Когда бездомные собаки и сами стали понимать, что вконец ошкурели, решено было провести всеобщее собрание. И правда – многим молодым уже не хватает свалки, носятся по улицам, будто с цепи сорвались, нападают на слабых, бросаются за людьми следом, есть и такие, кого покусали. «Если так пойдет и дальше, люди возьмутся за ружья», - рассуждали некоторые, повидавшие всякие виды.
Люди, конечно, прослышали о готовящемся собрании. И то ли из человеческого желания сунуть нос в любое не свое дело, то ли потому, что все-таки в глубине души осознавали свою вину за происходящее – вовремя направили на собрание представителя.
– Все это от того, что мы живем не по-человечески, – пожаловался Халявчик, косясь на представителя людей. – А как было б хорошо, если б тебя в теплом доме поглаживала рука, а ты в ответ облизывал хозяину ноги. Уверен, ничего лучшего на свете и не придумать… Но где нам взять такую жизнь?!
Это верно, когда-то у Халявчика все начало складываться славно. Его, брошенного, нашел малыш и принес домой. Домашним это не понравилось, они забрали его, отвезли подальше и бросили в бурьян. Но до сих пор он помнит, как ему налили вкуснейшего молока, как согрели лаской на своих коленях.
– Что у нас уже нет и старших? – возмутился Лохмач. – Что ты можешь понимать в том, что сейчас обнюхиваешь? Мы бездомные псы. А значит, свободные! Это понимать надо? Нас, считая людьми, облаивают дворовые собаки! Этим гордиться надо.
Конечно, Лохмач намного больше Халявчика. Но что старше – не факт. Просто Лохмач долго жил с людьми, и хоть вожаком его не признают, но прислушиваются. Поэтому старшинство над такими как Хавлячик он берет не только своими размерами, но и этим.
– А я никогда не примерял даже ошейника, идет ли он мне – пожаловался Кусачик. – С роду не было у меня ни поводка, ни цепочки. Спрашивается: где справедливость? Таких как я, держат на мягких подушках! Кофе, какао, шоколад и любые разности приносят в постель…
Никто не может сказать, откуда на свалке взялся этот песик. Но если собиралась кампания из троих, четвертым становился он. Кусачик вроде и следит за собой. А вдруг кому-то понравится, и его заберут. Но, забывая об этом, он бегает за теми, кто бежит, тявкает со всеми, да и кусается при удобном случае.
– Нам нужно выбрать президента нашего содружества и построить жилье для всех, – изрек Рвач. – У людей жизнь обустраивается начальством, а протекает в домах. Но скажу вам прямо – быть президентом не так-то просто, если тебе доверили это, то нужно, забыв о себе, работать на всех. С этим, думаю, мог бы справиться только я.
Как секретничали собаки между собой, Рвач – родной брат того пса, что показывается на улице, обвешанный медалями. Еще в молодости из-за неуживчивости его изгнали из семейства. Говорит он всегда сердито, поэтому всем кажется, что сказанное им – правда.
– Все, что вы говорите, верно, – взял слово и Напасть. – Среди вас, может быть, нет никого старше меня. Осталось мне, видимо, немного. Но и я за то, чтобы у молодых было будущее. А где его взять, когда это будущее может дать только ружье! Но что говорить об этом без толку. Надо искать…
Задняя лапа Напастя всегда остается на весу. Когда он однажды несся в своре разыгравшихся собак, кто-то выстрелил ему вслед из ружья. Теперь он со свалки ни ногой. «А чего еще ждать от человека?» - говорит он часто. Все, что хочешь, привозится сюда в избытке. Нужно только искать, возможно, и ружье найдется.
Как бы то ни было, долго собаки жаловались, облегчая душу. То взывали друг к другу, то к высокому представителю. В конце собрания высказался и человек.
– Как я вижу, вы – настоящие собаки, – похвалил собравшихся гость. – Понятно, что не все в моей власти, но я доложу о том, что вам необходим дом. И берусь стать в вашем деле ходатаем. Вы же, как здесь предлагалось, выберите президента.
Им был обозначен Рвач. Ружья, конечно, никому не дали, но много ли мало ли прошло – построили просторный дом. Причем двухэтажный – внизу жилые помещения, вверху спальные.
Собачьей радости не было предела. Они оббежали весь дом – здесь есть умывальник, ванна, туалет. А во дворе не то что кухня и сарай, даже гараж имеется. И машина тут же. На ней их слуги – муж и жена – привозят еду. И не из магазинов да с рынков, а с любимой свалки.
Что можно пожелать еще? Кажется, все учтено и предусмотрено.
Лишь один недостаток в новой своей жизни обнаружили собаки. Окна в доме высокие, если выглядывать из них, то видишь одно только небо – кого облаивать? Разве что голубя, который нечаянно сядет на подоконник. Да и то, если спустится с небес раз в год.
Словом, недостаток вроде бы пустяшный, но труднопереносимый. Сначала многие стали чаще бывать во дворе, но и это не спасло. Двор огорожен железным забором, что происходит снаружи не видно, единственный выход – вовремя услышать шаги, да неожиданно гавкнуть. Поэтому собаки под разными предлогами начали выходить на улицу.
Месяца через три при доме остался лишь президент. Нельзя сказать, что он не пытался остановить своих подопечных, но если тебя не хотят слышать, что можно предпринять?
И вот, как-то мимо своего двора пробегал Лохмач, а Рвач его облаял.
– Как дела, мой светлейший? – непривычно вежливо поздоровался с ним Лохмач. Но тот все так и смотрел исподлобья. И ждать, что последует приглашение, не приходилось.
Но хоть хозяин не ответил на приветствие, Лохмач знал, что происходит за забором. Слуги, как и раньше, были преданы Рвачу. Но возили они теперь еду не со свалки, а с рынка. Зато жил Рвач уже не в большом доме, там обосновалась прислуга, а в специально сколоченной конуре. Да и в заборе снизу были аккуратно проделаны вожделенные отверстия.
Рвач тоже был в курсе событий – что делается за пределами двора. На свалке вновь жизнь кажется сорвавшейся с болта, и собаки собираются созвать всеобщее собрание. Это нужно, чтобы как-то спасти завтрашний день. Жив, кстати сказать, до сих пор и Напасть, он все так же мечтает о ружье.
Поэтому двум псам, сегодня встретившимся, как оказалось, и говорить-то не о чем…