«Снова глубокая ночь. Я не вижу, как она приходит, но всегда чувствую этот момент, словно кто-то тихонько открывает окно, и по моему телу растекается прохлада. Такое происходит только ночью, когда я остаюсь один. Я почти никогда не сплю, по крайней мере мне так кажется. Наверно, это из-за снов, они всегда такие красочные и правдивые, что я нередко путаю их с реальностью. Хотя теперь «реальность» для меня весьма расплывчатое понятие, учитывая мое теперешнее состояние. Реальность ; это теперь только то, во что я верю...»
«Мне все труднее ощущать течение времени. Порой мне кажется, что оно замедляется, словно в каком-то раздумье, и тогда мы говорим по душам. Я знаю много его секретов, а оно моих. Теперь это единственный мой собеседник, который еще хочет со мной говорить. Иногда я чувствую рядом с собой присутствие других людей, но мне это не особо интересно. Просто они все относятся ко мне, как к предмету мебели. Это грустно, но я уже привык. Пусть себе ходят, мне они не мешают. Но я всегда знаю, когда ко мне приходишь ты... Я тогда ощущаю едва уловимый запах духов, тех самых, что я в прошлом году подарил тебе на годовщину нашей свадьбы. За это время ты пользовалась ими только несколько раз и то лишь по каким-то торжественным случаям. Но теперь от тебя пахнет ими каждый день. Я знаю, ты делаешь это специально для меня, для того, чтобы я знал, что ты все еще меня ждешь... Милая, больше всего на свете я мечтаю снова взять тебя за руку... Особенно сейчас, когда ты приходишь ко мне, едва сдерживая слезы. Думаешь, я не замечаю? Глупышка, я ведь все знаю о тебе. Знаю, как прошел твой день, в каком ты сейчас настроении и насколько сильно устала. А еще я знаю, что ты почти уже отчаялась вновь услышать мой голос...»
«В детстве мне часто говорили, что я слишком много фантазирую. И это была правда. Мне действительно было слишком скучно в этой унылой реальности, и тогда я представлял себе иной мир, более светлый, более чистый, полный красок и приключений. Он был моим тайным убежищем, из тех, что мальчишки строят на деревьях или в старых домах - там, где их бы не достали взрослые. Но мое было надежнее всех, потому что только я мог найти туда дорогу. И я каждый раз с большой неохотой покидал его для того, чтобы пойти в школу, сделать домашнюю работу или вынести мусор. Любое, даже самое простое дело становилось для меня настоящей пыткой, потому что я должен был отвлечься от того, что мне дорого ради каких-то глупых и совершенно ненужных для меня вещей. Поэтому меня часто называли «растяпой», «тряпкой», «лодырем» и все в таком духе. Но я никогда не обижался на подобное, ведь те, кто так говорил, на самом деле не знают меня. Они никогда не видели меня в моем мире, а потому и понятия не имеют, какой я на самом деле смелый, ловкий и отважный. Они не знают, сколько величайших подвигов я совершил. Они ничего обо мне не знают...
Тот маленький, глупенький мальчик, каким я тогда был, наверно обрадовался бы тому положению, в котором я сейчас нахожусь. Теперь для меня нет ничего, кроме фантазии. Я окружил себя ей, чтоб не видеть, что за ней на самом деле пустота...»
«У меня было много времени, чтоб подумать о своей не самой долгой жизни. Собственно, она фактически уже кончилась. Так думают все, кто меня окружает. Все, кроме меня. Ведь, на самом деле, я все еще здесь, я все еще живу, дышу и могу рассуждать, пусть и мои рассуждения часто не самые разумные...»
________________________
Тара стояла в холодном коридоре отделения реанимации, кутаясь в серую вязанную кофту и не сводила глаз с больничной койки, которую было видно через приоткрытую дверь. На кровати лежал молодой мужчина, подключенный к разным аппаратам, некоторые из которых негромко попискивали. Медсестра как-раз в этот момент меняла ему постельное белье, круча пациента, как куклу.
- А она могла бы делать это поаккуратней? - произнесла молодая женщина дрогнувшим голосом.
- Миссис Томсон, вы слышали, что я вам только что сказал? - врач, стоявший напротив нее, поправил очки.
Тара чуть вздрогнула от звуков его голоса и перевела на него усталый, слегка рассеянный взгляд. Глаза ее были тусклыми и красными от постоянного недосыпа.
- Я сожалею, но для вашего мужа мы сделали все, что могли, - продолжал врач, любуясь ее пепельно-русыми локонами, в беспорядке рассыпанными по плечам. - Результаты последних исследований подтвердили мои худшие опасения...
- Но ведь он дышит! - воскликнула Тара, и глаза ее быстро увлажнились. - Он даже иногда сжимает мне пальцы, когда я беру его за руку! Он жив!
- Это не более, чем рефлексы, - возразил врач. - Поймите, мозг вашего мужа мертв, и с этим уже ничего нельзя сделать. Мне очень жаль...
Молодая женщина медленно опустилась на одну из кушеток, стоявших вдоль стен. Слезы градом покатились по ее щекам, но она не плакала, сил плакать уже не было. Врач присел рядом с ней и взял ее за руку.
- Тара... - произнес он мягким голосом. - Я знаю, что для вас это страшное горе. Но вам надо смириться с этим и жить дальше. Подумайте, ведь ваш муж не одобрил бы, если бы узнал, как вы за живо себя хороните. Он любил вас и хотел, чтобы вы были счастливы.
Молодая женщина повернула к нему голову, ничего не ответив, но руки не отняла. Тогда врач осмелился осторожно стереть мокрые дорожки с ее щек, чуть поглаживая подушечками пальцев бархатистую кожу.
- Сколько уже вы не ели? Давайте спустимся в буфет, и я угощу вас кофе, а то вы совсем на ногах не стоите, - улыбнулся он и помог ей встать, придерживая за локоть.
Тара, осознавая все происходящие, словно в полусне, позволила себя увести, несколько раз оглянувшись на дверь больничной палаты. А врач в это время про себя думал, что пора бы распорядиться незаметно отключить беднягу от аппаратов. Чтоб не мучился. И не мешал...
_______________________
«Я еще так много тебе не сказал... Родная, ты ведь веришь, что я все еще здесь?..»