Ночь была тиха и насыщена тайным напряжением, полная луна щедро изливала трепетный свет, разбрасывая колеблющиеся, подобные летним молниям, стрелы в синеве реки и выводя причудливый кружевной узор вдоль всей тропинки, вьющейся между ивами. С земли тянуло сухим, чуть пропыленным запахом нагретой сосновой хвои, томительно пахло диким жасмином, кустарниковая полынь источала свой женственный горьковатый аромат, и над всем стояла нескончаемая тишина. Порой, в нее вплеталось невнятное перешептывание падающих августовских листьев, прерывистые вздохи древесных вершин и похрустывание потревоженных веток, лениво потягивающихся со сна.
Уильям Гарт не принял в расчет коварный сговор Ночи со всей Природой, в то время как лагерь или блокпост вояжеров, в котором он находился третью неделю, проявив безразличие ко всему происходящему, а скорее отсутствующему, безмятежно спал. И чем больше он находился здесь, тем неувереннее становились его действия, а точнее бездействие и его одолевали странные, новые для него ощущения. Тот мифический противник в лице неопределенных «молодчиков», якобы сплавляющих по реке ворованный хлопок с северных плантаций Аддерли, за время его прибытия сюда, так и ни разу не появился на реке. Хотя, речные разбойники, приняв изрядную дозу спиртного, каждый вечер играли в кости и карты, и баяли о своих достижениях по части сдерживания плоскодонок и барж, следовавших в южном направлении.
Непреклонность в стремлении к цели, которую давали Уильяму суровые наставления патрона – доселе его вожатые, – стала ослабевать. Нежное сочувствие прокралось в его сердце, а следом пришла исполненная любви жалость к себе и своим ближним. Но больше всего, он думал о ней, о том, как в доме ее отца на освещенной луной веранде она, бывало, сидела, прижавшись плечом к колоне, а он проходил мимо, желая ей доброй ночи и удалялся в свою конуру. Он думал о ее простодушии и невинной прелести, которой она обладала в его глазах.
Когда косые лучи лунного света бросили золотые блики на трепетный камыш, на высокие сумрачные кипарисы и сосны, увитые траурно-темными гирляндами мха, и задрожали на широкой глади реки, по которой шла плоскодонка, Уильям насторожился от доносившегося всплеска весел и голосов.
От этих характерных звуком проснулся и Туссен, словно змея выползая из-под одеяла.
- Bateau. Les gens (лодка, люди, - франц.), – проговорил индеец.
-Уи (да), – ответил Уильям.
Голоса становились все отчетливее. «Видимо это плавучее средство, прежде чем войти в рукав, по которому оно попадет в Миссисипи должно пройти именно здесь, - подумал Уильям. – А эти вояжеры не дураки, знают, где поджидать».
Жажда подвига, присущая молодым мужчинам и кроющаяся у них в подсознании, толкает их порой на необдуманные, авантюристичные поступки, о последствиях которых они порой и не задумываются, прежде чем не совершат в порыве нахлынувших эмоций то, что задумали, в надежде овеять себя славой смельчака.
В данный момент, Уильям был не исключением. Он решил, не тревожить спящую во хмелю команду, а в одиночку, хотя нет, вместе с Туссеном напасть на баржу и завладеть грузом, под покровом ночи. Он, как ему казалось, разгадал замысел мнимых «воров», которые зная, что днем их выслеживают и подстерегают речные пираты в лице нанятых миссурийских вояжеров, решили сплавляться в ночи.
Оговорив с Туссеном жестами вперемешку со словами план нападения, они, вооружившись только ножами, и затаились в камышах.
Загроможденная кипами хлопка, квадратная, серая двухпалубная баржа, освещаемая лунным светом, сравнялась с зарослями осоки. На палубе полыхал огонь. Уильям, а за ним индеец, нырнули и осторожно поплыли за баржей. Уильям проплыл вдоль борта плоскодонки, прямо до костра, горевшего посередине. Уцепился за борт, подтянулся и влез на палубу.
С другой стороны он заметил тень. Это индеец точно также забрался туда. Ползком Уильям добрался до связок гонта, лежавших с подветренной стороны. У костра сидели человек десять, видимо вахтенные. Они резво, что-то подливали в оловянные кружки и бряцали по таким же тарелкам такими же ложками. От котелка на треноге исходил аромат, способствующий выделению желудочного сока. Кто-то из мужчин, что-то напевал себе под нос. Уильям заметил, как Туссен слившись с палубой, на брюхе дополз до навеса покрытого парусиной, возле которого лежало несколько ружей. Индеец осторожно подтянул одно из них под себя и тихонько опустил его вводу. Тоже он проделал и с остальными ружьями. Уильям улыбнулся и продолжал прислушиваться, в надежде определить удобный момент для захвата этого плавсредства.
Мужчины на палубе начали неторопливый разговор, о породах коров, потом о женщинах, наперебой рассказывая о своих любовных приключениях. После они начали подшучивать над личными качествами каждого и в завершении трепа, в предвкушении сытного ночного ужина, рассказали друг другу истории на поприще столкновений с индейцами, и естественно о храбрости и находчивости, проявленной в борьбе за сохранение собственного скальпа.
Улучив подходящий момент, когда содержимое котелка разошлось по тарелкам и ничто более баржевиков не отвлекало, Уильям подобравшись к одному из них, схватил того за горло сзади и приставил нож.
-Тихо. Не шуметь, – сказал он, - Эй там, на руле, - обратился он к одному из матросов, - подгребай-ка к берегу справа, и швартуй это корыто.
-Это кто еще там? – раздался голос непонятливого.
-Ребята! Ваша баржа захвачена! - объявил Уильям – Не подчинитесь, мои люди будут стрелять!
-Да этот те пираты, что и прежде! - гаркнул кто-то.
-А, где наши ружья? – раздался голос.
-Выши ружья пошли на дно реки, - сказал Уильям.
-Да, он блефует, парни! Зададим ему трепку. Ух! Я самый кровожадный из всех сыновей дикой кошки! – устрашающе начал человек с длинной седой бородой.
И только он ринулся в сторону Уильяма, как получил удар по голове и рухнул на палубу. Остальные обернулись, и в лунном свете увидели Туссена, направлявшего на них одно из не потопленных ружей.
-Я же предупреждал, - отмети Уильям.
Когда компания матросов была приведена к покорности, Уильям спросил того, кому угрожал ножом:
-Откуда груз!?
-Из Рейнджпоинта! – последовал ответ.
-Тебя бабушка всегда врать учила! – не поверил Уильям. – Откуда груз?
-Да из Рейнджпоинта, черт бы тебя побрал, - выпалили остальные.
-Тогда чей он? – интересовался Уильям далее.
-А тебе какое дело? Грабишь, так грабь и не задавай лишних вопросов! – вмешался джентльмен, вылезший из-под навеса.
-Да так, интересно, - ретировался Уильям.
Когда баржу пришвартовали у плеса, Уильям оттолкнул от себя человека, которому только что приставлял нож со словами:
-Извини дружище, обознались.
Баржевики опешили и не знали, как поступить, накостылять хулигану, или просто утопить его. Скорее всего, они сделали бы то и другое, если бы не Туссен, который держал честную компанию на мушке.
-Эй, Жак! - сказал один из матросов, обращаясь к мужчине в шерстянке и сапогах бадфортах вывернутых до колена наружу, - может, утопим этого разбойника.
-Ну, да попробуй! - огрызнулся Уильям. - Достаточно одного моего и слова и пожалеешь, что родился на свет!
-Смотри, как бы самому пожалеть не пришлось,- сказал тот, на ком была шерстянка.
-А, то что? Ты пожалуешься моей бабушке? – острил Уильям.
-Скажи своему подельнику, пусть опустит ружье, тогда посмотрим у кого челюсти крепче.
-Ах, ты храбрец!? - завелся Уильям. - Сейчас будешь мертвец! Туссен, опусти ружье.
Индеец непонимающе посмотрел на Уильяма, но подчинился. Ватага баржевиков оживилась и начала подстрекать парня в шерстянке.
-Наваляй ему, Жак!
-Оторви у него счастье!
-Эй, парень, что передать мамочке!?
Уильям и парень по имени Жак сошлись, сжав кулаки в той части палубы, куда пронизывающе падал лунный свет, и отчетливо можно было рассмотреть друг друга.
-Давай Бурвиль! Заходи слева! – комментировал кто-то.
-Стоп! – крикнул раздирающе Уильям. – Ты Бурвиль?
Парень в шерстянке опустил руки.
-Ну, да. Жак Бурвиль!?
-Черт! Черт! – причитал Уильям, топая ногами не то от радости, не то от сожаления.
Наблюдавший за всем этим Туссен насторожился и вновь поднял ружье. Баржевики притихли.
-Не узнаешь меня? - спросил он у Бурвиля. – Ну же, Жак?
- Тысячи чертей! – в изумлении произнес Бурвиль.- Неужто это ты?
-Конечно, я! – ответил Уильям?
-Дайте факел! – крикнул Бурвиль – Уильям Гарт! Старина Уил!
-Я! Бурвиль, дружище! – и Уильям бросился обниматься с опешившим от встречи Жаком Бурвилем.
-Ребята! – весело произнес Жак, - это же младший Гарт! Вот так встреча! Уил, ты как здесь?
-Да, так охочусь за ворами. Воруют хлопок с плантаций патрона, на которого я работаю. Ну, а ты-то, как Бурвиль? Как мои там?
-Мистер Гарт и миссис Гарт в полном порядке. Живы здоровы. Тебя ждут. А ты разбойник плоскодонки грабишь.
-Да не разбойник я, и никого не граблю. Я же сказал, ловим воров, – оправдывался Уильям.
-Да каких воров, Уил?
-Тех, что воруют хлопок с северных плантаций Аддерли – моего патрона.
-Каких северных плантаций, Уил? Ты о чем? – не понимал Бурвиль.
-Плантаций Аддерли, я же сказал. Недалеко от Рейнджпоинта.
-Послушай, Уил! Нет там ни каких плантаций, кроме тех, что у твоего отца. К слову сказать, этот груз хлопка с полей вашей семьи. Мистер Гарт попросил меня сбыть его в Орлеане.
-То есть как, нет? – взволновано произнес Уильям.
Там как жили куапо так и продолжают жить. Дикие места, Уил, ничего не изменилось. Сколько лет ты отсутствовал, дружище?
-Лет, шесть может больше. Скажи, Жак, а асьенда, которую строит мистер Аддерли в наших краях?
-Да, асьенда есть. Нагнал он туда вооруженных людей, рабов. Строит на земле, которую украл у тех семей, которым судил деньги под проценты. Довел их до разорения. Они были вынуждены отдать ему то, во что вложили столько труда. Твой патрон замахнулся на весь Рейнджпоинт. Два месяца назад мы надрали задницы его головорезам, которые пытались запугать каждого из нас. Но мистер Гарт, поставил весь поселок под ружье и мы дали им отпор. Теперь тихо. Никто к нам не суется. Вот только твои пираты на реке бомбят наши баржи. Уверен, это дело рук Аддерли.
-Черт! Жак! Аддерли, посылая меня сюда с отрядом, сказал, что у него кто-то там ворует хлопок, и что надо этому положить конец. А миссурийцы-вояжеры, нанятые Аддерли более месяца назад, с этой же целью организовали засады на подступах к реке?
-Возможно, Уил, – пожав плечами, сказал Жак.
-Говоришь это отцовский груз?
-Ну, да. Сущая, правда, Уил.
-Ладно, я разберусь, - сказал Уильям.
-Конечно, ты разберись. И вообще как ты попал к этому Аддерли? – спросил Бурвиль.
-Да, долгая история, - отмахнулся Уильям, - даже вспоминать не хочется. Аддерли помог мне, вытащил из дерьма. Понимаешь, у меня обязательствам перед ним. Я не могу его подвести. Я обещал, что буду добросовестно помогать ему в деле освоения территорий за правобережьем. Он мне доверяет.
-Смотри сам, Уил. Я тебе не советчик. Может лучше вернуться тебе домой? Присмотрись, по-моему, Аддерли вовлекает тебя в дерьмо, а не вытаскивает, - рассуждал Бурвиль.
-Говорю, же разберусь со временем, - нервно произнес Уильям. – Да, будет, что мы все об Аддерли. Сам-то как? Не женился еще?
-Уил, старина! Я более трех лет женат на твоей младшей сестре, - протянул Бурвиль, всячески указывая на то, как долго Уильяма не было дома и насколько широка пропасть между ним и семьей.
-Да, ну! Вот так новость! Поздравляю! – кричал Уильям, радостно прыгая на месте. – Ну, а племянников моих как зовут?
-Присядь, Уил. Не кричи, а то разбудишь своих головорезов, - мрачно произнес Бурвиль. У нас с Моник нет детей.
-Почему? – огорченно спросил Уильям.
Жак пожал плечами, потом добавил:
-У Марты и Карла, есть трех летняя дочь – Сью.
-Правда!? Замечательно! А на кого похожа?
Бурвиль пристально посмотрел на Уильяма, и по-товарищески, хлопнув его по плечу, иронично сказал:
-На тебя!
Они оба зашлись от смеха.
-Эй, Туссен! Поди сюда, мон ами (мой друг,- франц.), – сказал Уильям, завидев дремлющего индейца.
Туссен подошел к ним и присел рядом.
-Жак, ты же француз, - рассуждал Уильям.
-Француз, - многозначительно ответил Бурвиль.
-А, это Туссен. Он тоже француз,- отметил Уильям
-Разве, индеец может быть французом? – живо спросил Жак.
-А черт его знает!?
И они снова наполнили ночной берег здоровым молодецким смехом.
То ли тон Бурвиля на него подействовал, то ли, просто переменчивость настроения и потрескивание дров в костре взяли свое и Уильям продолжил без умолку расспрашивать Жака о Рейнджпоинте и его обитателях, обо всех тех, кого он знал, до того как покинул отчий дом.
За разговором они и не заметили, как рассвело. Баржевики из команды Бурвиля распластавшись на палубе, зычно храпели, но зато речные разбойники и парни из отряда Уильяма проснулись и двинулись на хохот и крики, издаваемые в ярдах ста от лагеря вниз по течению.
-Эй, вы не двигаться! – раздался голос из-за кустов.
Уильям и Бурвиль встали.
-Порядок, ребята! Расслабьтесь, - спокойно произнес Уильям.
-Это ты Гарт? - спросило голос из кустов.
-Я, а кто же еще?
-А эти на барже кто?
-Я, же сказал, расслабьтесь. Свои – это, земляки из Рейнджпоинта.
-Из Рейнджпоинта, - переспросил голос, из кустов вышли человек пятнадцать вояжеров и парней из отряда Уильяма.
-Спокойно, Жак, - сказал Уильям ободряюще. – Вас никто не тронет.
Один из вояжеров в красном колпаке подошел к Уильяму с бесстрастным выражением лица и молвил на плохом английском:
-Грузить все на берег, баржа жечь, - и он махнул рукой своим подельникам.
Уильям не думая, схватил этого парня за воротки и швырнул в воду. Стоявший рядом Бурвиль, ударом ноги в пах, остановил его подельника, который ринулся, было выполнять команду.
Люди из отряда Уильяма немного замешкали, но поразмыслив, вскинули винтовки и преградили путь вояжерам к барже с хлопком. Спавшие на палубе баржевики и Туссен, встрепенулись, похватав кто ложку, а кто плошку, готовые броситься в драку.
-Здесь я командую, - отрезал все поползновения на лидерство Уильям.
Парень, в красном колпаке, чертыхаясь, вылез из воды.
-Мне командовать, месье Аддерли! Ты мне не командовать! - причитал он. – Все баржа из Рейнджпоинт, приказ топить, груз забирать. Так сказать месье Аддерли. Мы выполнять обещание. Он нам за это платить.
-Вот теперь все становиться на свои места, - довольно произнес Уильям. – Джентльмены! – обратился он к вояжерам. – Я представляю мистера Аддерли. – С этого дня, мистер Аддерли увольняет вас. С этого дня ни одна баржа, ни один плот из Рейнджпоинта атакованы не будут. Навигация свободна.
К Уильяму подошел один из парней из его отряда и тихо спросил:
-Ты уверен, что поступаешь правильно? Мне кажется, мистер Аддерли не одобрил бы твои действия?
-Я, отвечу перед мистером Аддерли, - уверенно произнес Уильям, склоняясь над ухом собеседника.
-Ну, смотри парень! - упреждающе произнес тот и отошел в сторону.
-Так вот джентльмены! Получите расчет, - и Ульям достал кошелек с серебром. Вы свободны. Счастливой охоты у берегов Миссури!
Получив вознаграждение, вояжеры разглагольствовать не стали. Это было не в их правилах. Свою работу до сего дня они выполняли честно. С ними также поступили честно, а остальное их как бы и не касалось. Плевать они хотели на амбиции Аддерли и его недовольство. Они никого не обманули, самостоятельно не покинули пост, а их уволили. Уволил представитель Аддерли, так, что все по-честному считали речные бродяги, и отправились собирать свои пожитки, чтобы волоком отправиться вверх по реке – на север, в акваторию Миссури.
Поход в дельту Миссисипи продолжила и баржа с грузом из Рейджпоинта. Легкий завтрак, ароматный кофе и Жак Бурвиль, обняв старого друга и шурина, дал команду к отплытию.
-Прощай, Уил. Рад был увидеть тебя снова. Желаю, чтобы ты, наконец, вернулся к нам, живым и невредимым. Поверь мне, тебя ждут дома.
-До свидания, Жак. Возьми мое ружье. Пригодиться в пути. Мы ведь ваши потопили, – печально произнес Уильям.
-О, да! Ружья нам нужны. Как же ты без ружья-то?
-Надеюсь, они меня защитят, - и Уильям указал на людей из отряда. – Да, вот тебе деньги. Купи ружьям своим парням, – и он открыл кошелек, выдав Жаку тридцать долларов.
-О, да ты богач! – удивился Бурвиль.
-Богач, Аддерди, - жизнерадостным тоном сказал Уильям, - это его деньги, выданные мне на расходы.
-Подумай Уил, над тем, что я тебе сказал, - волнительно молвил Жак, - бросай к черту этого Аддерли и возвращайся.
-Жак, есть одна просьба, - задумчиво произнес Уильям, оставляя его слова без внимания, - Будет время, заскочи в Орлеане в одно место. За портовым рынком есть ирландский паб «У мамочки Глэдис», его каждый знает. Отыщи хозяйку, мисс Глэдис ван Лейба и передай ее слова благодарности от меня. Скажи, что со мной все в порядке. Господь даст, увидимся.
-Амурные дела, а проказник, Уил? - шутливо заметил Жак.
-Нет, Жак, - серьезно ответил Уильям, - ты сам поймешь, когда поговоришь с ней.
-Хорошо, передам, – резво сказал Жак и вскочил на палубу. – Уильям, если доберешься до Рейнджпоинта раньше, чем я возвращусь, заскочи ко мне на ферму и поцелуй мою Моник.
-Обещаю, – тихо ответил Уильям, махнув рукой старому другу и всей команде баржевиков, в то время как матросы шестами отталкивали судно от берега.
Пустившись по течению, баржевики затянули песню: «Эй, развеселая, жизнь на плоту!» Уильям заметил, как они опять сгрудились у костра на палубе и снова стали болтать и петь. Потом один достал старую скрипку и заиграл, другой стал пританцовывать и подпевать. Когда баржа скрылась за поворотом, еще долго оттуда доносилось эхо визгов и воплей и протяжно-надрывистых звуков скрипки.