Широкая, полноводная река стелется и переливается шелковым блеском, мелкие волны плещутся у моих ног, сидя на пляжном полотенце, я слежу, как моя внучка Катя со счастливым визгом брызгает речной водой на мальчика в очках для ныряния, и еще счастливее заходится хохотом, - когда он окатывает ее в ответ. Другой берег реки – заповедный остров – порос высокими деревьями, густым кустарником, а у воды – камышами, из которых выплывают утки с едва различимыми на таком расстоянии крохотными утятами. Жаль, забыла взять бинокль, а то могла бы рассмотреть поближе и утят, и цаплю, - ее грациозный силуэт мелькает в камышах.
Катя, хвастаясь перед мальчиком, плавает и на спине, и под водой, он сражён наповал, спрашивает, не ходит ли она на плавание, я горжусь успехами внучки, а солнце то прячется за легкие облака, то посылает нам прощальные заходящие лучи, окрашивая воду в розовато-голубые и золотистые акварели.
А вот и мой муж с растерянным лицом оглядывает пляж в поисках нас, я машу ему рукой, - он замечает, улыбается и спешит ко мне, неуклюже путаясь в песке туфлями и размахивая черным «дипломатом», который очень нелепо смотрится среди народа в плавках и купальниках, но что поделаешь – с работы. Внучка углядела деда, и, выскочив из воды, с громкими криками: «Дедушка! Дедушка!», мокрая, виснет у него на шее. Нетерпеливо дергает его, мешая раздеться, и они вместе бегут к воде. А я достаю ужин в лотках, стаканчики, хлеб. Вот Катя и муж возвращаются, перебивая друг друга, кричат:
- Ты видела?! Видела?! Я доплыла до буйка и обратно!
- Она даже не отдыхала!
– Ой, какие молодцы! Просто здорово!
Муж голоден, сразу приступает к еде, набрасываю на дрожащие плечи внучки полотенце, сую в клацающие зубы бутерброд, - теперь и самой можно перекусить. Молча едим, глядя на фантастические краски воды и закатного неба. Потом долго плаваю в ласковой зеленовато-золотистой воде, поручив мужу присмотреть за Катей. Я больше не разрешаю ей в воду, она возмущается, но тут взрослые невдалеке начинают играть в волейбол, а ей разрешают подавать мячи, - и вот уже восторг, она упоённо, со счастливым лицом носится по песку за каждым упущенным мячом.
Потом мы перебираемся в прибрежное кафе, к нам присоединяются друзья, сижу, потягивая холодный до ломоты в зубах квас, мужчины пьют тёмное пиво, внучка пытается одновременно лизать фруктовое мороженое и есть чипсы, смотрю, как на лапах мягких сумерек подкрадывается ночь, одним ухом прислушиваюсь к спору мужа и его друга о том, какой язык программирования лучше – «джава» или «си шарп» (они оба программисты), вставляю свои реплики по делу (за двадцать лет, что муж программист, научилась неплохо в этом разбираться, а муж этим очень гордится).
Как-то незаметно среди облаков прошмыгнула луна и выкатилась вдруг во всей своей красе посреди неба - и словно ветерок восторженного вздоха пронесся по пляжу, так засеребрилась гладь реки, так под ее голубоватым светом изменилось все вокруг и замерло, и притихло на мгновение от изумления перед такой непередаваемой красотой и величием ночи.
Уже поздно, но так не хочется уходить, Катя хорохорится, но я вижу по ее скисшему виду, что она вот-вот уснет, так оно и случилось, едва мы сели в маршрутку. Она прижалась своей замурзанной щекой к моей груди и тут же отключилась, дергая во сне неуклюжими длинными руками и ногами, как щенок, которому снится, что он резвится на лужайке, и он дрыгает лапами и повизгивает. Муж с улыбкой глядел на нас: «С вас картину бы писать».
Я чувствовала себя в этот вечер, в этот миг безмерно счастливой, внучка придавала нашей
жизни радость и смысл. Пусть завтра будет что-то другое, навалятся заботы и проблемы, но эти мгновения тихого счастья спрячу в потаенных уголках своего сердца, и, как драгоценности из шкатулки, буду доставать, перебирать и любоваться, и никто у меня не сможет похитить моё СЧАСТЬЕ.