ПОЧТИ ДВА ГОДА ПРОШЛО СО ДНЯ ДЕМОБИЛИЗАЦИИ ИЗ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ВИКТОРА ДРОБОТА. ЕМУ
ПОВЕЗЛО - ПОСЛЕ ТРЕХМЕСЯЧНОГО ПРЕБЫВАНИЯ ВЕРНУЛСЯ ЖИВЫМ ИЗ ЧЕЧЕНСКОГО КОШМАРА. НО КАКОВО
СЕГОДНЯ ДУШЕВНОЕ СОСТОЯНИЕ "СЧАСТЛИВЦА"? ПОПЫТАЕМСЯ ПРОНИКНУТЬ В ЕГО МИР, ПОНЯТЬ,
РАЗОБРАТЬСЯ...
Я испытал при жизни ад!..
Чечня, братан, огонь и смрад
явила в наш Эдемский сад.
А кто в том виноват?
Раскрашен празднично фасад...
А залп из установки "Град",
исполнив дьявольский обряд,
накрыл отчаянных ребят.
Погоны жмут, а автомат
надежду теплит у солдат
и вперемешку с кровью мат
летит - страшней стократ.
Оставлен "духами" квадрат
и окровавленный кастрат
сдан федералам на возврат -
калек пополнить штат.
Вовек "груз-200" будет свят...
Я паковал своих ребят -
останки роты так смердят,
распространяя трупный яд.
...В зарубках снайперский приклад.
Достал меня вайнахский гад.
Кчему теперь мне звон наград? -
ведь в морг - не на парад.
Сыны российские лежат
в гробах,
познав кромешный ад,
по ним лишь матери скорбят,
надвинув чёрный плат.
А ворон сыт и трупам рад, -
не знает горечи утрат...
А люди страшное творят
и мир сплошь пламенем объят...
НА МАРШЕ
Когда я уходил в армию, дед дал листок с молитвою и сказал, чтоб этот листок был всегда
при мне. Своеобразный талисман и хранил меня.
Службу довелось проходить механиком-водителем самоходной 152-миллиметровой гаубицы в
255-м гвардейском мотострелковом полку в г.Волгограде. Всё шло довольно гладко - близился
дембель, я уже собирал свой дембельский фотоальбом. Но...
Ранним декабрьским утром 1994 года полк подняли по тревоге и походным порядком
перебросили в Калмыкию. До последнего момента рядовой состав не знал, чем вызван был
зимний марш-бросок на такое большое расстояние. Как оказалось, сложным путем мы
подбирались к Чечне. Ночью прибыли в поселок Толстоюрт и тут же были обстреляны. Страха
под первым в своей жизни обстрелом я не испытывал - всё напоминало боевик. А на рассвете
наш экипаж понес первые потери - был убит наводчик Леха Алексеенко из Ейска. Он
неосторожно высунулся из башни, и снайперская пуля угодила в голову. Вот тогда-то я
понял, что это вовсе не кино, а "взаправдашняя" война. Лицо Лехи долго еще стояло перед
моими глазами и трудно было привыкнуть, что его нет с нами...
ШТУРМ
Наш штурмовой отряд наступал по центру Грозного в сторону президентского дворца, где
находился Дудаев. Километрах в шести от нас двигались в сторону вокзала ребята из
майкопской бригады. Пять суток мы провели в непрерывных боях. Было трудно: питание не
подвозили, боеприпасы на исходе, не спали по нескольку суток. Обстреливали нас со всех
сторон - неразбериха полная. Случалось, что наступающие обстреливали своих же. Наконец
вдали мы увидели дудаевский дворец и стали вести огонь по нему. Потом офицеры разглядели
в "оптику", что дудаевцы выставили наших пленных в оконных проемах. Отряд постепенно
прекратил обстрел, но другие наступающие подразделения продолжали стрелять по дворцу...
НА РУБЕЖЕ
Наша группа продвигалась по улице Лермонтова. Впереди расчищал дорогу танк, за ним шли
БТРы с пехотой, затем - моя самоходка №086 и зенитная установка "тунгуска".
Первой погибла "тунгуска"- мина угодила прямо в кабину. Раньше я не думал, что стальная
техника так легко горит - словно коробка спичек. Ребята успели вытащить из огня лишь тело
лейтенанта, которому осколком пробило голову.
...От командира дивизиона я получил приказ - выдвинуться из-за укрытия и выпустить пять
снарядов по зданию, из которого противник усиленно обстреливал наступающих.
86-й честно исполнил последний приказ: выдвинувшись на открытую площадку, в тримплекс я
отчетливо видел, как в зияющих оконных проемах заметались темные фигурки... После первого
же выстрела поднялась пыль внутри здания и затмила обзор. Следующие снаряды устремились в
облако пыли. Выполнив боевую задачу, наша "самоходка" стала отползать в укрытие, но
бронебойный снаряд настиг ее, прошив борт и повредив двигатель. Меня, контуженного,
ребята оттащили в укрытие, где я пришел в сознание.
Наступающие несли большие потери, поэтому мне не пришлось долго отлеживаться в
лазарете. Погиб механик-водитель с 85-й, и я заменил его.
НЕНАВИСТЬ
Орудийная канонада не смолкала ни днем, ни ночью. Хлопки разрывов, пронзительный свист
пуль, визг пролетающих мин, скрежет кромсаемого железа, злобный рев бронетехники, треск
дерева, пожираемого ненасытным пламенем,- все это слилось в страшный кошмар. Кругом
разбросаны изувеченные окровавленные трупы, объехать которые не было возможности, и
техника, давя их многотонной мощью, наматывала мертвые останки на гусеницы, месила
кровавый снег с грязью. Легкие надрывались, вдыхая чад пороховых дымов вперемешку со
смрадом разлагающихся трупов. Обычным нормальным языком здесь, в этом аду, говорить
невозможно. Приходилось постоянно напрягать связки, чтобы перекричать весь этот грохот,
а для пущей убедительности густо разбавлять свою речь крутыми словечками. В тесноте
городских улиц неповоротливая бронетехника, лишенная возможности маневрировать,
становилась весьма уязвимой. Отовсюду к машинам устремлялись разящие жала бронебойных
снарядов. Но труднее всего приходилось пехотинцам, не укрытым за толстой броней. Их
поражали мельчайшие осколки и пули. Более всего живую силу наступающих выкашивали
засевшие в высоких зданиях снайперы. Один такой стрелок в течение двух часов методично
отстреливал десантников нашего штурмового отряда. В творящейся неразберихе ребята из
разведбата с трудом определили его местонахождение и, незаметно подкравшись, захватили,
а затем доставили в наше расположение. Снайпером оказалась молодая женщина из Прибалтики,
бывшая спортсменка-биатлонистка. Ее хотели доставить в штаб, но друзья погибших от
снайперских пуль ребят не позволили этого сделать. Ненависть, посеянная в сердцах,
требовала удовлетворения. Женщину-убийцу тут же стали безжалостно избивать. Она молила
во имя своих детей оставить ей жизнь. Пыталась оправдать свою роль тем, что приехала в
Чечню подзаработать на покупку новой квартиры. Ее привязали к двум БТРам и разорвали.
МАРОДЕРСТВО
Разные люди участвуют в войне: подневольные солдаты срочной службы, "контрактники",
приехавшие откровенно заработать на крови, бездушные озверевшие уголовники, любители
легкой наживы, не гнушающиеся любых, вплоть до самых грязных, способов обогащения...
В расположении наших войск лежал убитый чеченец, лицо которого было искажено
посмертным оскалом так, что видны были золотые зубные коронки. Проходя через некоторое
время возле трупа боевика, я обратил внимание: золотые зубы кто-то выдернул...
БОЕВОЕ БРАТСТВО
Одна "самоходка" нашего дивизиона выдвинулась на открытое пространство уличного
перекрестка и из нее произвели несколько выстрелов по противнику, укрывшемуся в
пятиэтажке. Механик замешкался, не успел быстро спрятать машину в укрытие, что позволило
дудаевцам прицельным выстрелом из гранатомета перебить гусеницу.
Наш 85-й находился поблизости. Не мешкая, я ринулся на выручку, выбросил на броню
буксирный трос. В тот момент, когда я покинул нутро бронированной боевой машины, от
одной из близко разорвавшихся мин осколок вонзился в бронежилет на моей груди (осколок
этот я и сейчас храню), как раз в том месте, где у меня в кармане хранился листок с
дедовой молитвой.
Поврежденную "самоходку" отбуксировали в укрытие. Когда опасность миновала, выбрались
наружу и расцепили буксирный трос...
За этот фронтовой эпизод мне потом вручили медаль "За отвагу". А с механиком спасенной
машины мы стали побратимами, сейчас переписываемся - он живет на Урале.
В "ТЫЛУ"
В уличных боях наш дивизион понес большие потери - из 60 человек в строю осталось 38.
Поэтому перед штурмом дудаевского дворца нас заменили и вывели из зоны передовой. Но в
Грозном везде было неспокойно, смертельная опасность подстерегала нас на каждом шагу,
кругом валялись неразорвавшиеся снаряды, в самых неожиданных местах были установлены
мины-растяжки, в любой момент могла настичь пуля снайпера. Дерзкие вездесущие чеченские
мальчишки, посланные взрослыми, сновали в расположении наших войск и передавали
необходимую информацию сепаратистам. Нередко эти мальчишки подбрасывали гранату в
открытый люк боевой машины либо стреляли в спины наших солдат.
Вечная российская неорганизованность порой доставала нас и здесь. Если, к примеру, во
Вторую мировую войну в войсках союзников строго по часам на позиции подавали горячий
кофе, то у нас скудный сухпаек, случалось, не выдавали по нескольку суток. И вынуждены
были мы рыскать по близлежащим брошенным домам в поисках пищи. В одном из них в туалете
я наткнулся на растянутые тонкие нити лески, которая вела к гранате, спрятанной за
унитазом. В другом доме после нашего ухода из подвала выбрался старик чеченец и принялся
пускать сигнальные ракеты, вызывая огонь по нашей машине. Едва удалось уйти из зоны
минометного обстрела.
Нередко чеченские сепаратисты минировали и трупы погибших солдат-"федералов".
В Грозном городская канализационная сеть весьма обширна, и по ее ходам боевики
незамеченными пробирались в расположение наших войск, внезапно появляясь в самых
неожиданных местах. Такие вылазки особенно любили они делать по ночам.
Пришлось мне как-то всю ночь ремонтировать свою поврежденную машину. А недалеко во
дворе укрылся танк. Чтоб не замерз экипаж, механик всю ночь не глушил двигатель. Утром
он выбрался из своего отсека и обнаружил весь экипаж расстреляным. Видимо, в темноте
враг пробрался к танку, постучал в люк, ему открыли, приняв за своего. А дальше не
составило труда совершить злодеяние. Из-за орудийной канонады и шума работающего мотора
выстрелы внутри танка никто не услышал.
На всю жизнь запомнилась мне новогодняя ночь в Грозном. Накануне я загнал свой 85-й
внутрь полуразрушенного дома. Там экипаж и встретил Новый 1995 год. Недалеко от нас на
уличном перекрестке в окопе расположилась группа десантников. Ночью, расслабившись от
принятого спиртного, они беспечно заснули. На рассвете мы обнаружили их лежащими с
перерезанными глотками.
Многие ребята крепко пристрастились здесь к алкоголю - необходимо было как-то снять
стресс, расслабиться, забыться. Столько ведь было и крови, и боли вокруг...
Помню, побежали мы к раненому офицеру, чтобы вынести из-под обстрела. Быстро вкололи
ему обезболивающий препарат, чтоб облегчить страдания. Потом стали поднимать. Я потянул
за ноги, и они, отделившись от тела, остались у меня в руках...
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Эшелон, груженный побитой боевой техникой, медленно тронулся с места и наш 85-й, вместе
с другими искалеченными машинами укатил на переплавку. Весь экипаж пришел проводить
"боевого друга". Было тяжелое чувство утраты, будто лишились очень близкого и родного...
Потом был реабилитационный курс в госпитале, психиатры помогли адаптироваться к новым,
мирным условиям жизни. Да не так-то просто это. Повоевать в Чечне довелось всего-то три
месяца, но они перевернули всю мою судьбу, надломили душу.
Все время делаю что-то не так, словно плыву в этой жизни против течения, и меня сносит
и сносит вниз, к обрыву...
Всего три месяца побыл я рядом со смертью, но это, как оказалось, не проходит
бесследно. Чечня продолжает крушить мне душу...
Записал
В.Зангиев
ГАЗЕТА "ГОРЯЧИЙ КЛЮЧ" ОТ 15 ЯНВАРЯ 1997 ГОДА.