Зима, устав бродить по дворам, села на пенёк и вытянув из неба звёздную нить, стала вязать лёгкие невесомые сны, которые разносил ветер по тёмным дворам. Обломок мёрзлой луны повис над забелённой сопкой, серебря макушки старых промёрзших елей. Мне не спалось. Я вставал, ходил по комнате, считая шаги, подходил к окну,рассматривая на стекле витиеватый морозный узор, потом снова ложился и, прикрыв глаза, зачем-то звал прошлое. Оно приходило ко мне, тополиной вьюгой прижималось к душе и глядело на меня серыми глазами, с золотистыми искорками июньского солнца. В платье цвета зари на тонких брительках, прикрывающим нежный шёлк кожи, оно целовало моё трепетное сердце и исчезало в тумане, оставив тоску.
Моя любимая не заглянет в окна моей души, не зайдёт и не зажжёт в ней свет, лишь её лёгкая тень в розовом платье в белых босоножках будет в ней танцевать вечный танец любви, отстукивая каблучками печаль. У Людмилы завтра свадьба, она выходит замуж. Я был уверен, что любить её так, как люблю её я, никто не может. Я ворочался, никак не мог уснуть.
Время ползло в темноту. Долгая зимняя ночь навалилась на меня, желая раздавить своей тяжестью. Она измучила меня бессонницей, мешая свет и темень, с начинающим медленно падать белым снегом, из-под которого наконец-то выползло утро. Вдруг зазвонил телефон. Я поднял трубку.
- Кому я нужен в такую рань?- недовольно спросил я.
- Володька, у тебя машина на ходу?- услышал я голос Петра.
- Да, вроде, а что?
- Ну, ты знаешь, у Игоря свадьба, я обещал их отвезти в загс, а у меня машина забарахлила, в ремонт тащить надо. Одна надежда на тебя. Я прибегу, заедем за женихом и невестой, а народ нас у загса ждать будет.
- Ладно, чего не сделаешь для друга,- сказал я.
- Часов в одиннадцать девчонки придут машину украшать, так что будь готов.
- Всегда готов!- бодро ответил я, и пьяняще весёлая тревога покатилась как драже, по моей измученной душе, падая в серебристые, начинающие медленно редеть, сумерки.
Какая-то лёгкость овладела мной. Сердце начало учащённо биться в ожидании какого-то сумасшедшего чуда. Время потекло быстрее, поглащая минуты. Утро вытолкнуло солнце в серебристый туман снега, свет потёк с высоты, освещая оцепеневшие от холода улицы.
Я вышел, подогнал свою беленькую "японку" к дому и стал ждать. Совсем скоро шумной гурьбой пришли девчонки, возбуждённые, улыбчивые, они принялись украшать машину разноцветными лентами и шарами.
- Повезло Людмиле, такого жениха отхватила!Не пьёт, с образованием, да и работа у него хорошая, дом со всеми удобствами,- сказала, не скрывая зависти, Наташка.
- Ты б имела такого дядьку, и ты бы работала заместителем начальника, а может и начальником участка,- сказала Вера.
- Бог не дал дядьки, да и способностей особых то же не дал. Чего уж тут говорить,- пробурчала с горечью Наташка.
Как из-под земли появился Пётр.
- Что девчонки, не замёрзли? А давайте за молодых по маленькой!
Он достал из внутреннего кармана стопку и бутылку "Беленькой", налил пол стопки и предложил сначала Ольге, та выпила, поморщилась и передала стопку Катерине, та тоже выпила и спросила, щуря чёрные раскосые глаза:
- А где закуска? Хоть бы колбаски кусочек на всех.
- Да вот что-то забыл,- оправдывался Пётр.
Обойдя всех, стопка благополучно вернулась в карман Петра.
- Хочешь, немножко, для согрева?- спросил он меня.
- Мне нельзя, я за рулём,- ответил я.
Он допил остатки водки, вытер рот ладошкой и сказал:
- Спасибо девочки, мы сейчас поедем за молодыми и ждём всех у загса.
Девчонки пошли, весело галдя и что-то обсуждая.
- А что, Игорёк машину ещё не пригнал?- спросил я Петра, садясь за руль.
- Да нет, на следующей неделе собираются с дядькой. Два внедорожника сразу пригонят, один ему, один дядьке.
Пётр сел в машину и мы тронулись. Я остановил машину у дома Игоря. Игорёк, не торопясь, сел в машину в шикарном сером костюме, белоснежной рубашке, сером галстуке в белую полоску, улыбающийся, довольный и пахнущий дорогим одеколоном. В руках он держал маленький симпатичный букет для невесты.
- Поехали,- сказал он, и мы поехали, давя под колёсами падающий снег, минуты, летящие с высоты в бездну прошлого.
Мы остановились у калитки Людмилы. Она вышла в белом облаке платья. Короткая фата, поблескивая стразами, белой дымкой прикрывала её голову. Её глаза светились счастьем. Из дома выскочила её младшая сестра Александра. Она накинула на плечи невесты шубку и та, кокетливо поднимая длинное платье, села в машину рядом с женихом. Он передал ей цветы и, взяв её за руку, поцеловал.
Машина тронулась с места.
- Притормози у магазина. Я быстро сбегаю за сигаретами, не заметил как кончились,- попросил Пётр.
Я подъехал к магазину и остановился.
- Давай и я с тобой, вы нас тут подождите, мы на секундочку.
Игорёк с Петром вышли из машины и быстро направились к магазину. Как только двери магазина захлопнулись, я тронулся с места.
- Что ты делаешь! Останови машину, слышишь, останови!- закричала Людмила.
Отчаяние заполнило её глаза. Я молча нажал на газ, и мы помчались по дороге за посёлок, сквозь дым летящего снега. Я спиной чувствовал тепло её тела. Волнение охватило меня. В кулаке снега я хотел разглядеть солнце, но не мог.
- Ты что молчишь?- спросила она.
- Слова что песок, что из него не слепишь, всё рассыплется немного погодя, иль сразу, волна времени смоет их в море забвения. Я хочу быть с тобой, любить тебя, быть твоей опорой. Ты согласна?
Она в ответ лишь рассмеялась.
- Ты никогда мне не нравился. Прости, но я никогда не стану твоей. Давай вернёмся.
Я молчал. Людмила, плача, стала трясти меня за плечи.
- Поворачивай!- крикнула она, но её крик разбился о стену моего упрямства.
Обречённость поднялась со дна души, поднимая за собой обиду как лёгкий прибрежный ил. Чёрт вынул из меня душу и завыл как пёс на надоевшее одиночество. Людмила, желая на ходу выпрыгнуть из машины, пыталась открыть двери. Я повернулся и, схватив её за руку, со слезами на глазах стал просить её остаться.
Машина подпрыгнула и упала с моста. Река разжала челюсти и поглотила её, выплюнув неокрепший лёд. Я пытался открыть дверцу машины, но не мог, двери заклинило. Ледяная вода обожгла тело. Холод забрался под кожу и запустив руки в горячее нутро, срёб мои надежды и,рассовав их по карманам, вышел из меня вместе с теплом, раскрошив как лёд на мелкие кусочки мою жизнь. Я глядел на Людмилу неподвижными замёрзшими глазами и уже не видел её. Меня убила её нелюбовь прежде, чем я умер.
Страх застыл у Людмилы в глазах. Её крик захлебнулся жгуче холодной темнотой. Она из последних сил непослушными замерзающими руками пыталась освободиться из ледяного плена, но река отняла у неё силы, заключив её в ледяные объятия. Усилился ветер, накрывая посёлок белой колючей мглой. Река потихоньку сжимала челюсти, облизывая рваные края. Зима, махнув белоснежной фатой, отбивала чечётку на моих застывших слезах.
Машину вскоре нашли, её подняли вместе с нами, но моя душа осталась на дне реки. Нас, оплакав, похоронили. Людмила приходила в тоску Игоря, застилала его глаза дремучей пеленой снега и шептала о своей любви. Мне же досталась её печаль. Вытаяв весной, она собирала слёзы берёз и носила их в реку к моей окаменевшей душе.