Посвящается Антуану де Сент-Экзюпери.
В зоне ведения контр-террористической операции многие вещи видятся по-другому, тараканы в голове спрыгивают со своих насиженных мест и начинают водить хороводы. Бесконечные дежурства, засады, посты… Ночные часы, проводимые в тревожном бдении, способствуют появлению мыслей. А это очень опасно, ибо особенность русского человека такова, что если уж появились мысли, то он начинает их думать, а по факту ни к чему хорошему это не приводит.
Дома остался привычный уклад жизни, суета большого города, нити разных отношений между людьми. Нити, которые поддерживают, и которые душат, которые дарят тепло, и в которых вязнешь, как в паутине.
Я снова все глубже втягиваюсь в атмосферу Закавказья. Броня уже не так сильно давит на плечи, я все меньше пригибаюсь при разрывах. Все больше отрываюсь от суеты привычной жизни и вхожу в неторопливый ритм командировки. "Есть такая профессия - Родину зачищать".. Да воистину… Раньше не понимал ребят, которые остаются на второй срок, которые раз за разом ездят по командировкам. Теперь я все яснее их понимаю. Командировка отсекает много лишнего, ненужного, но остается не только жизнь и смерть. Остается желание понять: зачем я живу, ради чего я готов умереть…
- Построение! Выкрик громкоговорителя выводит уставших, хронически не высыпающихся и не успевающих отдохнуть бойцов из металлических вагончиков, раскалившихся на солнце, на такой же раскаленный плац. В глазах угрюмость и усталость. Люди свыклись с опасностью, как свыкается человек со всем в жизни. Осталось одно – просто сделать свою работу.
Стараюсь уловить мысль командира при инструктаже: …Прекратите переставать делать базар! Увижу хоть одного - толпой стоит, не знаю, что с вами сделаю! Бросаю это дохлое занятие. Командир нормальный дядька, но иногда его заносит.
Больше мое внимание привлекает пес, что стоит рядом. Этого пса у нас зовут "Рыжий". Это пес отряда - предыдущая смена привезла его из Чечни, когда наш отряд перебазировали. В 2008 году его звали "Моздок". Но пес привык к тому, что каждые полгода все люди вокруг него меняются, и каждые полгода его зовут новым именем. Перед любым выездом он провожает КАЖДУЮ группу на выезд, и встречает каждую группу. Ни разу он не пропустил ни одного выезда, забегавшись по своим собачьим делам. Местные бобики пытались не пускать его на плац - их законную территорию. Лишившись несколько клочков шерсти в боку Рыжий объяснил целой стае, что ему НАДО провожать бойцов. И он провожает группы, уходящие в ночь и в зной дня с упорством существа, нашедшего смысл жизни. Наши ребята грубоваты, но, когда местные в Чечне пригласили собачников пристрелить рыжего пса (он безошибочно определяет свой - чужой даже в первые часы шестимесячной пересменки), то наши едва не пристрелили самих собачников. Рыжий встречает усталые заморенные группы без прыжков, виляния хвостом и прочих сантиментов. У него удивительное чувство собственного достоинства. За псом толком не следят, он слышит не так много ласковых слов, хотя и не ходит голодным. Он просто делает свое дело. И пока это так нам спокойнее в это неспокойное время.
Колонна бронированных машин медленно, но верно уходит от пункта временной дислокации. Внезапно наша машина сбивает низко пролетающую над дорогой сову. Птичку жалко… К добру это, или к худу – покажет время.
Здесь вообще много живности. По ночам прямо к ногам подбегают любопытные ёжики, из прудов выглядывают сонные черепахи. Для нас это было в диковинку, но теперь не интересно – тоже привыкли.
Доктор отряда (мой друг) недавно рассказал случай про хомячков: в прошлой командировке один боец поднял его среди ночи, после трудной смены, когда Док дрых без задних ног. Поднял с лютым воем и криком: "хомячки! хомячки!!!" Док в непонимании спросонья был - белочки что ли закончились и хомячки к бойцам приходить начали?!? А боец поведал душераздирающую историю: он, оказывается, долго охотился за особо крупным хомяком, свободно живущим там в степях. Как - то он ухитрился хомячилу поймать и запихнуть в трехлитровую банку (а хомяк был огромный, еле влез). Потом боец не придумал ничего умнее, чем сунуть руку в банку. Несчастное испуганное животное тяпнуло его за руку как Греку рак. А зубы у хомячков - несколько сантиметров. Пришлось вкалывать обезболивающее и зашивать бойца - кровищи дофига. Злой боец хотел убить хомяка, но командир приказал отпустить ни в чем неповинную зверюгу на волю... На бойца вразумительного эффекта это не произвело, он так и остался ходячим косяком - легендой отряда.
Мы расположились на позициях – ребята спеша роют ячейки, стволы пулеметов напряженно нюхают лес. Каждый звук, запах или движение в сумерках имеют значение и смысл. Там топает еж, там всполошились птицы. Но суета птиц может лишь ненадолго отвлечь внимание, а может быть вопросом жизни и смерти. Усталость заметно притупляет чувство опасности. На крайнем месяце командировки многим будет наплевать на защиту себя и товарищей от любой угрозы.
Ночью ворох комаров прогоняет холодный ветер, и продрогшие бойцы встречают рассвет. Вдали слышатся разрывы и рокот тяжелой техники. По засевшим в бункерах, лесах и болотах боевикам работают минометы. Позже с бандитами начинают свою опасную игру в салочки на выживание спецы. Вспоминается старая присказка: «Терроризм – это болезнь. Встречайте доктора!».
Но для нас спецоперация – это тревожное ожидание, и натруженные от рытья ячеек руки. Во время боя есть азарт, там бегают и веселятся. А после боя наступает отходняк, и кто-то сидит в углу и плачет. Но сейчас боя нет. Есть напряжение ожидания, заполняющее часы. У тех, кто приехал впервые, давно выдохлась романтика. Экзюпери сказал: «Война - не настоящий подвиг, война - это суррогат подвига. В основе подвига - богатство связей, которые он создает, задачи, которые он ставит, свершения, к которым побуждает. Простая игра в орла или решку не превратится в подвиг, даже если ставка в ней будет на жизнь или смерть. Война - это не подвиг. Война - болезнь. Вроде тифа». Он был на одной из самых страшных войн. Он знал, о чем говорил не понаслышке. Раньше меня раздражали песни, написанные романтичными девицами о войне, которой они в глаза не видели. Теперь плевать.
Рядом с нами трое - пулеметное гнездо, 2 автоматчика. И тут я вижу у ребят огромное удивление и быстрый срыв с места. Все вскакивают в ужасе (то есть в 5 раз быстрее чем обычно), разворачивают стволы и пока разворачиваются почти синхронно передергивают затворы для стрельбы. Я понимаю, что беда, разворачиваюсь и передергиваю быстрее них - в шутку так не прыгают. Жду первого выстрела, чтоб на выстрел или на шевеление начать стрелять во врагов, что сзади подкрались. А врагов то и нет.
Выяснилось: эти обалдуи поставили в кусты в тень пяти-литровку с водой. Эта бутыль соскользнула и покатилась вниз со склона к арыку, шевеля ветки, траву и шурша. Народ перепугался и приготовился достойно встретить свой смертный час. Хорошо что никто из них не выстрелил с передуру в ту бутыль. Никто не стал бы разбираться, и весь отряд расстрелял бы все кусты сзади.
Солнце клонится к горизонту и нам приходит приказ возвращаться на базу. Перестрелки на этот раз не получилось – и к счастью. По пути у бронемашины отказывают фары, высовываюсь в верхний люк броневика и свечу на дорогу двумя мощными галогеновыми фонариками. На базе бойцов встречает Рыжий, и на душе становится чуть теплее. Мы действуем как на автомате. Скинуть бронник, оружие и пыльную форму, сполоснуться, доползти до кровати и не шевелиться. Спааать!
Но мне не спится. Встревоженные мысли требуют, чтобы именно сейчас их додумали.
Я вырос в советское время и в добрых советских фильмах люди вели себя немного по-другому, чем сейчас. Во многих книгах Антуана де Сент-Экзюпери в людях раскрывались самые благородные, самые добрые черты характера. Сейчас в больших городах очень мало встречается таких гуманистов, как Экзюпери. Все больше гуманоиды, а не гуманисты. Другие ценности – как кого обмануть, как украсть, как навредить другим к своей выгоде. Это уже не осуждается обществом. Как в фильме Георгия Данелия – галактика Кин-дза-дза. «Что нового на Плюке?». Это нормально. У многих такое поведение вошло в плоть и кровь – общество потребления любой ценой. Даже современные фильмы и книги другие – тут не жалко главных героев, которые отличаются от тех, с кем борются только тем, что они более удачливые убийцы или хапуги.
Говорят: «сейчас такое время», «сейчас такое общество». Но такие люди были почти в любом обществе во все времена. Общество вообще очень мобильная и быстро изменяющаяся структура. И оно зависит от человеческой природы.
Жесткие, авторитарные сообщества, которые загоняли человечью природу в жесткие рамки, не смогли просуществовать долго. Как трава пробивается из под асфальта или бетона, и со временем разрушает и асфальт, бетон, так и человеческая природа ломает со временем общество, пытающееся игнорировать эту природу. Сообщества, пытавшиеся переделать человека в кого-то другого, в «пуританина», или «образцового строителя коммунизма» не выдержали проверки временем, были сломлены.
Но обратная структура общества – свобода, анархия также не воплотились в жизнь. Все та же человечья природа в условиях свободы и безвластия затмевает разум, заставляет большинство людей оставлять светлые идеалы во имя корыстной страсти к наживе за счет более слабых.
Так неужели прав Монтескье, говоря что человек от природы корыстен, движим низменными наклонностями и инстинктами? Неужели смысл человеческого существования именно в этом, и идеи гуманизма лишь фикция, вымысел, не имеющий отношения к реальной жизни? Если это так, то фраза «человек человеку волк» становится отражением сути общественных взаимоотношений. Да, человеческое существо от природы движимо низменными, корыстными инстинктами. Как специалист – полиграфолог могу уверенно подтвердить это. Там, где сложно врать, люди признают, что украдут, если будут уверены, что их не поймают, и много более того. Почти все это делают (если и не делают, то обычно это лишь свидетельство сверхжесткого воспитания, калечащего психику), а многие этим гордятся. Значит когда «Все воруют, друг друга душат» это и есть «нормальная цивилизованная жизнь»? (цитата из Гоблина).
Да, низменные инстинкты безусловная и неотъемлемая часть человеческой природы. Но, только небольшая часть, «темная сторона». Эти инстинкты и устремления не определяют в целом всей сути человека, и, следовательно, не должны определять жизнь общества.
При каких условиях могло бы реализоваться всё то светлое, благородное, гуманное и героическое, о чем писал Экзюпери, о чем снимались советские фильмы? Что исторически будет естественным для человеческой природы?
Издавна люди жили как исследователи неизведанного и опасного внешнего мира, покорители новых территорий. Человек – исследователь опасной внешней среды - это то, для чего исторически лучше всего подходит наш внутренний склад души.
Как исследователь диких и необжитых пространств человек прожил много тысячелетий. Цивилизация в развитии человечества заняла относительно небольшое время, и не успела кардинально изменить внутреннюю природу людей.
И в этих условиях человек наиболее раскрывается и показывает свои сильные стороны: настойчивость, изобретательность, силу духа. Окруженный враждебной средой, для своего выживания он будет нуждаться в обществе себе подобных и начнет глубоко ценить других людей. В этих условиях даже отношения между мужчиной и женщиной приобретают новый смысл. В современном обществе смысл этих отношений во многом потерян, семьи не прочны, многие не чувствуют, зачем вообще нужна семья. В условиях изучения и освоения нового, семья становится некоей автономной боевой единицей, гармоничным соединением двух людей, являющихся специалистами в разных направлениях, одинаково необходимых для выживания обоих, и взаимодополняющих друг друга. Разумная необходимость, пережитые совместно опасные ситуации (хотя мужчина, как физически более сильная сторона большую часть опасности должен брать на себя) скрепили бы семью лучше кратковременной вспышки страсти (естественно одно другому не мешает). Это ощущение неизвестно многим современным семьям.
Исследование нового, освоение новых территорий и ресурсов – это естественное для человечества течение жизни, то, ради чего человек и был создан природой. Но в условиях цивилизованного общества это естественное течение жизни было прервано и заблокировано. Нет новых территорий, которые можно исследовать, нет внешних опасностей, которые можно преодолеть и добыть жизненно необходимые ресурсы.
Если течение воды перекрыть, то вода застаивается и начинает загнивать. Вместо реки или ручья образуется зловонное болото. То же и с людьми – когда естественное для человека течение жизни было прервано, начала раскрываться пресловутая «темная сторона», требующая сложной системы сдержек, противовесов и запретов.
Пауки, запертые в банке, начинают есть друг друга. Так и люди, запертые в городах, стали «поедать» себе подобных. Объектом добычи ресурсов и источником опасности стал другой человек. Теперь «соклановцев» не надо беречь, теперь они – цель, источник еды. «Убей более слабого, забери его имущество, подчини себе своих близких! Доминируй, властвуй, унижай! Перестань быть человеком! Становись гуманоидом! Становись самым жестоким, злым и опасным гуманоидом!» Это то, что рекламируют современные художественные произведения, то, чему средства массовой информации исподволь учат наших детей. Загнившая стоячая вода.
В жестоких, тоталитарных обществах люди жить не могут – это противно человеческой природе. Систему демократии не зря называли «загнивающий запад» - эта система живуча, она учитывает закономерности людской природы, но только закономерности «темной стороны», развивает и культивирует людоедскую сторону общества. Жить в таком обществе можно, но противно. И не хочется, чтобы так жили твои дети. Совсем не хочется. Свобода и анархия – это самая совершенная, гуманная и справедливая структура, но она не воплотима на практике. Состояние «стоячей воды» или «пауков в банке» естественным образом сломает любые попытки построить свободное и справедливое сообщество. Единственный путь – дать течение «стоячей воде», запустить естественный природный механизм. Тогда общество вернется к более гуманным взаимоотношениям естественным путем – это будет соответствовать здравой человеческой природе.
Исследование нового, опасного, но несущего нужные ресурсы – это не обязательно изучение и освоение новых территорий, хотя построение подводных и надводных городов, путешествия в космос и могли бы быть частичным решением этого вопроса, по крайней мере, движением в правильном направлении. Изучение нового – это и исследование богатых внутренних ресурсов самого человека, и научный прогресс, и творчество, и экстремальные виды спорта, и много чего еще. Возможно, это – важная часть пресловутой «национальной идеи», которую ищет и никак не может найти наше общество. Так, или иначе, но другого пути нет. Для построения будущего, в котором нашим детям и внукам будет жить лучше, а не хуже, чем нам, необходимо учитывать внутреннюю природу человека. Я не знаю, как именно эти мысли могут воплотиться в жизнь, по какому плану построить общество, свободное от тиранов, диктаторов, жуликов и негодяев. «Я простой солдат, и не знаю слов любви». Пусть над этим подумают те, кто умнее меня…
Тихо наползает ночь, зажигается свет ламп, привлекая многочисленных насекомых. Я чувствую ночь, чувствую тревогу от этой суеты мошкары перед лампами. Повинуясь интуиции, иду собирать рюкзак. Интуиция не подводит – в соседнем районе вооруженные столкновения. Полная готовность. Время мыслей прошло – я все же практик. Теперь время действовать. Подхватываю автомат и броню, успеваю на ходу услышать слова песни Цоя: «Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне не остаться в этой траве…». Я хочу знать, что живу не напрасно. Я хочу, чтобы мои дети жили свободно и счастливо. Я надеюсь. Я верю.
2012 год.