И что это я тут хорошее стихотворение клацнул? Здесь же не поэты собрались, а прозаики.
Им, прозаикам, эта рифма нужна так же, как козе баян. Кстати, у меня есть аккордеон. Я его завалил тряпками, печатными листами и газетной рекламой. Рекламу мне суют килограммами в почтовый ящик. Я её не читаю точно так же, как гости моей страницы не читают мои стихи.
Нет, в "стихи.ру" читают, грех жаловаться. Там сегодня гостей было на одной странице шестьдесят шесть человек, и на второй - одиннадцать. Как говорится, богато жить не запретишь.
Так у меня ещё и третья страница есть. Там за три месяца один читатель добавился. Не находят.
Стихи писать гораздо легче, чем прозу. Прозу ведь надо писать долго. Дело это сложное. Один мой знакомый поэт за то время, пока я набрал почти десять тысяч читателей, набрал только две тысячи. Он мне так и сказал: - Я уж лучше стихи писать буду. И, знаете, набрал уже тридцать четыре тысячи любителей поэзии. Как видите, каждому своё.
Что же это я об аккордеоне-то заикнулся. Пора бы уже стать знаменитым аккордеонистом!
Как Пётр Дранга. У него есть аккордеон, и у меня есть! У него прекрасный аккордеон, и у меня неплохой. Один лад что-то попискивал, так я аккордеон разобрал и восстановил этот самый лад. Он долго правильно пикал. Но если я играю на аккордеоне раз в полгода, при этом не только хуже Петра Дранги, но даже хуже того аккордеониста лет семи, который уже играет месяцев шесть. Естественно, тот самый исправленный лад опять стал попискивать.
Но у меня уже стремления стать великим музыкантом не осталось никакого. Я не могу разбрасываться своим новым талантом - спать до обеда.
Писать прозу я люблю. Стихи писать мне приходится по долгу службы. Раз читают, обязан писать.
Я бы бросил, но читатели не дают. Я стал жертвовать собой ради любви к читателям до победного конца. Конец, понятно, какой. К нему мы все идём и песенки поём.
Конечно, я бы написал новый роман, потому что романы у нас, в России, пока читать любят.
Но короткие стихи читают охотнее. Но не здесь.
Вот был случай. Познакомился я с девушкой. Я тогда писал стихи до безобразия плохие.
Кто же не начинал писать плохие стихи? Может быть, только Пушкин сразу стал писать шедевры. Девушка оказалась тоже поэтом. Дала мне толстенькую тетрадочку, в которой красивым почерком красивые стихи были ею написаны. Мне, конечно, не чета. Потом уже друг детства открылся, тоже дал почитать толстенькую терадочку с красиво написанными стихами.
Оба они то ли поразить меня хотели, то ли я должен был подтянуться в своём мастерстве до их уровня. Вот я и подтягиваюсь до сегодня, а остановиться мне не позволяют читатели.
Писателей сегодня много. Когда все вымрем, как мамонты, кого-нибудь из нас новое общество прочтёт и выберет. У нас своего стиля олимпиада. Спортсменам она сразу - медали и богатство. Слава их преходящая, богатство их растворимое. Сегодня богаты, а что будет завтра, неизвестно.
У нас - ни богатства, ни славы. Вся слава впереди, но и то, под сомнением. Древние народы всё вырезали на камне. Наши народы этого не делают, надеясь, что будут вырезать на Марсе.
Так я о девушке и друге детства не договорил. Друг детства алкоголиком стал. Девушка замуж вышла, детей наплодила. Может быть те тетрадочки со стихами в баки побросали, о творчестве в юности вспоминают во сне.
Оказывается, пронести любовь к поэзии и прозе через всю жизнь нелегко. Не каждый это может.
Дело в том, что у мозга должен появиться поводырь, член Союза Космических инопланетян.
Они как раз и берут на буксир наш мозг, заполняют в нём бреши незнания. Вот только после этого мы, поэты и писатели, начинаем брехать!
У кого-то получается лучше, у кого-то - хуже. Если хуже - беда. Значит не повезло столкнуться с духом Пушкина, Есенина или, на худой конец, Маяковского.
Прозаикам проще. Они пишут про свою несчастную жизнь. Чем она несчастнее, тем интереснее. Читатели любят читать романы, в которых жизнь главного героя намного хуже их жизни. После прочтения несчастной жизни в романе читателям кажется, что их жизнь удалась.
Насчёт удачи в жизни есть множество вопросов. Удалась ли?
Ижевск, 2012 год