Кстати говоря, коли уж речь зашла о туземных формированиях французской армии. Читатель удивится, но в 1956 году правительство де Голля почему-то отменило им выплату военных пенсий. (Неужели опасались роста антиколониальных выступлений?) Иными словами, о боевых заслугах бывших всех алжирских, марроканских и ливийских военных предпочли забыть. Хотя именно алжирская дивизия в 1944 году вступила первой Эльзас и сдерживала германские контратаки. Вопрос же с выплатой пенсий не решён до сих пор. Последний раз он поднимался во французском парламенте в 2002 году, но продолжения не получил.
Но вернёмся к причинам столь быстрого продвижения панцергрупп вермахта в глубину Франции. Дело в том, что перерезание «панцерштрассе» (линий снабжения) являлись неотъемлимой частью блицкрига:
«Рано утром 14 мая из 1-й бронетанковой передали, что за ночь они проникли ещё глубже в расположение противника и теперь продвигались по Шемери. Я отправился туда. По берегам Мёза стояли тысячи военнопленных. В Шемери командир 1-й бронетанковой дивизии отдавал приказы своим подчинённым, и я послушал его. Поступило предупреждение о том, что на подходе крупные бронетанковые соединения французов, и он посылал танки к Стонну, чтобы отрезать неприятеля».
В результате этой атаки французы потеряли до 50 танков. Более танковые атаки (до столкновения с 4-й дивизией Шарля де Голля) наступающую группу Гудериана не беспокоили. Это и понятно: была перерезана так называемая операционная линия, по которой осуществлялось снабжение и поступление подкреплений. Кроме того атака французов, во-первых, не была массированной, во-вторых, была проведена без тщательной разведки.
Таким образом, с причинами более или менее ясно. Первая из них, массированность удара. Вторая, удар в стратегически выгодном направлении, через Бельгию и Арденский перевал (Бельгию), где не было фортов линии Мажино с минными полями, эскарпами и бронеколпаками. Где оборону держали егерские и кавалерийские части, имевшие в своём составе как средство поддержки не более 8-10 танков и бронемашин. А полнокровная пехотная французская дивизия в своём штате в тех же целях имела лишь 30 боевых машин. Вот и сравним: 8-10 или 30 против 300 германских. Помножим на две первые причины, и нам окончательно станет ясно, почему французы толпами сдавались в плен и теснились по обочинам наступающего вермахта, а французские кавалеристы спешно отступали, не приняв боя с прорвавшимся авангардом. Кому хотелось умирать под гусеницами многочисленных танкеток или пушечных панцеров с белым крестом на броне, да ещё – за преступные ошибки своего политического и военного руководства?
Перейдём к количественному и качественному составу воюющих сторон. На начало атаки на плацдарм у Аббевиля - 28 мая – 4-я танковая дивизия генерала де Голля танковая дивизия имела следующую материальную часть. 46 танковый батальон BCC (13 B1bis), 47 танковый батальо BCC (19 B1bis), 2/24 BCC танковый батальон (20 R-35), 44 танковый батальон BCC (45 R-35), 10-й разведывательный кирасирский полк (14 AMD P-178) и 3-й танковый кирасирский полк (20 S-35 и 40 H-39). Кроме того, к имеющемуся 322 арт полку дивизии был придан 305 арт полк с 12 гаубицами 105 мм, 661 и 665 BDAC (противотанковые батареи с 47 мм пушками) и 51-ая самоходная противотанковая батарея (два взвода по пять Laffly W15 TCC в каждом и вооруженные 47 мм пушками).
КОММЕНТАРИИ: Передо мной фотография - противотанковая САУ «Лаффли» W15TCC (Франция) представляла собой 47-мм пушку на шасси полноприводного бронеавтомобиля. Все произведённые установки были переданы в штат 4-й танковой дивизии Шарля де Голля.
Вот как обрисовал в своих мемуарах состояние битанских экспедиционных сил во Франции будущий виконт Аламейский фельдмаршал Монтгомери, что в 1939 году принял командование 3-й дивизией:
«…В полевой армии не существовало ни отвечающей требованиям сети связи (радиостанций на танках и автомашинах почти не было, а стационарные выходили из строя или имели ограниченный радиус действия – АВТОРЫ), ни системы снабжения, ни структуры высшего командования (!?!-Авторы), всё это должно было создаваться при мобилизации (!?!-АВТОРЫ). Не хватало транспорта, во время мобилизации его пополняли машинами, реквизированными у гражданских предприятий (!?!-АВТОРЫ). Большую часть транспортных средств моей дивизии составляли гражданские фургоны и грузовики из разных городков Англии; они находились в плохом состоянии, и, когда дивизия из портов выдвинулась в свой район сосредоточения у французской границы, Франция оказалась усеянной вышедшими из строя автомобилями.
Противотанковое вооружение моей дивизии составляли 2-фунтовые (40-мм – Авторы) пушки. Пехотинцы имели против танков 8-линейные орудия. У французов поспешно купили несколько небольших однофунтовых (24-мм – АВТОРЫ) пушек на маленьких ручных тележках, и по нескольку штук придали каждому пехотному батальону. Кроме этого, для борьбы с танками предполагались использовать часть 25-фунтовой (87-мм – АВТОРЫ) артиллерии, стреляющей снарядами со стальным сердечником.
…К нашему стыду приходится сказать, что мы бросили свою армию в самую современную войну с абсолютно неадекватным вооружением, и поэтому мы сами виноваты в бедах, постигших нас на полях сражений, когда в 1940-м начались бои».
Казалось бы, вопрос об ответственности и причинах поражения исчерпан. Понятно, что с такими экспедиционными силами Британия не смогла бы одолеть вермахт, вооружённый самой передовой тактикой – теорией и практикой глубоких танковых прорывов. Но Монтгомери в следующем абзаце вновь поднимает этот же вопрос:
«Кто несёт за это ответственность? С моей точки зрения, череда британских правительств, руководивших государством в период между двумя мировыми войнами, и в особой степени те, кто правил начиная с 1932 года, когда впервые стали обсуждать необходимость перевооружения армии на современной основе. До самого 1939 года дело не выходило за пределы разговоров и к весне 1939 года продвинулось весьма незначительно. Точно зная положение вещей в британской полевой армии во Франции в целом и в своей дивизии в частности, я поразился, прочитав в газете в октябре 1939 года речь военного министра (Хор-Белиша) в парламенте, когда он объявлял о пребытии Британских эспедиционных сил во Францию. Он дал понять парламенту и британскому народу, что войска, только что посланные во Францию, вооружены «на самом высоком уровне, который невозможно превзойти. Наша армия так же, если не лучше, оснащена, как любая другая подобная армия».
Что же до атаки 7-й королевской танковой бригады под Арассом, Монтгомери, похоже, о ней знать не знает. Во всяком случае, он, как истинный джентльмен, горько иронизирует:
«Где-то во Франции, в подчинении генштаба, была одна танковая бригада. Но лично я ни разу не видел ни одного танка этой бригады ни зимой, ни во время активных действий в мае. А ведь мы тот самый народ, который создал танк и первым использовал его в сражении в 1916 году».
КОММЕНТАРИИ: Передо мной - фотография:пехотный (лёгкий) танк MkIII «Валентайн» (Британия). Максимальная скорость – 32 км/час, запас хода – 150 км, двигатель – GMC 6-71, дизель, мощностью 131л.с., броня – 60 мм, вооружение: пушка - 40-мм, 2 пулемёта – 7,92-мм, 7,7-мм, экипаж – 3 человека. Широко использовался до 1942 года, пока немцы не создали новые модификации своих танков и САУ.
Что ж, лишённый чопорности Монтгомери не склонен приукрашивать, что делает ему огромную честь. А мы подведём первые итоги. Хочется кому или не хочется, но правящие круги Британии, а также Франции не были заинтересованы в победе на материке, когда стали концентрировать там военную мощь против 3-го рейха. Объясняется это одним обстоятельством: наличием так называемой «пятой колонны» или агентуры влияния, что либо была прогерманской, либо была заинтересована оставить рейх целым и невредимым.
Подведём другие итоги. Налицо и тот факт, что в оперативном управлении вермахта были агенты глубокого прикрытия. Называемые «кротами». Их деятельность с самого начала сводилась к тому, чтобы направлять блицкриг по нужному сценарию. А именно: блицкриг должен был начаться и закончиться в определённый срок. Ни раньше, ни позже. Поэтому уже в ходе вторжения в Польшу вермахт и люфтваффе стали страдать из-за отсутствия горючих материалов. (По Суворову-Резуну этот «голод» утолил Сталин, своими поставками по пакту Молотов-Риббентроп. Как знать… Ведь сквозной границы с рейхом у СССР до падения Польши не наблюдалось. А направлять соответствующие эшелоны через воюющую против рейха Польшу, согласитесь, как-то не правильно.) В сводках Геринга за сентябрь 1939 года значится: за 14 дней бомбардировщиками истрачен почти весь запас бомб. Справедливости ради стоит упомянуть, что никто до сего дня ни взялся утверждать неудобоваримое. А именно: этот запас бомб помог восполнить Иосиф Виссарионович.