Конкурс Копирайта -К2
Объем 21 262 знака.
***
Аннотация.
Что может быть общего между бородавкой на носу пятнадцатилетней девчонки из провинции и началом репрессий? Наверное, ничего. Но главная героиня рассказа, уверена в обратном. Она считает, что подтолкнула Сталина начать преследования своих личных недругов и «врагов народа», когда совершила глупейший поступок в приемной Иосифа Виссарионовича.
Сбегая от неминуемого ареста, в спешке, а может преднамеренно, главная героиня забирает раритеты, которые принадлежали известной ведунье, главной советчице Сталина, Наталье Владимировне Львовой. Долгие годы, боясь за свою жизнь, опасаясь, что старинные вещи, которые в определённых кругах считались важными для проведения магических ритуальных обрядов, могут попасть к чернокнижникам, она скрывает правду от окружающих.
Отвечая на заботу правнука и его девушки, пожилая женщина впервые рассказывает свою историю, в которой присутствует одна из родственниц – ведьма, действительно обладающая экстрасенсорными способностями, предложившая поменять старинные вещи на второй флакон «эликсира молодости». Ведь первый у девяноста пятилетней бабули заканчивается. Как хитрая старушка справится с ситуацией, читатель сможет узнать, лишь дочитав рассказ до конца.
***
Раритет
***
— Ну, что лежишь, старая? – обратилась я к рыжей кошке, которая дремала свернувшись калачиком на подоконнике. Она услышала мое приближение, потянулась, откинулась на спину и подставила тёплое брюшко для поглаживания. На улице весна осторожно вступала в свои права. В тёмных водах Дона отражалось серое небо. Как хорошо, что из квартиры можно любоваться набережной. Только Ворошиловский мост слегка портит пейзаж. Впрочем, без него уже и не представляешь этих мест.
— Идем пить эликсир, – позвала я мурлыку. Та потянулась ещё раз и спрыгнула на пол. Открыв дверцу серванта, я накапала из флакона тёмную жидкость ей на пол, а себе в рюмочку. По комнате поплыл запах валерианового корня и чего-то не менее душистого.
— Ну, будем здоровы, девочка! – лекарство имело отвратительный запах и вкус, но оно продлило мне жизнь на несколько лет.
По телевизору окончилась реклама, и вновь стали показывать «Битву экстрасенсов». В этом сезоне в ней принимала участие моя внучка, талантливая девочка и настоящая ведьма. Это она приготовила зелье. Конечно, не из-за большой любви ко мне, а из-за возможности обладать старинными вещами, принадлежавшими ранее нашей родственнице, известной в тридцатые годы – Наталье Львовой, портрет которой я вижу по утрам, когда открываю глаза.
С фотографии на стене, улыбается тётя Наташа, Наталья Владимировна, моя бывшая хозяйка. Не знаю в чём тут дело, в игре света, или в мастерстве фотографа, но настроение у изображения меняется. Иногда на меня смотрит злая, хмурая мегера, а иногда приветливая женщина. Быть может, во всём виновата совесть, неожиданно проснувшаяся к девяноста годам.
По привычке я взглянула в зеркало, которое висело рядом с портретом, старинное, побитое пятнами, в резной раме. Там виднелась сухонькая седая старуха в очках, закутанная в шаль, с неприятным шрамом на переносице. Гадкий шрам!
***
— Всё любуешься на себя? Уж, не на танцы ли собралась? – от громкого голоса я вздрогнула.
— Ты напугал меня, Николя! Когда-нибудь твои выходки доведут меня до остановки сердца. Ты мог как-то прилично оповестить, что пришёл? – я вновь отчитала своего правнука, хотя ещё вчера давала себе слово не занудствовать. Ну, вот! Опять мокрая щека. Терпеть не могу его чмоканья.
— Ты надолго? – поинтересовалась я.
— Нет, сегодня в институте вечер. Так что приготовлю по-быстрому супчик, покормлю тебя и улетаю. Там, кстати, Юлька пришла. Юль, да заходи ты, буся уже не злится, – обратился Ник к своей спутнице и ушёл на кухню.
«Буся! Ну и обращение придумал правнук! Не злюсь. Да я эту свиристёлку видеть не могу! В прошлый приход оголила ноги по самое некуда. «Здравствуйте» сквозь зубы сказала, словно видит приведение!» – но сейчас я улыбнулась этой девочке как можно приветливее.
— Проходите, Юлия, в комнату. Я старуха, но не Баба Яга. Вот мать Николя, так она ведьма, – я посмотрела на вернувшегося родственника, — правда, внучок?
Правнук не услышал моего вопроса, он был возмущён. На щеках играл румянец, руки сжимали кухонное полотенце, он практически прокричал:
— Буся, ты опять готовила!
— Так немного. Ты же голодный прибегаешь, уставший, а я весь день дома.
— Но вам же девяносто! – воскликнула Юлька.
Я повернулась к ней, и мне захотелось её пребольно ущипнуть.
— Женщина в любом возрасте должна уметь готовить. А для меня это вовсе не трудно! Я служила в горничных у самой Львовой, Сталина видела!
Ситуация начала выходить из-под контроля. Первым опомнился Николя:
— Ба! Не горячись! Юля просто пожалела тебя.
— А меня не надо жалеть! Курицу в духовку засунуть, картофель в кожуре рядом положить сил особых не надо! – защипали глаза, я почувствовала, что потекли слёзы. Не хотела плакать, но само собой вышло. Всё-таки старая, совсем себя в руках держать не могу!
Николя достал из кармана платочек и подал мне.
— Идёмте лучше кушать, пока всё не остыло, – приказала я и пошаркала на кухню. Им ничего не оставалось делать, как идти за мной.
Николя посуетился, накрыл на стол, мне мелко нарезал мясо. Ужин оказался приятным, специй и соли я добавила правильно. Юля перестала обижаться, больше не смотрела только в тарелку, подняла голову и спросила:
— Вы, на самом деле, видели Сталина?
— Видела, – я ответила чистую правду, – служила домработницей у Львовой, ты её портрет в моей комнате рассматривала. Она у Сталина личной советчицей была. Необычными способностями обладала. Сейчас её бы назвали экстрасенсом.
Николя налил чай в чашки из моего любимого старинного сервиза. Он знал, как меня задобрить, но не верил, что чай из фарфоровой посуды может быть вкусней. Много раз спорили из-за этого.
— Расскажи, бабуля, про Львову, Юле интересно будет, да и я не всё знаю, – предложил Ник.
Добрый мальчик мой правнук. Другой бы уже вскипел, обиделся, плюнул на старуху. А этот терпит ворчунью, наверное, любит. А может, шпионит? Для матери старается, хочет найти мой тайник. Но, так или иначе, а забота родных мне очень приятна.
— Почему, например, ты свой шрам так не любишь? Всегда хмуришься, головой качаешь, а потом на портрет родственницы нашей смотришь и грустишь? – начал задавать вопросы Николя. Наблюдательный какой! Всё подмечает.
— Этот шрам жизнь мне испортил, и тётке моей Наташе, и миллионам людей в стране. Что думаете, маразм у бабки? – вижу, молодые сомневаются в моей разумности. Ник криво усмехнулся, а Юля рисовала круги пальцем по скатерти.
Я направилась в свою комнату:
— Ну не верите, так бежите в свой институт, танцуйте, наверное, там уже музыка играет.
Они пришли следом за мной:
— Буся, не дуйся, лучше расскажи. Ты оказывается у меня раритет. Вождя народов живым видела!
— Хорошо, расскажу, но перебьете меня – выгоню! – они молчали, переглядываясь, улыбались. Я начала свой рассказ.
***
— Род наш по материнской линии из дворян Львовых. А вот откуда они в Петербург приехали, точно не знаю. Кто говорит из Вологодской, а кто из Владимировской губернии. В столице в тот год холера свирепствовала. Так прародительница наша Мокрина врачевала, бесстрашно помогала людям, поила одним ей известным снадобьем. И выздоравливали больные. Говорили о ней много. Слух до царственных особ дошёл, приглашали во дворец. Там тоже в почёте была, там же по неосторожности насильственную смерть ПавлуI предсказала, за что и была сослана в Сибирь.
А вот мать тёти Наташи, Елена, была известна в северной столице в конце IXX века как знахарка и прорицательница. Беседуя в 1889 году с Александром III, предупредила, что трон отдавать Ники, будущему Николаю II не стоит, иначе Россию постигнут большие бедствия. Наверное, поэтому семья на рубеже столетий впала в немилость, а мать Натальи заболела. Сведущие люди говорили – в нездоровье яд виноват, отравили её. Умирала Елена тяжело. Перед тем как дух испустить, призвала дочь, которой было шестнадцать лет, отдала ключ от тайника со старинными фолиантами и обрядными предметами, что-то шептала Наталье на ухо. Узнала я об этой семейной тайне взрослой.
А ты, Юлия, не улыбайся! Ясно мне, что ты как будущий доктор, в знахарство не веришь. Только быль всё это. А чтобы недоверие развеялось, пойди Мурёнку, кошку мою, покорми. Там манная каша есть. Старая у меня подруга, зубы поистёрлись.
Юлька справилась быстро, вернулась через несколько минут. Я продолжила рассказ.
***
— Так вот обо мне. В 1930 году собирали меня родные пятнадцатилетней девчонкой в Москву. Жила я тогда в небольшом поселке в Сибири, и считалась греховным пятном в роду Львовых. Нагуляла меня мама, да и умерла при родах, а растила родня. То одна семья, то другая брали в услужение. Кто жалел сироту, а кто куском попрекал.
В те годы модным было высокопоставленным особам выписывать домработниц из глухих деревень, в основном дальних родственников. Так и обо мне вспомнила троюродная тётка Наталья Владимировна Львова. К тому времени она стала главной кремлёвской ведуньей, доверенным лицом самого Сталина, который лично выделил ей пятикомнатную квартиру на Арбате. Вот там я и должна была работать, вести хозяйство.
О том, как добиралась до столицы полуграмотная девчонка, отдельная история, где смешная, а где и грустная. В другой раз расскажу. Удивила меня Москва! А ты, Николя, не веселись. Вот к английской королеве на бал попал, как бы себя чувствовал? Так и мне непривычно было. От того что из глубинки приехала, разницы для меня не было Киров ли к моей хозяйке заходил или Ахматова. Мне важно было вовремя чай подать, печенье в вазочку красиво положить, салфетки не забыть, да столовое серебро начистить.
Анна Андреевна считалась подругой моей хозяйки, тётя Наташа иногда даже приёмы посетителей вела в её присутствии. Позже, будучи знаменитой поэтессой, Ахматова написала воспоминания о Наталье Владимировне, где и мне несколько слов уделила. «Дверь в квартиру Львовой открыла горничная», – даже имя моё не указала. Но что поделаешь, она хоть и безимущественная была, к жизни неприспособленная, а к обслуге свысока относилась. Но я прощала всё, жалко её было. Она за Лёвушку, сына своего хлопотала, в чём-то политическом замешан оказался. Так Наталья Владимировна, ей помогала слово перед Сталиным замолвить.
Вещи у хозяйки диковинные были, нож, она его атхэм называла, кубок красивый из красного металла, обруч на голову, серая мантия, большущие книги, с толстыми потёртыми страницами, и еще многое по мелочи. Всю эту тяжесть в саквояже я вслед за ней носила. Потому и в Кремле побывала. Там хозяйка какие-то обряды проводила, со Сталиным беседовала. Меня в кабинет не пускали, конечно. В приёмной сидела, дожидалась. Иногда несколько часов подряд.
Я хоть и молода была, а внешностью не вышла. На носу большая бородавка росла. Уж как мне её не выводили, не заговаривали, вырастала вновь. Грустила я тогда, что замуж выйти не удастся. Ну, кто такую страхолюдину в жены возьмёт?
— Выдумываешь всё, буся, ты у меня красавица! – сказал правнук, подошёл, обнял за плечи. Я убрала его руки и кивком отправила к Юльке.
— Ты, Ник, лестные слова насчет моей внешности не говори, комплементы не делай. Я и по молодости красотой не блистала, а сейчас кожа моя, как на тех высохших куриных лапках, что у тётки Наташи в банках для ритуалов спрятаны были.
Я немного помолчала, взглянула на молодежь, они готовы были слушать мой рассказ. Пришлось продолжить.
***
— В тот вечер моя хозяйка в кабинете у Иосифа Виссарионовича дольше обычного задержалась, одни карты взяла, знать решила на женщин погадать. Всё же остальное без надобности ей было. Секретарь тоже вышел, ну не знаю по какой причине, может по делу отослали. Я от скуки, да по большому любопытству заглянула в саквояж, увидела нож и банку с желтым порошком. Однажды хозяйка этим атхэмом нарост на спине у посетителя убирала, а потом порошком засыпала. Я Наталье Владимировне подавала предметы, необходимые для врачевания, когда она приём на дому вела. Человек ещё раз тётку Наташу навещал, и ничего на том месте не было! С того дня закралась у меня в голову мысль, что бородавку с носа нужно именно этим ножом свести. Только хозяйка обрядовые вещи из-под наблюдения не выпускала, дома в сейф запирала. А тут мне случай представился, не знала я, будет ли ещё такая возможность. Подошла я к зеркалу, что в приёмной висело, и срезала бородавку. В эту минуту вышли хозяйка и Сталин.
— Подожди, бабулечка! Не торопись с продолжением. Неужели у самого Вождя народов в приёмной бородавку выводила? – Николя и Юлька, переглянувшись, расхохотались.
— Да, не смейтесь вы! У меня душа в пятки ушла тогда. Хоть и не те это ещё были годы, когда репрессии бушевали, да всё равно боязно. Сталин стоит трубку курит, хозяйка глазами испепелить готова, кровь из раны по лицу течёт, бородавка у меня на ладошке лежит. Из-за глупой ситуации даже про боль забыла.
Я что, комик в цирке? Что тут весёлого? Всё! Если ты хохотать не прекратишь, я тебя палкой стукну.
— Извини, бабуля, ситуация прикольная, не сдержался, – Ник пытается унять смех, но у него это не получается.
— Мне твои извинения, внучок, без надобности. Все мысли твоё несерьёзное поведение спутало. Иди лучше чаю подогрей, умник!
Николя вернулся быстро, на подносе всё было готово к чаепитию. Современный электрочайник – не самовар, который мне приходилось кипятить, работая у Натальи Владимировны.
— Люблю чаёвничать я по вечерам, Юлия. Твой ухажёр чай по особому рецепту заваривает. Мать – ведьма научила. Приворожил тебя, теперь не сможешь уйти, покинуть Ника. Что, внучок, не нравится тебе мои шутки? Потому сядь, и больше не хихикай. А то расскажу как ты над её фотографией чёрной свечой водил.
***
— Всё? Смех прошёл? Мне дальше продолжать или ругаться пойдёте?
Слушаете меня внимательно? Вот и хорошо. Сейчас самое главное будет. Иосиф Виссарионович вытащил трубку изо рта и произнёс: «Ты права, Наташа! От лишнего, мешающего, чужеродного надо избавляться радикально, как этот товарищ». Сталин указал на меня, и вновь закурив трубку, вышел. Я же получила вначале трёпку и пощёчины, а только потом кровь заговором остановили. Может потому и шрам у меня остался. Но это не так страшно.
Сказывала мне Наталья Владимировна, что выходка моя подтолкнула Вождя народов к резкому изменению в поведении. Он стал непривычно уверенным, без прежних осторожных высказываний в суждениях, делал кадровые перестановки, не советуясь с товарищами. Выражения эти мудрёные, до конца не поняла. А что Сталин ожесточился, по ныне себя виню! Хозяйка больше не брала меня с собой, но всё чаще и чаще навещала Кремль.
— Не плачь, бабуля, не расстраивайся, не ты виновата в терроре Вождя народов. Родственница наша, вину свою в подсказках неверных решила с девочкой глупенькой поделить, не иначе от досады, – утешал меня правнук.
— Не жалей меня, Николя! Хотелось бы верить, что не я беду такую натворила. Но, как ни крути, получается, что виновна, с меня всё началось. И все прожитые годы грех этот тяжкий камнем на душе лежит.
— Дальше расскажите? – спросила Юленька.
Я достала платочек, промокнула слёзы, что текли по щекам, вздохнула глубоко, и продолжила.
***
— А с Натальей Владимировной беда приключилась. Как-то раз, прошло почти десять лет с того злополучного случая, я убиралась в кладовке, там горела лампочка. Дверца была прикрыта, чтобы пыль не летела в комнату. Во входную дверь позвонили. Хозяйка открыла сама. Я прислушалась, затаилась. Пришли чекисты из ОГПУ, они представились. Тётя Наташа говорила возмущенным голосом, ругалась, угрожала, но её увели. Тогда многих забирали без объяснений. Наверное, Сталин начал опасаться, что моя тётушка про него много знает, или угрозу стала представлять.
Какова судьба нашей родственницы дальше не знаю. Я долго опасалась свое имя назвать, а если бы искать тётку стала, спрашивать, ответ пришлось давать, кто я, и зачем интересуюсь. Уже во времена Никиты Сергеевича, по «оттепели», просочились слухи, да и то разные. Говорили, что отравили ведунью, что умерла на Лубянке, что переправили Наталью Владимировну в Германию, и она помогала «Красной капелле», немецкому Сопротивлению. Да только правда, под пятью замками.
А в тот час, когда тетушку Наташу уводили, когда в квартире затихло, поняла я – бежать нужно подальше, в Сибирь, на родину. Собиралась в спешке, схватила припрятанные хозяйкой деньги, хорошую сумму, украшения, документы, одежду, всё запихнула в саквояж с ритуальными вещами и помчалась на вокзал. Купила билет на поезд и запуталась в переходах. Получилась так, что оказалась на Казанском вокзале. Села в поезд, который отправлялся от пятого перрона, так было мне в кассе сказано. А когда стали проверять билеты, выяснилось – еду на юг. Вначале меня хотели высадить, но деньги также как и сейчас, могли решить почти всё. Я «оплатила» проезд и через сутки оказалась в Ростове-на-Дону.
— Ты, бабауля, у нас Колумб номер два! Тот Индию поплыл искать – нашел Америку, а ты за Урал рванула, на юге оказалась, – правнук снова начал смеяться.
— Ник, если ты произнесешь, хотя бы одно слово с насмешкой в мой адрес, я не дам тебе денег на очередной взнос по кредиту! Утих? То-то же!
***
— Моя оплошность спасла мне жизнь. Сначала я затерялась в районе Нахичеванского рынка, где переулки неожиданно кончались тупиками, а улицы звались линиями. Несколько раз сменила квартиру, пока не поселилась в этой. Потом была война. Оккупация, знакомство и расставание навсегда с красивым офицером танкистом. Замуж я так и не вышла. Зато у меня родилась дочка, твоя бабушка, Ник.
— Офицер то хоть нашим был? – усмешка правнука не понравилась мне.
Я промолчала, вроде не услышала. Мои уши и возраст часто выручают, когда нет желания говорить. Молодежь знает меня, как вредную жадную, жёлчную старуху. Так пусть не разочаровываются. А любовь моя большая, единственная и память о дорогом человеке умрут со мной. Тьфу, тьфу, тьфу. Умирать не хочу. Придется внучке старинную книгу отдать за зелье. Помогает варево, это точно эликсир молодости!
— А почему вы маму Коли всё время ведьмой зовёте? – Юля осмелилась задать вопрос.
— Так ведьма она и есть. Дар у неё как у тётки Натальи. Только та бескорыстная была, ни больших денег, ни почестей ей было не надо. Сталину «откровениями» помогала теми, которые приходили во время магических ритуалов. Короче – глупая. Я всё время думала, мне бы такой дар – озолотилась. Да, и дочь моя всё хотела ворожить, а у неё ничего не выходило. Серую мантию украла. Потому остальные вещи Натальи Владимировны я надежно спрятала. И ты, Николя, не надейся обчистить меня, так просто и легко тайник найти не сумеешь!
— Ну, ты, бабуль, совсем из-за этих артефактов, родным перестала верить. Всё ищешь подвох и корысть, – бросил мне внук через плечо, уходя на балкон курить. Обиделся что ли? Вон и Юлька следом пошла, шепчет ему на ухо. Красивые оба, она высокая, темноволосая, как Наталья Орейра из моего любимого сериала, а правнук на актёра Димочку Дюжева похож, только волосы посветлей. Хорошая пара выйдет. Недолго отсутствовали, видно уговорила Юлька, вернулись, на диванчик опять присели, слушать приготовились.
***
— Ты, Николя, гонор то свой поубавь! Нечего на меня обижаться. Если бы не деньги, да квартира моя, часто бы я тебя здесь видела? Говоришь, любишь меня, потому и живешь со мной. Ох, мальчик мой! Стара уже, разного повидала. Не верю в благородные намерения. Но с тобой могу и ошибаться. Ты немного подуйся ещё, а я доскажу.
Зять у меня оказался тоже из Львовых, дальний родственник. Его моя дочь специально нашла. Думала, что после венчания способности появятся. А когда поняла, что всё осталось по-прежнему, затосковала, занедужила, да и померла молодой. Оставила мне внучку годовалую, болезненную. А отец, малышки тут же на Север подался. Деньги высылал, ничего не скажу, а вот воспитывать мне пришлось.
Года в три у матери твоей дар проявился. Соседки удивлялись, а кто и ненормальной считал, только мне всё сразу понятно стало. Род ведуний Львовых не прервался. Да не перебивай меня! Знаю, что фамилия другая, да только из наших она, каким именем не назови! Выиграла же «Битву экстрасенсов» с легкостью. Вот доброе что-либо сделать внучке моей тяжело, а про убийство рассказать, с наркоманкой побеседовать, про помещицу Салтычиху у духов узнать – раз плюнуть. Я сразу поняла – ведьма она.
Нож, который я десять лет назад отдала, твоя, Николя, мама, так и носит с собой, не расстается. Не просто подарила, обменяла на зелье, которое жизнь продлевает. Вот до девяноста пяти и прожила. Нет, Юленька, я не просто долгожитель, эликсир пью. Кошке тоже даю. Та хоть и стара, да двигается. Ну, идите, ребятки, ещё и девяти нет, вечер ваш только начался.
***
Я села в кресло, на колени запрыгнула Мурёнка, песню заурчала. Растревожили душу разговоры. Ванюша любимый, лейтенант Красной армии вспомнился. Прятала я его во время оккупации. Дело это рисковое, да жаль было израненного парня. Я хоть и не знахарка, не ведунья, а рецепты наши фамильные кое-какие знала. Вылечила, а потом полюбила. Ушёл Иван после освобождения Ростова. Больше не видела, и фотокарточки нет. С тех пор пропал, может погиб, может позабыл врачевательницу.
А внучка меня огорчила. «Битву экстрасенсов» выиграла, но вела себя с людьми не по-божески, нападала, огрызалась, угрожала. Чернотой и злобой от неё веяло. Как отдать ей тёткины вещи старинные? Не хочу становиться пособницей тёмных дел! Нож старинный, но не атхэм я тогда отдала. Побоялась в руки злыдне настоящий вложить. Доброта в мире, она хрупкая. Жить, конечно, хочется, да не любой ценой. Вот Николя ворожить потихонечку начал, медицинский оканчивает, душа мягкая…
Нет, торопиться не буду. Во флаконе ещё немного зелья осталась. Годков пять поживу, а там видно будет.
Где можно прочитать о Наталье Львовой:
Журнал «Тайны XX века», № 19, май 2012 г
http://www.itishistory.ru/1i/15_stalin_39.php
http://www.lady.ru/magia//--
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №21206210065
Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/06/21/65