Поэта есть самые «свежие мысли», как о самом явлении Поэта, так и о феномене любви к Поэту. Почему и за что любили Поэта? Вот как раз о феномене любви к Поэту, как и о феномене восприятия и понимания творчества Поэта и поговорим, всматриваясь и вглядываясь в себя и на себя со стороны, спустя 20-ть лет и уже более.
Два года назад к памяти 20-летия со дня гибели Поэта в различных периодических изданиях СМИ, как и в «СМИ телевидения» выходило множество публикаций статей, как и документальных фильмов о жизни и творчестве Виктора Цоя. Как и за последние два года в Интернете опубликовано множество научных статей и статей любителей творчества. И вот, изучая различную информацию о творчестве Поэта и всматриваясь в мнения обычных людей, а не специалистов, людей обычных, которые говорят непосредственно то, что чувствуют и думают, то складывается такое впечатление, что в основной своей массе «обычные люди» еще не проснулись, не очнулись от «кайфа жизни» и «кайфа смерти», с глаз которых еще не спала пелена от вос-хищения «блеска славы и успеха» Поэта, как и не снята пелена от личных переживаний трагичности События 1990-го года.
Я говорю про то, что все, кто не равнодушен, по-разному восприняли трагическое Событие 15 августа 1990-го года – гибель Поэта. Кто-то не смог вынести гибель, смерть Поэта, кто-то глубоко пережил, для кого-то переживание было временным и поверхностным, кто-то впал в отчаяние и в пессимизм жизни, а кто-то, наоборот, впал в поветренный оптимизм, как в песне про «крутой поворот» Макаревича, чтоб не испытывать страданий и не пережить то, что уже испытано. Конечно, страдания проходят, но подлинные чувства, выстраданное не проходит никогда (Л. Блуа). И вот эти подлинные чувства, сокровенная любовь проверяется Временем. И вот, спустя 20-ть лет, всматриваясь в людей и в то, как они чувствуют и мыслят, то я ужасаюсь бездне непонимания образа творчества и творческого пути Поэта.
Так вот, основная масса людей до сих пор еще воспринимают Виктора Цоя как только музыканта и певца, автора песен, который добился популярности, известности, славы, почета и признания, то есть воспринимают так, как и воспринимали 20-ть лет назад. Ничего не изменилось. Но не совсем так. Ибо после гибели Поэта началась «мировоззренческая борьба» за верное понимание образа Поэта. И все, волей и неволей, принимают в ней участие. Так «уважаемая» «наша попса» или «люди бывшей советской эстрады» хотят притянуть образ музыканта и певца к себе, в свой «попсовый лагерь» через одиозную фигуру Ю. Айзеншписа, который по их версии «сделал «Кино». Но им невдомек, что Ю. Айзеншпис сам стал известен только и лишь благодаря «Кино», причем этот «Чичиков» 20-го века нажился и выжил из «Кино» все «жилы и соки». Не потому ли творческие ребята из «Кино» так его ненавидели, как и многие ненавидят «попса – розовая пасть голодного пса» (Ю. Шевчук)?
Как это ни странно, но история и повесть о Поэте имеет тенденцию к новому витку повторения в Истории. И как воспринимали Пушкина 175-ть и 150-ть лет назад, так и воспринимают в наши времена образ творчества Виктора Цоя: или с крайним цинизмом, или с лицемерным и лживым восхищением. И в наши времена процветают «дельцы Чичиковы», которые наживаются на творчестве Поэта, процветают Булгарины, Белинские, Писаревы и Чернышевские, Тургеневы и Леонтьевы, но только вот нет таких, как Гоголь, Достоевский, Тютчев и Вл. Соловьев, А. Карташев, И.Ильин и С.Л.Франк, которые бы увидели феномен Поэта. В наши времена, как и 150 лет назад, процветают мнения «булгариных», «белинских» и «писаревых», как лишь по-верхностные восклицания и ветреные признания Поэта, так и «жандармовская подлость и низость» к творческому наследию и крайний нигилистический цинизм к творчеству Поэта. Для некоторых, например, как это цинично говорит Гр. Островский (на «Прозе.ру»), что В. Цой вовсе и не поэт, и Гр. Островский выдает такой афоризм, подобно которому я неоднократно слышал по «радио России», что мол «как можно сравнивать гений Пушкина с «яичницей» Цоя», а некоторые даже и не признают в В. Цое музыканта и певца, лукаво не признавая тот факт, что Поэта и певца и до сих пор слушают и почитают и интерес к поэту с усилием только возрастает, но слушают и почитают и не менее, чем 20-ть лет назад. Но вот эти некоторые (как многие «люди культуры» и как Гр. Островский) так схожи с теми, кто150 лет назад говорил подобное о Пушкине, сравнивая Поэта с гением Данте или с гением Шекспира (И.А. Тургенев) и говоря: «ну, Пушкин не мог всего сделать». А от признания лукавого Тургенева не так уж и далеко и до Писарева.
И я говорю, что история имеет тенденцию к повторению. Ибо и в наше время образ Д. Писарева удивительно воплощен в критике А. Дамера. И если внимательно проследить статьи А. Дамера о Викторе Цое, то удивительным образом они повторяют путь статей Чернышевского и Писарева о Пушкине. Но, конечно, с той разницей, что критики прошлого были нигилисты-революционеры, а критик А. Дамер – иезуит-нигилист. Но разве это удивительно, ибо чем иезуиты отличаются от атеистов-нигилистов в своих методах действия? Именно, что сходство их как раз в достижении подленьких целей гнусными средствами. Вспомните, например, историю жизни о Б. Паскале? Но история повторяется, ибо и в отношении образа творчества А.С. Пушкина и В.М. Шукшина, некоторые и многие «люди культуры» желают «сотворить» «попсовых» и «лояльных» поэта и писателя, и приспособить образ творчества к временному провинциальному общественному сознанию. И желающих много, как из числа бывших «людей советской культуры», так и из «старой-новой элиты культуры» «новой России». Например, кто раньше обвинял Шукшина в грубости героев и унижал его как писателя, те сейчас лживо восхваляют его творчество, восхваляют потому, что писатель уже всенародно признан. Именно, не ужасаетесь ли Вы «люди культуры» того, что если бы сегодня Шукшин был жив, то что бы он Вам сказал, исходя из того, что он уже сказал в своей публицистике. Нет, для Вас будет уютней и слащенней жить тогда, если писатель и пророк будет вечно спать. Не потому ли вы так прилежно убаюкиваете его образ творчества? И еще устраиваете хороводы и пляски вокруг «шукшинских чтений и праздненств», а потом удивляетесь и жалуетесь на то, что Вас не понимает молодежь? Нет, история и времена повторяются, только вот сами-то люди не изменились, сменив лишь другие «одежды и кожи». Но вы, наверное, не прислушивались к зову Поэта, который обращался к Вам от имени нового поколения молодежи?
«Нам уже стали тесны одежды,
Сшитые вами для нас одежды.
И вот мы пришли сказать вам о том,
Что дальше…»
Виктор Цой.
Другой пример. Так некоторые современные психологи в отношении жизни В. Цоя повторяют старый, проверенный метод Л. Толстого в отношении критики жизни Пушкина. Так в прошлом (2011 году) на телеканале «ТВ-3»вышел документальный фильм «Тот, кому умирать молодым. Кинодрама В. Цоя» (от 18.03.2011), в котором некоторые психологи утверждают версию, что кумиром у В. Цоя был Брюс Ли и, якобы, Цой дошел до безумства почитания своего кумира и намеренно стремился к смерти. Интересно, что психологи в этом фильме, как в пошлом детективном жанре, смешивают опыт, рационализм и мистицизм, вернее, доводят до мистификации то, что не могут объяснить. А все объяснения психологов сводятся к выводу, что Цой, якобы, покончил жизнь самоубийством и ради славы умышленно спланировал автокатастрофу. Такова вот версия психологов, которые не гнушаются смешивать нигилистический рационализм с мистицизмом, что сводится к обыденной профанации образа жизни Поэта. Но с каких это пор психологи стали специалистами в мистицизме? Но и это не удивительно, ведь, сегодня многие психологи выдают себя за экстрасенсов или за целителей, или за адептов «тайного знания», руководствуясь лишь обычным методом внуше-ния. Но если логически довести мысли и версию психологов из док. фильма до конца, то по версии психологов, образ жизни Поэта сводится лишь к банальной профанации и ничтожества, а потому, соответственно, также ничтожно и само творчество Поэта. Круг замкнулся, по версии психологов и дамеров с двух противоположных сторон. Ибо профанируя творчество Поэта, Дамер сводит ценность жизни Поэта к ничтожеству, а профанируя образ жизни Поэта, психологи сводят ценность творчества Поэта к низшему оцени-ванию. Но разве метод психологов в профанации Поэта нов? Вовсе нет, ибо так еще в 19-м веке при жизни самого Пушкина Поэта обвиняли в подражательстве Байрону и классикам мировой литературы, обвиняли Поэта в самоубийстве, что дуэль Пушкина лишь спланированный шаг к смерти. Разве не так? Изучайте историю литературы! И про эту профанацию Поэта написано, как разоблачение, в очерке С.Л. Франка «Светлая печаль» (1949). Но, ведь, в 19-м веке Писарев также, как и современные психологи, профанировал образ творчества Поэта, низводя к профанации и образ жизни, а Лев Толстой, наоборот, (в статье «Что такое искусство?») профанировал образ жизни Пушкина, таким же образом сводя к низшему оцениванию и творчество. Но вот «сегодня» (2012 год) почему-то вспоминают только видение Гоголя и Достоевского, и не желают вспоминать Писарева и Л.Толстого в отношении творчества Поэта, потому что Пушкин-то уже научно, и всенародно, и всепублично признан Гением и все кричат: «Пушкин – Гений». Но вот почему-то не кричали в веке 19-м такие, подобные тем, кто старается сегодня профанировать образ Виктора Цоя? И «сегодня», с другой стороны, также не выгодно вспоминать профетическое видение Гоголя, Достоевского, А. Карташева и И. Ильина тем, кто хочет видеть в образе творчества Пушкина и Виктора Цоя лишь «обычную классическую посредственность»; и это те, как это ни парадоксально, кто считает себя атеистами-революционе-рами, а также либералами-демократами и ортодоксами-традиционалистами. Как это ни парадоксально, но вот таким людям явно не выгодно, чтобы в образе Пушкина и в образе Виктора Цоя признали Поэта и Пророка.
Так почему вы лицемерите, публицисты, говоря о гении Пушкина лишь тогда, когда он уже признан, а не тогда, когда было авторитетно слово Писарева или Л.Толстого, как говоря о гении Пушкина, но профанируя образ В. Цоя? Не счесть меры лицемерия в сердцах ваших!
Но цинизм в 19-м веке Писарева и Л. Толстого в отношении образа Пушкина представляет лишь только цветочки, а плоды цинизма созрели в образе Дамера и воплотились в его статьях о Поэте. Так кульминационный крайний и предельный цинизм представляет статья Дамера «Демонизм в творчестве В. Цоя». Я скажу так, Дамер – это Герострат 21-го века. Вот, где совпал образ Дамера, как иезуита и одновременно атеиста-революционера, опричника 21-го века, отрицая все возвышенное в Поэте, возводящее к Всевышнему. Вот, где, воистину, демонизм Дамера, который написал свою статью к юбилею 50-летия со дня рождения Виктора Цоя. И я вопрошаю: а от Бога ли талант этого критика Дамера? Подумайте? Вот, где предельный цинизм и предельная подлость атеиста-иезуита Дамера, который, ничем не гнушаясь, идет к подлой цели ради достижения лжи и унижения Человека.
Именно, что последняя статья Дамера о Поэте есть уже предел, и этот беспредел, что приводит к профанации образа Поэта, будет осрамлен и повержен. Ибо Дамер, наверное, не знаком с излюбленной пословицей православных, что «не в силе Бог, а в Правде» и с другой пословицей православных, что так четко и в русском духе выражена Борисом Вышеславцевым:
«Бог правду видит, да не скоро скажет», но Он скажет ее в конце концов».
Потому я и пишу, что уже пределы терпения переполнены и сила духа моего на пределе терпения, ибо уже нет мочи терпеть наглую ложь и лукавое лицемерие тех, кто так страстно профанируют образ Поэта.
Но, чтобы сказать Правду, должно из глубины чистого сердца возгореться Правдой и цельно увидеть целостный образ и путь Поэта, и понять увиденное, как чудо и тайну, как Смысл непостижимый и еще несказанный. Смысл пути Поэта есть, но мы еще только подступаем к его тайне, подступаем к тайне Человека, чтобы нам открылась дверь тайны образа Поэта.
И лишь понявши тайну сокровенного Поэта, возможно, тебе и откроется глубинное и поверхностное в восприятии образа сквозь сознание других, воспринимающих.
Почему многие не хотят видеть тайну в образе творчества Поэта, желая свести творчество В. Цоя лишь к чистому художеству, как к «чистому искусству для искусства», подобно Белинскому и Тургеневу в отношении творчества Пушкина?
Почему некоторые желают свести образ творчества Поэта к профанации, умаляя и унижая творчество Поэта, как Дамер, а также предавая творчество поэтов и мыслителей «анафеме», доводя до абсурда, вообще, отрицать всяческое творчество, как некоторые ортодоксы-традиционалисты, признавая лишь каноническое? Но вот они не задаются таким вопросом, как: разве Андрей Рублев писал религиозно-эстетические образы по канонам, так, как если бы ему диктовали другие люди, или он писал сокровенные образы по зову потаенного сердца?
Подобные вопросы уводят вглубь другой глубокой темы, но они вполне конкретно относятся к теме творчества Виктора Цоя.
И лишь предельно кратко можно описать образ проблемы в таком порядке…
Например, есть статьи таких авторов, как З. Кадиков и Е. Обухов, которые сводят творчество Поэта в сторону антиклерикального истолкования, коротко говоря, против церкви, против всякого застоя и аморфного существования в жизни общественной. И этому антиклерикальному направлению противостоит «дамеровское» направление, как иезуитско-сектоведческое, которые ради благой цели, как против идолопоклонства, не гнушаются любыми низкими средствами, что в итоге поглощают собой благие цели и остается только истинное желание умалить и унизить Поэта, как иезуиты унижали и искажали образ Паскаля.
На фоне этого религиозного противостояния многие любители творчества уходят в сторону, не желая понять сути, причины и мотивацию некоторых истолкователей на почве религиозного противостояния; и уходят в сторону «чистого искусства и художества», признавая в Поэте лишь светское, научное понимание творчества. Но есть и те люди религиозного сознания и священники, которые признают в Поэте нечто Вечное и профетическое и которые стремятся понять в образе творчества Виктора Цоя единую цельную Правду. Таких людей немного, но они есть. Например, авторы статей, как священник Феодор Людоговский, Влад Головин, священник Александр Шумский, Дмитрий Мирошниченко, Евгений Золотарев, Руслан Еслюк, Д. Коледин и др.. Возможно, что таких авторов и больше, но я назвал тех, кто мне известны.
Вот таков обзор проблемы. И как сказал один критик, Александр Старыгин, что «не вина В. Цоя в том, что многие люди не ходят в церковь» (Электрон-й ресурс). И это сказано, как против Дамера, так и вполне можно соотнести против Е. Обухова и З. Кадикова, которые приписывают В. Цою антиклерикальное истолкование. Именно, что каковы мы сами и как мы понимаем, видим и истолковываем увиденное в образе творчества Поэта?! Вот в чем проблема, проблема в нас самих. Как мы сами познаем себя и познаем образ Другого сквозь свое восприятие? И как мы можем познавать себя сквозь увиденное, как нечто Вечное, в образе Другого – сквозь образ Поэта?
Но, ведь, есть и те, кто обрел путь в Церковь, благодаря Виктору Цою или интуитивно осознав в себе и себя, что идет совместно и созвучно с образом творчества Поэта, как это осознали Гоголь и Достоевский, Бердяев и Карта-шев, Вышеславцев, Ильин и Франк. Но в наше время люди религиозные и верующие свободомыслящие молчат, может быть, боятся общественного мнения или ошибиться в сказанном слове. Но молчать «сейчас» подобно предательству, потому я буду говорить так, как велит мне совесть и по зову любящего и потаенного сердца.
Именно, что мы любим в Поэте и любим ли Человека в Поэте, а в певце – Поэта и Человека?
И тот, кто глубоко пережил смерть Поэта – Виктора Цоя, и кто глубоко испытал чувство любви в потаенном сердце и с дрожью в теле, тому понятен и ясен смысл евангельских слов о пшеничном зерне, указующий на Смысл творческого пути и жизни Поэта. И огненное зерно любви уже упало в землю и умерло, но огонь любви зерна воспламенился в сердцах любящих и потаенных и само древо творчества Поэта пылает огнем любящих сердец, искры которых зажигают и просветляют нашу Память о Человеке и нашу совесть, что томится и жаждет молвить слово откровения про Человека…
Именно, что отрицая тайну Человека и в человеке, мы тогда неизбежно отрицаем и самого Человека, как образ и подобие Божие, а также отрицаем тогда и его творчество, сквозь образы которого сокрыто потаенное зерно информации для людей.
Каковы эти зерна и каковы эти образы творчества Поэта?
Каждый сам для себя решит: «какова тайна творчества Поэта?». И каждый в себе найдет ответы на сокровенные вопрошания Поэта, что свидетельствуют о тайне самого Человека-Поэта и свидетельствуют о значимости, ценности его сокровенного зерна, слова творчества.
Вот, сокровенные вопрошания Поэта, что остались в его черновых записях:
«Наступающие тигру на хвост»
«Если небо будет падать – кто подставит ладонь?
Кто заменит тех, кто смертельно устал?
У кого хватит сил поддерживать этот огонь?
Кто сможет встать на место тех, кто упал?»
(В.Р. Цой, с. 186, 2009).
«В последнее время меня не покидает ощущение,
Что что-то не так.
Я шел по дороге, не зная, верна ли она…
Но зачем я волнуюсь, ведь всё предопределено.
И если я должен ослепнуть, я буду слеп.
И с этим бороться просто смешно,
Хотя не бороться нельзя,
Чтоб спокойно читать страницы прожитых лет…»
(В.Р. Цой, с. 190, 2009).
«Утром меня будит звонок,
За окном гудят машины дня.
За окном в бетон одетый звон –
Это предназначено для меня.
За окном пилят тополь, визг пилы.
За окном зудит точильный станок.
За окном какие-то люди месят асфальт,
Я хотел открыть им тайну, но не смог…»
(В.Р. Цой, с. 193, 2009).
«Я не вижу их, я смотрю вокруг.
Я хотел бы услышать стук их сердец,
Я хотел бы проверить крепость их рук,
Что они смогут сделать с первым концом?
Если стена будет падать, кто подставит ладонь?
Кто заменит тех, кто смертельно устал?
У кого хватит сил поддерживать этот огонь?
Кто сможет встать на место тех, кто упал?
Кто они? Может быть, он, может быть, ты.
В ком проснется то, что нужно нам?
Где их дом, где? Здесь или там?
Смотришь на солнце без солнцезащитных очков.
Смотришь вверх, не глядя вперед.
Я иду с ними, где они? Я готов.
Как перейти реку, не зная, где брод?..»
(В.Р. Цой, с. 201, 2009).
И вот к вопрошанию Виктора Цоя, как:
«Расскажи, каково быть мишенью в тире?
У меня есть вопрос, на который ты не дашь мне ответ».
«…историю творят те беспокойные «странники и пришельцы на земле», которые вечно «ищут отечества», «стремятся к лучшему», града грядущего взыскуют, и только таких Бог не стыдится (Евр. 11: 13-16). Вера ведет их во всех творческих исканиях: «ожидание города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог» (Евр. 11: 10). История есть строительство такого «града», и в этом строительстве мы «соработники», сотрудники у Бога. И без этого созидания и искания Царства Божия – нет спасения… История творится верою, а не законом. Ибо история есть трагедия и построена только в категориях трагического, как трагедия свободной судьбы, которая избирается не иначе как верою… Вера есть творческая сила, она творит жизнь, «животворит», указует конкретное деяние в своих угадываниях и предвосхищениях…» (Б.П. Вышеславцев, с. 24, 1994).
«А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет.
А над городом – желтый дым,
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом Звезды
По имени Солнце…»
«Но странный стук зовет: «В дорогу!»
Может – сердца, а может – стук в Дверь.
И, когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово: «Верь!»
«И я верю, что ты
Снова скажешь эти несколько слов.
И тогда я готов
Оставить след на этом снегу…»
(В.Р. Цой)
"И вот, ТЫ для них - как забавный певец
с приятным голосом и хорошо играющий;
они слушают слова твои, но не исполняют их.
Но когда сбудется, - вот, уже и сбывается, -
тогда узнают, что среди них был пророк"
(Иез. 33: 30-33)
(13-14 августа, 2012, Барнаул)