Музыка!
На днях опять встретил Её, свою застарелую рану, уже такую древнюю, но до сих пор зияющую. Воспоминания закружили и унесли меня, как осенний ветер уносит никому ненужную опавшую листву.
Музыка! Она была моим инструментом, моей первой гитарой, что так послушно ложилась в руку и позволяла вырисовывать ноты на своем прекрасном лебедином стане. О, музыка! Благоухая одурманивающей ванилью, Она знакомила меня с малыми формами, ровным ритмом на четыре доли, сентиментальными любительскими напевами, в которых воедино слились сцены музыкальные и постельные. Но это была не опера, а всего лишь оперетта!
Уже намного позже я обрел то широкое эпическое дыхание за дирижерским пультом, ибо Ты предоставила в мое распоряжение целый оркестр, столь богато и глубоко эшелонированный, что не найти ни в Петербурге, ни в Москве. Тут я выучился трубить, брать септаккорды, дудеть, играть пиццикато, водить смычком по туго натянутым струнам, избирать темп для адажио, играя крещендо и диминуэндо.
Я извлек из тебя все, что можно извлечь, и хоть нельзя сказать, что был неудовлетворен, все же оставался недоволен, как и положено истинному художнику звука.
О, музыка! Ты навсегда увязла в моем сознании, в моей физике и психике. Ты преследуешь меня всюду, обогащая и отмечая мою мелочную жизнь вечными репризами, быстрыми триолями и нежными глиссандо.
О, музыка!