Так уж сложилось, что в конце 60-х годов ко мне стали часто обращаться знакомые с просьбой о поступлении за них в вуз. Их выбор был вполне оправдан. Учась, в то время, параллельно в двух физико-математических школах, одна из которых местная, а другая заочная математическая школа при МГУ, элементарную математику я знал в совершенстве.
Первая история произошла, когда я учился еще в школе. Как-то летом, после возвращения из спортивного лагеря, ко мне во дворе подошли местные пацаны и представили Николая. Со словами:
- Похож! Похож!
Они заявили, что за Николая надо сдать экзамены в электромеханический техникум.
Сходства между нами, в принципе, не наблюдалось. Он худой, узколицый, старше меня лет на пять. Я же был круглолицым. Единственная общая деталь – у обоих наблюдалась щель между передними зубами. И это явилось основным аргументом в пользу сходства для обитателей двора. Николай тут же подключился к разговору:
- Письменную математику я уже сдал на тройку, точнее списал, а устную мне ни за что не сдать. Да ты не бойся, математичка меня в такой толпе даже не заметила. А фотографии на поданных документах у меня такие старые, что на них ничего не разглядишь.
В общем, уговорили. В указанное время я явился на экзамен и, как обычно, попросил билет. Математичка как-то странно посмотрела на меня, но билет выдала. По ее взгляду я сразу понял, что влип по самые уши.
Чуть позже я узнал, что Николай, во-первых, опоздал на экзамен по письменной математике, а во-вторых, вел себя так, что не запомнить его было невозможно.
Вопросы в билете были элементарными и не требовали подготовки, но не мог же я сразу пойти отвечать. Пришлось изображать подготовку абитуриента к экзамену, исподтишка бросая взгляд на преподавателя, а она, в свою очередь, поглядывала на меня. Напряжение между нами нарастало и развязка ситуации не заставила себя ждать. Отойдя в дальний угол аудитории, математичка тихо произнесла:
- Николай Васильевич! (По батюшке меня звали Владимир Александрович).
Я мгновенно отреагировал:
- Что?
- Ничего, ничего, работайте, - сказала она.
Я понял – началась проверка.
Долго она не знала, как ко мне подступится, с какого конца ухватить, а придумав, перешла в атаку:
- Николай Васильевич! А когда Вы сдавали экзамен?
На этот вопрос я знал ответ и назвал день сдачи экзамена Николаем.
- А в какой аудитории Вы сдавали? – продолжила задавать вопросы математичка.
Это уже был удар ниже пояса, так как я не представлял даже количество этажей в здании. И я начал выкручиваться:
- Вы знаете, математика мне с детства давалась с таким трудом и я так напряженно готовился к ней, что начисто вылетел из головы номер аудитории.
Преподаватель ничего не ответила и куда-то вышла. Через некоторое время в аудиторию пришла молоденькая девушка, лет 18-ти, и попросила меня пройти с ней. Она оказалась секретарем приемной комиссии.
Достав из папки документы Николая и четкую фотографию его рожи, секретарша, явно первый раз столкнувшись с такой ситуацией, смущенно прошептала:
- Вы не похожи на человека с фотографии.
Чувствуя ее неуверенность - перешел в атаку:
- Как не я? Да Вы посмотрите внимательно! Это же вылитый я!
Она смутилась еще больше. Сбавив обороты, как можно мягче произнес:
- Я сейчас все объясню. Понимаете, фотография сделана зимой, а весной меня, как передовика производства (Николай тогда работал на радиозаводе), отправили в санаторий и там я отъелся на десять килограмм.
Победа в диалоге осталась за мной. Вернувшись вместе с ней обратно в аудиторию, девушка что-то прошептала на ухо преподавателю. Математичка же не была доверчивой девушкой и, спустя несколько минут, атаковала в лоб:
- Николай Васильевич! Кто за Вас сдавал письменную математику?
Возмущению не было предела. Чтоб кто-то, да за меня сдавал математику? Чувствуя мой напор, она примирительно сказала:
- Тогда за кого Вы сдаете экзамен?
- Конечно, за себя! – ответ не заставил себя ждать.
Ситуация приобрела тупиковый характер и математичка, со свойственной ей логикой, ее прекрасно разрешила:
- Я не знаю, кто за Вас сдавал экзамен. Я не знаю, за кого Вы сдаете экзамен. Но завтра придете вместе!
Мне ничего другого не оставалось, как выйти с аудитории, а Николаю, ожидавшему меня около техникума, посоветовать забрать документы.
Вторая история связана с поступлением в железнодорожный институт. Друг мой Лева организовал сдачу экзаменов более грамотно. Имея своего человека в приемной комиссии, экзаменационный лист сразу был изготовлен с моей фотографией. Задача мне была поставлена конкретно - сдать экзамены по обоим предметам, математике и физике, и набрать девять баллов - этого было достаточно для поступления. Набранный бал, свыше девяти, мог вызвать подозрение в связи с тем, что основным, поступающим в институт, контингентом были, мало что помнящие из школьной программы, производственники. Написание сочинения он брал на себя, так как запасся сотнями шпаргалок с уже написанными вариантами сочинений.
Экзамен по письменной математике проходил в старинной аудитории с высокими потолками и стеклянными окнами над дверью. В коридорах института сидели многочисленные родственники и приглашенные для помощи абитуриентам. Задачи в билете были проще некуда и решение их закончилась через 15 минут. Труднее всего было в правильных решениях расставить ошибки так, чтобы не получить ни пять, ни два. После нескольких попыток, на мой взгляд, мне это удалось.
Как я уже упоминал, контингент был специфическим, в возрасте и с жизненным опытом. Многие, сидящие неподалеку, сразу сообразили, что я все решил и начали подсовывать мне для их решения свои варианты билетов. При этом единственным моим требованием к ним было обеспечение меня штампованными листами. Спустя три часа все переданные мне задачи были решены.
Рядом со мной писал работу мой старый знакомый и ровесник - Сергей. Он был настолько упрям, что все подсказки воспринимал в штыки и писал наоборот сказанному. Например, он меня спрашивает, чему равен объем шара. Я пишу 4/3*ПИ*R в кубе. Он не верит. Я пытаюсь его убедить, клянусь матерью - бесполезно. В результате он единственный из нашей группы получил два балла.
Здесь хотелось сделать маленькое отступление и рассказать об общей атмосфере экзамена.
Преподаватель молча писал на классной доске решения некоторых задач, но не все догадались списать.
Над дверью, приглашенные родственники и знакомые, периодически поднимали плакат с готовыми решениями.
В общем, кто хоть что-то соображал, списал.
За письменную математику мне поставили четыре балла. Леву эта оценка устроила. Да и вывешенные оценки, в целом, были достаточно высокими. Конкурс в институт подрос.
На устном экзамене вопросы в билете тоже были элементарными. Готовиться по билету не требовалось и я тянул время, наблюдая за аудиторией. Мое внимание привлекла внимание молодая женщина, которая сидела у окна и, на первый взгляд, что-то вязала. Приглядевшись, понял всю технологию. Женщина писала на бумажке вопрос, перевязывала ее ниткой и, разматывая клубок, спускала ее за окно. Под окном стояла группа содействия, судя по возрасту, с высшим образованием и писала ответы. Потом, по сигналу, женщина сматывала клубок и ответ оказывался у нее на столе. Далее все повторялось на следующем вопросе. Другая женщина умудрилась из под короткой юбки извлечь учебник такой толщины, что естественно возник вопрос, а как он туда поместился.
Молодые преподаватели из головного института, который располагался в Свердловске, слушали меня в пол уха. Отвечал я намеренно вяло, неуверенно, надеясь, что за такой ответ мне никак пять не поставят. А не ответить вообще на что-либо мешал страх - вдруг поставят двойку. Преподаватели, в ходе экзамена, меня раскрутили, видно они давно не слышали внятных ответов, а я вошел в азарт и отвечал мгновенно на любой вопрос. Последним, по их понятиям, сложным вопросом был вопрос о графике логарифма х. После того, как я его нарисовал, потребовали график модуля логарифма Х. Отразив от оси абсцисс кривую понял, что зарвался.
Преподаватели восторженно оценили мои знания на пять, сказав, что в этом вузе они такой уровень знаний не встречали.
В копилке было уже 9-ть баллов. Лева был недоволен. Если я еще по физике получу пять, нас раскроют.
На экзамене по физике пришлось отвечать правильно, но перепутать все системы единиц. Преподаватель долго сомневался, какую оценку поставить - четыре или пять. Пришлось настоять на четырех.
13-ть баллов, слава богу, Леву устроили. А я понял, что самое трудное на экзаменах не получить оценку пять.
Третье поступление в политехнический институт было организовано еще лучше. Организатором выступал председатель приемной комиссии, а клиентом выступал его двоюродный брат Алик, который почему-то боялся сдавать экзамены. Особенностью данного поступления было то, что среди абитуриентов были десятки знакомых, которые учились в моей же школе, но были год моложе. Естественно, что все они меня знали как облупленного. Когда я появился перед аудиторией, ко мне постоянно подходили и громко спрашивали:
- Владимир! А что ты здесь делаешь?
Прикладывая палец к губам я говорил:
- Тише! Я Алик! - и все загадочно отходили.
За письменную математику мне поставили пять, а остальные экзамены Алик сдал сам, и тоже на пять. Думаю, он просто не был уверен в себе и его надо было чуток подтолкнуть.
Такие были времена!
1967-1969гг.