Двое на Ж

    


                Посвящается.

        Женька сидела на вокзале и нервно закусывала верхнюю губу, настороженно поглядывая в ту сторону, где должен был появиться поезд. Толи поезд задерживался, толи она приехала на вокзал слишком рано - ожидание казалось бесконечным.
       С восточной стороны рванул по-осеннему холодный поток ветра и вдруг, где-то там, раздался предупредительный сигнал машиниста. Женька запахнула куртку и обняла себя за плечи, чтобы согреться. Едет.
       Одна только  мысль не могла никак пристроиться  в её голове: это хорошо, что он едет? Или всё-таки нет? Что-то внутри опустилось внезапно при появлении этого гудка. Это же значит, что он выйдет сейчас из поезда и они встретятся... лицом к лицу. И как ей себя вести теперь? А как он поведет себя?
      
      Позвонил, спустя почти целый год молчания.
      - У меня отпуск. Мне к тебе приезжать?
      - Не знаю, как хочешь…
      Вопрос действительно звучал неусместно. В конце концов, это он при последней встрече оставил под подушкой эту огромную записку, из-за которой она потом неделю не могла встать со своей кровати в оцепенении думая, что же она может ответить на этот его финальный вопрос.
      Он страшно обиделся и удивился, когда вместо взволнованного, счастливого «Да, конечно!» он услышал лишь «Как ты себе это представляешь?».
      Они обсуждали это уже не раз. Она во Пскове, он во Владивостоке, а то, что они познакомились – очень злая и неуместная шутка судьбы.
       И вот, спустя год он позвонил и задал именно такой вопрос. Она наплела ему что-то про то, что сердце её занято уже давно и, если он хочет проведать друзей, пусть приезжает, а её не трогает. А он вот всё равно приехал. Уже видно тепловоз.
       Всё это неправильно и нелепо казалось, но по-другому не получалось. Сколько всё это длится? Когда они познакомились?


        Кажется, лет шесть уже прошло…
        Женя пришла с родителями в гости к их старым знакомым в ожидании превосходнейшего жаркое тети Любы и как всегда щедрой порции кремового торта к чаю. Но в этот день к обычным угощениям полагался бонус в виде приятного собеседника – славное семейство Сорокиных решили проведать их дети - Жора и Даша, которые учились во Владивостоке, где и проживали большую часть своих молодых деньков. Даша – скромная молчаливая девочка с огромнейшими бездонно-голубыми глазами и на удивление тонкими манерами (Женя всегда не понимала, в кого она так аристократична – сами дядя Валера и тетя Люба были людьми весьма простыми). В самом начале вечера она тихо поздоровалась, взяла бокал с фирменным компотом и ушла в свою комнату.
       Жора же гордо раскинулся по любимому креслу и с возмущением посматривал на маму, которая, вместо того, чтобы кормить любимого сына, с трепетом рассаживала гостей, как и где им было бы удобнее. Убедившись, что каждый пристроен с комфортом и всем набором столовых приборов, она, наконец, обратила внимание на сына.
       - Жора, ты с Женечкой-то познакомился?
       Парень с улыбкой повернулся в сторону молодой гостьи и протянул ей руку:
       - Очень приятно познакомиться Женя, я Георгий.
       Женя протянула ему руку и с той же серьезно-насмешливой интонацией ответила:
      - Очень приятно познакомиться Жора, я Евгения.
       Они пожали друг другу руки и с улыбкой повернулись к родителям. Жора вновь повернулся к маме:
       - Да, мам, познакомился. Теперь можно покушать?
       Все гости за столом, включая Евгению заулыбались. Восемнадцатилетний накачанный бык – кормить его надо, наверное, сутками. Любовь Александровна обиженно взмахнула бумажным полотенцем и, кинув его Жоре в руки, ушла на кухню, громко причитая «Ой, клоун! Ой, клоооун! Такая девочка хорошая, а он ведет себя…».
       Но, несмотря на опасения заботливой мамы, что Женя непременно обидится на такое знакомство, уже к чаю подростки были выгнаны из-за стола из-за того, что слишком громко хохотали и мешали взрослым разговаривать.
       С тех пор, каждая их встреча оставалась одинаково радостной и задорной – какое-то близкое у них, кажется, было чувство юмора – они всегда шутили, громко смеялись и играли в какие-то только им понятные игры. Каждый раз, заставая их за очередным нелепым занятием (например, ползанием под их же обеденным столом) взрослые расходились со смехом и обязательно пытались как-то прокомментировать их поведение:
        «Ой, Жоре бы такую жену! Вы посмотрите, ну какая пара!» - вздыхала с улыбкой старшая Сорокина. 
       «Два сапога пара, ужас!» - презрительно фыркала Даша, которой ребята постоянно мешали.
       «Не дай бог вам такую невестку! – возражала Женькина мама и тихонечко прибавляла, чтобы её не слышали - … а нам такого жениха».
       Алёне Игнатьевне никогда не нравился Жора – он ей казался слишком избалованным и несерьезным. Да и привыкла она доверять дочери, которая, если бы влюбилась, обязательно в первую очередь рассказала бы ей.
      И действительно, тогда ни о какой влюбленности речи и быть не могло. Во-первых, разница в возрасте, когда это четырнадцать и восемнадцать, – большая разница. Во-вторых, … неизвестно, что во-вторых и третьих, просто всё, что объединяло Жору и Женю – это первая буква «Ж» в имени и дружба.
       Каждый раз, встречаясь после нескольких месяцев разлуки, они радостно кричали:
      - Муууж приехал!!!
      - Жена, как ты себя вела?!!! – Так они стали себя называть после неоднократных намеков родителей на их счастливое совместное будущее.
      Затем они всегда радостно обнимались и начинали свой обычный цирк с шутливыми драками, беспощадными войнами и глупыми забавами.

      Однажды что-то пошло не так. Это был тот день, когда Жора и Даша приехали к родителям разобрать свои вещи… потому что старшие Сорокины приняли решение переехать к детям - во Владивосток. Это была очень странная встреча. Смеяться и шутить было уже как-то не к месту, потому что двое человек, чьи и имена начинались на букву «Ж» вдруг осознали, что больше никогда не увидятся. Часа два они бродили по улицам с совершенно серьезными лицами: то молчали, то разговаривали как-то так непривычно, о жизни и людях, о планах на будущее, о городе, которому предан каждый. И почти ни разу никто не пошутил.     Всё желание шутить в самом начале встречи испортила одна шутка:
       - Ну что, муж! Придется нам развод оформлять, раз такие пироги поспели!
       - Да, вот, жена, чувствую, разбилась наша лодка!
      Оба они улыбнулись, хотя от этих слов на душе стало как-то неприятно и грустно. Только в тот самый момент, в последний вечер его во Пскове они вдруг осознали, что, вероятно, что-то большее всё это время росло между ними и сейчас росточек этот втаптывается в землю, так и не успев стать большим красивым растением.
       Но признаваться в этом было как-то глупо и совершенно не к месту – поздно уже слишком. Завтра он уедет и никогда не вернется. Поэтому они просто шли по аллее, крепко взявшись за руки и то молчали, то говорили как-то непривычно, серьезно, о жизни…
      

       Как бы было хорошо, если бы та встреча осталась их последним воспоминанием друг о друге! Как оба они были бы счастливы, наверное.
       Но где-то спустя полгода, ничего не подозревающая Женя встретила в толпе знакомое лицо. Широкие плечи, сильные руки, уверенная походка…
       - Жора… - она просто не могла поверить своим глазам. Этого не было, и быть не могло! Он же там где-то далеко… В городе со смешным сокращенным названием – во Владике…
        Молодой человек перевел взгляд и его глаза тут же засверкали невероятным восторгом и удивлением:
      - Жена!!! – грохотом разнесся тяжеловатый бас по просторам улицы.
       - Жора… - Всё тем же шепотом отвечала Женя, стоявшая теперь в полном оцепенении.
      Молодой человек радостно подхватил её на руки и закружил в радостном объятии. Изумленные зрелищем прохожие старательно делали вид, что не обращают внимания, но всё же слишком заметно косились на пару, в попытке понять, что же это, собственно, происходит и кто они друг другу. Но, единственными, кому было всё понятно, так и остались двое влюбленных на букву «Ж».
      
       Как потом выяснилось, у Георгия в городе осталась пара друзей, с целью навестить которых, он и наведался в эти края. Он и подумать не мог, что его светловолосая подруга помнит его, да и… даже если помнила, он  не мог и надеяться, что она запомнила его так же, как он хранил её образ в своем сердце.
       Оказалось, зря. Оба они всё это время вспоминали друг друга со светлой тоской и надеждой на то, что свершится какое-то чудо и вновь появится возможность видеться.
       Они как-то быстро выпалили всё это друг другу, стоя посередине улицы и не в силах куда-либо отойти и прервать крепкие объятия. Всё это было красиво и трогательно, но роли никакой в дальнейшей их судьбе  сыграть не могло. У него во Владивостоке вся родня и перспективная работа. У неё во Пскове учеба, увлечения и все друзья. Они с радостью встречались в редкие дни его приездов, но обещать друг другу ничего не могли. Да и не обещали.
       Шли года, расстояния не уменьшались. Каждый пытался строить свою жизнь так, как у них получалось. Сначала они много созванивались, засыпали с телефонными трубками у уха, отчитывались о жизни в коротких сообщениях. А потом… потом у него кто-то появился, у  Женьки что-то получилось… И эти люди, будучи с ними рядом постоянно, были родными, теплыми,.. может даже, любимыми. Продолжать висеть на телефонном проводе какой-то слишком виртуальной любви становилось слишком мучительно и неправильно.
        Его приезды сократились до кратковременных отлучек от сварливой Светланы, которую только больше бесило то, что стоило им поссориться,  Жора укатывал в другой город. Женя, в вечных поисках «принца», выслушивала её громадные мобильные лекции о том, что ей никогда не следует больше видеться и общаться со своим другом, потому что отныне женщина в его жизни всего одна. Свидания оканчивались на телефонном звонке «бывшего мужа» - уж слишком слышно было в её голосе то количество нежности и грусти, что творились в душе.
        Понимая, что всё это лишь мешает им обоим строить свою жизнь, они приняли серьезное решение: больше никогда не встречаться и не созваниваться. Всё это напоминало какое-то стихийное бедствие, где случайно и ни за что страдало слишком большое количество людей. Включая, самих Жору и Женю. С этим пора было завязывать и лишь такой ответ казался правильным для обоих.
        В тот день она даже не поехала провожать его на вокзал. Просто осталась дома повторять себе как заклинание одну фразу «Так будет лучше».
       
       Тогда они продержались около восьми месяцев. Ни звонка, ни сообщения. Пустота. Каждый, скрепив воедино все свои силы, пропал без вести. Тяжело вспомнить, кто же тогда сорвался: он, она или как-то разом закончилось их терпение, но однажды  они снова сидели в одной квартире, пили белое полусладкое и смотрели что-то очень трогательное. И она снова рыдала, провожая его домой, и он снова молчал, глядя на неё.
       В тот раз он оставил для неё небольшой сюрприз. Маленькое письмо под подушкой, с таким огромным посланием, что оно почти перевернуло её жизнь. Он хотел, чтобы она стала его женой. Настоящей, законной, любимой им супругой и матерью его детей.
       - …Как всегда, по-детски отчаянно и глупо… Сотни раз одно и то же, Жора! Мы миллион раз обсуждали возможность оказаться в одном городе! И ничего, Жора, ничего не смогли решить! – рыдала в телефонную трубку девушка. - Нет никакого компромисса! Так зачем?? Зачем ты мучаешь меня этими словами? Зачем ты  замахиваешь ногу, чтобы сделать шаг, зная, что другая поуши завязла в болоте, из которого не выбраться?
       - Мы же сотни раз проходили одно и то же, Женечка… - уговаривал девушку парень. – Ну насколько велика вероятность, что мы найдем-таки с тобой людей, любовь к которым заставит нас забыть друг о друге? Пойми, тут же совершенно всё ясно…
      - Что ясно, Жора?
      - Всё!
      - Хорошо, где будем играть свадьбу?
      - Во Владике, конечно!
      - … - Женька расстроено повесила трубку. Разговор вновь уходил в ту яму, из которой они ни разу не смогли найти пути. Он навеки привязан к Владивостоку карьерой и родственниками. Женя ни за что не уедет от друзей и занятий.
         Снова телефонные звонки, крики, слёзы… и решение: больше никогда и на этот раз совершенно точно.

       Но она снова сидела на вокзале, кутаясь от утреннего ветра, и с ожиданием следила за замедляющимся бегом металлических колес.
        Электронная дверь, уставшая проводница, какой-то мужчина с маленьким чемоданчиком, женщина с тремя сумками наперевес и маленькой девочкой... В проёме показалась знакомая фигура темноволосого парня. Женя встала со скамейки и медленно зашагала в его сторону. Жора остановился около вагона, оглядывая толпу встречающих и, встретив знакомое лицо, пошёл в её сторону.
       Они остановились друг напротив друга. Молча. Он поспешно поставил сумку на землю, не отрывая взгляда от её лица. Две пары рук суетливо бегали по карманам в отчаянном непонимании, куда же им лучше было бы пристроиться, чтобы это выглядело естественно и ненавязчиво… Вдруг, в этом путешествии по телу они соприкоснулись, встретились и… Женька обхватила за шею гостя и громко зарыдала. Он жадно прижал её к себе и зашептал:
      - Прости меня…
       Минут двадцать они просто стояли молча. Девушка пыталась успокоиться, Жора – остаться мужчиной и не зарыдать.
      - Ты сказала, у тебя кто-то есть… - проглотив огромный ком, всё-таки спросил то, что его так мучило, Жора.
      - Я соврала. – Женя, наконец, оторвалась от его груди и взглянула ему в глаза. Жора осторожно обхватил её лицо руками и её губы вновь ощутили его нежное прикосновение, его теплое дыхание, его сладкий поцелуй. – Я не могу больше…
      Жора подхватил её слова на лету, не дав ей закончить мысль. Он и так знал, что она скажет.
      - Наша фирма открыла филиал здесь. И я назначен его директором. – Евгения заворожено смотрела на возлюбленного, но, кажется, не понимала, ни единого его слова. Слишком уж всё это было похоже на сон. – Поедешь смотреть мою служебную квартиру?
      - Поеду… - Женя снова разрыдалась и отчаянно вжалась в него. Жора улыбнулся и прижал её к себе еще крепче.
      – Нам с тобой там еще жить и жить. – Тихонечко прошептал он. – Жена…