Мне иногда, то ли самолетом, то ли на своем авто приходится ездить за две тысячи километров к югу, туда, где совсем недавно шли самые ужасные, бесчеловечные, жестокие и кровопролитные,после второй мировой войны, бои.
И по своей очевидной бессмысленности, наверное, не имеющие аналогов в человеческой истории...
Дивные и благодатные здесь места.
Даже само слово «война» не укладывается и не вписывается никаким концом в рамки, в панораму, этого Богом созданного края очарования, благоденствия и изобилия.
Фрукты, овощи, зерно, сыры, виноград, нефть и его производные; рыба осетровая, черная икра, форель, зеркальный карп, белый и черный амур, толстолобик, усач; полноводные, стремительные реки и хрустальной чистоты родники- вот то немногое из того, что есть там.
Бесподобная по красоте панорама снежных вершин и синь голубого неба, опрокинутых в прозрачное родниковое озеро Казеной-Ам. Сказочные места.
Ездил я туда в последние годы несколько раз, там живут моя престарелая мать, братья и сестры со своими детьми, да и многие родственники нашего большого рода.
За пять-семь дней надо успеть отметиться, прежде всего, где не так давно кто либо умер или побывать на самих похоронах, а они обязательно в эти дни бывают, потому что ежедневная смерть- характерный, печальный штрих нынешних реалий жизни.
Бывает, что умирают по несколько человек, чего раньше не наблюдалось.
Причем умирают чаще молодые, где основные причины -сердце подвело, давление подскочило, инсульт, инфаркт и конец фильма.
Много жертв по причине дорожно-транспортных происшествий...
Мне необходимо повидать знакомых и друзей, которых осталось совсем мало.
А другие, которых знал по прошлой жизни, то ли разъехались, то ли умерли.
В предпоследний раз прилетел я в Грозненский аэропорт.
Здание блестит, внутри тоже впечатляет.
Мрамор, кожаные диваны и кресла, чистота и порядок.
Прямо перед зданием аэропорта воздвигнуты мечеть и молельный дом, красиво и добротно исполненная работа мастеров и архитекторов.
Можно сделать намаз, как улетающим, так и прилетающим.
На фасаде аэропорта огромные портреты.
Ахмата Кадырова я знал лично, один раз по его поручению с миссией по установлению деловых и культурных связей слетал в Турцию, но с сыном Рамзаном, нынешним главой субъекта, не знаком.
Видел его только по телевизору.
Также на фасаде здания висит огромный портрет президента России Путина, флаги России и Чеченской республики.
Портреты и лозунги напомнили брежневские времена.
Меня же встречает родной брат.
Едем домой в наше родовое село, что в 40 километрах от столицы.
И так, я ступил за порог отцовского дома.
Мать, сестры, все пока более-менее живы и здоровы.
В селе частые системные отключения газа, электричества и воды.
Это большая и постоянно терзающая, хроническая проблема.
И никому из местной власти нет до этого дела, судя по тому, что она почти не решается.
Как будто продолжается война, хотя прошло уже более десяти лет.
И всё это на фоне сверкающих проспектов столицы и неоновых огней.
Контрасты и несуразицы, возможно, это связано с тем, что до конца не отработаны механизмы четкой работы жилищно коммунальных служб.
Планирую свои дела, разбивая на дни, которые я буду здесь.
В один из предстоящих дней предполагаю встречи с друзьями и знакомыми, в их числе те, с которыми не виделся двадцать, тридцать и даже сорок лет.
Узнал через интернет телефоны своих затерянных друзей и перед выездом звонил и разговаривал.
Почти те же голоса, только чуть усталые, хрипловатые и замедленная речь.
И договорились встретиться.
Подъезжаю к месту встречи в столице республики, у так называемого «грозненского моря», перед магазином «Океан».
Их двое, чтобы не обидеть, обозначу вымышленными именами, одного Вахид, другого Абударахман.
Мы учились в далекие годы вместе на одном курсе и на одном факультете сельскохозяйственного института в Северной Осетии.
Оба они одного со мной возраста.
Когда я их искал, я боялся того, что Абдурахман попал в список жертв села Алды, так называемой « зачистки», произведенной питерским ОМОНом в 96 году.
Он родом из этого села. Более сотен человек, в основном старики, женщины и дети были замучены и умервшлены так называемыми «восстановителями конституционного порядка» и никто из этих мерзких убийц, как это ни странно, до сих пор не найден и не понес никакого наказания.
Я боялся, что мой товарищ, Абдурахман попал в эту мясорубку.
Но его родственник, с которым я случайно познакомился на одном сайте, обрадовал меня известием, что он жив, здоров и проживает в том же селе.
И сообщил, что Абдурахман года два назад совершил Хадж, в результате стал Хаджи-Абдурахманом, теперь он уважаемый в селе человек.
А год назад ему провели операцию шунтирования сердца, но, тем не менее, все еще работает и живет активной жизнью.
Я был приятно удивлен этой информацией.
Абдурахман никогда не отличался сильной тягой к религии, более того, на посиделках студенческих и на разных мероприятиях, где лилось рекой все то, что имело повышенный градус, принимал активное участие.
И даже покуривал кое-что покрепче сигарет.
Мы почти все в то время были разудалыми и весьма неумеренными в некоторых вещах товарищами.
Да и Вахид не отличался каким-то целомудрием, исключений в нашей дружной среде почти никаких не было. Все ребята земные и простые.
Так что, наши годы юные были очень наполненными, бездумно-залихватскими и веселыми.
И вот я подъехал к месту встречи, вышел из машины, за рулем водитель, которого я специально нанял для поездок.
Прохаживаюсь, наблюдаю, как из того места, где раньше было Грозненское море, вывозят глину, щебень, вычищают дно, углубляя так глубоко, как будто они вознамерились построить что-то грандиозное, типа египетских пирамид.
Говорят, что здесь планируют создать красивейшее место в городе.
Самосвалов много, одни за одним натужно урча, выезжают они наверх из этой огромной впадины, ставшей еще глубже, чем она была до того.
Погрузчики и экскаваторы внизу, кажутся размером, как спичечные коробки. Представляю, мысленно и зрительно завершенную картину этого строительства.
Поющие фонтаны, как в Дубае, водная гладь, пенящаяся под музыку,восторги толп отдыхающих на берегу...Завораживающее ощущение…
И вот вижу, к моей машине подкатила девятка, за рулем Вахид и рядом Абдурахман. Выходят, широкие до ушей улыбки. Не могут скрыть радости.
Мы идем навстречу друг к другу, дружеские горячие объятия. Столько лет прошло...
Вахид весь седой, а был, с черной как смоль, шевелюрой.
Держится хорошо.
Абдурахман немного сдал, похудел, он и раньше не был полным, но чувствуется, что годы уже берут свое, это заметно по его внешности: лицу, сетке морщин вокруг глаз и чуть согбенной фигуре.
Но, тем не менее, он слегка весел. Радостные возгласы и так, минут десять, тискаем друг друга под удивленно - недоуменные взгляды прохожих, видимо, думающих о неадекватности троих пожилых мужчин.
Я смотрю на моих товарищей и сразу выпаливаю: « Ну, что тряхнем стариной, как в годы молодые…?»
На лицах друзей еле скрываемое удивление от такого предложения, но воспринимают с улыбкой, в надежде, что я пошутил.
Но я продолжаю дальше: «Поедем сейчас в какой-нибудь ресторан и там отметим это историческое событие. Я знаю, на трассе в Урус Мартан есть заведение «Встреча», как раз нашу встречу там и отметим, грамм по сто пятьдесят, как раньше … Много нам сейчас нельзя!»
Рты моих друзей раскрылись одновременно и оба почти хором вскрикнули, замахали руками: «Да, ты что?? Нет, нет, нет...!!»
Я с невозмутимым лицом говорю:«Как это нет...? Никаких «нет» не принимается!».
И наседаю, проверяя реакцию до конца: «Столько лет не виделись? Да вы что, совсем что ли...?»
Лицо Вахида начинает мрачнеть и по нему на секунду тенью пробежала еле уловимая растерянность.
Абдурахман же наклонил голову и все еще улыбаясь, повторяет: «Нельзя, нельзя..!»
Я говорю, «Почему? Ты Хадж сделал, я в курсе, это очень хорошо. Я рад за тебя, пусть твои труды зачтутся тебе и на этом и на том свете. Но Аллах, наверное, простит нас за этот небольшой грех, учитывая, что мы столько лет не виделись!?».
Я хочу до конца проверить, насколько мои друзья твердые трезвенники.
Они дружно и синхронно покачивают головами, я видя, что друзья не сдаются, делаю последний нажим. Изображаю недовольную мину на лице и расстроенным голосом говорю «Я не пойму, для чего мы вообще встретились…?»
«Да ты что!!?» встрепенулись оба, вскричали в один голос и замахали руками.
Вижу по лицам моих друзей, явную тень сожаления о нашей встрече.
И когда я чувствую, что уже дальше некуда, граница скрытой шутки переходит допустимую грань, а дальше уже, как говорится, предел разумности, я громко, заразительно смеюсь, всем своим видом показывая, что это был розыгрыш.
Они тоже начинают смеяться.
Но в ресторан все-таки едем, по пути еще одного сокурсника вызываем.
Подъезжаем, садимся, в ресторане пусто, кроме нас никого нет, не любят здесь эти заведения. А ведь было время, толпы страждущих расслабиться не заканчивались даже к полуночи и хмельная, веселая гульба сотрясала небеса Кавказа.
Садимся скромно, заказываем цейлонский черный чай с турецким лимоном, пьем из пиал, вприкуску с сахаром, как в бухарской чайхане.
Вообще, по моим уже многочисленным и длительным наблюдениям в течение последних лет в Чечне среди взрослой мужской половины населения в части отношения к дарам Бахуса образовались три устойчивые группы.
Первая - это абсолютные трезвенники, большая, подавляющее большинство которой молодые и среднего возраста люди. Также в этой группе часть пожилых и старых людей, это верующие, они частые гости мечетей, но среди них немного и тех, что при советской власти запомнились, как большие друзья горячительных напитков и лекторов по атеизму.
Вторая группа малочисленна. Это неисправимые алкоголики.
Как в прошлом, так и в настоящем. Они не изменились совсем.
Подавляющая часть её люди пожилого возраста.
Они, закрыв ворота дома на огромную щеколду, которая бывает во всю ширину ворот, пьют то ли сами с собой в гордом одиночестве, то ли с такими же, как они и сами, гостями, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не быть захваченными врасплох. Выпивкой служит что-либо покрепче, чаще это водка «Русский стандарт», «Белуга», либо осетинская на «Троих» или на «Двоих».
В зависимости от состояния здоровья и толщины кошелька.
Есть у меня друзья из этой группы, стараюсь уехать без встреч, избежав риска грехопадения.
Но если каким-то образом нам встречи никак не избежать, то отказ выпить и не поддержать компанию воспринимается как большое личное оскорбление, могущем навсегда привести к полному разрыву отношений, которым много много лет.
Либо разрыв навсегда, либо грех в увязке с дружбой.
Выбор одного из этих вариантов -процесс тяжелый и принять решение в пользу одного из них довольно таки сложно.
Эта группа сторонников Бахуса под мощнейшим контролем местной власти, хотя она и предпринимает исключительные меры конспирации для сокрытия своей пагубной страсти и поведения.
Наверное, из-за сильного избирательного подозрения к пожилым мужчинам в этом грехе, как-то раз в одной из своих поездок, находясь за рулем авто, я был остановлен сотрудником ГАИ на посту при въезде в Грозный.
"Гаишник" пристально вглядывался в лица водителей, пропуская всех, кто двигался впереди меня, так как почти все были относительно молодыми и, взглянув в мое лицо, как будто узнал своего клиента, неожиданно приказал жестом остановиться.
Представился, попросил выйти и сесть в свою машину и, свернув в трубочку листок чистой бумаги, предложил дунуть в неё.
Я молча выполнил процедуру. Он понюхал раз, снова и снова.
Спрашиваю:
«Ну что, понюхал...? И чем пахнет?».
« Духами».
Я ему: «А что, духами у нас запрещено пользоваться...?»
Он ничего не ответил на вопрос, только как-то грустно посмотрел на меня и, извинившись, отпустил. Не повезло ему со мной.
…Но есть еще третья группа. На головах у представителей этой группы тюбетейки или «песы», как их называют по местному, внешне этих людей не отличишь от представителей первой группы.
И в мечетях они на видном плане "трудятся" и за закрытыми на большие засовы воротами регулярно «закаливают» организм.
Эти люди действуют по обстановке.
У них в друзьях люди и из первой группы и из второй, в одинаковой равноудаленности и близости.
При советской власти преобладала и доминировала вторая группа, она шла в авангарде, заседала во всех президиумах конференций, совещаний, съездов, нынче уверенно лидирует первая.
Это неоспоримая заслуга нынешней власти республики.
Но во второй группе идет постепенное уменьшение ее некогда многочисленных, сплоченных, тесных и дружных рядов. Уходят из жизни несломленными, непобежденными последние могикане коммунистической эпохи.
Неизменно твердой и выживаемой остается лишь третья группа.
Она в одинаковой мере героически и стойко выдерживает и то и другое.
Она умеет лавировать в разных ситуациях и напрягаясь в молельных домах, не забывает периодически расслабляться дома, за стальными воротами.
Вот немного из того, что мне удалось понаблюдать за жизнью в градусных моментах мужской половины современной горной республики.
Но над всеми этими группами, не имея никакого отношения к данному вопросу, паря и властвуя, господствует одна многочисленная общность людей- это женщины.
У этой категории нет никаких отклонений в твердости нравственных принципов.
К дарам Бахуса относится отрицательно, хотя торговать этим и не отказывается.
Это героические, неутомимые труженицы.
На рынках, в магазинах, на трассах, в дождь, в пургу, в зной и холод.
С метлой ли, с лопатой ли, убирающими на проспектах города, в гостиницах, у зданий вокзалов и площадей. Всё вокруг блестит лишь благодаря им.
Даже за рулем автомобилей тоже часто они.
Всю войну длиной в десять долгих лет спасали раненных, лечили, кормили и поили всех подряд, на своем "горбу" пронесли все тяготы, лишения войны и разрухи.
И не сломались.
Наверное, поэтому, понемногу, происходит переход власти в домах, в семьях, от мужской половины к женской.
Вот таким естественным, эволюционным образом, на просторах Седого Кавказа, матриархат постепенно, но уверенно набирая силу, побеждает.
И слава Аллаху!!