Никто не смеет так разговаривать с ним! Мурик Ягуров – самый крутой пацан в Адыгее. Сам он в этом нисколько не сомневается. Подтверждают это и другие. А как же? У него самая классная тачка в городе. Есть и бабки, причём конкретные, которых хватит на всех, кто хочет оттянуться.
Никто, в натуре, не смеет!.. Тем более, этот… Мурик задумался, как охарактеризовать того паршивца. Он шабашит в Москве и здесь бывает редко. «Чилийцем»* назвать не получается, он не аульский, столичный. Да и не это главное в нём, главное то, что он весь из себя идейный. Ах, да! – «индеец», наконец нашёлся Мурик.
Из-за тачки всё и вышло. Мурик гоняет в ней по Майкопу давно. Но этот-то ещё её не видел. Вот и подкинься один из корешей Мурика, мол, что скажешь?
– В таких случаях у нас принято поздравлять так: «Дай Бог тебе возможность заменить тачку на лучшую». Но это не тот вариант, сколько ни ищи, лучшей тачки не найти, - с подначкой хохотнул кореш.
В Москве такое не в новинку. Индеец, который больше рассматривал не машину, а навороты к ней, небрежно бросил:
– Что тут скажешь? Возможность возможности рознь. А вообще, если говорить о возможностях, то все они у Ягурова старшего. Он ведь банкует.
Индеец – он и в Москве индеец. Сел в свою латаную «десятку», дал гудок и уехал.
Целый день Мурик колесил по городу – всё не мог успокоиться. Отец, конечно, авторитет, тут крыть нечем. Но ведь и он, Мурик, в правах. В конце концов, аптечная сеть числится за ним, за Ягуровым младшим. Мало ли, что отец ни к кассе, ни к стеллажам не подпускает. Кто об этом знает? Лишь семейный круг.
И вот вам прикол – приставила к нему семья дядю родного. За зарплату. Отрабатывает дядя как может. Деньги – всего ничего, и мешать-то вроде бы не мешает, а всё путается под ногами.
А идейных этих сегодня развелось уж слишком. В реальности за душой ни гроша, а туда же – чего-то там, недоноски, толкают, сшибло крышу идеями. Дело доходит до того, что и сам Мурик иногда ловит себя на том, что тоже несёт подобную чушь. Теперь это бывает реже, но раньше случалось часто.
Да и ни к чему это, зачем ему оно? Сам он в правящей партии, сделался депутатом, за руку салямается с мэром, на виду у президента. А что касается дури, «колёс», то и в них недостатка нет. Мать, правда, всё также растирает слёзы, когда видит его вернувшегося домой – довольным и уставшим. Но что с неё взять: мать есть мать.
Мурик заезжал домой к концу дня. Отца ещё не было, как он и рассчитывал. А она – глянешь на неё: глаза что заброшенные родники – сердце обрывается. Поэтому и не сдержался, прикрикнул. Он, когда в памяти, ни на кого не орёт, только на неё. Сама виновата, лезет всякий раз не к месту.
– Помнишь, что отец под следствием? - спросила она. - Люди погибли из-за него в аварии. Если его посадят, что делать будешь? Остановись сейчас!
– Как всегда, одно и то же! - взбесился он. - И без того тошно!
Хлопнул дверью и ушел. Но про себя отметил: опять было приготовлено очень вкусно.
Уже поздним вечером зашёл в ресторан «Фелица», здесь всегда собиралось много знакомых. Как туда попал, для чего рисанулся – не помнит. Выпало из памяти и то, как его повязали. Говорят, столы опрокидывал. А отвезли в обезьянник, должно быть, менты-чилийцы, другие заморились бы.
Показывал ли депутатскую корочку, Мурик не знает, но что домой позвонил, это точно. Там уже обо всём знали, дядя доложил. Отец даже успел позвонить и распорядиться.
– Я давно уже не мечтаю о собственном счастье, - сказала мать отцу после звонка сына. - Но Мурик-то здесь при чём?
Она старалась не смотреть на мужа. Лишь судорожно глотала очередной ком в горле.
– А что, собственно, случилось? - спросил он. - Ну, гульнул парень, с кем не бывает. Не умер от передозировки, не разбился на машине. В чём, собственно, проблема?
Ему хотелось, чтобы она оставила его одного. Всем телом своим он ощущал волны ненависти, исходящие от неё.
– Да, твоя правда, ничего страшного не произошло, - скользнула она по нему взглядом. - Не сбил, слава Аллаху, никого…
– Это ты на кого намекаешь, женщина? - упёрся он в неё отрезвевшими глазами. - Ты это брось! Думаешь, я не знаю о твоей болтовне за моей спиной?
Женщине стало холодно под взглядом мужа, и она ушла на кухню. Он глотнул коньяка из бокала, дождался, когда тепло достигнет сердца и размягчит его, затем принялся досматривать матч. Играли наши.
Мурик вернулся в «Фелицу», хотелось выяснить, что же тут произошло. Последовал за ним и милицейский эскорт. Он поговорил с некоторыми из людей в форме, приставленных к нему, но ясности не нашёл. Единственное, что смог разведать: блюстителям порядка велено ничего противоправного не допускать, но и его действиям не препятствовать.
Чем он, Ягуров старший, занят в своём управлении, Мурик задумывался не часто. Показала, на что способен предок, та злосчастная авария. Был ли он тогда в стельку пьян, вылетел ли на встречку, виноват ли в смерти четверых человек – по факту всё будет так, как скажет он. И никакая зона ему грозить не может.
Мурик продолжал свои разборки, когда к нему подошёл один из его знакомых, что, мол, здесь происходит и не нужна ли помощь.
– А-а-а, ещё один индеец, - узнал волонтёра Мурик. И это его начало заводить по-новой. Он вошёл в ресторан и стал снова опрокидывать столы, правда, не те, за которыми были посетители. Сдерживать его пытался лишь дядя.
За столами сидели известные в республике люди. Точнее, их генофонд. Вон, например, сын председателя суда, который и сам устроен на ответственную прокурорскую должность, а вон сын то ли промышленника, то ли мафиози, недавно облачившегося в народное доверие. Пусть видят все, пусть знают своё место.
Индеец появился в ресторане практически сразу вслед за Муриком. Он полуобнял его, стесняя в движениях, и довольно крепко.
– Уймись, - сказал индеец. - Я отвезу тебя домой.
– Где мой перстень?! - вырвался из объятий Мурик. - Бриллиант в два карата! Где он?
Он метнулся за стойку бара, что-то с грохотом и звоном опрокинул. Достал из кармана кольцо, сделал вид, что нашёл его, дал дяде успокоить себя и посадить в машину.
Провожали его всем рестораном.
– Ну и фрукт, - сказал вслед старичок потрепанного, но все еще советского вида. Он пришёл, видимо, из дома напротив посмотреть, к чему выставлено милицейское оцепление.
– Не фрукт, а овощ, - поправил его кто-то из оцепления.
Чилиец* - от слова "чылэ": аул.
***