Почему я стал «писакой»
– Наверное, в твоих прошлых жизнях были самоубийцы. У тебя очень сильные суицидальные мысли, – говорил мне мой мастер Рейки Гена Стахов, – Но для того, чтобы добровольно уйти из этой жизни надо сильно постараться...
– Как это, постараться?
– Оставить о себе память в сердцах тех людей, которые окружали тебя в этой жизни. Ты знаешь, сколько душ витает в космосе над Землей? И все хотят вселиться в новую жизнь! А чтобы заслужить это, надо постараться сейчас. Чем чаще, тебя будут вспоминать, тем легче твоей душе будет на «том свете».
– А что сделать, чтобы меня запомнили? Повторить подвиги Геракла, или поджечь храм, как Герострат? Кого люди вспоминают? Гитлера? Сталина? Ленина?.. А кто я? Может, взорвать статую Свободы?!
– Да нет. Хоть это и банально, но своей жизнью, поступками, ты должен оставить о себе добрую память у окружающих тебя людей. Зачтутся только добрые чувства и мысли.
– Это же мало –окружающих меня!..
– Для души достаточно с десяток помнящих о тебе. Но, ты прав, чем больше – тем лучше.
– Вообще-то я много где «засветился», много перед кем «красовался». Я был человеком общественным. Вот если бы я умер лет двадцать назад, когда был на пике популярности в отдельно взятых широких кругах!.. А сейчас? Кто меня вспомнит, когда помру?
– Ну, почему? Останутся фотографии, записные книжки, да и мало ли еще что… Если хочешь расширить круг знающих тебя – напиши книгу. Книги пылятся на полках, но иногда их все-таки берут и читают.
– А что? Можно попробовать! Я с детства мечтал стать писателем, даже стишки пописывал. Предложение, конечно, интересное.
– Начни с завтрашнего дня. И мысли о суициде уйдут, растворятся в творческом труде.
Этот разговор с Геной я вспомнил, перечитывая свои «опусы». Да. Память обо мне останется. Может быть, когда-нибудь где-нибудь кто-нибудь включит компьютер и наткнется на мои «творения». А может даже и прочитает! И помянет меня крепким словом. По теории вероятности это очень даже возможно. А мне там, на «небе», глядишь, и зачтется!
В Новой Зеландии, в Америке, в Германии, в Израиле, я уже не говорю про Беларусь и Россию, меня друзья читают. Некоторые даже хвалят.
Поэтому читайте – все кому не лень! Глядишь, когда я умру, то ваше доброе слово мне очень пригодится «там», в загробном мире, если он есть.
Признание бездельника
С чего начать?.. Мысли есть, но они как бы в стороне от меня – пролетают и исчезают бесследно. Все время думаешь, думаешь, думаешь, а о чем? Только пододвигаешь к себе клавиатуру компьютера, как мысли вмиг испаряются! Хорошо мне пенсионеру – никуда не надо идти, разве что в туалет, никого не надо выслушивать, разве что телевизор. Никому не надо подчиняться, ни перед кем не надо унижаться, никого – унижать. Просто живи себе!..
Поначалу скучно было без работы, без служебных обязанностей, без режима, без дисциплины, без команд, как в одну, так и в другую сторону – но сейчас я ловлю «кайф» от каждой бесцельно прожитой минуты жизни. Я никому ничего не должен и мне ни от кого ничего не надо. Я ни от чего и не от кого не завишу. Я сам по себе. Хочу – валяюсь весь день на кровати, пока голова не заболит. В любое время суток захочу поесть – поем, захочу подремать – сплю.
Мой главный собеседник и друг – телевизор. Спорт, иногда новости, мистика, НЛО, пришельцы, загадки альтернативной истории, переселение душ, загробный мир и прочая «ерунда», в которую я не верю, но которую с удовольствием смотрю.
Мне нравится мое безделье. Правда, иногда всё же приходиться поработать… Ногами – когда надо сходить в магазин или в газетный киоск за программой телевидения и раз в месяц забежать в сберегательную кассу и заплатить за квартиру. Руками – когда надо постирать свои носки и трусы, повесить постельное бельё на сушку после стиральной машины, потом поутюжить, пропылесосить раз в неделю ковер в своей комнате и протереть пыль.
Все звонят: предлагают работу – даже по специальности! Про сторожа, охранника, дворника я даже и не говорю – хоть завтра. Ну, не хочу я работать! Никем не хочу. Если вкалывать, то для себя или для своих детей с внуками. Получать от работы радость и удовольствие, а не головную боль.
Я социально защищен: у меня есть пенсия, не бог весть какая, но на жизнь хватает. Одно время я получал тысячу долларов – хватало. Были времена, что я вообще получал меньше пенсионера – тоже хватало. Почему сейчас хватает пенсии?
Не пью я и не курю. Какой-то придурок залез ко мне в голову и злобно сказал, когда я уже почти отпил «макушку» и прокурил оба полушария: «Хватит!». С тех пор уже пятнадцать лет я веду «здоровый» образ жизни. Хватает еще и потому, что вещи я не покупаю. У меня есть «спонсор» – сын. Донашиваю его штаны, куртки, рубашки, обувь. Вот почему я не жалуюсь как остальные на свою крохотную пенсию.
Я люблю поесть и, как ни странно, сейчас получаю удовольствие от простой еды: каша с запахом мяса, овощные салаты, компоты. Иногда по праздникам стаканчик полусухого вина. Колбасу, сосиски, консервы, концентраты не покупаю – знаю, из чего их делают. Стараюсь есть и готовить пищу натуральную и, желательно, недорогую.
Лучше куплю кусок свежего мяса или курицу – не пожалею денег и по кусочку на обед с крупяной кашкой или супчиком приготовлю. А чаще всего беру «собачью радость» или «закуску бомжа» – различные куриные или свиные суповые наборы.
Удовольствие я получаю кроме всего перечисленного от сочинительства – могу сутками сидеть у компьютера и сопереживать своим придуманным и реальным героям: плакать, радоваться и существовать вместе с ними. Мне нисколько не стыдно за свои слезы, тем более что их никто не видит. Как говорится: «тихо сам с собою»…
У меня также есть гитара, которую мне подарил друг и на которой я исполняю песни своей молодости – так сказать, ностальгирую. Правда, пальцы не гнутся, но кое-как пристроился – разрабатываю. Уже септаккорд беру. Поначалу ничего не получалось: визжал, пищал, хрипел, но сейчас, не как в двадцать лет, но более-менее сносно.
Могу под настроение, без перерыва сутки петь песни и ни разу не повториться. Память у меня уже не та, но я нашел свой старый песенник. Извиняюсь: не песенник, а блокнотик с названием песен и их авторов. В этом блокнотике их штук пятьсот, а может и больше – не считал. Пою все по очереди, с третьего захода и мелодию, и как играть, и все слова вспоминаю. Заодно и молодость свою вспоминаю.
Гитара, телевизор, сочинительство, еда и пенсия – вот и всё, что нужно для меня, что необходимо для беспечной, спокойной, тихой жизни. Как говорится: «моя хата с краю – ничего не знаю». Никому я уже не нужен, да и мне, если подумать, тоже уже никто не нужен. Вот так и живу, если это можно назвать жизнью.
Тяга к жизни
Когда я родился, салюта в честь этого события не было, Вифлеемская звезда не сияла, бравурная музыка не звучала, церковный хор не пел осанну. Я родился в муках, которые испытывала моя мать. Роды были очень тяжелые. Врачи, когда она забеременела, не рекомендовали ей рожать: строение таза не такое, мол, чревато… Но мой отец так не считал. Что это с его стороны – злой умысел? Но факт остается фактом – я появился на свет!
Они с матерью прожили вместе лет тридцать – периодически, то сходясь, то разводясь. Когда отец умер, то мать попросила: когда она умрет, не хоронить ее рядом с мужем. Я, впоследствии, выполнил просьбу матери и похоронил ее рядом с ее родительницей – моей бабушкой, а сам зарезервировал себе место рядом с отцом, о чем поставил в известность своих детей.
Каким отец был папашей? Бог ему судья – все-таки родная кровь. Любили они с матерью жить. Некогда им было заниматься детьми – мы с сестрой им мешали. Рано они детей завели. Меня мать родила в 19 лет. Своей разгульной жизнью они компенсировали свое голодное предвоенное и военное детство и юность. Отец с шестнадцати лет партизанил, а какая в лесу в землянке жизнь? Голод, холод, грязь, вши и блохи величиною с горошину.
Кто меня с сестрой воспитывал? Бабка Матрена, интернаты круглосуточные, соседи и улица. Я ходил в школу в старых залатанных штанах. Учился неплохо. Поступил в университет, из которого меня потом выперли за аморальное поведение. Затем – армия, завод, расточной станок, вечернее отделение института, которое я худо-бедно, но закончил. Инженер-конструктор, «зам-гав-зам» начальника… Женитьба. Дети. Развод.
И вот я в своей комнате сижу, как сыч, у компьютера. Пенсионер с кучей хвороб: колени и спина не гнутся, в носу свербит, в груди хрипит, давление и настроение самые хреновые.
Смерть, что меня ожидает, меня не страшит. Я к ней безразличен – так мне думается. А «не думается» то, что я еще живу. Никому не нужен – а на тебе!.. Кажется, уже хватит мешать жить другим, но в тоже время и не кажется, а даже и хочется еще немного «помешать». Интересно – почему? И хочется и не хочется, и колется и не очень…
Странно устроен человек! Ко всему привыкает. Живет до последнего. Нет бы, остановится: и ноги не гнутся, и в боку переклинивает, еле шевелится, ан – нет!.. У каждого есть в запасе средство уйти из жизни. Вот оно перед глазами – мол, как только почувствую, что вот-вот стану «овощем», так сразу приму и на погост... Но… С каждым днем все хуже и хуже. Ноги отказали? Так руки же есть! И руки, и ноги отказали? Так язык и глаза еще остались! И так до бесконечности.
А становится придурок «овощем» – так есть памперсы, «утки», дети, которые за тобой присмотрят. И уже – про свое средство ухода из жизни – забыл куда положил, потому что склероз, потому что мозгов уже нет. И как бы ни хотел доставлять детям нудные, грязные заботы о себе, все – равно в итоге доставляешь. Почему? Потому что мораль у нас такая лицемерная, лживая, псевдохристианская и сами мы – лицемеры.
Кому нужны эти издевательства над людьми? Все равно же – каков в итоге конец – знают?! А делают вид, что проявляют человечность, что все, что еще чуть-чуть шевелится – должно существовать. А почему не проявляют такую человечность к животным, которых употребляют в пищу? Тоже жизнь Богом данная!
«Стометровка»
«Стометровка». Раньше я через четыре дня на пятый на неё «ходил». Потом денег стало поменьше, да и здоровье стало поплоше, начал ходить по субботам и воскресеньям. А сейчас? Ой, «не говори кума»!.. С моей пенсией придется со «стометровкой», наверное, завязать. Чертовы деньги!
Писаниной, умные люди в телевизоре говорят, не заработаешь. Россия перестала платить, ссылаясь на кризис. В Беларуси никого не печатают, а если что и печатают, то тиражом в пару тысяч. Страна маленькая. В России хорошо – тиражи в десять раз больше, но не платят.
Печатаю только про то, что выше колена и ниже пояса. В основном маленькие интермедии, юморески, анекдоты, рассказики.
Давеча, гуляя около дома, где я совершаю променад, промерял шагами расстояние от начала фасада дома до конца. (Я все-таки бывший ориентировщик, знаю сколько надо моих парашагов на сто метров.) Ровно сто метров! И так про себя подумал: – «Вот моя «стометровка» на старости лет. Платить не надо и для здоровья полезно.
Весенняя болезнь
– Колени не могу согнуть, шея болит – не могу голову повернуть. Боль сумасшедшая! – жалуюсь я Чернышеву с Севой.
– Может, продуло? – сочувствует Володя.
– Да нет, я думаю, это последствия хомута, что я двадцать лет носил. А колени, последствия лямки, что я тянул, упираясь ногами, как бурлак.
– Какой еще лямки?
– Семейной. Хомут тоже из этой «оперы».
– Но ты уже лет десять, как разведен.
– Так я ж говорю, что последствия. Семейная жизнь сказывается, профзаболевание. Старые натруженные нервы ноют.
– Клин клином вышибают. Женись. Новый хомут, попросторнее, одень.
– Ты думаешь?
– Шея привыкла, так сказать генетическая память, хомута требует, дискомфорт испытывает. Десять лет терпела и вот взбухла. Привычка. Придется тебе жениться.
– Четвертый раз? ЗАГС не разрешит.
– Сейчас можно хоть сто раз. Свобода, блин!
– Найди мне подходящую кандидатуру. Чтобы с квартирой, машиной, но без детей и дачи.
– Ну, ты даешь! Для того чтобы все это поиметь, надо кое-что при себе иметь. С «этим делом» у тебя как?
– Пока никто не обижался.
– За деньги никто не обижается.
– Спроси у бывшей жены.
– Что вы несете? – Подал голос до сих пор молчавший Сева – Шея у него болит от того, что на девочек молоденьких заглядывается. Ни одну попку не пропустит, чтобы не посмотреть. А колени болят потому, что за этими попками носится, как молодой. Посмотри в паспорт, козел ты старый!
Сева
Иду как-то в сторону магазина. По дороге навстречу из магазина сосед Сева – тоже пенсионер. Остановились.
– Привет, – говорит он и как-то странно улыбается.
– Привет, – отвечаю.
– Ну что? Началось? – спрашивает Сева, сокрушенно качая головой.
– Что началось? – не понимаю я.
– Ну, это самое, – он выразительно вращает рукой у виска.
– Что, это самое? – я повторяю его жест.
– С головой.
– С чьей головой? – начинаю злиться я.
– Не с моей же, – он глядит на меня с сожалением, – а с твоей! Как говорится: маразм крепчал?..
– Сева, это у тебя, видимо, с головой что-то не в порядке.
– Да ладно!.. Короче, – хитро щурится Сева, – куда это ты свои «ходули» направил?
– В магазин за хлебом. И «холестеринчика», в смысле: масла прикупить.
– В магазин, значит! – язвительно ухмыляется Сева, – А «авоська» у тебя с чем?
Поднимаю правую руку… Ёма ё! В руке – пакет с мусором! Дочка всунула: по дороге в магазин вынести. Задумался и забыл выбросить – полкилометра тащил! Ох уж эти бабы! Лень им спрессовать мусор в ведре. Одни бумажки и полиэтиленовые упаковки. Веса никакого – один воздух, а объем приличный.
Гляжу я на улыбающегося Севу и думаю: чтобы такое достойное «ляпнуть» в ответ? Не нахожу слов… Благо, урна придорожная рядом оказалась. Молча, впихиваю пакет в урну. Молча, жму в благодарность Севе руку. И также, молча, удаляюсь…
И представляю, как я – с мусорным пакетом – прихожу в магазин!...
***
Вышел я, ковыляя, на улицу, во двор. А там Сева сосед. Тоже, как и я, пенсионер. Мой ровесник. Солидный дородный мужчина. Посмотрел на меня хитро и говорит:
– Ты носки вверх ногами одел.
– Подожди, дай сообразить. Как это вверх ногами? – недоумеваю я, якобы не понимая сути сказанного, – Носки кверху ногами?!
– Ну, в смысле шиворот навыворот, наизнанку.
– Наизнанку – матку выворачивают, – пытаюсь шутить я.
– Слушай, ты! Полиглот. Писатель хренов! Филолух! Носки переодень и морду лица побрей. А галстук твой где? Распустился совсем! А я еще за него голосовал…
Сева держался за грудь: стенокардия. Он последнее время все чаще стал нитроглицерин посасывать. Пожалуй, он и Володя Чернышев, еще работающий пенсионер – вот и все с кем я тесно общаюсь, с кем мне еще интересно.
Мы с Севой неработающие пенсионеры и нам нисколько не стыдно, как некоторым. Не знаю как Сева, но я бездельничаю по идейным соображениям. Я, можно сказать, ждал эту пенсию, как манну небесную. Теперь я никому ничего не должен. Никого не надо выслушивать, терпеть – особенно начальство. Никого не надо наказывать, уговаривать. Никому не надо врать, чтобы сделать работу, которую ты ненавидишь. Я свободен!
Не совсем конечно – есть дети, есть престарелая мать. Но это так – текущие обязанности, которые отнимают, не очень много времени. Теперь я могу заниматься: чем хочу, вставать: когда хочу, делать: что хочу. А самое главное – писать, сочинять. Все вроде для этого есть: компьютер, время, глаза, пальцы бегающие по клавиатуре, даже зачатки мыслей в голове, но ….
Все кажется есть, а вот пишется с трудом. Когда была работа, обязанности – писалось резвее, мысли были живее. Чем больше было препятствий, тем веселее писалось. Но все равно на работу не хочется: быть кому-то обязанным?!..
Я когда-то давно мечтал о создании идеального общества (кстати, не забыть бы, для моего творения «Эликсир бессмертия» – хорошая тема!)… А общество примерно такое:
После окончания школы всех отправлять на пенсию. Ведь это самый возраст для жизни! Предоставлять человеку полную свободу для поиска своего места в жизни. Платить ему, как сейчас пенсионеру, ежемесячно деньги. Что хочешь, делай – гуляй, веселись. Хочешь, учись, хочешь – отдыхай. И так до сколько лет? Когда к человеку приходит зрелость? Допустим, до среднего возраста. В сорок пять человека лишают пенсии, отправляют на работу и до самой смерти. Когда в старости человек не на что не способен, его надо занять чем-то. А когда у него времени мало, то и помирать легче, веселее.
Давно это было. Тогда мне было лет двадцать. А сейчас седьмой десяток пошел… Каждому возрасту – свои приоритеты. Как я сейчас об этом устройстве думаю? Эх, добрая глупая молодость!...
Валя
Сидим мы с Севой на лавочке у моего подъезда. Беседуем. Вернее он говорит. У него после больницы, после обширного инфаркта, период разговоров про свою болезнь. Уже пятый раз рассказывает, как он чуть не умер. Рассказывает, как его лечили, чем, кто, как ему хреново было. Ну, в общем как обычно. Все, переболевшие опасной болезнью, этот период переживают – разговоров и жалоб.
И я не исключение. Месяца три надоедал всем нытьем про свою замечательную болезнь. А потом успокоился, потому что понял: никому твои страдания не интересны. Скорее всего, это ты сам себя жалеешь, сочувствуешь, переживаешь... Ну, кто, кроме тебя самого, тебя пожалеет? Смерть приходит в одиночку. Смерть человека – самое индивидуальное мероприятие. Нам с Севой пока повезло – она проскользнула мимо. А когда-нибудь…
Мимо нас проходит Валя с собакой – тоже юная пенсионерка, тоже нигде не работает. Она пыталась устроиться на работу, но… Кому нужна пятидесяти пятилетняя тетка? Уборщицей? Дворником? Сторожем? Это не для нее… Уборщица с прической от местного Зверева, «прикидом» от Кордена и шпильками от Диора! Тоже, как и мы, с показным восторгом, говорит о прелестях безработной жизни. (Как ни странно, заботы всегда находятся – кажется, ничего не делаешь, а всегда чем-то занят!)
– Привет молодые старперы! – говорит бодрым голосом Валя, проходя мимо.
– Привет, – киваем мы с Севой.
– Странно, – изумился Сева, – И все?!.. Обычно она не может, проходя мимо, не сказать, какую либо колкость, или даже гадость в твой адрес. Мне иногда кажется, что она влюблена в тебя или завидует – твоему цветущему виду.
Нет. Валя не выдержала. Приостановилась. Подумала и, повернувшись ко мне, ехидно заметила:
– Долгий, что-то ты неважно выглядишь. На все восемьдесят! Что случилось? На прошлой неделе, ты смотрелся лишь на семьдесят пять!
– Не говори, Валя! – вздыхаю я, и нежно улыбаясь, игриво добавляю, – Если бы не макияж, что с помощью дочки, нанесен на мое лицо… Заходи вечером на «палочку» чая, а утром увидишь меня настоящего. Ужаснешься! Не восемьдесят, а все сто!
– Какого чая? – зло прошипела Валя, – Стыдно не будет, если я сейчас сделаю массаж на твой макияж, вот этой ручкой?!
– Валечка, прости меня нехорошего, – взмолился я. – Ты же знаешь, как я тебя обожаю, как я тебя люблю!
– Знаю, – смягчилась Валя. – Смотри у меня! Сниму с тебя штаны и надаю по голой наглой «морде»! Прямо перед Севой!
Она гордо ушла со своей собакой.
Мы с Севой молча глядим ей вслед. Потом Сева смотрит на свои наручные часы:
– Ну, что, день прошел? Пора. Пойду пожру, посмотрю теннис и в «люлю». Бай, бай, бэби!
– Пока, – отвечаю я, и направляюсь к своему подъезду.
День как день. Слава Богу – ничего плохого не случилось.
Володя
– Как я бездарно провел выходные – бестолково, бессмысленно! – говорит Володя Чернышов.
– А что ты делал?
– Сидел на даче, потом гулял по лесу.
– Болело, что-нибудь?
– Да нет.
– Не умер?
– Нет.
– Почему бездарно?
– Сделал бы что-нибудь полезное. Почитал. Познания свои расширил.
– Ёма ё! Какое познание жизни в шестьдесят два года? Прожил день и хорошо. Пользу ты принесешь миру – когда помрешь! Хорошо если тебя используют, как удобрение, а то и как пищу для опарышей. Ты чего?.. Смысл жизни хочешь познать?!
– Вообще-то не мешало бы.
– Не смеши меня. Радуйся, что живой, ходячий, не «овощ», что на работу идешь. Что носом дышишь. Или уже началось? Сколько будет два умножить на два?
– Четыре.
– А правильно ли? Надо и себя проверить. Может у меня тоже с головой начинается? – останавливаю мимо проходящую девушку, – Девушка! Проверьте, как у нас с головой?
– Я слушаю дедушка.
– Два умножить на два – четыре?
– Пожилые люди, а шутки у вас!
– Ушла. А как проверить? – чешу затылок я.
– На сотовом калькулятор найди и умножь.
– Точно. Сейчас. Я быстро. Два на два. Смотри-ка: правильно! Так мы еще… Математики, блин!
***
– Куда ты лезешь, дура! Ногами работай!...
– Что ты жопой вертишь?! Сучка драная! Вперед смотри!...
– Так тебе и надо, потаскуха!
– Черт подери! Ну, куда? Куда?! Падла!..
– Да не ори ты, как резаная! Кобыла безрогая!
А было еще то, что даже я не решился озвучить, а именно – площадная ругань, отборный мат и прочее!.. И все это два часа, через непродолжительные паузы, мы выслушивали с Севой, сидя на лавочке.
Брань доносилась из раскрытой форточки на втором этаже напротив нас. А громогласно изрыгал из своего чрева эти вопли наш дружок и ровесник, тоже пенсионер, интеллигент в третьем поколении Володя Чернышов.
Мы с Севой только усмехались и тихо комментировали его очередной вопль, с очередным «перлом». Для нас это было развлечение, словно мы на концерте группы «Ленинград» с её солистом Шнуровым.
Наконец, все затихло. Минут через десять из подъезда, глубоко выдыхая воздух, разгоряченный, держась левой рукой за сердце, вышел Володя. Увидев нас с Севой, он молча поздоровался кивком головы. На наш немой вопрос, разразился гневной тирадой:
– Чтоб она издохла! Все жилы из меня достала! А как нервы истрепала! А сколько адреналина из меня вылила! Оглобля двухметровая! Чтоб я так жил! Чуть не издох! Не хватало мне еще инфаркт заработать! И все и из-за какой-то засранки!
– О ком ты так?
– О ней – моей Машеньке.
– А она живая? Мы думали: ты её там насилуешь.
– С удовольствием бы её придушил. Но она в телевизоре.
– В телевизоре!? А что за Машенька?
– Шарапова! Двадцать пять двойных подач и столько же эйсов! Ну не стерва?!
– Теннисистка? С кем она играла?
– С кем? Сама с собой! Бегала напротив ее какая-то уродина, но та только мяч перекидывала и смотрела со страхом: попадет Маша в ее площадку или промажет.
– Ну и кто выиграл?
– Кто, кто? Шарапова! Чтоб она сгорела! Из тысячи ударов по мячу она пятьсот промазала, пятьсот три попала. Два тайм-брейка! Один проиграла. А в решающей партии, пристрелялась и, разгромила соперницу под ноль.
– Шарапова вроде ничего девочка – симпатичная.
– Да, красивая.
– А ты её такими словами обзывал… Сука… стерва и еще хуже…
– А к ней не прилипнет. Это моя любовь, запоздалая. Моя принцесса, королева, царица, шахиня… Одно радует, что я не увижу ее старой и беззубой, потому что не доживу. Да и апокалипсис, слава Богу, скоро!
Мы понимающе закивали…
Не дожил Володя до апокалипсиса. Внешне он был здоровее и меня, и Севы. У меня был инсульт, у Севы инфаркт, а он даже в больнице не лежал. Пенсионер, но работал. И не где-нибудь, а в министерстве иностранных дел – переводчиком.
Вечером, как обычно, сидели мы с ним и Севой на лавочке: смеялись, шутили, вспоминали молодость. А утром следующего дня его не стало.
– Повезло, – грустно сказал Сева.
– Ты чего? Повезло, что умер?!
– Нет. Повезло, что не мучался, не болел, не обременял заботами своих родных, а лег спать и не проснулся. Завидую я ему. Мне бы так.
– Я тоже так хочу, все так хотят. А как будет-то?
– Страшно подумать. Но когда-то это случится.
Я согласно кивнул.
Марат
– Мы совершаем насилие над природой. Нам надо уяснить, что наши физиологические потребности надо удовлетворять, они есть и с этим надо смириться. Их надо удовлетворять. Туалеты есть в каждой «хате». А для «любви», для сексуальных потребностей должны тоже быть публичные места посещения. Если естественным потребностям не давать выхода, то они все равно найдут другой выход, но уже в извращенной форме. Наше лицемерное общество, наша фальшивая мораль, наши законы – противоправны законам природы. Насилием, запретами ничего не достигнешь. Мы размножаем педофилов, зоофилов, лесбиянок, сексуальных маньяков и прочее. Запреты эти шли из-за слабой медицины, из-за несоблюдения гигиены. А сейчас все есть: и медицина, и средства предохранения, и гигиена. Дайте свободный доступ мужчины к женщине и наоборот. И все будет «заебитлс»: и семья, и гармония в обществе, все будет по-человечески, по законам природы. Волосы дыбом встают! Почти весь мир законодательно признал однополые браки. Конечно, если проводить сексуальную реформу, то ее надо делать под контролем государства, официально, по закону. Это работа, обычная работа – оказание сексуальных услуг. Зарплата, премия, сверхурочные, пенсия. Вот уже даже стриптизеры в России работают, и никто на них косо не смотрит, даже завидуют красоте тела, зарплате.
Так разглагольствовал Марат, тоже пенсионер, но из соседнего дома. Он всегда, когда шел из магазина с бутылочкой «чернила», к нам подсаживался.
***
– Люблю гулять по улице и смотреть по сторонам. Особенно весной, когда молоденькие женщины и юные девушки снимают с себя теплые штаны, пальто, и шубы. Приятно посмотреть на голые стройные ножки, если на них «мимо» юбочки. А на их попки обтянутые джинсами, штроксами, лосинами! А какие у них нежные шейки и мордашки, а губки, свежие, яркие! Так и просят поцелуя! А обнаженные руки и плечи! А головки? В аккуратных причудливых прическах. А волосы! Это отдельная тема! А какие глазки?! Как они ими стреляют! А как они, фривольно качая бедрами, на высоких шпильках дефилируют, как по подиуму, по мостовой! Они чувствуют, что на них обращают внимание. Ничего, что дяденька старенький. Ему уже наверное за 35, а может быть и все сто. Все равно приятно – мужчина. Смотрите! Вот я, какая красивая! Какие у меня ножки, фигурка! Ни у кого таких нет!.. Весна! Почки на деревьях набухают, травка зеленеет, солнышко светит… Жить хочется! Любви хочется! – греясь на весеннем солнце, возбужденно восклицал Марат.
«Чернило» делало его молодым и здоровым.
***
- Прожил жизнь и понял: придурком я был, придурком остался и придурком помру, – резюмировал пьяный Марат
***
- Вчера смотрел конкурс красоты «Мисс Беларусь». Всех блондинок «перетрахал»! До сих пор рука болит! – смеялся Марат.
***
- Ты думаешь, что случится очередной потоп? – вопрошал Марат и через глубокомысленную паузу заявил, – Мне он не страшен! Я выживу.
- А я?
- И ты. Все погибнут, а ты и я – выплывем! И начнем строить новую цивилизацию.
- Почему ты так решил? Ты же плавать не умеешь!
- А потому, что говно не тонет!
***
- Ты свою миссию в этой жизни выполнил, жизнь прожил не зря, теперь можешь спокойно ложиться в гроб и помирать. – сказал мне Марат.
А почему сказал? А потому, что увидел по его любимому главному белорусскому каналу телевидения интервью с моей дочкой и музыкальный клип с её участием, где она пела. Когда первый клип, показанный по телевизору с моей дочкой, он увидел, то так не говорил. В том клипе она пела фривольную песенку в ванне – в чем мать родила, а в этом она была одета и пела серьезную песню.
Приятно когда твою дочь показывают по телевизору, когда посвящают часовые передачи её творчеству по радио, когда песни в её исполнении звучат на всех белорусских музыкальных каналах. Очень часто слёзы выступают на моих глазах, услышав до боли знакомый любимый голос. А вот в гроб ложиться мне не хочется! Хочу еще порадоваться успехами своей дочери.
Кто и что сделали её такой? Гены! Не какого-то там Гены - а мои. У нас и группа крови с ней одинаковая, редкая – четвертая. Она продолжила мои потуги стать известным конферансье или туристским бардом. Я когда-то выступал с заводской самодеятельностью, пел под гитару, но по телевизору меня не показывали, интервью у меня не брали.
Как это здорово заниматься творчеством! Неважно каким. Оглядываясь назад, я с благоговением вспоминаю, то время когда это творчество меня захватило. Репетиции, сочинительство, выступление перед зрителем, аплодисменты, хоть и иногда и жидкие, но все же!.. Обожание женщин и любовь публики. Быть на виду, в центре внимания – как это пьянит, бодрит и подвигает на новые дерзания!
Но все проходит. Всю жизнь не пропляшешь, не пропоешь, не повеселишься. Оказывается, есть будни, серые унылые, нудные. Есть обязанности. А самое плохое это то, что молодость проходит. И после опьянения приходит трезвость. А потом и старость. А потом и…
***
Умер Марат от цирроза печени. Последнее время он неважно выглядел. Вчера еще, бледный как смерть, он стоял на страже у магазина в ожидании бутылочки «чернила». Не лезло оно ему, но он сквозь стиснутые зубы, заставляя себя, цедил вино.
– Гюльчатай, открой личико!.. Не могу. Я лицо только своему господину могу показать.
Так часто цитировал фильм, ухмыляясь, Марат. Исламисты и все что связано с исламом – его больная тема.
– Толстые, пузатые, а рожи! Именно рожи – страшнее не придумаешь! Вот почему они лица прячут от посторонних мужчин! Такое ощущение: возьмешь ее за ляжку, надавишь пальцами, а оттуда жир потечет. А как они воняют! Для их мужчин, может быть, это райский аромат, а может, принюхались, но для нас это клоака...
Как он ненавидел исламских фанатиков!
– Ислам это самая тупая религия! Самая махровая, самая нетерпимая и в тоже время самая терпимая, когда над ней есть сила, которая её порабощает, – говорил он со злостью, – Стоит только ослабнуть вожжам, которые её сдерживают, стоит повернутся спиной, как они сразу же воткнут нож в спину. Почему? Потому, что все мы «неверные» – гяуры.
Но единственное что он ценил в исламе, так это отношение к женщинам. Он их тоже ненавидел, даже, пожалуй, хуже чем исламистов-террористов. Четыре жены были у него и все от него сбежали. Почему? Потому, что пытался, как исламисты, держать их «в узде». Сколько он от них натерпелся! Если верить Марату, то женщин в истинном понимании этого слова – нет. Есть только особи с сиськами и с ненасытной пастью между ног.
На его похороны они пришли все.
МонологАнатолия Макарова.
«Свобода! Это сладкое слово свобода! Целый год! Почти целый. Это чувство я испытал, когда был «гортоповцем», а проще тунеядцем. Никто! Ничего! Никому! Сам по себе. Что хочу, куда хочу. Никто не будил, а в пять утра я уже торчал на вокзале: пил пиво. Мог на лавочке около «Ракеты», не вставая, сидеть по полдня. И не уставал! Не надоедало! Геморроя не было! Даже не знал, что это такое. С утра двадцать две копейки у матери на пиво брал, а вечером приходил домой пьяный. Находились друзья, халтуры. Поесть, попить всегда было, с голоду не помирал. Всегда на ногах, а к концу дня на «рогах».
Потом пришла повестка в милицию: Почему не учишься? Почему не работаешь? А на два года в ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий) не хочешь? Два года считай тюрьмы! Нет, не хочу! Прощай свобода! Если бы тогда пришла перестройка! Потом, когда устроился на работу, сквозь зубы, с невероятным усилием воли, заставлял себя проснуться и идти на эту гребаную работу. И так почти тот же целый год, каждый день! Потом привык. Ко всему привыкает человек и в концлагере фашистском люди жили. В той же тюрьме живут. И я живу, на работу хожу до сих пор. И что такое геморрой узнал.
Эх! Где ты пенсия? О, которой я мечтал, будучи «гортоповцем? Когда ты придешь? Дожить бы!.. Почувствовать, что ты никому, ничего, сам по себе… Свобода! Всего ничего осталось. Но страшные слухи доходят до меня: «Батька» собирается продлить срок до шестидесяти пяти?! Не дай Бог! Смертность среди мужиков (около 20%) пятьдесят восемь. Государству выгодно срок продлить… А как же я? Когда я отдохну, от всего, что меня тяготит? Я все и всему, чего-то должен. Зачем я вам?! Чего вы от меня хотите?! Делаю то, что не хочу! Ношу хомут навязанных мне обязанностей. Освободите! Не трогайте меня! Я заработал себе свободу. Сорок лет отдал! Неужели только смерть меня освободит?...
Ведь говорил себе всю жизнь! Внимательно читай документы! Все на самотек. Это такую возможность упустил! Поздно теперь голову пеплом посыпать. Уже 58. А ведь мог! Можно было в 55 уйти на пенсию! Прочитал бы внимательно свою социальную карточку, по которой мне на мою будущую пенсию налог высчитывают. Написано русским языком, что при смене пола, можно уйти на пенсию раньше! Если мужской на женский сменить…»
Влад
– Молодец! Хорошо пишешь! – похвалил меня Влад, – Да, жизнь у всех у нас была интересная, насыщенная. А у меня!.. О! Такой роман можно написать! Романище! Я тоже напишу. Мыслей много, но они улетают, как и прилетают. Я купил диктофон: начитаю мысли, а потом сяду писать.
Через полгода встречаю и спрашиваю:
– Как твой роман, коллега? Сколько уже страниц «накрапал».
Он скривился, нехорошо посмотрел на меня и сказал:
– Какой роман?! Некогда ерундой заниматься, надо семью кормить, вкалывать, деньги зарабатывать, с внучкой возиться.
А потом его жена как-то сказала, что он пытался что-то писать, но ничего не выходит – чушь сплошная получается, он даже сам порвал все, что написал. Нет таланта! Не просто это – писать. Не каждому дано.
Ни один он из моих знакомых, прочитав мои «опусы», пытался делать тоже. «И я могу! Что тут уметь!» Хорошо, мои друзья остановились, когда поняли, что не дано. Но есть же в нашей жизни гады, бездари, которые лезут «рогом». И пролазят! И сидят! И очень высоко! И им подпевают!
Неужели и я тоже один из них – из бездарей, возомнивших о себе? Но одно утешает, что я не имею никакой выгоды от своих писаний. Я пишу для себя. Я сам себе писатель и читатель. Больше мне нечем заняться, да и я не хочу ничем другим заниматься. Моя детская мечта на старости лет исполнилась. Я делаю то, что мне нравиться. Я свободен! Наконец она пришла – пенсия! Я социально защищен: пенсии на хлеб, воду и жилье хватает. Я почти счастлив, за исключением маленьких нюансов.
Но иногда они, эти нюансы, так «достают»! Но спасает от всего опять же… Только я сажусь за клавиатуру и, глядя не экран монитора, начинаю «сочинять», просто перечитывать то, что уже «накропал», как все вокруг исчезает, все неприятности испаряются…
Бесплатный кайф творчества – что еще надо?!
***
– Почти все мои друзья, кончили одинаково! – говорил мне Влад на поляне у обрыва реки Бобр, снимая рюкзак после перехода в десять километров от станции Крупки, – Покупают машину, снимают рюкзак и сразу начинаются проблемы со здоровьем: давление, одышка. Вес был 85, стал 100 кг. В результате инсульт и прощальный «поход» на кладбище в Михановичи. Что главное в жизни? Правильно! Движение, движение, движение. Волка ноги кормят.
Через год Влад купил спортивный Опель, а еще через год – у него приключился инсульт. А перед инсультом и вес его стал 110 и давление рабочее 210. Правда, уберегся он от «похода» в Михановичи, но левую половину тела парализовало.
Мой род
(Записки о моем роде)
«Каждый человек, рано или поздно, начинает задумываться над тем, кто его предки, от кого он произошел, где его корни и куда ушли ветви его Рода. А далее: люди, люди, люди!..»
У меня в руках рукопись моего друга и бывшего начальника Виктора Сергеевича Шероцкого. Страниц сто! В основном описание своей жизни и жизни семьи Шероцких, начиная с деда. О более древних предках данных нет.
Конечно, надо знать о своих корнях. Полезно иметь настольную книгу для своих потомков о своем Роде. Внукам, правнукам будет интересно почитать, иногда. Но хорошо бы иметь в роду знаменитостей, князьёв, графьёв или хотя бы какого-нибудь захудалого дворянина! Может мои прапрабабки и имели отношение к сношению с графьями и князьями, но письменных документов об этом не оставили. А зря.
Есть ли смысл оставлять письменные свидетельства о своем захудалом роде, о своей никчемной жизни? Мой потомок через сто лет прочитает о своем предке и ужаснется: какие убогие людишки! А если не оставить ничего, то потомку есть надежда самому придумать себе знаменитых предков.
И все же? Что я знаю о своих предках? Поздно спохватился. Деды и бабки умерли, родители (Царство им небесное!) тоже. Некому рассказать. Так, остались обрывки воспоминаний уже умерших родных. Попробую записать, что еще помню.
Начнем с материнской линии. Мать на эту тему не распространялась. Бабушка Матрена – тут другое дело: иногда рассказывала. Что? Примерно следующее, если подытожить ее рассказы о своих сибирских предках:
Прадеда её привезли в Сибирь в кандалах, он женился на бурятке, еще в ее роду был молдаванин по имени Вакула, то ли ее бабушки муж, то ли… Короче был. Мать ее вышла замуж за русского по фамилии Артемьев. Она сама вышла замуж за русского Ивана Бунакова, у них родилась дочь – моя мама. Сам Бунаков не полностью русский, а помесь с кем-то, мать его то ли полячка, то ли литовка…
По отцовской линии поляки точно были – дед наполовину хохол, наполовину белорус, а бабка наполовину татарка. Прабабка татарка была народной целительницей: заговоры, порчу, особенно рожу и колтун лечила. Пыталась обучить своему искусству мою бабушку Параску, но та отказалась, мол, скотину кормить надо, корову доить, по хозяйству рабить – некогда.
Отец мой, Иван Иванович Долгий – бывший партизан, Кавалер Ордена Красной Звезды, делегат Конгресса Мира, проходившего в Москве после войны. Он заседал во Дворце Съездов, а мы с матерью были в московской гостинице, мне тогда не было еще и годика. А медалей у него – куча мала! Учился в высшей партийной школе, но бросил – Родине потребовались электросварщики, и он пошел работать на Минский автомобильный завод, где всю жизнь и проработал.
Вот и всё! Про себя: что можно сказать? Да ничего хорошего. Родился, учился, работал, женился, детей народил и внуков растил. Не убивал, не воровал. А про моих детей еще рано говорить – у них все впереди.
Карта мира
Передо мной висит, придавленная кнопками к стене, карта мира. Какой наш мир для человека большой! А в космическом пространстве, наш шарик по имени Земля – песчинка.
Сколько стран и людей! Семь миллиардов живых душ! И откуда они только берутся?! Гляжу на стену и дурею от своей уникальности. Где только я не был! И в Африке не был, и в Америке не был и даже в Австралии! Практически – нигде! А где я был? Россия-мать, Польша, Крым, Кавказ – вот и все! А вот в родной Беларуси я был везде!.. Где тут на карте мира Беларусь? Еле нашел – маленькое зеленого цвета пятнышко!
Был – или не был? Я вот думаю: а зачем? Перед кем выпендриваться? Получить положительные эмоции? Зарядиться энергией? Раньше дворяне ездили, путешествовали по миру, так их понять можно. Им хотелось увидеть мир своими глазами, а не слушать небылицы. Бедняги! У них были деньги, но не было телевизора!
Телевизор и есть весь наш Свет! Энергией я заряжусь, выпив сто грамм водки или бутылку сухого. Положительные эмоции я получу, когда за деньги, не потраченные на путешествие, схожу на «стометровку» и куплю молодое женское тело. Всё остальное я увижу в Интернете. А сколько гадостей не привезу с собой на родину в виде вирусов и микробов!
Бали, Канары, Фиджи,
Израиль, Палестина?
По «телику» увижу,
Согреюсь у камина.
За тыщу километров,
К москитам, к диарее,
К свиным и птичьим гриппам,
А чаще к гонорее.
Зачем же мне все это?
И в Минске есть кабак,
И лучше джунглей нету,
Чем наш родной сосняк...
Песенка – от Лукавого!.. Если бы у меня были деньги… Я бы, конечно, остаток своей жизни посвятил кругосветному путешествию. Но таких денег у меня нет. Я умру не от тропической лихорадки, не от малярии, не от болезни Обола или какого-нибудь нового папуасского гриппа, а как все обыватели. Чем я лучше других? Я такой же «телеман», как и большинство в этом мире. Одно успокаивает, что и те, кто может себе позволить то, что его душа пожелает, и ты закончат жизнь в темном тесном ящике…
Соблазн
Работник отдела доставки пенсий – еще не старая, довольно живая, стройная симпатичная женщина – раз в месяц скромно приходила ко мне домой и приносила деньги. И вдруг ни с того, ни с сего она стала ярко красить губы, душиться «Шинелью № Опять», одеваться в разные «прикиды» и, что самое нехорошее, посматривать в мою сторону с нескрываемой симпатией.
Я вначале не обращал на нее внимания, расписывался за пенсию и вежливо говорил «До свидания!» Потом у нее появился голос, и мы даже стали с ней обсуждать разные СОБЕСские новости. И вот однажды, любезно пройдясь по моей четырехкомнатной квартире, она как бы, между прочим, сообщила мне о безвременной смерти своего супруга.
В ответ я сказал ей, что разведен уже лет десять, не пью, не курю и принципиально не работаю на даче, которой у меня нет. Тем самым намекая, что я профессиональный бездельник и паразит. Женщин боюсь, в смысле, тех боюсь, которые хотят замуж. Один раз обжегся – больше не хочу.
Она в ответ лишь ласково улыбнулась и посочувствовала, мол, нельзя бездельничать в моем возрасте одному – надо чтобы кто-то рядом был, приглядывал, да и веселее бояться женщин вдвоем.
Я испугался: неужели она на меня имеет вид? Я даже имени её не знаю! Но я ведь не камень и могу поддаться на разные женские уловки. Как все мужики, я инфантилен, если сопротивления не будет, то могу расслабиться… А потом – что?.. Нет, надо как-то прекратить это «безобразие»!..
В следующий раз, расписавшись за пенсию и насладившись ароматами духов, от нее исходящими, я печально спросил:
– Можно с вами посоветоваться?
– Пожалуйста, – мило улыбнулась она.
– Я вот размышляю: на что потратить пенсию? Сумма ведь небольшая.
– Почему небольшая? Приличная пенсия – полтора миллиона! А истратить можно как угодно.
– Интересно, – задумчиво продолжил я, – что лучше: три раза сходить на «стометровку» или один раз в казино?
Ответа я не услышал. Работницу социальной службы как ветром сдуло. Скрипнула входная дверь, из коридора донеслось испуганное: «Всего вам хорошего».
Любопытно: в следующий раз она придет без выкрутасов, или продолжит «осаду»? Если продолжит, то у меня есть более радикальное средство, но его я бы не хотел применять!.. Надеюсь, что она все-таки порядочная женщина и не имеет чувства юмора.
Аутогенная тренировка
Смотрю на ладонь правой руки и вижу красную точку, а должна быть полоска шрама. С другой стороны, на тыльной стороне ладони еле заметный, шрам есть. Сорок лет прошло, а последствия от раны остались.
Я тогда учился в университете и осваивал модную аутогенную тренировку. Через месяц занятий, когда я уставал готовиться к экзамену, то умело расслаблялся, ложился на спину, складывал, как у покойника, руки на животе, считал до десяти и засыпал. Равно через четыре часа просыпался в таком же положении. Бодрый, жизнерадостный вскакивал и продолжал грызть «гранит науки».
Как-то в «общаге» я похвастался своими аутогенными успехами перед однокурсниками. Тут же нашелся скептик в лице Сашки Петрова. Поспорили мы на бутылку, что я ему свои способности докажу. Чтобы «сказка стала былью» придумал я сквозь ладонь просунуть иглу. Для начала надо было эту иглу, не повредив, жестко зафиксировать.
Петров – гад такой! – нашелся: зажал иглу в сверлильный патрон и забил её ушком в стол. Эта скотина и спирт нашла оную иглу протереть. Длинная такая тонкая игла торчала из поверхности стола.
Делать нечего. Я устроился на стуле, сосредоточился, закрыл глаза и, опустив ладонь на иглу, стал медленно погружать иглу в ладонь.
Тишина была неимоверная. Минут десять, а может и больше, рука под своим весом опускалась на иглу.
Кто-то вскрикнул, увидев вылезающее из руки остриё иглы. Если б не этот вскрик, я бы, может, также медленно и освободил кисть от иглы. А на деле я, увидев торчащую из кисти иглу, испугался, вышел из транса, в который я себя ввел, и резко поднял руку вверх.
Господи! До сих пор я ощущаю эту боль в ладони! Говорят, что я дико вопил и крыл Петрова отборным матом! Не помню. Но бутылку я выиграл. Мы её тут же и распили. После этого я стал чаще «прикладываться» к бутылочке и прекратил занятия аутогенной тренировкой...
Старые раны
Опять заболело в груди – как раз там, где сердце. Последнее время у меня всегда, когда меняется погода, в этом месте болит.
Раньше я пугался: думал – инфаркт или ревматизм. Если это сердце, то можно проверить: задержать дыхание и как можно дольше не дышать. Боль должна отступить. Проверил – нет, не сердце! Опять старые мои раны дают о себе знать.
В детстве, когда мне было лет десять, я играл в футбол за ДЮСШ – стоял на воротах, как мой тогдашний кумир Лев Яшин. Я был отчаянным вратарем: бросался под ноги за мячом, не раздумывая, пока не получил коленом по ребрам. Огромный синяк на груди и трещина в ребре – результат моего броска за мячом. Даже помню, кто меня травмировал – мой одноклассник Саша Демешко.
После этой травмы, я уже не бросался под ноги нападающих – побаивался. Тренер поставил меня в защиту. Тогда все хотели быть нападающими. Я тоже хотел мячи забивать, но тренер в нападение не ставил, и поэтому я бросил футбол – перешел в легкую атлетику. Трещина в ребре заросла и я забыл про эту травму.
На сорок пять лет… Почему она напоминает о себе в преклонном возрасте?
Страсть
Захожу в магазин «Рабочий». Почему в «Рабочий»? Так его еще со времен моего детства прозвали. Недалеко – автозавод. Короче, теперь там при входе, в закутке, терминал игр Спорт-пари. За компьютером сидит мужичек лет сорока. Подхожу.
– Ну, как там мой Джек-пот? Растет? – спрашиваю.
– Уже триста миллионов! Но это не твой Джек-пот, а мой. – с вызовом говорит мужичек.
– Чего? – небрежно окидывая его взглядом, с угрозой говорю я, – Это мой Джек-пот! Я его уже распределил. А тебе он зачем? Ты, смотри шавка, рот на чужое не разевай. А не то!...
Мужичек с показным испугом, словно защищаясь, заслоняя лицо растопыренными пальцами, отклоняется назад.
– Только попробуй! Ты ударишь меня – я подохну, и ты остаток своей жизни проведешь в тюрьме. Смотри сколько свидетелей – весь магазин!
– Это кто там, на мой Джек-пот покушается? – вальяжно подходит верзила-охранник из торгового зала магазина, скрестив руки на груди и презрительно глядя на нас с мужичком, цедит сквозь зубы, – Убью гада!
– А ну, потише! Расшумелись! – появилась заведующая магазином, дородная, холеная женщина. Подошла, ехидно усмехаясь, – Размечтались! Будете, на мои триста миллионов зариться, я вас быстро на свое место поставлю. Ты марш в зал на свой пост, а то уволю, а тебя «щавлик», будешь выпендриваться, выкину вместе с твоим терминалом на улицу. Ну а ты, дед, пока ноги ходят, топай потихоньку в крематорий. Я на эти триста миллионов поеду на Бали. Всю жизнь мечтала!...
Иду я из магазина домой и думаю, что не один я такой умный. Подсчитал я примерно, сколько таких как я, хочет сорвать куш, то бишь Джек-пот. Желающих около полумиллиона, а комбинаций, пять из тридцати шести в сто раз больше! Почему я, а не он или она? И все-таки зная, что вероятность выигрыша стремиться к нулю, продолжаю играть. А вдруг?! А вдруг да выпадет!..
Кто-то же выигрывает! Кому-то повезет, но не мне. Я знаю, что любая лотерея – это для «лохов». Но, тем не менее, играл во все, что угодно. Недолго, правда, но играл. Я выработал такую тактику: если из десяти раз, в любую игру, не повезло, то перехожу в другую. Сейчас я играю в Кено и в пять из тридцати шести, если до первого сентября ничего не выиграю, то завяжу вообще со всеми играми, кроме покера.
Покер, единственная игра, где можно выиграть благодаря своей интуиции, интеллекту. В покер, по крайней мере, на двадцать процентов что-то и от тебя зависит. Играть вслепую, на удачу – нет!
Пить я бросил, курить я бросил, на «стометровку» ходить – бросаю, с азартными играми «завязываю», ну может быть иногда, когда появятся шальные деньги, схожу в казино поиграть в покер.
Если бы еще бросить «пачкать бумагу» своими «творениями», то можно спокойно «склеивать ласты» или «отбрасывать копыта». А что еще прикажете делать?!
Петя
Сегодня звонил Витя Булынин – бывший «мент». И я вспомнил историю, что мне рассказал Петя Громик (Царство ему небесное!), когда еще существовал СССР. Такая странная штука – память! ..
«– Привет, – зло говорит мне незнакомый мужчина.
– Привет, – приглядываясь к нему, недоуменно отвечаю я.
– Как ваша светлость поживает? – ехидно спрашивает незнакомец.
– А ты, собственно кто? Мы знакомы?
Он, внимательно окинул меня взглядом, процедил с сожалением:
– Черт! Точно не он. Может родственник? Твоя фамилия не Антонов?
– Нет. – говорю.
– А похож! Такая же противная и паскудная рожа!
– Чем это мое лицо тебе не понравилась? Ты лучше в зеркало на свою харю посмотри! Морда жидовская!
– Кто это «морда жидовская»?! – взорвался он, – Я тебе сейчас усы, чурка ты черножопая, повыдергиваю.
Хрясь – мне по носу! Он бугай здоровый, но я тоже не хиляк. Засадил я ему в глаз – рука сама среагировала. Он – брык на землю. Вскакивает: понял, что в кулачном бою я посильнее. Так он на меня всей тушей навалился!. Поборолись мы малость, и – тут как тут! – «газон» милицейский подруливает.
В участке капитан, изумленно рассматривая наши пропуска, говорит:
– Как нехорошо! Старший инженер НИИЭВМ и Ведущий конструктор. Интеллигентные люди. Трезвые! Драку учинили. Чего не поделили? Бабу?
– Мы даже не знакомы, – подал я голос, – Лицо ему мое не понравилось.
Короче отпустил нас капитан с миром, прочитав нотацию напоследок. Вышли мы из милиции. Посмотрели друг на друга.
– Давай знакомится, – говорю, – Петр. А тебя как зовут?
– Леня.
– Замочим освобождение? По рублю?
– Я «чернило» не пью, по трешке.
Скинулись мы по трешке, взяли бутылку водки, зашли в кафе, стали «за стойло, где пьют пойло», выпили по рюмке-другой, разговорились. Интеллигентным людям всегда есть о чем поговорить.
И надо ж было ему, поглядев на меня, засмеяться:
– Здорово я тебе по шнобелю долбанул!
– А тебе набойки на подметках надо поменять, – отвечаю, – Успел рассмотреть, когда ты, после моего хука, «копыта» отбросил.
Слово за слово. Короче… Через некоторое время, сидим мы за тем же столом, напротив того же капитана, но уже поддатые.
И вот тут я понял, что попал! Если бумага из милиции на работу придет, то капут карьерному росту и тринадцатой зарплате.
– Можно сделать звонок другу, – прошу капитана.
Приехал через час Булынин, содрал с нас по червонцу и выпустил на свободу. Мы с Леней вышли на крылечко и рванули в разные стороны. А Булынин остался с капитаном замачивать наше освобождение за наши деньги».
…Петю Громика не могу забыть. Из всех моих друзей – он самый, самый!.. Был. В тридцать три года умер. Возраст Христа. Если б тогда он открыл зубами эту злосчастную «чекушку» водки с пробкой «бескозыркой» и выпил, хотя бы грамм пятьдесят, то мы бы вместе отпраздновали наши шестидесятилетия!
Баптистка Люда
Голос и речи у неё сладкие, обвораживающие. Звонит и звонит! Каждый день! Заманивает старую больную женщину в сети своей церкви. Сколько денег уже вытянула. На одно причастие сто тысяч рубликов! А причащал священник, которого она приволокла. Молодой бугай с такой откормленной рожей!.. Приехал на новеньком Опеле. На чьи, интересно, деньги купленном?
Бедная мамаша! Надоела эта Люда ей! Мать никогда в Бога не верила, но как собралась помирать, так о нем и вспомнила. Только эта назойливая поборница церкви и превратила её обратно в атеистку.
А что я? Как отношусь к религии? Конечно, есть Что-то. Какой-то космический разум. И не один! Но он не нашего ума дело. По космическим меркам, мы еще дошколята, все растем и учимся. И нам не понять эти неведомые высшие силы и разумные сущности. Они не телесные, но разные: плазменные, эфирные, электромагнитные, а может и еще какие…
Нам их разумом никогда не понять – мы их можем только ощущать, чувствовать… Ведь управляют человеком чувства. Как можно общаться с водой, если океан – это живой организм?
А сколько жизней в нас самих – вирусы, микробы, бактерии и прочая живность! Может когда-нибудь – через тысячу лет мы научимся с ними общаться. Заключим союз, договоримся, придем к гармонии, к взаимопониманию и совместными усилиями достигнем вечной жизни. Первый шаг мы уже к этому сделали. Какой шаг? Нанотехнологии!
Человек слишком много о себе возомнил: мы думаем, что единственные в своем роде – уникумы. На самом деле большинство из нас – букашки, «микробы» планеты Земля, которая – тоже живое существо и вполне могла бы быть Богом для людей. Я не говорю уже про Солнце – целый мир разумной плазменной жизни!
Все иные миры и разумные сущности воспринимаются нами, нашим убогим умишком через такие же убогие малопонятные мистические образы. Каждый видит то, что он чувствует. Например; на небе облако. Если присмотреться, то по контуру облака можно увидеть что угодно: и голову, и барана, и Чебурашку с крокодилом Геной… Так и мы, увидев непонятное, пытаемся его запихнуть в наши личные страшилки-образы.
А душа, которую вроде по телевизору «обнаружили»? Я думаю Господь тут не причем. Это тоже сущность, только эфирная. Чистый разум. Невидимое нами облако живой энергии. Может даже вечное. Как его уничтожить? Просачивается через любые преграды, ни сжечь, ни раздавить, ни рассеять. Скучно ему без тела, без чувств, без эмоций. Вот он и ищет лазейки – куда бы ему внедриться. Пожить, хоть и чужой, но «жизнью».
И когда в очередной раз Люда позвонила, я взял трубку и все, что я о религии думаю, вкратце ей высказал. По-нашему, по-человечески, на понятном языке. Мол, иди ты Люда к чертовой матери и не пудри моей старушке мозги. Кое-что еще добавил сгоряча: не очень тактичное, но зато очень понятное и доходчивое.
Слава Богу! Больше Люда не звонит.
«Боец» Митя
Уже месяц прошел, как я взял флешку у Мити с «порнухой». Скопировал на свой компьютер. Надо отдать. Никак не получается! И вот, наконец, решил сделать это завтра. Он врач, работает посменно. А в какую он смену завтра работает, не знаю. Звоню Мите по сотовому телефону:
– Здорово, Мить!
– Здоров, Долгий!
– Когда к тебе зайти завтра флешку отдать? – спрашиваю я.
– Зайди завтра с утра.
– А, во сколько ты встаешь?
– Как только встанет – встаю.
– Кто, встанет. Солнце?
– Он!
– В смысле, ты?
– Да, и я с ним. Помнишь, как там у Некрасова? – «Всю ночь поднимается медленно в гору, а утром встряхнешь – и опять с ноготок».
В телефоне послышался женский смех.
– Счастливчик! Так ты еще боец?
– В каком смысле?
– В стоячем.
– Где-то так, – замялся Митя. – Не так, чтобы уж, но и не уж чтобы так.
– А как?
– Абы как.
Мы одновременно вздохнули.
– Так все же, по времени, во сколько приходить?
– С утра, часов девять.
– Я так понял, ты не один. Кто-то рядом с тобой?
– Да. Мамзель Тамара. Привет тебе передает.
– И её туда же. Теперь все понятно.
– Что понятно?
– Твои инсинуации на стоячую тему.
– Ладно. Пока
– До завтра.
На воре и шапка горит. У кого что болит, тот о том говорит. Наверное у Мити проблемы по «этой» части с женщинами. Что-то последнее время стал очень часто муссировать на запретную тему. Бодрится, пыжится. Неужели и до него добралась эта «зараза»? Когда-то это должно было произойти. Ничего не поделаешь – возраст.
Для мужиков преклонного возраста, бывших «бойцов» это болезненное событие. Никак не хотят смириться с наступившей старостью! Не знаю, как кому, а мне пенсионеру-холостяку даже лучше – на «стометровку» не надо деньги тратить и одной головной болью меньше. Я никогда не комплексовал по этому поводу – не получилось и ладно. Не оправдал чьи-то ожидания – так это не мои проблемы.
А что обо мне женщины подумают? На здоровье – что хотите, то и думайте!
Культурное выражение
После армии я очень сильно «загулял». Я считал себя в меру воспитанным человеком. Даже бравировал этим перед девушками. И руку я подавал при выходе из транспорта, цветы дарил и прочее… Но оказалось, что я не очень-то культурный. Один хмырь мне это доказал. Звоню я как-то Вале:
– Валю можно? – спрашиваю сразу.
– Не знаю, не «пробовал», – отвечает мужской голос.
– А ты что инвалид?
– В смысле?
– Такую женщину!.. Извини, ты ее брат?
– Нет.
– А чего ты там делаешь?
– Живу я тут.
– Так ты её муж! – удивился я.
– Нет.
– Тогда позови её.
– Её нет дома. Что ей передать?
– А у тебя деньги есть?
– Вообще-то есть.
– Так передай ей от меня сто долларов.
– Как тебя зовут, умник?
– Никак.
– В рыло небось, никак, хочешь?
– А как насчет сдачи?
– А если серьезно? Зачем она тебе?
– Зачем мужику баба?
– А! Понятно. Так ты, наверное, ошибся номером, у меня никаких Валь нет.
– Мог бы сразу сказать.
– Мог бы, если б ты как нормальный человек поздоровался и спросил: «Будьте так любезны, если вас не затруднит, пригласите к телефону, пожалуйста, Валентину» А ты сразу: «Валю можно?» У меня в моей сексуальной картотеке Валь нет. Я честно сказал, что не «пробовал».
– Козел!
– А откуда ты мою фамилию знаешь? Только ударение не на Ё надо делать, а на О.
– Пошел, ты!
– И тебя приглашаю туда же!..
Почему я вспомнил этот дурацкий разговор? А потому, что его витиеватое выражение: «Будьте так любезны, если Вас не затруднит, пригласите, пожалуйста…» я запомнил на всю жизнь. Очень часто я шокировал своих девиц, да и не только их этим его выражением. До сих пор пользуюсь.
Спасибо тебе, неизвестный мужчина по фамилии Козел, с ударением на букву О!
Сны
Сны. Мрачные, темные, серые. Какие-то пещеры, норы. То застреваю в щелях, то задыхаюсь под обвалившейся землей. От кого-то убегаю, лезу, цепляясь, ползу. То меня засасывает болото, то я тону в реке, то срываюсь с крыши высотного здания, то с горы падаю в пропасть. Меня постоянно обижают, преследуют, загоняют в угол. Хотят набить морду!
И один постоянно повторяющийся сон: мне надо сдать экзамен и чаще всего это немецкий язык. Я его никак не могу сдать! А не сдам – диплом не получу. Или сдаю экзамен по какой-то технической дисциплине, с графиками, непонятными сложными формулами…
Детские сны я не помню. Только один сон: я стреляю из пистолета, а пули не летят, а вываливаются из ствола. Я говорю: «Пух!», и они падают на землю передо мной.
А в юности!.. Какие были сны! Цветные! Эротические. Я скачу на белом коне, и она рядом – принцесса. Или просто: она и я. Она вся такая-растакая – самая прекрасная, и я такой-растакой – самый сильный, самый умный, самый-самый!.. А сколько подвигов я совершил! Трижды героем мира был! Как сейчас помню: на каком-то всемирном конгрессе меня награждают орденами.
Помню раньше во сне, когда мне было лет двадцать, я летал. Лет до сорока я летал, а потом полеты прекратились, я стал бежать. Все время куда-то торопился, бежал и не успевал. Потом разворачивался, опять бежал и не успевал. В основном передо мной, в последний момент, захлопывается какая-то дверь.
Сны. Чем ближе к «вечному сну», тем они мрачнее. Что это такое – сон? Переработка информации за день или предсказание будущего? Мои сны проходят хаотично, бессмысленно, бестолково и непонятно. Какая-то «каша» – вязкая и неприятная на вид. Часто просыпаюсь с горечью во рту, словно я этой «каши» наелся.
Что же такое сон? Как я его понимаю, это переплетение неосознанных мыслей и образов. Переработка информации собранной за день. А какую информацию за день я мог собрать в своем мозгу? Примитивную и негативную. Ту информацию, которая вокруг меня мелькала за день, мысли промелькнувшие в моей голове. А какие мысли у больного, старого человека? Поэтому и сны неприятные. Это результат, это отголосок твоего прожитого дня, такого же серого и нудного.
Правда бывают и хорошие сны. Сны без снов. Как, правило, днем после обеда. День еще не прошел и организм занят переработкой простой пищи. Ночью тоже бывают хорошие сны. Это или эротические или вкусные, в смысле еды и питья. И очень редко – приятные сны, связанные с деньгами, которые неожиданно свалились тебе на голову.
Сон – самое лучшее, что дано природой человеку. Почему? Потому что дает человеку возможность отключиться и не видеть, и не слышать окружающей действительности. Заветное желание каждого человека – тихо заснуть и не проснуться. Только мы себе не признаемся в этом.
Ира
– Мне нужно пять тысяч долларов.
– Ирочка, ты?!
– Узнал?
– Как можно забыть свою синеокую златовласку?
– Сережа, мне нужно пять тысяч!
– А когда отдашь?
– Что отдашь?
– Пять тысяч долларов.
– Ты их мне подари, как когда-то дарил цветы. Ты мне должен!
– За что?! С какой такой стати?
– Вспомни! А кто со мной два года любовью занимался, когда мама была на работе? Я тебя так любила! И ты тоже любил! Сам говорил! Вспомни!
– Когда это было!
– Было. Ты этого не можешь отрицать.
– Пять тысяч баксов! Просто так, без расписки, без нотариуса?
– Ты обязан мне их дать, ведь тогда я, молоденькая ничего от тебя не требовала! Сейчас мне срочно нужны деньги!
– Зачем они тебе?
– Дочке на машину не хватает.
– Так пускай её папаша…
– Нет у нее папаши!
– Так найди!
– А я не знаю, кто он. Точно знаю, что не твоя дочь. Я уже не замужем и сейчас мать одиночка. Мне срочно надо пять тысяч!
– А почему ты вспомнила именно меня, а не своего армянина Сурена, или того «бугая»-трубача из филармонии, или своего первого мужа?
– Их уже нет. Умерли все.
– Ну, ты даешь! Не повезло мне, что еще живой. Я же пенсионер! Откуда у меня такие деньги?
– Знаю я тебя! У тебя всегда были деньги, как у богатого еврея! Ну что тебе каких-то несчастных пять тысяч! Жалко?
– Знаешь что, милая, если бы я сейчас стал платить каждой бабе за то, что в молодости с ней «трахался», то и будучи Рокфеллером разорился!.. И вообще! Как ты мой телефон нашла? Столько лет прошло! Я тебя уже забыл! Знаешь, что?.. Иди ты!..
Я бросил трубку. Тридцать пять лет прошло! Вспомнила! Дурочкой была – дурочкой и помрет! Сколько ей сейчас? Тоже, наверное, на пенсии.
И вдруг, как воочию, увидел её юной! Где мои семнадцать лет!? Был бы я сейчас Рокфеллером, то, не задумываясь, дал бы ей все сто тысяч долларов! За те упоительные дни, счастливые часы, райские минуты, проведенные с нею тридцать пять лет назад!.. Мне ей и миллиона баксов не жалко! Ну, нет у меня денег! Извини, Ирочка, прости меня – гада!..
Есть, чтобы жить?
– «Есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть». Красиво сказано. Шекспир! Но с другой стороны – могу поспорить. Подумаешь, Шекспир! Моя фамилия Антонов, и Шекспир мне не указ. Всё это юродство, надуманные идеалы. Сам же говорил, что жизнь – театр!
Ради чего мы живем? Чтобы жить! Хорошо жить! А хорошо жить – вкусно есть! С удовольствием, с аппетитом, с пользой для своего любимого организма. Согласен, что жизнь не только еда. Но какая жизнь без еды? Без еды не жизнь! Еда – основа бытия, символ общения между людьми.
«Я мыслю, значит, я существую». От еды зависит и работа нашего мозга, наш интеллект, наше настроение. Какое настроение у голодного человека? Какие гениальные идеи могут возникнуть на голодный желудок? Если ты голоден, то мыслей нет, вернее звучит только одна: «Чего бы сожрать»?
«Что значит человек, если его заветные желания – это еда да сон? Животное и все». Да – животное! Кто в этом сомневается? Мы млекопитающие! То есть твари, которые привыкли жить за счет других и придумали себе лазейку, чтобы оправдать свой паразитический образ жизни. Умники!..
Некоторые люди вопят: мы интеллектуалы, носители высоких идеалов, мы элита, цвет общества… А я кто? Такой же человек, такое же млекопитающее, как и сильные мира. Мне калории нужны, чтобы производить материальные ценности, чтобы другие паразиты ими пользовались.
Да! Я живу, чтобы есть! И если меня не будет, то и умников не будет. От голода сдохнут! А если ненароком выживут, то все равно будут говорить: «Жить – чтобы есть, а не есть, чтобы жить».
Примерно так, сидя на скамейке у своего подъезда, на произнесенную мной цитату из Шекспира, отреагировал мой сосед рабочий автозавода Игорь Антонов. Он любит спорить, даже, когда солидарен с оппонентом – все равно будет доказывать обратное. Но тут я даже и не знал, как реагировать. По сути, его сути – рабочего, он может и прав. Если б он не был пьян, я даже и поспорил бы с ним. «Жить, чтобы пить!» – вот его девиз. Но с ним, пьяным, спорить бесполезно – может и с кулаками броситься в драку. Хорошо, что подошла его жена и «уволокла» домой.
Вечером, сидя у компьютера, я по памяти записал речь Игоря, убрав из его рассуждений присказки: «Ёма-е, бля, твою мать». Прочитал, что Антонов плел и подумал: «А ведь он не такой уж алкаш примитивный, как я считал раньше». Если случится заварушка, то владелец шестисотого Мерседеса – берегись!…
Классовое самосознание
– Почему-то 1 мая и 7 ноября у меня начинают чесаться руки – в поисках булыжника или красного знамени? Это болезнь или классовое самосознание? – зло вопрошает рабочий автозавода, владелец стареньких «Жигулей» Игорь Антонов, – Как увижу шестисотый Мерседес, меня начинает колотить и возникает желание купить гранатомет.
– А если я, сейчас вынесу гранатомет и пульну вон в тот Мерседес, который подъезжает к нашему подъезду? – говорю я.
– Я тебе пульну!
– А чего? Не шестисотый, но Мерседес!
– Гнида, ты!.. Специально, небось, сволочь?.. Ладно, считай, подколол, «дерьмократ» сраный! – без обиды, поднимаясь со скамейки, усмехается Игорь.
Вальяжно, искоса поглядывая на окна нашего дома, гордо распрямив плечи, он идет встречать сына с невесткой, держащей его внучку на руках. Они выходят к нему из Мерседеса…
Сестра
Только что, по Скайпу, на компьютере, с сестрой Танькой разговаривал. Она в Тихвине – я в Минске. Танька меня видит – я ее нет, только слышу. Я ей говорю, мол, микрокамеру поправь.
– У меня «эта» не работает, – отвечает сестра.
– У тебя «эта», а у меня «этот», – шучу я.
– А я, дура, хотела тебя с подругой познакомить. Спасибо, что предупредил. Прими мои соболезнования.
И тут голос ее подруги:
– А чего? Познакомь. Мужик я вижу симпатичный. Не стыдно на люди показаться. А насчет «этого»? Руки у него есть? Писатель? Прекрасно! И язык, я слышу, хорошо подвешен – в рабочем состоянии.
– Хватит! – орет сестра, – Я вас обоих знаю! Вы у меня, сейчас, до такого договоритесь!.. Целую, братик. До свидания!
Она отключает электронную связь.
Наташа
Только что закончил, превозмогая боль в коленях, первую часть моего нового сценария «Последний заказ». Это про киллера, который получил заказ на убийство самого себя. Послал сценарий по электронной почте сыну и своему учителю-сценаристу Демьянкову. Начал вторую часть сценария: набросал план, пару ключевых сцен и диалогов. А потом меня заклинило. И тут квитанцию с почты принесли на получение посылки.
Не буду описывать, как я добирался до почты и обратно: с больными коленями на негнущихся ногах! По дороге, еще куда ни шло, а по ступенькам лестницы подземного перехода! Ну, слава Богу, добрался до квартиры с большим пакетом, полученным на почте.
Три тома распечатанного жития какого-то старца, штук шесть дисков с фильмами на религиозную тему, псалмами, святыми местами и письмо.
«Здравствуй, Сергей Иванович!
Пишу тебе в первый и, как мне кажется, в последний раз. И то – потому, что на носу Пасха и мне хочется сделать тебе Пасхальный подарок. И то – только потому, что ты болен (я сама чувствую себя плохо, так что хорошо тебя понимаю – как близки мы к …, а после взрыва в метро и подавно).
Дело в том, что когда Света Иеропес рассказала мне про тебя, что ты заделался каким-то писателем – я просто испугалась за тебя! А когда ты выслал мне свои произведения – то и подавно.
Прочитала я:
- Улыбки ирониста;
- Поздравления;
- Было и есть (на двадцатой странице я остановилась).
Знаешь, было бы интересно, если б не было так грязно. Первая моя мысль: «Как же он не стыдиться своих собственных детей?!» и мне, кажется, ты еще из себя героя «строишь», что не стыдишься «такое» печатать под своей настоящей фамилией!!! Хотя я сначала засомневалась: неужели такое можно печатать и издавать?
Ну да ладно, Я мирскую литературу не читаю уже лет двадцать, с тех пор как крещена 11.02.1990 г. в возрасте тридцати трех с половиной лет. А братья мои крещены ещё позже: Вовка в сорок, а Игорь в тридцать шесть (они в 1997 году).
Ты понимаешь, я с дураками откровенно не вожусь (я просто не трачу на них свое время и свою душу). Например; господин Паньков не удосужился, даже покрестится! Т.е. человек пришел в этот мир и нечего в нем не понял. Он не понял, что душа человека бессмертна. Поверь, что с такими людьми разговаривать – бесполезно.
Тебя я отличаю от него, т.к. наличие мозгов у тебя всегда было! И еще у тебя было обаяние – через край! «Одаренная натура», иногда говорят про таких людей. Долгий, я тебя прошу: ты пиши то – пиши, но не обливай людей грязью! У меня было чувство, как будто меня поливали нечистотами всех мастей, как из брандспойта! А ведь фокус в том, что это состояние твоей души и твоя задача – заняться собой.
Твое про «Ажанiцца – не журыцца» Михася Чарота мне тоже понравилось. Какая-то сорокапятилетняя старая дева весь спектакль приняла на свой счет! А ты истерически смеялся! Теперь тебе настало время посмотреть на самого себя и ... Истерически поплакать над самим собой!
Вот в этом (фильмы на дисках и распечатанные рассуждения каких-то святых старцев) и заключаются мои пасхальные подарки тебе. Думаю, что ты как честный человек, найдешь для себя много нового и интересного. Прочти в порядке в каком я пометила.
Фильмы не торопись отдавать другу – успеешь.
«О болезнях» - посмотри всё, но лично меня потряс фильм «Прощенное воскресенье» (Послушай хотя бы песни из этого кинофильма).
«Инокиня», «Притчи» – сделал наш город Минск. (Пусть в тебе взыграет хоть национальная местная гордость.)
« О белорусских святынях. (Эту сборку я добивалась два года!)
Со временем посмотри всё. Все твои проблемы, Серега, состоят в том, что в свои шестьдесят лет ты пишешь слово Бог с маленькой буквы, как и во времена советской власти.
Я желаю тебе:
1. Резко обратиться к православию. (Истинному!!!)
2. Очиститься настолько, чтобы изменилась твоя писанина!
3. Реабилитироваться перед своими детьми – написать что-нибудь типа «Маленького принца» Экзюпери – чистое-чистое, ангельское. В таком случае увеличится количество твоих поклонников.
4. Найти настоящую любовь, т.к. любовь – Это Бог!!! (хотя бы это понять).
5. Оставшуюся жизнь посвятить молитве, как очищению своей души и красоте – каковыми являются наши храмы.
6. Твердо знать, что у Господа хватает милосердия на каждого грешника – и на тебя тоже!
7. Прибегать к помощи Светланы Анатольевны (а они с Костей повенчаны!) Она тебя проконсультирует по всем вопросам. (Попросись к ней на экскурсию – не пожалеешь!)
Дело в том, что помереть то мы все помрем, а писанина твоя останется.
И еще я знаю, что придти к истинному Богу можно лишь перехлебав огромное количество скорбей. По-моему и этот фактор у тебя уже есть! Поэтому поверь, что я к тебе всегда хорошо относилась. С огромным удовольствием вспоминаю тот туристский свой период, в котором не было ни грязи, ни зла!!! Потому что люди были чище.
Исаак Марголин меня подбрасывал в воздух. А с Беспалько Леней мы ходили в три похода. А с тобой танцевали в каком-то колхозе (ты был в красных штанах) танцев десять не слушая никакую музыку. Она нам была не нужна. И еще в самодеятельности мы с тобой имели успех.
Серега, с Богом победи самого себя – это самая ценная победа.
С огромным уважением. Христос воскрес! Наташа».
Отповедь. В принципе она по-своему права, если смотреть с её «колокольни». Но я ничего не придумал. Я писал о том, что было со мной на самом деле. Она первый человек, кто сказал мне правду о моих «творениях», с точки зрения моральной, этической, общепринятой в культурном обществе, к которому Наташа себя причисляет. Когда-то и я там, в этом обществе «причислялся».
Но жизнь… Я стал таким, каким стал и меня уже не переделать. Все-таки приятно, что тебя, несмотря на твои «проступки», все еще любят.
Когда-то мы с Наташей были в центре внимания нашего Минского завода Автоматических линий. На всех торжествах завода мы с ней на пару вели все концерты художественной самодеятельности, выступали с комическими интермедиями. Мы были симпатичной, приятной парой, которую многие заочно женили.
Но!.. У меня не было высшего образования, я даже тогда не учился. Мне было двадцать пять – ей восемнадцать. А ведь было время, когда я мог бы на ней жениться! Когда, ее мама на меня обратила внимание и совершала вполне откровенные «движения» в этом направлении, но не сложилось. Я поступил на вечерний факультет БПИ и познакомился со «Встречей» Гурьяна. На одной такой встрече вольных туристов я влюбился в Ирку Петрашкевич и на время забыл обо всех своих пассиях.
Наташа по направлению завода поступила в Институт Народного Хозяйства и наши пути временно разошлись. А когда я вспомнил про нее, неожиданно умерла Наташина мама. Если бы она еще пожила, кто знает?!..
Про Наташу у меня остались только хорошие воспоминания. Сама она симпатичная была, стройная … Но один, по моему мнению, у нее недостаток все же был. Уж очень она выглядела активной! Буквально подавляла своим темпераментом, напором. Член комитета комсомола завода, член партии с восемнадцати лет! И вот какие метаморфозы – Наташа сейчас ярая поборница православной церкви!
Как говорил покойный Марат: «Во всем виновата Компартия СССР – воспитывала, растила, а как пришла «Перестройка» и трудно стало, бросила своих членов на произвол судьбы. Отсюда и крайности воспитания!» Сионист Марат стал коммунистом, а коммунисты Света и Наташа стали верующими. А – я?.. Кем был, тем и остался – сторонним наблюдателем.
Пока еще – по инерции – какие-то моральные ценности существуют. Но грядет век безраздельного господства денег, а там уже – не до морали. Так что Апокалипсис грядет кстати... Я надеюсь, что выжившие, всё-таки построят новое справедливое общество – без власти денег и напыщенной поповской лжи…
Писатель должен свидетельствовать, сочинитель развлекать, а мыслитель учить. Я – нечто среднее между ними.
Конец первой части
220021, БЕЛАРУСЬ, г. Минск, ул. Центральная, 4-17, тел. 242-96-60, Велком 3931703,
Сергей Иванович Долгий. Serega.dolgi@yandex.by