Эта собачья жизнь
Светлой памяти Лесли -русского чёрного терьера (14.05.1999 - 03.11.2013)
У каждого из нас, или почти у каждого, в жизни была собака. Да-да, даже у тех, кто терпеть их не может и запаха собачьего не выносит, страдает от аллергии на собачью шерсть, брезгливо смахивает с одежды невесть откуда взявшийся собачий волосок, навсегда в памяти осталась какая-нибудь собачья личность, которая бодрой рысью пробежала по его жизни, ведя за собой, как послушный щенячий выводок, вереницу событий, круто изменивших русло жизненной реки.
Вы, скорее всего, возразите. Но потом, немного подумав, согласитесь, вспомнив такую собаку.
Я знаю много подобных историй, и со временем напишу о них. Напишу историю о Маме-лайке, которая помогала растить пятерых осиротевших человеческих детей, мать которых была репрессирована и умерла в тюрьме.
Также я напишу историю о том, как, благодаря собаке, быстро и хорошо восстановился после тяжёлой операции один талантливый учёный, который до сих пор, несмотря на преклонный возраст, плодотворно трудится на благо науки.
…Я иду по грунтовой дороге. Справа, в изумрудной зелени сочной травы качают алыми головками анемоны, слева, до одури благоухая белоснежными цветами, стоят молодые деревца-лимончики.
Дорога ведёт меня к оврагу, в котором течёт ручей, цветут эвкалипты и роятся пчёлы. Надо мной – бездонное голубое небо. Безмятежное счастье!
Солнце, тепло, аромат, движение, весна, зелень, пение птиц…
Всего несколько минут назад большой влажный нос тронул меня, и два живых, любопытных глаза возникли прямо передо мной. Как? Ты ещё лежишь?
Нос нетерпеливо сопит, глаза просят и хвост неистово двигается, как очумелый автомобильный "дворник".
Гулять идём?
А как же!
Я обуваюсь в кроссовки, беру поводок, и мы выходим за калитку.
Слева от меня, рядом, или почти рядом, иногда отклоняясь в сторону понюхать в траве или попИсать на выступающие части пейзажа, но всегда возвращаясь ко мне, идёт собака. Так было всегда. Так будет всегда!
Баранья лопатка
Отперев дверь и с опаской заглянув в квартиру, я бессильно опустилась на дверной коврик, украшенный издевательской надписью: "Добро пожаловать!". Опять!
Убью! Скотина!
Значит, у нас сегодня опять "санитарный день"… Отдых отменяется!
Пол в гостиной был равномерно усеян содержимым мусорного мешка, скомканными и пожёванными клочками "Жёлтых страниц" и обрывками полиэтиленовых пакетов из супермаркета.
Значит, так всё начиналось…
Встав с коврика, я сделала несколько неуверенных шагов в сторону гостиной по тщательно унавоженному покрытию пола.
Каждый мой шаг отзывался громким треском косточек, шуршанием бумажных обёрток и хрустом яичной скорлупы. К подошве туфли прилипла банановая кожура.
На журнальном столике, сюрреалистично сплющенная, покорёженная и тщательно вылизанная (и как только рожу-то не поранил?), красовалась банка из-под тунца. Значит, полакомившись тунцом, он старательно разукрасил ковер разноцветными картофельными, морковными и свекольными очистками, луковой кожурой и обрывками капустных листьев. Всё это напомнило мне о сваренном вчера борще.
Изумрудная зелень укропа прекрасно контрастировала с разноцветьем красно-жёлто-оранжевых "попок" от сладкого перца, несколько сливалась с зелёными мазками коврового узора, но всё же удивительно хорошо вписывалась в колорит всеобщего бардака.
Саркастично напевая " А нам всё равно…" и отдирая на ходу от подошвы банановую кожуру, я осторожно пробралась на кухню.
Здесь, значит, было продолжение банкета. Песня бессильно повисла в воздухе…
В центре кухни валялись мои любимые дорогие чёрные колготки (сама дура, надо было убрать вовремя!), превращённые молодыми зубами в шедевр бесноватого кутюрье.
Их обрамляли всевозможные объедки, огрызки и обрывки индиго-синего мусорного мешка вперемежку с очистками ананаса и кусочками апельсиновой корки. Венчал это творение вечнозелёный "чубчик" заморского фрукта.
Его чувству колорита мог бы позавидовать любой мастер пейзажа!
Всё это великолепие подчёркивал утончённый запах.
Нежнейший аромат ананаса вносил свою неповторимую ноту в мускусное амбре с преобладанием оттенков пищевых отходов.
Мне стало ясно, что он искал в мусоре.
Баранью лопатку!
- Я убью тебя, мусорщик!- заорала я и рванула в спальню. Там меня ожидало главное зрелище.
На небесно-голубом покрывале, в самом центре двуспальной кровати, безмятежно нежась в лучах заходящего солнца, лежала моя собака. Она, точнее он, самозабвенно мусолил остатки бараньей лопатки, зажав ее передними лапками как в тиски. Его коричневая шёрстка отливала цветом эквадорского шоколада, томные медовые глаза смотрели куда-то вдаль, и было ясно, что он пребывает в нирване.
Бросив на меня невинный взгляд, пёс слегка прикусил лопатку, и она, жалобно хрустнув, развалилась на две части. Выбрав кусочек помягче, он немного повертел его, стараясь усилить и без того безграничное наслаждение, и смачно зачавкал.
"Ну вот,- подумала я,- дрессируй - не дрессируй, все равно получишь х?й."
И, что было силы, рявкнула:
- Вон с кровати, скотина!
Пёс, поняв, что праздник подходит к концу, покорно слез с кровати, предусмотрительно поджав огрызок хвоста, и прижимаясь к стенке тем самым местом, на которое мы все периодически находим себе приключения, благоразумно удалился в собственные апартаменты. Лопатку он милостиво оставил мне, мол, можешь погрызть, мне для тебя ничего не жалко.
Он тише мыши сидел в своей "коробчонке" всё время, пока я, матерясь и чертыхаясь, выгребала немыслимое количество оставленного им мусора из всех закоулков квартиры, но, как только я закончила уборку, и, взяв в руки поводок, позвала его, он неуверенно вышел из укрытия, с опаской поглядывая на меня.
Убьёт?
Огрызок его хвоста всё еще был зажат между ног.
- Гулять!- и он радостно взвился в воздухе, взмахнув ушами, замахал куцым хвостиком, прыгая на задних лапках. Память у собак короткая!
Детские мечты
Видели вы когда-нибудь глаза ребёнка-аллергика, стоящего около витрины кондитерской и с вожделением глядящего на засахаренную клубничку, как рубиновая звезда, одиноко тоскующую на вершине взбито-сливочного монумента на бисквитном пьедестале?
Видели вы глаза своего ребёнка, с грустью и завистью глядящего вслед соседскому мальчику и его весёлому щенку, маленькому и неуклюжему, с ярким ошейником и поводком?
О! Если бы вы хоть раз увидели эти глаза!
Эти глаза заставили бы вас среди ночи или средь бела дня, в жестокий холод или под палящим солнцем, под проливным дождём или под валящим с ног ветром бежать, ползти на брюхе или ковылять в ближайший клуб собаководов-любителей. Там бы вы просили и умоляли продать вам за любые деньги породистого щеночка, потому что у вас больше не осталось сил видеть эту тоску и печаль в глазах вашего чада.
Таких родителей у меня не было. Они, вообще-то были, но другие. У меня хорошие родители. Но у меня не было собаки!
Сколько себя помню, я всегда хотела завести щенка. Моё и мамино мнения по этому вопросу не совпадали.
Мама росла в семье, считавшей домашних животных обузой и никому не нужной, пустой тратой сил, средств и времени, и где домашний питомец числился неиссякаемым источником глистов, блох, вшей, и других опасных для ребёнка паразитов.
Я с завистью глядела вслед счастливым владельцам собак.
Как же мне хотелось погладить мягкую собачью шёрстку, потрогать чёрный, кожаный нос, прикоснуться к длинным, шелковистым ушам или поваляться с собакой в высокой траве!
Я обожала, когда собаки моих друзей брали с моей ладони кусочек колбасы или сухарик, награждая меня благодарным "поцелуем" в нос. Моя мама вздрагивала и вскрикивала от омерзения и брезгливости:
- Лена! Умойся сейчас же! У тебя будут глисты!
Но глисты у меня так и не появлялись, а играть с собаками было так здорово!
За неимением собаки я отдавала предпочтение мягким игрушкам.
Все мои зайцы, медведи, кошки, собаки и прочие меховые меньшие братья были
обласканы, зацелованы, а также облеплены пластырем, испачканы зелёнкой и перевязаны бинтами.
Я играла в "больницу для животных", где представляла себя доктором Айболитом, поэтому бинты, такие дефицитные в советские времена, в домашней аптечке почти всегда отсутствовали.
Мама аккуратно снимала с игрушек использованный перевязочный материал, стирала его, утюжила, сворачивала в рулончики и отправляла назад в аптечку дожидаться какого - то несчастного случая.
Иногда я воображала себя спасателем диких зверей, но чаще была воспитательницей звериного детского сада или учительницей звериной школы.
Все мои питомцы сидели за воображаемыми партами в школе для животных, где я вела уроки и учила их всяким звериным наукам.
Вечером, ложась спать в свою кроватку, я аккуратно укладывала всех своих "животных" рядом с собой.
- Лена, - говорила мама, - а где сама спать-то будешь?
На что я неизменно отвечала:
-А что, звери будут спать на полу? Ведь они там замёрзнут!
Чуть повзрослев, я периодически приносила домой и щенков, и котят, разумеется, без маминого разрешения. Меня не покидала надежда, что мама наконец-то созрела для того, чтобы позволить мне иметь маленького питомца.
Несчастная, жалкая надежда разбивалась о мамины рассуждения о бесполезности домашних животных, о мороке, глистах, блохах и прочих сопутствующих напастях.
Папа ей поддакивал из-за газеты с кроссвордом, хоть сам вырос среди кошек, собак, кроликов, коз и гусей.
Я, глотая слёзы, подчинялась и возвращала своим друзьям маленькие, тёплые комочки, так сладко спавшие в моих руках, и с каждым разом всё больше и больше ненавидела себя за слабость характера, а маму - за нелюбовь к животным.
- Ничего, - говорила я,- вот вырасту, и тогда у меня будет столько домашних животных, сколько сама захочу!
Выбор сделан! Дети всегда хорошо знают, чего хотят.
Но часто ли мы присматриваемся и прислушиваемся к желаниям своих детей?
Глядя сквозь года на своё детство, я иногда думаю: а как бы сложилась моя жизнь, если бы мои родители были отпетыми собачниками и воспитывали меня вместе с выводком каких-нибудь ньюфаундлендов или бобтейлов?
Шоколадный заяц
Оторвавшись от родительской пуповины уже в достаточно зрелом возрасте, я вдруг однажды поняла, что уже никто и ничто не мешает мне завести собаку.
Отказавшись от поездки в отпуск, я сэкономила необходимую сумму и принялась обзванивать питомники.
С детства я млела при виде ушастиков. Очевидно, повлияли мои игры с соседским русским спаниелем Дуксом - добрейшей души псом, другом детей и ходячим желудком на четырёх ножках. Уже старенький, он смешно ковылял, непрерывно шевеля хвостиком-обрубком, дико радовался, когда кто-нибудь из его почитателей выходил погулять. Дукс знал, что в наших карманах всегда есть что-нибудь съестное, а съестным для него было всё. Думаю, за радугой, куда Дукс отправился в своё время, он стал собачьим ангелом, и до сих пор, если не перевоплотился в какого-нибудь человеческого обжору, живёт под колбасным деревом.
Но я увлеклась. Щенок нашёлся сразу, и не какой-нибудь, а самый, что ни на есть, породистый, выставочный. Вскоре в нашей квартире появилась игрушка – американский кокер-спаниель, удивительно похожий на зайчика с выразительными и печальными глазками, шелковистыми длинными ушками и коротким купированным хвостиком. Шоколадный "понтовый" окрас, в те времена экзотический, был выбран для того, чтобы, как сказала моя взрослая дочь, "почесать своё, то есть моё, самолюбие".
Приложенная к этому чуду родословная сообщала о его родовитости и трёх поколениях предков - чемпионов.
Это чудо позволяло тискать себя, сколько угодно. Дочь тут же принялась поднимать его шелковистые шоколадные ушки и изображать из них заячьи, при этом напевая:
-Я - Шоколадный заяц! Я- ласковый мерзавец!
Малыш не сопротивлялся, похоже, всеобщее внимание ему даже нравилось.
- Надо же,- сказала я, рассматривая его родословную,- три колена предков! И как теперь на свете жить тому, у кого нет такой родословной?
Для начала наш маленький аристократ очень тщательно и основательно опИсал всю квартиру, затем поиграл со своей мягкой игрушкой -"жертвой", потаскав её за ухо, похрустел в миске сухим кормом и прополоскал ушки в поилке, поспал, уютно устроившись в своём "боксе"-коробчонке, а проснувшись, проигнорировал разрешённую газету и положил "крендель" прямо на ковёр посреди гостиной.
Родственники, пришедшие поглазеть на щенка, один за другим, с зажатыми носами выскочили из гостиной. С тех пор появляться у нас они стали всё реже, чем очень обрадовали меня. Малыш избавил меня от вахты у плиты в честь их бесконечных визитов. Спасибо тебе, щенок!
Каждый день открывал всё новые и новые его способности и умения.
Вскоре мы узнали, что наша собака умеет не только пИсать и какать, где попало. Также он умеет лаять, предупреждая о приходе посторонних, носиться по дому, сломя голову и роняя предметы, грызть обувь и мебель, играть в мячик, кусать за пятки, хватать зубами за пальцы, грызть расчёску во время расчёсывания, жевать забытые носки, воровать туалетную бумагу, прятать тапочки, и еще много чего. Но мячик! Он был для щенка всем. Он мог часами гонять его по дому, умоляюще мурлыкать, когда мячик закатывался под мебель, канючить, когда его любимая игрушка была недоступна. Мячик – это наше всё!
А как малыш обожал воду!
Процесс купания превратился в развлечение. Правда, если у меня у самой возникало желание принять душ, начиналось соревнование "кто первый". Мне приходилось его просто выталкивать из ванной комнаты!
Принимая душ, я часто обнаруживала, что нахожусь в кабинке не одна. Ушастый поборник чистоты, успев прошмыгнуть незаметно, наслаждался тёплым душем вместе со мной, сидя у моих ног и подставляя мордочку под тёплый душ. Потом, фыркая и кувыркаясь, он вытирался о расстеленное на полу полотенце. И у кого рука поднимется лишить его такого кайфа!
Однажды ровно в 6:00 меня подбросило от воя сирены. Я не сразу поняла, откуда доносится звук. Протерев глаза, я с удивлением обнаружила, что голосит наш Шоколадный заяц, задрав голову и смешно сложив губы трубочкой. Его неустоявшийся щенячий голосок то срывался на фальцет, то гудел иерихонской трубою, то плакал сиреной в День памяти, то переходил на цыганско - надрывные нотки. Има Сумак, "золотой голос Перу" со своими пятью октавами разрыдалась бы от зависти, будь она жива!
Будильник, заставивший его голосить, уже давно смолк, но щенок выл, не переставая, и только громкие и продолжительные аплодисменты вывели его из певческого экстаза.
Трудности роста
Очень быстро мой муж и почти взрослая дочь наигрались обновкой, и вскоре выяснилось, что гулять со щенком некому. Все заняты, хотя до покупки собаки клялись и божились, что тоже будут с ним гулять!
- Мы сказали тебе, что ТОЖЕ будем с ним гулять. Чувствуешь разницу?- в один голос сказали мои домочадцы.
Поиграть и потискать - пожалуйста, а вот гулять… Проблема...
У почти взрослой дочери нашлись дела поважнее.
У мужа был его собственный четвероногий друг – диван, который не причинял ему беспокойства прогулками. Большую часть своего свободного времени благоверный и проводил с ним, точнее, на нём.
Подцепив шлейку малыша на поводок, я в любом состоянии и при любой погоде выходила погулять с ним в рощу или на собачью площадку, а то и просто по нашему кварталу.
Чаком я его назвала из-за почти портретного сходства с Чаком Норрисом.
Такой же коренастый и мускулистый, настоящий мачо!
Он быстро завоевал популярность среди соседей всех возрастов. Ну как не потискать и не погладить такого симпатягу!
Пока Шоколадный заяц рос, превращаясь из коричневого, мехового тапочка с печально-голодными глазами в молодого американского кокер - спаниеля шоколадного окраса, я успела наделать немало ошибок.
Опыта в собаководстве у меня не было. "Продвинутые" друзья-собачники советовали, кто во что горазд, ветеринары потрошили мой банковский счет, произнося магическое заклинание: "У щенка проблема", чем неминуемо приводили меня в полуобморочное состояние даже тогда, когда проблемы вовсе не было. Короче, разводили, как лохушку.
Шести месяцев от роду Чак был толстым, милым, упрямым и абсолютно педагогически запущенным существом.
Очень быстро обнаружилось, что наш собачий аристократ – патологический обжора.
Однажды, погостив у соседей и проглотив в один присест приличную порцию сухого корма из миски соседского боксёра, он пришёл домой и обнаружил, что его собственная миска с едой осталась нетронутой. Чак быстро исправил эту оплошность. После более чем сытного обеда он пожелал на десерт дочкин бутерброд с сыром. Получив фигу вместо бутерброда, он уселся напротив мужа, не сводя вечно голодных глаз то с трёхэтажного мужнина бутерброда, то с него самого.
Победило терпение и выдержка. Кусочек ветчины, поддавшись гипнозу, соскочил с хлебного ломтя, и, не долетев в пируэте до пола, тут же попал в Чакино брюхо.
Всё выпрошенное и сворованное было с благодарностью принято молодым растущим организмом.
Однако вскоре настал час расплаты за излишества в еде. Организм требовал прогулки. Срочно!
Пованивая, попукивая и задевая набитым брюхом ступеньки, несчастный чревоугодник, как супоросная свиноматка, проковылял к газону и принялся облегчать своё существование.
Целые сутки длилось моё "боевое дежурство", пока, наконец, к вечеру следующего он не избавился от последствий царской трапезы. Весь стратегический запас мешков для уборки какашек был израсходован.
Увы, это был не последний случай!
С возрастом он становился совершенно неуправляемым, приобрёл отвратительные привычки воровать со стола, хватать из рук лакомство, попутно прихватывая пальцы, носиться за всем, что летает, ползает и прыгает, подбирать на улице падаль и пить из лужи.
Особенно невыносимым был его "зов предков".
Тончайший собачий нюх, способный обнаружить каплю крови в ведре воды, за многие сотни метров обнаруживал кем-то оставленную кучу дерьма. Не успевала я опомниться, как мой "аристократ", произведя молниеносный пируэт, вдруг оказывался испачканным чьими-то продуктами жизнедеятельности с головы до хвоста. Особое удовольствие ему доставляло пачкать уши и шею. Чаще всего это происходило сразу после купания. Свежевымытая собака в считанные секунды превращалась в ассенизатора. Стыд и позор!
От стыда частично спасал его шоколадный окрас, маскирующий то самое, в чём он пару минут назад самозабвенно кувыркался.
А вот запах… Даже самая большая парфюмерная фабрика была не способна скрыть эту вонь, и мы с ним закоулками быстро удалялись домой отмываться.
Друзья-собаководы прониклись ко мне безграничным сочувствием, а мою собаку тихо ненавидели. Ещё бы, кому понравится терпеть сволочь, которая, кроме того, что валяется в дерьме, еще и не желает ни секунды ждать, пока вы вынимаете угощение из кармана, а просто нагло выхватывает его у вас из рук, норовя продырявить ваши пальцы безупречно белыми и идеально сформированными зубами.
Чак разрешал мне холить и лелеять себя любимого. Я была его личным парикмахером, чесалкой и подручным поглаживателем, чистильщиком его потрясающе длинных, шелковистых ушей и неизменным выбирателем колючек и репейников из его длинной шерсти. Он всегда был ухожен и снобистски неотразим. Титаническими усилиями мне удавалось поддерживать его шерсть в отличном состоянии.
Однако стоило мне только прикоснуться к его тарелке с едой или к какому-нибудь из его охотничьих трофеев, добытых им на прогулке, как он превращался в монстра и угрожающе обнажал белоснежные молодые зубы.
И это за мою-то доброту!
У новых собачников, иногда посещавших наш коллективный собачий выгул, Чак вызывал восхищение своей холёной внешностью. Но очень быстро "новенькие" понимали, что внешность обманчива, и отрезвлённые, теряли к нему всякий интерес.
Собаки тоже его недолюбливали. Иногда он принимал участие во всеобщей собачьей возне с тасканием дырявого мяча, резиновой курицы или веревочки. И вот, в самый разгар игры, когда ему казалось, что его слишком затоптали или затолкали, Чак неизменно пускал в ход свой безупречный ножницеобразный прикус, смыкая его на ухе или на носу воображаемого обидчика.
Ещё немного, и обиженные собаки могли бы и его самого хорошенько продырявить.
Я отвоёвывала Чака у разочарованных, полных жажды мщения соплеменников, и уводила домой.
Постепенно мой пёс становился красивым и ухоженным изгоем. С ним не любили играть другие собаки, а их хозяевам надоело чинить и лечить продырявленные уши своих любимцев. Мы лишь изредка посещали площадку для выгула, да и то на поводке. Чаще всего гуляли в гордом одиночестве, ловя восторженные взгляды прохожих. Какой красавец!
Он неплохо ходил на шлейке, всё еще было не так печально, но когда пришло время приучать его к ошейнику, он встал на дыбы.
Ошейник он возненавидел и делал всё возможное, чтобы не сдвинуться с места. Чак то распластывался по земле, то садился, цепляясь лапами в землю так, словно пускал корни; когда мне удавалось оторвать его от земли и немного протащить на поводке, он оставлял после себя четыре глубокие борозды от лап со следами когтей.
Пятая бороздка, размером поменьше и без следов когтей, проходила посередине между глубокими бороздами, оставляемыми лапами. Это был след от его мужского достоинства.
Он был готов х?ем пахать землю, но не сдаваться. Милый Шоколадный заяц вырос. Прощай, детство!
Двое из ларца
Однажды Богу надоело наблюдать мои безрезультатные попытки справиться с моей собакой. И Он послал мне…
…Заявочный лист – приглашение на выставку клуба спаниелей. Я позвонила секретарю клуба и сказала, что мы, скорее всего, не приедем. Причину не объяснила.
Но девушка была настойчивой, и мне пришлось ей рассказать, что собака даже не умеет ходить на поводке, не говоря уже обо всех остальных его причудах.
Девушка терпеливо выслушала и посоветовала мне поискать кого-нибудь в нашем городке, у кого есть выставочная собака, и у него поучиться уму-разуму.
Долго я приставала с расспросами к бывалым собачникам, но никто ничего вразумительного мне не ответил.
Однако проблема решилась сама собой.
Как-то, гуляя с Чаком, я остановилась как зачарованная, не в силах оторвать взгляд от поразившего меня зрелища.
Огромный чёрный лохматый пёс, важно и с достоинством шествовал рядом с хозяином, не натягивая поводок (!), не обращая внимания на надоедливых мальчишек (!) на скейт-бордах (!) и самокатах(!), на уличных кошек (!), не шарахаясь от автомобилей, велосипедов и детских колясок. А как убедительно он проигнорировал огрызок пирожка!
Из подворотни выглянула голова особо злобного и трусливого пинчерюги, и пару килограммов собачьего веса вдруг взорвались оглушительным лаем и истерическим визгом. Могучий чёрный великан, ни минуты не сомневаясь в правильности выбора, подошёл к беснующемуся в подворотне и окропил его с ног до головы богатырской струёй. Пинчер оскорблённо заткнулся и удалился в свою родную подворотню зализывать психологическую травму.
Вот это да!
Я долго смотрела вслед уходящему вдаль мужчине и его удивительной собаке.
Вскоре они снова появились, но уже на собачьей площадке. Большой чёрный пёс самозабвенно резвился, таская резиновую курицу, кувыркался в траве, играя с остальными собаками, но, как только хозяин подзывал его к себе, он тут же, оставив игру, и отряхнувшись, подходил к хозяину и послушно садился слева от него.
Собаки, продолжавшие возню с резиновой курицей, недоуменно поглядывали на него, мол, куда ты, иди сюда, побегай с нами еще. Но черныш послушно оставался на месте, а хозяин поглаживал его огромную лохматую голову и улыбался.
Я восхищённо смотрела на них. Вау! Просто нет слов!
Они были словно "двое из ларца, одинаковы с лица", подтверждая расхожее мнение, что собака всегда похожа на своего хозяина.
Спокойные, неторопливые, доброжелательные и очень-очень хорошо воспитанные.
Чак, увидев чёрного великана, мигом спрятался под скамейку. Черныш- симпатяга весь вечер пытался выковырять его оттуда и познакомиться с ним поближе.
Спаниели отличаются поистине ослиным упрямством. В течение нескольких часов Чак сидел под скамейкой, пока, наконец, чернышу не удалось выковырять его из-под лавки и убедить покинуть убежище.
Отныне черный терьер стал его покровителем и защитником. От этого, безусловно, больше выиграл ушастый эгоист Чак.
Улыбчивый хозяин черныша подошёл ко мне и протянул руку для знакомства:
- Борис, – произнёс он, - а это - Лесли.
От его манер веяло хорошим воспитанием, происхождением из хорошей семьи и парочкой дипломов о высшем образовании. Как потом оказалось, всё это было именно так.
Он располагал к себе. Через несколько минут мне показалось, что я знаю его уже, по крайней мере, лет сто, а может и больше.
Так бывает, когда встречаешь родственную душу.
Черныш уже вовсю носился с собаками, Чак тоже присоединился к ним под прикрытием черныша.
Лесли тогда еще не знал, что получил в качестве подопечного злостного провокатора, ввязывающегося во все драки, и что ему неоднократно придётся защищать бузотёра от других собак.
Но я слишком забежала вперёд в своём повествовании, а в тот момент всё было просто прекрасно.
Выяснилось, что черныш и его обаятельный хозяин уже неоднократно участвовали в собачьих выставках, не смотря на юный возраст Лесли. Ему исполнился год всего пару месяцев назад. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила, что мы с Лесли и Борис с Чаком родились в один день! Перст Божий.
Вот свезло, так свезло!
Назавтра мы уже вместе дрессировали собак на площадке.
Мой пёс, привыкший валять дурака всю свою юность, долго не понимал, зачем ему всё это нужно. Дрессировка на послушание, хождение на "ринговке", "восьмёрки", диагонали, хождение в паре - всё это было в диковинку этому невоспитанному драчуну.
Однако, начав получать хорошую физическую нагрузку, он преобразился.
Чак возвращался с прогулки, еле волоча ноги, и, дойдя до своего "бокса", падал без сил. Я тоже мало чем от него отличалась, принимала душ и спала до утра без сновидений.
Я впервые увидела, как собаки обучают друг друга. То, что Борису удалось воспитать в Лесли, разумный пёс охотно передавал Чаку. Выходило всё легко и быстро.
Чак, однако, не спешил исправляться. Склонность к убеганию, свойственная возрасту "типеш-эсрэ", как в Израиле принято называть подростковый возраст, всё еще отравляла наши увлекательные совместные прогулки. Привлечённый какой-нибудь птичкой, бабочкой или просто пролетающей мимо бумажкой, шоколадный балбес уносился, не ведомо куда.
Предотвратить убегания было непросто. Дух охотника у спаниеля брал верх над здравым смыслом. Когда всё-таки здравый смысл возвращался в его красивую, но глупую голову, Чак находился далеко, в незнакомом месте, вдали от знакомых запахов, людей и собак.
Для облегчения поисков Чака в ход шли любые средства: звенящий колокольчик, велосипедная мигалка на ошейнике, свисток. Всё это неплохо справлялось с задачей определить его
местонахождение, однако, проблема была в том, что в охотничьем трансе Чак никак не реагировал на звуки и игнорировал команду "Ко мне!". Это могло стоить ему жизни.
И тогда на помощь приходил "Большой брат". Лесли в считанные минуты находил беглеца и возвращал его в мои объятия. Наказывать Чака в этот момент было уже бесполезно, да я и не смогла бы - так радовалась его возвращению.
Черныш по-своему воспитывал моего балбеса.
Взгромоздившись на Чака и давя на него всем своим авторитетом килограммов в пятьдесят, он наказывал ушастогого за непослушание и упрямство. Попытка освободиться из цепких братских объятий Лесли Чаку не всегда удавалась. Но воспитатель доводил дело до конца, и отпускал меньшого только тогда, когда тот сдавался.
Именно тогда нам пришла в голову идея использовать в дрессировочных целях ошейник для глухих собак, оснащённый небольшим, размером со спичечную коробку, контейнером, из которого, при нажатии на кнопку пульта, действовавшего на расстоянии до 50 метров, вырывалось облачко с сильным запахом лимона. Это отрезвляло собаку, и в тот момент, когда она, ошалев от резкого запаха, и не понимая, что происходит, смотрела на хозяина, было самое время произнести команду "Ко мне!".
Собака цеплялась за неё, как утопающий за соломинку, видя в хозяине спасение от непонятного и неприятного ощущения и никак не связывая его с ошейником, немедленно подчинялась команде. Эффект был потрясающим!
Сообразительному чернышу хватило лишь однократного воздействия ошейника. Однажды он слишком далеко отбежал от Бориса и пошёл знакомиться с пробегавшим мимо дикобразом.
Встреча с дикобразом не сулит собаке ничего хорошего. Я видела у местного ветеринара собачку, пострадавшую от подобного общения. Вся её рыжая спинка была густо утыкана колышущимися, бело-чёрными двадцатисантиметровыми колючками. Собачка жалобно скулила, и было видно, что каждое её движение причиняло ей боль.
Каждая выдернутая, или просто нечаянно задетая колючка приносила ей страдания, место кровоточило и саднило. Вот уж правда, не позавидуешь!
Но в наших руках было чудесное средство, с помощью которого мы смогли вернуть черныша целым и невредимым. Одним нажатием кнопки пульта мы предотвратили неприятность.
Несколько секунд Лесли ошалело мотал головой, не в силах понять, что же с ним произошло.
Дикобраз тем временем убрался прочь.
Придя в себя после воздействия лимонной струи, черныш подошёл к Борису, послушно сел рядом с ним, проникновенно посмотрел ему в глаза, как бы говоря:
-Я всё понял, больше не буду.
С Чаком всё было иначе. В его сущности скопилось такое количество дурных привычек, что их с лихвой хватило бы на племенной питомник.
Перед нами стояла задача постепенно отучить его от всех них : убегать, есть овечье дерьмо и валяться в оном, гоняться за птичками, бабочками и бумажками а также подбирать на улице отбросы. Прямо скажу, непростая задача.
Ну и развлёк же нас шоколадный упрямец!
В первый же день он показал нам, что ослиное упрямство заметно уступает упрямству американского кокер - спаниеля.
К тому времени он уже неплохо освоил команду "Ко мне" и подходил к хозяину, точнее, к хозяйке в 50% случаев. Однако стоило ему увлечься процессом охоты, как слух начинал ему изменять. Именно в то самое время, когда он, одурманенный чарами Артемиды уносился прочь, моя рука лёгким нажатием кнопки пульта возвращала его к реальности. Команда "Ко мне", произнесённая чётко и уверенно, заставляла его подойти и сесть слева от меня.
Мы давились от хохота, когда Чак, используя обманные движения, задом пятился к соблазнительной кучке овечьего дерьмеца, и, изготовившись, собирался всласть в ней поваляться, как вдруг дерьмо взрывалось ненавистным запахом лимона, бьющим прямо в нос. Так происходило со всеми кучками, в которых Чак намеревался поваляться, периодически проверяя, а может сейчас всё-таки получится…
Балбес сдался, когда наконец понял, что взрываются все кучи без исключения!
В последствии, он даже думать забыл о них.
Со всеми остальными его причудами мы тоже постепенно справились.
Осталось подловить его на воровстве со стола. Но всему своё время, и однажды оно настало.
Пришёл День Независимости Израиля с традиционными шашлыками, стейками и куриными крылышками в гриле. Готовились с утра, и собаки, взволнованные мясными ароматами, предвкушали праздник.
За приготовлениями не заметили, как сгустились сумерки, и тёмно-синий бархат неба осветили первые вспышки праздничного фейерверка.
Готовое мясо заботливо было сложено в глубокую посудину повыше от собачьих любопытных носов, и при первых же звуках праздничного салюта мы выскочили на крышу посмотреть яркое зрелище.
Где-то в середине представления меня начала настойчиво донимать мысль о собаках, несомненно, дрожащих от страха, вызванного залпами фейерверка. Она становилась всё навязчивее, я сказала об этом Борису, и мы решили вернуться домой.
Увиденное, мягко говоря, очень сильно отличалось от ожидаемого.
Дрожа всем своим телом, но не от страха, а от возбуждения и азарта, Чак сидел на праздничном столе и с жадностью пожирал мясо. Лесли, так и не дождавшись ни единого кусочка с барского стола, беспокойно переминался с лапы на лапу. Выражение его морды красноречиво обещало Чаку всевозможные грядущие и неотвратимые наказания за преступление.
От полученного подзатыльника из пасти Чака веером вылетело несколько крупных кусков мяса, пара куриных крылышек и кусок сочного стейка, и при этом он продолжал ещё что-то жевать. Вторая затрещина выпустила на волю еще несколько аппетитных кусочков поменьше, и это заставило нас удивиться. Как в пасти такой маленькой собаки, как американский кокер-спаниель могло поместиться столько мяса?
Так или иначе, но Чак не успел съесть всё мясо, его было много, и праздник удался на славу. Всем всего хватило!
С тех пор он больше не воровал со стола. Он вообще стал образцово-показательным американским кокер - спаниелем, послушным, с крепкой психикой, без признаков трусости. Хотя, иногда…
Не буду предвзятой, ведь исключения для того и существуют, чтобы подтверждать правила.
Грамотное воспитание приносило свои плоды. Не только моя собака, но и я сама менялись до неузнаваемости. Наши тела обрастали мышцами, а мозги - извилинами.
Мы часто гуляли в негевских холмах, любуясь неброской пустынной красотой, находили необычных насекомых, диковинные окаменелости, замечали интересные явления и наблюдали за птицами.
Удивительной находкой было небольшое озерцо, заключённое в каменную оправу, наполненное чистейшей и прозрачнейшей водой.
Потрясающим открытием для нас были голубые и чёрные негевские ирисы, расцветающие зимой в пустыне, сияющие вифлеемские звёзды - удивительные белоснежные цветы, похожие на "Звёзды Давида", обрамлённые в нежно-зелёную оправу тонких листьев, бордовые цветки эвкалипта, привлекающие пчёл и напоминающие султанчики на головах лошадей, запряжённых в королевский экипаж.
Мы наблюдали астрономические явления, что было несложно в условиях пустыни и практически невозможно в хорошо освещённом городе.
На утренних прогулках мы встречали колонию сурков, стоявших около своих норок со сложенными на груди лапками и приветствовавших нас, как истинные кришнаиты.
Мы обменивались музыкальными записями, фильмами, программами. Чтобы быть "в танке" я даже поступила на курсы программирования.
Жизнь обрела смысл, стала более интересной, насыщенной событиями и увлекательной.
Дебют
Приближался день Международной выставки, в которой должны были участвовать обе наши с Борисом собаки. Чак уже был готов настолько, что мы рискнули записать и его.
Мы предусмотрительно забронировали в гостинице, принимающей гостей с собаками, два простеньких номера.
Один из гостиничных номеров очень быстро превратился в собачью парикмахерскую. Немного передохнув, мы начали подготовку к выставке.
Мой муж нашёл свои радости в поездке на выставку.
Он очень быстро исчез с парой пива, и уже через четверть часа я заметила его в компании единомышленников, коротающих вечер у телевизора.
Так до самого окончания выставки он и не появился.
Вымыв, высушив и вычесав, как следует, наших собак, мы еще раз подравняли ножницами выбивающиеся из плавных и красивых линий волоски, теша свой перфекционизм, и уже поздно вечером, вооружившись пакетами для уборки собачьих какашек, вышли на набережную прогуляться.
Нашим собакам, привыкшим к простору пустынных холмов, оврагов и ароматных хвойных лесов, было непривычно гулять в бетонно-асфальтовых джунглях.
Что это за прогулка такая на коротком поводке! Даже покакать, как следует, не дают!
Набережную, выложенную разноцветной плиткой, они воспринимали, как плиточные полы в доме. Каждая собака знает, что там, где живёшь, не испражняются!
Утро началось с гостиничного молочного завтрака со шведским столом и ароматом кофе; шума, толчеи, ветеринарного контроля на входе, прилавков с собачьими аксессуарами и лакомствами на территории выставки; детворы со сладкой ватой на палочке, норовящей липкими от сластей руками погладить наших супер чисто вымытых и отфененных собак, номерков участников, микроскопического пространства для размещения выставочного оборудования, туалета, находящегося за тридевять земель, хоть и чистого, но вечно занятого.
Такова атмосфера крупных Дог-шоу. Максимум удобств для посетителей и минимум - для участников.
Дебют- это всегда дрожь в коленках, это от волнения присохший к нёбу язык, это полная неразбериха и сумбур в голове, это состояние "ничего не вижу - не слышу - не скажу", это некстати появившаяся "медвежья болезнь". И если, не смотря на всё это, вам и вашей собаке удаётся выиграть малюсенькую "розеточку" и получить корявым почерком исписанный листок с вердиктом эксперта, напоминающий древний манускрипт с непонятными значками "САС", "CACIB", "BOB","BJ" , то это означает, что ваша собака и вы, как хэндлер, всё-таки чего-то стОите!
Правда, это не всегда означает, что вы - обладатель редкостной суки или не менее редкостного кобеля (да простит мне читатель!)
Это говорит о том, что вы победили! Победили себя, свою зажатость, лень и страх перед публичными выступлениями, разделались со своими комплексами и научились показывать вашу собаку так, что её достоинства засияли всеми гранями, а недостатки… Недостатки - они продолжение достоинств!
Скажу лишь одно: как бы я там ни накосячила с показом своей собаки, но наш с Чаком дебют оказался удачным. Оценка "отлично" и третье место в ринге из 20 собак о многом говорят!
Лесли тоже оказался на высоте и гордо демонстрировал выигранную "розетку".
Мы ликовали!
…Умный в горы не пойдёт…
Слово "мы", в моём понимании, уже начало менять свою пространственную ориентацию и сместилось больше к понятию "Я и Борис". " Я и мой муж" становилось более размытым и далёким, занимало всё меньше места в моей жизни, становилось неинтересным, скучным и непривлекательным.
С появлением Бориса мы с мужем и вовсе перестали общаться.
Мужу это было на руку: теперь ему никто не мешал проводить время с друзьями.
Моего увлечения собаками и дрессировкой он никогда не разделял, прогулки в пустыне его не интересовали. Когда я, движимая соблюдением приличия, приглашала его с нами, он отвечал неизменно:
- Умный в горы не пойдёт…
Я пожимала плечами, хватала Чакин поводок, и мы с собакой, радостные, бодрой рысью неслись за город. Там нас ожидали Борис и Лесли, прогулка в негевских холмах, дрессировочная площадка и масса разных впечатлений.
Как-то мне пришла в голову идея отремонтировать свою квартиру. Не капитально, а так, подкрасить-подмазать кухню и гостиную.
В ближайшую пятницу рано утром раздался звонок. На пороге стоял Борис с целым набором кистей, валиков, шпателей, вёдер и кучей всего, что требуется при ремонте. Мы провозились с ним до позднего вечера, и квартира приобрела нарядный и аккуратный вид.
Вы спросите, чем был занят мой муж? Ничем. Он валялся в спальне, смотрел телевизор, иногда заходя на кухню или в туалет, говоря при этом:
- Ну-ну, давайте – давайте…
Я начала игнорировать семейные мероприятия, отказывалась от дружеских посиделок и пропускала вылазки на природу. Ряды моих друзей редели, из них выпадали те, кто равнодушно относился к собакам. Во главе выпавших из рядов гордо шагал мой муж.
Брак затрещал по швам.
Меня уже пытались вернуть в лоно семьи друзья и родственники мужа. Уговаривали, убеждали, стращали, пугали, стыдили и снова увещевали…
Однажды муж, слегка поддав для храбрости, сказал, что мог бы мне уже давно по башке настучать, но терпеливо ждёт, когда я одумаюсь и остепенюсь.
- Слушай,- сказал он,- ты можешь делать с ним всё, что хочешь. Можешь даже трахаться с ним. Но при одном условии: тебя никто не должен с ним видеть. Мне уже надоело выслушивать постоянные подколки и поддевки моих друзей, которые докладывают, что видели тебя с ним то в парке, то на теннисной площадке, то в аллее. Прекрати с ним встречаться!
Ну как ему сказать, что я, наконец – то, нашла себя, я счастлива, мне интересно с ним… Душа тихонько скулила: "Нет, только не это!"
Я ответила:
- Знаешь, а мне как-то и в голову не приходило, что я могу с ним трахаться. Как-то не очень удобно этим заниматься посреди леса или у всех на виду на теннисной площадке. Собаки мешают, да и советчиков много. Да и к тому же я замужем. Мне с ним просто интересно общаться!
Я уговаривала, убеждала его, что между нами нет никакого интима, что мы просто дружим.
Муж стоял на своём, повторяя, что я позорю его:
- Я же сказал тебе, мне надоело выслушивать от своих друзей, что моя жена проводит с кем-то больше времени, чем со мной.
Его слова озадачили меня:
- Так ты хочешь сказать, что тебе по барабану, что я буду с ним делать, лишь бы друзья тебе не выговаривали? Окей, значит тебе общественное мнение дороже нашего брака? Лишь бы костюмчик сидел?
Я продолжала, вспотев от возбуждения и в запальчивости размахивая руками:
- А знаешь, я и не собиралась изменять тебе с ним. Но раз ты мне разрешил, то теперь я, наверное, так и поступлю. Правда, мне придётся кое-что изменить в жизни.
- И что же ты собираешься изменить?- поинтересовался он.
- Семейное положение.
Так, просуществовав десять лет, закончилась моя семейная жизнь. Муж уходить к родителям не пожелал, поэтому ушла я. Дочь ушла вместе со мной. К тому времени она уже стала достаточно взрослой и собиралась переехать в другой город. Вы спросите, как я могла допустить развал семьи. Я вам отвечу, что нельзя развалить то, чего никогда не было.
Упаковав свои вещи и забрав Чака, я наняла грузовичок и переехала в арендованную квартиру. Так начался новый, "собачий" период в моей жизни
А муж? Объелся груш! Погоревав пару недель и утопив своё горе в пивном бокале, он встретил женщину, которая полностью соответствовала его представлениям об идеальной жене. Я рада за него. Он нашёл своё новое счастье. И у них нет собаки.
Feelings...
Со временем между мною и Борисом начали складываться те самые отношения, которые напоминают школьную дружбу. Мы гуляли с собаками, смеялись, путешествовали, ездили на выставки, обменивались дисками и книгами, очень много разговаривали и обсуждали различные события, философствовали, медитировали и учились друг у друга.
Борис тепло относился к моей взрослой дочери, и она отвечала ему тем же.
Теперь мы жили в разных концах города, и мне приходилось почти через весь город добираться до рощи, дрессировочной площадки и собачьего выгула. Но в этом тоже была своя польза, так как я стала ходить пешком намного больше, чем раньше.
Часто вечерами мы собирались в моей, или в его квартире, готовили какие-нибудь простые вкусности, ужинали, смотрели фильмы, записывали музыку. Поздно вечером, закрыв за Борисом и Лесли дверь, я засыпала счастливая после насыщенного событиями дня и в предвкушении грядущего, которое обещало быть не менее интересным.
Время шло, месяц бежал за месяцем...
Иногда случайно пойманный его взгляд или нечаянное прикосновение вызывали во мне бурю волнений и эмоций, будили в теле чувство горячей дрожи и вызывали ощущение полёта.
Но тема отношений пока не возникала, и дни, такие разные и интересные, шли своим чередом.
Однажды утром я проснулась от птичьего пения.
Бюльбюль - желтогуз, сидевший на ветке рядом с моим окном отчетливо произнёс: "Любить? Люблю!"
Я протёрла глаза. Он опять повторил: "Любить? Люблю!".
Зелёный богомол, неизвестно как пробравшийся в дом через зарешёченное окно, с удовлетворением потёр лапки в предвкушении утренней молитвы, расправил спинку, запрокинул голову и закачался в молитвенном экстазе.
Заросли мяты и базилика заблагоухали после ночного дождя. Огромный ароматный апельсин в обрамлении цветов заколебался, как гиря у старинных часов, уронив несколько вязко-оранжевых дождевых капель.
Чёрно – бирюзовый самец нектарницы деловито сунул свой клюв-хоботок в апельсиновый цветок. На самом кончике его тонкого изогнутого клюва засветилась капелька нектара. Ею он накормил серенькую, невзрачную самочку, и они весело защебетали, обсуждая вкусовые качества божественного напитка.
В горшке с альпийскими фиалками, прямо посреди розетки цветущего куста, голуби свили гнездо и отложили в него одно-единственное яйцо.
Бюльбюль несколько минут назад ошеломивший меня вопросом, снова спросил: "Любить?" И, немного погодя, сам себе ответил: " Люблю!"
Мой мир вдруг наполнился таким разноцветьем чувств, впечатлений, света, красок, ощущений, музыки и ароматов, что у меня закружилась голова.
Конечно люблю! Я люблю этого человека вместе с его собакой, его причудами, привычками, взглядами и странностями.
За это время он стал мне ближе, роднее, его любимые фразы стали моими, и я смеялась над его остротами.
Мне нравились его завитки на затылке. Я восхищалась его глубокими синими глазами, обрамлёнными тёмными, густыми ресницами. Его запах сводил меня с ума…
Мне нравилась его немного неуклюжая, медвежья походка, неторопливость в движениях и взвешенность рассуждений, заразительный смех, манеры общения, смешные привычки и полное неумение одеваться. Я не хотела его менять! Он нравился мне таким! Пусть он остаётся таким, как есть!
Моя душа замирала от счастья, когда он звал меня по имени.
С каждым днём мы становились друг другу ближе и роднее, переставали подбирать слова в разговоре, не старались казаться значимее и правильнее, а наоборот, становились более простыми и естественными, не стыдились недостатков и страхов, и обсуждали друг с другом все свои проблемы.
Господи, что же будет дальше?
Главное - не напрягаться и не думать, что будет дальше. Жизнь - как капля воды, она может скатиться на землю в любой момент.
Пока она висит, эта капля, надо просто радоваться тому, что есть.
Вот я так и решила. Буду просто жить и радоваться! Пока капля висит. Ведь нам так хорошо вместе!
La-la-la Emmanuelle...
Каждый раз, когда я слышу эту мелодию оркестра под управлением Поля Мориа, я вспоминаю свою Эммануэль…
Маленькая, чёрная, как смоль, с длинной шеей и аккуратной головкой, с глазами, как чёрные маслины, обрамлёнными длиннющими ресницами, какие бывают только у "америкашек", грациозная и изящная, взмахнув длинной "юбкой" и пробежав по рингу, она сразу же очаровала нас с Борисом.
Чак пялился на неё с отвисшей челюстью и плотоядно капал слюной.
- Чья это девочка?
Вот как бывает у собачников! Ты едешь на выставку с одной собакой, а возвращаешься с двумя.
Эммануэлька, Эммочка, Манюня, Маня, Манечка…
Чак влюбился в неё с первого взгляда. Забегая наперёд, скажу: она так и осталась его единственной любовью на всю жизнь.
А в моей жизни стало на одну собаку больше.
Просыпаешься ночью, опускаешь ноги на прикроватный коврик, где обычно стоят меховые зимние тапочки, и замечаешь, что тапочки почему-то разные, один с хвостом, а другой - без.
Внезапно тапочки начинают расползаться в разные стороны, еще секунда, и вот, они уже превратились в двух кокерёшек.
Размахивая хвостиками, длинным и коротким, они пляшут вокруг тебя на задних лапках, приглашая поиграть, или выпрашивают чего-нибудь съестного.
С появлением Эммочки порядка в квартире стало меньше. И кто из них двоих переворачивает всё вверх дном?
Как они не секретились, но мне всё-таки однажды удалось подловить их за неблаговидными делами.
Зачинщиком естественно являлся Чак - настоящий мастер беспорядка в доме. Теперь он получил надёжное прикрытие в виде Эммочки.
Добрая и глупенькая молоденькая кокериха даже представить себе не могла, с каким проходимцем её свела судьба. Повеселившись от души, Чак оставлял её посреди кучи мусора в тот момент, когда я открывала дверь. Он к тому времени уже мирно спал в своих апартаментах, и ни о чём не догадывающейся Эммануэльке приходилось за всё отвечать.
Собаки растут быстро, и вскоре наша малышка превратилась в миниатюрную, элегантную, иссиня-чёрную суку. Теперь они с Чаком выставлялись парой, и действительно стали парой.
Очень быстро они спелись и научились разводить благородного рыцаря Лесли, как ребёнка.
Получив каждый по кусочку вяленого бычьего пениса или свиного уха, эти двое, быстренько закопав свою добычу, выскакивали во двор и устраивали там шумную возню с визгом и лаем. Лесли, решив, что кто-то чужой обижает его подопечных (Эмка, как маленькая, пользовалась его поистине безграничным расположением), оставлял без присмотра свою вкусняшку и с рыком выскакивал во двор, чтобы защитить их. Двое ушастых мошенников тем временем, толкаясь в дверях и сбивая с ног друг друга, устремлялись к оставленному без надзора Леслиному лакомству, и тут начиналась делёжка. Часто они так увлекались процессом раздела краденного, что не замечали стоящего и наблюдающего картину "Большого Брата". Брат накладывал свою большую лапу на лакомый кусочек, тем самым разрешая спор. Но иногда он оставался ни с чем.
Манечка выросла, и вскоре мы получили в клубе разрешение на вязку.
В день вязки мы держали их порознь и кормили деликатесами: немного сырого мяса и перепелиные яйца. Согласитесь, с набитым брюхом мысли о сексе мало кого посещают.
Для удобства новобрачных им была выделена зелёная лужайка, находившаяся на заднем дворе дома.
Всё шло, как по протоколу королевского двора.
Чак оказался незаурядным, изобретательным и неутомимым любовником. Очень быстро Эммочка ответила на его ухаживания, еще минута, и они слились в единое целое. Удивителен механизм, придуманный природой!
Вдруг взгляд Чака, доселе рассеянно блуждавший по дворику, надолго на чём-то задержался. В зелёной траве виднелся ярко-красный мячик, размером с теннисный, и Чак смотрел на него.
Господи, откуда взялся этот мячик?! Какой идиот бросил его на лужайку к новобрачным?! Нет, только не это!
Забыв обо всём на свете, в том числе и о невесте, с которой они сцепились причинными местами, балбес-жених помчался за мячиком, а новобрачной ничего не оставалось, как тащиться вслед за ним, спотыкаясь и скуля от боли.
Такого поворота событий мы никак не ожидали.
Один из самых сильных животных инстинктов был легко подавлен простым теннисным мячом!
- Представляю, какие у них будут дети, - сказал Борис, почесав затылок. Поживём – увидим!
И был вечер, как и все обычные вечера: ужин, фильм, вечерний попИс собак. Но это был другой вечер.
Это был тот самый первый вечер, когда я не закрыла дверь вслед за Борисом и Лесли.
Ушастые уютно устроились на ночь на прикроватных ковриках, напоминая непарные меховые зимние тапочки. Лесли занял диван. Остальное дофантазируйте сами.
Новый год
…"Если у вас нет собаки, её не отравит сосед"…- неслось из телевизора.
В духовке, шкварча и источая неповторимый аромат, запекалась в гриле форель; сыры и колбасы, нарезанные аккуратными ломтиками, ждали своего часа; бутерброды с красной икрой вызывали слюнотечение не только у собак; шампанское пряталось в ведёрке, полном льда. Трёхэтажный торт – настоящее произведение искусств Бориса- венчал праздничный стол. Всё было готово к празднованию Нового года.
Осталось только переодеться и сесть за стол.
Эмка деловито поскребла диванную обивку. Затем, схватив зубами кусочек обивочной ткани, она что есть силы рванула её. Обивка жалобно затрещала.
Нет, только не сегодня! Мы ожидали это завтра!
Да, но это будет сегодня! Сейчас! Это уже началось! Кажется мы просчитались…
Манечка закряхтела, под ней образовалась розоватая лужица, в которую вывалился щенок. Первый щенок!
Он был в плодном пузыре, она, повинуясь инстинкту, разорвала оболочку около щенячьего носа и принялась быстро освобождать его от плёнок и старательно вылизывать, не забыв между делом съесть детское место.
Часы пробили двенадцать. С Новым годом!
Праздник отменяется. Да нет же! Праздник начинается!
Малыш, светло-бежевого, почти платинового цвета, родившийся первым, уже мирно посапывал в окружении грелок.
Роженица Эммануэль, удобно расположившись на старом диване, уже застланном чистыми простынями, вдруг снова принялась скрести диван и остервенело рвать простыню зубами. Покряхтев с четверть часа, она родила еще одного щенка, на этот раз чёрного. Вскоре он, сухой и чистый, составил компанию брату, спящему на грелке. Итак, уже два кобелька.
По телевизору показывали новогодние программы, в перерывах между щенками мы успевали перекусить.
Ночь была весёлая, новогодняя.
Ближе к утру стало заметно, что Эмка устала. Она отдыхала после рождения первых двух щенков, и не изъявляла желания продолжать, хотя в животе у неё явно прощупывались ещё два малыша.
Подкормившись долькой молочного шоколада, она произвела на свет коричневую, точную копию Чака, девочку.
Мы еще пошутили по этому поводу, что шоколад помог появиться на свет шоколадному щенку.
И, когда почти рассвело, она заставила нас поволноваться.
Крупный щенок в тазовом предлежании, не смотря на все Эмкины и наши усилия, упорно не желал выходить.
Мы перепробовали всё, что можно, и, когда казалось, что все попытки напрасны, и у нас ничего не получится, я взяла щенка за нижнюю часть туловища, предварительно обернув его пелёнкой, и аккуратно, как пробку в бутылке, начала поворачивать его против часовой стрелки. Он сдвинулся с места, Эмка поднатужилась, и он с отчаянным визгом вылетел из неё, как пробка.
Ещё один палевый кобелёк!
К утру в корзинке лежали четыре толстеньких щенка, а Эмка, накормленная и вымытая, кормила их молоком, вылизывала и вела себя как настоящая, заботливая мамаша. Даже во двор её пришлось выносить насильно.
Хотя, очень быстро она поняла, что щенки нужны не только ей одной.
Через пару дней она уже оставляла детей без опаски, выходила погулять, а иногда и откровенно отдыхала от них где-нибудь в стороне от гнезда.
Когда кто-то из новорождённых начинал отчаянно орать, она подходила ко мне, скребла меня лапкой, как бы говоря: "Иди, там твои дети орут!"
Она оставляла их всё чаща и чаще, когда щенкам исполнилось три недели, она лишь на пару минут заскакивала покормить их несколько раз в день.
Пришло время приучать их к щенячьей каше и отлучать от материнского молока.
Кашу они ели с удовольствием, правда, иногда нерадивая мамаша приходила к детям якобы покормить их молоком, но в это самое время, пока они пытались поймать её соски, она съедала всю щенячью кашу и даже успевала вылизать их тарелку.
Чак, как и подобает мужчине, щенками интересовался мало, пока те были малы, однако он принялся их воспитывать, когда те научились выбираться из гнезда, назидательно порыкивал на них, отбирая у них мячик или что-нибудь съестное.
Однажды кто-то из нас завёл будильник, и Чак, вспомнив старое, вдруг завыл дурным голосом, а щенки тоненькими голосками вдруг поддержали его бэк - вокалом. Поистине, яблочко от яблоньки недалеко ябнется!
…Переходим к водным процедурам…
В моей жизни произошло много разных событий. Как, я забыла вам рассказать?
Но, обо всём по порядку.
Мы вместе! Мы всё делаем вместе! Мы живём вместе!
Как это произошло? Очень просто и прозаично.
Когда я вернулась домой после недельного отсутствия, во время которого Борису пришлось выгуливать всех наших собак по очереди одному, да еще и успевать на работу, он, покачиваясь из-за хронического недосыпания, обнял меня и сказал:
- Давай жить вместе.
Почему бы и нет?
И мы зажили большой семьёй: двое нас и три собаки.
В выходные мы решили всем колхозом выбраться на озеро. Озеро – это образное название рукотворного пруда посреди пустыни.
Один канадский меценат так полюбил нашу страну, что решил подарить ей… пруд. Пруд был вырыт, заполнен водой и заселён всевозможной рыбой: карпом, карасём, муштом и какой-то дикой смесью гамбузии, мелких ракообразных и простейших.
Вокруг пруда был разбит парк. Со временем планировалось создать здесь зону отдыха с плавучим рестораном, лодочным причалом и проложенными в лесу велосипедными дорожками.
Идея осталась на бумаге и в мечтах, так и не воплотившись в жизнь.
Часть пруда благополучно была захламлена и загажена, а другая её часть, использовалась для отдыха, рыбалки и купания. Эти две части были разделены плотиной высотой метров в пять, с которой открывался удивительно красивый вид. "Дикая" часть пруда постепенно превращалась в болото, но, не смотря на это, жизни в ней было гораздо больше, чем в "культурной" его части. Именно "дикая" часть привлекала водоплавающих и прибрежных птиц. Десятки чирков, цапель и чибисов кормились в её зарослях.
Собаки, взволнованные ароматами живой природы, не находили себе места. Чак был особенно возбуждён. Он носился, прижав нос к земле и поднимая пыль ушами. Несколько раз он приближался к воде, но заходить не решался. Опыта плавания у него не было.
Постепенно возбуждение улеглось, и собаки развалились на берегу в тени. Я, погуляв вдоль берега, поднялась на плотину.
Там, стоя и любуясь окрестностями, я вдруг услышала оглушительный всплеск, как будто пушечное ядро шлёпнулось в воду. Поискав глазами собак и найдя Эммочку и Лесли, Бориса в кустах, удалившегося по своим делам, я вдруг поняла, что не вижу Чака.
- Чак!- что было силы заорала я.
Чак не появился. И тут я заметила посреди озера, метрах в десяти от плотины, стайку серых уточек, скорее всего, чирков. В нескольких метрах от них я увидела Чака, быстро приближающегося к уткам. Он плыл так, как будто всю жизнь занимался плаванием в школе олимпийского резерва.
Уточки, похоже, никогда раньше не видели подобных хамов, бесцеремонно вторгающихся в их владения, и не спешили покидать место. Чак же решил, что охотничий трофей никуда от него не денется, и продолжал грести в направлении добычи. Вот, еще несколько секунд, и он их настигнет.
Утки вдруг всполошились и на бреющем полёте переместились в более безопасное место.
Чак остался один на самой середине озера. Растерянный, он барахтался и кружил в воде. Богиня-охотница сыграла с ним недобрую шутку. Она обострила охотничий инстинкт и пожлобилась на благоразумие.
- Чак, ко мне!- оглушительно заорала я, сбегая с плотины вниз.
Он, как утопающий за соломинку, вцепился в этот крик и погрёб в мою сторону. Вскоре, обессиленный и испачканный болотной тиной, он вышел на берег, оставляя после себя вонючие буро-зелёные потёки. Пройдя несколько метров, он упал и еще долго не мог отдышаться.
И только теперь я поняла, что он мог просто не выплыть, запутавшись в болотной тине.
Завернув его в старое полотенце чтобы не испачкать сидения машины, я не спускала его с рук, пока мы ехали домой. Отмыть его от тины мне удалось только с третьего раза.
Так Чак прошёл боевое крещение водой.
Верёвочка
Я иногда думаю, как же всё-таки повезло нашим собакам! Увлекательные прогулки утром и вечером, утренняя, правда, немного короче вечерней. Хорошая нагрузка, природа, поездки, общение с другими собаками, спокойными и дружелюбными. Сколько собак лишены всего этого! Они сидят целыми днями в доме, ожидая хозяев с работы.
Утром - короткий попИс в четверть часа, и в дом!
Вечером, в лучшем случае на полчаса-час их выведут побродить по газонам, не дав как следует побегать и порезвиться. А о прогулке без поводка даже речи нет!
Так однажды вечером, выйдя на прогулку в лес, мы с Борисом рассуждали. И хоть лес, точнее, лесок, был совсем невелик, но зато там был чудесный бревенчатый городок с лесенками, кольцами, мостиками и переходами на цепях, по которым так здорово было бегать и собакам, и людям!
Весь маршрут прогулки пролегал вокруг леска, продолжался в холмах и в основном проходил по пересечённой местности, что было для голеностопов наших и собачьих настоящим благом. Собаки становились выносливыми, крепкими и мускулистыми. Даже маленькая Манечка чуть ли не до последнего дня перед родами гуляла с нами. Мы её, конечно, не перегружали, но щенилась она оба раза благополучно.
Прогулка заканчивалась около бревенчатого домика, на деревянном столе. Мы вычёсывали собак ежедневно, от этого их шерсть только становилась роскошной и блестящей.
Как-то мы уже почти заканчивали маршрут. Лесли, как всегда, шёл рядом с Борисом, Манечка – рядом со мной, а Чак трусил впереди всей группы примерно в десяти метрах.
Мы разговаривали, периодически поглядывая на собак.
И тут я заметила, что взгляд Бориса остановился на Чаке. Чак, как всегда, опустив нос долу и подметая пыль ушами, приближался к какому-то пёстрому предмету, издали напоминавшему верёвочку. Расстояние между ними неуклонно сокращалось. Резкий окрик Бориса заставил меня вздрогнуть:
-Чак, стоять!
Чак от неожиданности взлетел в воздух, взмахнув одновременно всеми четырьмя лапами и ушами, и застыл на месте, как изваяние. Тем временем мы приблизились к нему и увидали, что ушастый приближался к змее серого цвета, покрытой рисунком из ромбов и зигзагов – vipera palestinae- одной из самых ядовитых змей наших краёв.
Пока Чак выполнял команду "стоять", змея мудро удалилась в заросли, решив приберечь яд для другого, более подходящего случая.
Чаку сказочно повезло. Ведь, понюхай он её, неминуемо последовал бы молниеносный бросок змеи в его сторону и смертельный укус…
Для собаки змея, лишённая запаха – интересный движущийся предмет.
Жизнь Чака спасло послушание, как было уже неоднократно.
Многие владельцы собак не утруждают себя дрессировкой на послушание своих любимцев, оправдывая свою лень словами:
- Зачем собаку мучить? Пусть остаётся собакой!
Поэтому многие собаки гибнут под колёсами машин, погнавшись за кошкой, некоторых кусают змеи, ранят дикобразы и другие дикие животные.
Скольким из собак можно было бы спасти жизнь, просто вовремя подозвав их к себе! Как же я была благодарна за это Борису!
В.Б.
Собаки – удивительные существа! Иногда кажется, что вот сейчас они произнесут то, что давно хотят нам сказать. Но они молчат. И слава Богу, что молчат! Иначе бы мы узнали о себе так много того, чего не очень хотелось бы знать!
Иногда они удивляют осмысленными и логичными поступками.
Мы часто просили отца Бориса, Вольфа Борисовича, погулять с нашими собаками. Он охотно соглашался. После перенесённой им операции на сердце и длительного курса реабилитации, в котором не последнюю роль сыграл Лесли, составляя ему приятную компанию на прогулках, сначала очень коротких, в несколько минут, и удлинявшихся с каждым днём по мере улучшения его самочувствия.
Представьте себе Пана Кляксу из книжки польского писателя Яна Бжехвы. Представили? Ни добавить, ни убавить: Пан Клякса – вылитый В.Б.- так мы его сокращённо называли, шутя по поводу длины его имени – отчества.
Невысокий, кругленький, очень подвижный, с детской улыбкой и таким же мировосприятием, обладающий недюжинным интеллектом программиста первых ЭВМ, талантливый во всём, за что берётся – вот такой он, наш В.Б!
Общение с нашими четвероногими доставляли ему море удовольствия и позитива.
Обладая художественным даром, он частенько рисовал собак, и квартира Бориса постепенно превратилась в картинную галерею художника - анималиста. Здесь были и акварели, и масло, рисунки карандашом и капиллярной ручкой. Всё было выполнено с любовью, мастерством и вдохновением.
Вот голова Лесли… Удивительно точно подмечен честный «чернышовский» взгляд и характерная для чернышей «улыбка» с высунутым языком. Так больше никто не улыбается!
Затем появились пустынные пейзажи, где неизменно на фоне скал и местной растительности гордо шагал ЧЕЛОВЕК С СОБАКОЙ.
Потом стали появляться удивительно изящные и воздушные по колориту акварельные пейзажи городских окраин, картинки из воспоминаний детства, натюрморты и портреты близких.
Затем В.Б. засел за мемуары, научные труды. Потом было увлечение фотографией, изучение персонального компьютера, музицирование… Мы каждый день гадали, чем он займётся завтра.
Наступало завтра, и рано утром раздававшийся телефонный звонок сообщал о том, что пол-ночи В.Б. провёл в размышлениях, чем бы заняться ещё, и с трудом дождался утра, чтобы сообщить нам о своём решении.
Вот это энергия!
На пеших прогулках я еле поспевала за ним.
Никто бы не удивился, если бы он сообщил всем, что намерен заниматься футболом или бегом на короткие дистанции. Впрочем, он и так бегал. Взял на себя функцию снабжения продуктами всей семьи, и с сумкой на колёсиках методично обходил все супермаркеты, выбирая всё самое свежее и аппетитное.
Однажды В.Б., как обычно, пришёл в 6:00 утра, чтобы прогуляться с Лесли. Лесли обрадовался его приходу, но свою радость по отношению к нему пёс выражал очень почтительно и осторожно, стараясь не "уронить" пожилого человека.
Борис уже убежал на работу.
Я тоже должна была вот-вот выходить из дома.
Когда я закрывала входную дверь на ключ, лифт остановился на нашем этаже, створки его дверей распахнулись, и из лифта вышел… Лесли. Сам! В.Б. с ним не было.
- Лесли, где дедушка? – с дрожью в голосе спросила я. Лесли показал головой в сторону лифта. Из дверного проёма лифта показалась нога в кроссовке.
В секунду я оказалась там и увидела бледного В.Б., сидящего на полу и прислонившегося спиной к стенке лифта. Слава Богу, живой!
Он мог кое-как передвигаться, но мне всё же пришлось его поддерживать. С моей помощью В.Б. добрался до квартиры, тяжело плюхнулся в кресло и вздохнул с облегчением.
Переведя дух и приняв таблетку, он рассказал как всё было:
- Мне стало плохо в парке, где мы с Лесли обычно гуляем. Забыл выпить утреннюю таблетку… Ноги подкосились, и я упал на травяной газон, потерял сознание… Народу в этот ранний час в парке не было, вызвать амбуланс для меня было некому.
Очнулся я, лёжа на боку. Кто-то энергично толкал и тряс меня, побуждая подняться.
Открыв глаза, я увидел Лесли. Он беспокойно ходил вокруг меня и толкал носом, сопя и фыркая. Затем, подойдя ко мне вплотную, он встал, как монолит, как бы приглашая меня воспользоваться его спиной в качестве опоры.
Я сделал попытку встать без помощи пса, но у меня ничего не вышло. Вторая попытка, благодаря Лесли, была более удачной, я встал, отряхнулся и, как мне показалось, был готов продолжать прогулку.
- Представляешь, - продолжал он, - Лесли наотрез отказался гулять. Сначала он встал, как вкопанный, а потом повернул в сторону дома и силой потащил меня за собой!
Лесли принял решение отвести меня домой! Собака, которая сама принимает решение за человека! Ты видела такое?
Он с улыбкой посмотрел на пса.
Лесли в ответ положил на колено В.Б. свою большую и умную башку, а В.Б. нежно и с благодарностью его поглаживал.
В последствии черныш не раз удивлял и нас, и народ своей самостоятельностью и сообразительностью.
Когда я перенесла операцию на ноге, он очень бережно водил меня по лестнице, передвигаясь от ступеньки к ступеньке.
Как-то наш великан напугал нерадивую мамочку тем, что несколько минут не давал выпасть из коляски её не умевшему ходить малышу, пока она активно обсуждала с подружкой свадьбу общей знакомой.
Ребятёнку очевидно надоело сидеть в коляске. Он сделал попытку вывалиться из неё, но Лесли поймал его и вернул на место.
Пёс подошёл вплотную к коляске, и каждый раз, когда дитя человеческое, встав на ножки, пыталось вылезти наружу, Лесли легонько толкал его головой в живот, и малыш мягко шлёпался на попу. После третьего «шлёпа» мальчишка уже звонко смеялся. Так ему понравилось играть с большой, мягкой игрушкой!
Но тут нерадивая мамочка, услышав заливистый смех, вспомнила о ребёнке и повернула голову к его коляске. Она увидела Лесли и заголосила так, что из окрестных домов на балконы высыпали люди, остановились проезжающие автомобили, и тут же вокруг неё образовалась приличная кучка зевак.
Лесли, оказавшись в центре внимания, скромно удалился, оставив на попечение мамаши хохочущего и тянувшего к нему ручки малыша.
Мы быстро исчезли и не стали дожидаться продолжения истории.
Лесли в городке знали.Он был местной легендой и достопримечательностью.
Как-то в наших краях случайно оказался старый знакомый Бориса. Не зная, где его искать, он спросил у первого встречного, где живёт «русский» мужик с большой чёрной собакой.
Через двадцать минут он сидел у нас и пил чай, со смехом рассказывая, как легко и быстро он нас нашёл.
Лесли ...
Воспитанный Борисом в строгости, он всегда восхищал прекрасными манерами, подкупал спокойствием и дружелюбием, и радовал глаз красивой, ухоженной шерстью. А вот это уже – моя заслуга!
Ну как не запечатлеть для истории такого красавца! Вот эти как раз и занимался В.Б. - наш художник и по совместительству бывший профессор.
Ну, раз уж я вам начала рассказывать о В.Б., то вот ещё одна история о нём.
Как-то он попросил меня «подбросить» его в супермаркет, что находился на приличном расстоянии от центра городка, в промышленной зоне.
Я, в ту пору ещё совсем новый, свежеиспечённый водитель, страдала неуверенным вождением, и по этой причине грешила, кроя трёхэтажным русским языком всех: водителей, мотоциклистов, велосипедистов ну и, конечно, пешеходов.
Пешеходам доставалось больше всех. Надо сказать, что движение в Нашем Городке, так я теперь его буду называть, чтобы сохранить его инкогнито, очень напоминало движение в Индии: всё двигалось одновременно и в разных направлениях.
Пешеходы пересекали проезжую часть и вдоль дороги, и поперёк неё, не взирая на отсутствие знака перехода и нарисованной «зебры», а то и наискось, задом наперёд, вприпрыжку …
Нет, это не дурдом на прогулке! Просто в школах закончились занятия.
На всякий случай я предупредила В.Б., что если он услышит от меня что-то, что не усладит его профессорское ухо, то пусть не обращает внимания и простит меня.
Он ответил мне, что трёхэтажным русским владеет в совершенстве, словарный запас имеет огромный, но старается не использовать великих и могучих выражений, а если они и вырываются, то случайно.
- Не волнуйся,- сказал он, - я слова знаю.
Я на всякий случай еще раз извинилась.
Мы успели с ним без приключений проехать круглую площадь и пересечь «зебру», выглядывая «шальных» пешеходов, и я с удовлетворением заметила, что дорога свободна.
В этот самый момент какой-то престарелый пешеход-самоубийца бодро сиганул прямо на проезжую часть, и рысью решил пересечь её прямо у меня перед носом.
Я резко затормозила, тем самым дала деду возможность закончить манёвр и пожить в своё удовольствие еще несколько лет, а себя уберегла как от тюрьмы, так и от сумы.
Что я произнесла в этот момент – не помню, но, взглянув мельком на В.Б., я поняла, что сказано было много.
В.Б.хлопал глазами, как мигающая лампочками древняя ЭВМ, пытаясь перевести с трёхэтажного на нормальный язык то, что он услышал от меня. Без труда переводились только два слова: «старый пердун».
Всю дорогу до «супера» мы ехали молча, и только уже припарковавшись и заглушив мотор, я спросила у В.Б., что я успела наговорить.
Его ответ шокировал меня. Стыдливо опустив голову, он тихо сказал:
- Лена, а я ведь точно так же перехожу дорогу. Спасибо тебе, научила.
(Продолжение следует)