Бывает в жизни что-то удивительное: места, ощущения, люди. Удивительного много и оно всегда рядом, стоит только приглядеться получше...
Это было удивительное место. В сущности, оно существует и сейчас и, кажется, существовало много-много лет до этого. Это дом моей подруги. Собственно, домом это строение стало для нее недавно. Это место с первой минуты меня покорило и навсегда теперь живет во мне, как ТО САМОЕ удивительное в жизни.
Самый центр Москвы.Под аккомпанемент фортепиано, звучащего из окон театра Маяковского, мы вбежали под своды внушительной арки, почти Триумфальной, но без помпезного декора и замысловатых барельефов, которая вела во двор. Уютным его назвать никак нельзя. Машины натыканы и тут и там. Авто дорогие, важно уставились модными раскосыми фарами на всех входящих. Оценивают, прицениваются. Во дворе бродят запахи соседствующего с домом кафе. Официанты-узбеки важно разносят эти запахи к столикам, накрытым белоснежными скатертями, услужливо внимают требованиям посетителей. Кафе своими манящими витринами выходит на другую сторону, а во дворе, по ту сторону Триумфальной Арки, рядом с черным входом стоит стол, накрытый клеёнкой, и несколько узбеков, будучи еще пять минут назад самыми важными в мире, тянут дешевый табак и лопочут на своём о своём, наверняка, важном.
Ароматы плотные, почти осязаемые. Вот куриные крылышки плавно приземлились (или лучше пристолились) перед давно ожидавшей их дамой. Барышня старается выглядеть изысканно и недоуменно смотрит на ароматное яство. Крылышки она любит, но она с маникюром, да ещё с таким кавалером, а крылья истекают прозрачным жирком, а вилкой есть - не по этикету, да и не совсем, признаться, удобно... Конфуз. Она должна соответствовать той дорогой лупоглазой иномарке, припаркованной во дворике, своему платью, маникюру, мужчин нынче днём с огнём, таких и подавно... И настроение портится, и есть хочется, но вечер и, тем более себя, испортить никак нельзя...
Оставим её наедине с этой неразрешимой проблемой.
Мы без труда прорвались сквозь предательски манящие запахи фрикасе, каре ягненка, клюквенный соус (как же он хорош с жирным куском телятины, или баранины. Свинина тоже подойдёт, а утка...Бог мой, утка с клюквенным соусом просто бесподобна); у нас есть орудие помощнее: 200 гр. вареной Докторской (на что хватило скромного заработка), кусочек Камамбера (сил нет не потакать своим маленьким слабостям), бутылка красного (на нём, правда, тоже пришлось сэкономить, но оно оказалось довольно приятным).
Подошли к дому. Строение само по себе необычное. Похоже на пристройку, очень старую. Ступени стёрты ногами проходящих сюда уже не одно десятилетие подряд. Стены подъезда обветшали настолько, что облупившаяся штукатурка сама по себе похожа на оригинальный, сложный, тщательно продуманный временем и пальцами не одного Микеланджело двадцатого века, узор. Реставрационные работы явно нанесут непоправимый урон этому народному и временнОму шедевру. Особо привлекает нумерация квартир: 45-ая на первом этаже, а 44-ая - на третьем. Немалый интерес представляют и его обитатели. Словно сошед со страниц булгаковского Мастера и Маргариты, нас встретил черный, упитанный котяра с горящими глазами. Ну точно Бегемот.
Перешагнув порог квартиры 44, я поняла: квартира харАктерная. Атмосфера напомнила далекие советские годы, для меня и вовсе никогда не существовавшие, ибо родилась я гораздо позже. Старый линолеум кое-где вздыбился, не выдержав натиска деревянных полов, обои отошли от стен, пятнами на них легли события разных лет, в том числе, и протекающая во время сильных дождей крыша. А вот и недавнее событие оставило свою красную метку "Катюша, спасибо за цветы!"
- День рождения у соседки был, -пояснила мне Катерина.
На широких, щерящихся старой краской подоконниках, стоят цветы в вазах, которые декорированы тканями, бусинками. Со вкусом, творчески. Вот и увядшие праздничные цветы. Окна распахнуты настежь. Возможно, рамы рассохлись и створки вообще закрыть сложно, но в такую жару это выглядит вполне естественно. А дома пластик, итальянский, всё закупорено.
Кухня просторная, не светлая, но все равно уютная. Из разъеденной ржавчиной раковины, как из рога изобилия, торчат в разные стороны тарелки, чашки, ножи. На полу клавишный инструмент, в углу гитара. Отличное место для квартирников: песни, стихи начинающих авторов так и зазвучали, разлились...
Тем временем на маленькую тумбочку, исполняющую, и к слову удачно, роль стола водрузилась колбаса, сыр и две чашки, в которых уже через мгновение играло вино. Наверняка, оно бы искрилось на солнце, подставляя свой пурпур лучикам, но...
- Фужеров нет.
- Что?????
Я аж подпрыгнула на диване, который видал виды и слыхивал многое за свою долгую жизнь. Показалось, что даже мебель удивлённо уставилась на Кати. Такое слово ни плита "Юля", ни ржавая раковина, ни даже еще новенький Stinol сроду не слышали.
Всё же удивительно. Тёплое вино бальзамом лилось в душу, Кати без умолку говорила:
концерты, квартирник, каверы, съемки, Куба.
- А у нас тут жил начинающий актёр три недели. Сначала было чуднО, мужик посторонний на кухне, потом привыкла.
- Заходили интересные субъекты.
- Ой, а мне наконец-то гитару привезли....
Сидела, уютно устроившись на диване, в одной руке чашка с вином, в другой - Докторская, глаза, и мозг, и тело жадно вбирают в себя характер квартиры и её обитателей. Чувствуешь кожей, как что-то проникает внутрь тебя. Восторг. Экстаз.
А на Арбате музыканты. Поют. Танцуют. Зажигают толпу и себя. И душно, и в душе настоящее лето. Горчинки в эту сладостную ночь добавлял лишь один факт (упрямая вещь, это точно) - одна.