Когда она во шла в комнату, новоиспеченную компанию соседей по корпусу дома отдыха "Москвич" слегка передернуло. Этакая безликая моль с лошадиной челюстью, без бровей и ресниц, на месте, где они должны были быть, кучковался нелепый белый пушок. Высокий лоб, подчеркнутый высоко задранным на затылке пучком светлых тусклых волос, серая бесцветная кожа, нос, не выдающейся аккуратности, был словно в комплекте с нелепо торчащими розовыми с мороза ушами, на которых водрузились увесистые душки очков, с толстостенными линзами, что завершало карикатурный образ этой женщины. Высокая, худая жердь, с пустыми прозрачными глазами, раскрыла рот для приветствия, озарив присутствующих крупными желтыми, наезжающими один на другой зубами, и сказала: "Привет! Я Таня.".
В это время внутри меня все перевернулось. И я, с жалостью и смущением, отвела от нее глаза. Сожалея, что ни грамма красоты не дал Бог этой женщине. Абсолютно обошел, обделил это бледное безликое создание. Через мгновение, отойдя от произведенного впечатления, компания продолжила непринужденное знакомство и общение, чокаясь и закусывая.
Мне было тогда девятнадцать. И я твердо была убеждена, что женское счастье напрямую зависит от внешних данных лица и параметров фигуры. И тем, кому не повезло уродиться красавицей, предстояло, на мой взгляд, искать свое счастье в романах на полке библиотек, где и смиренно похоронить себя, как женщину.
Каково же было мое изумление, когда Татьяна за долю секунды перетянуло все внимание стола на себя. Она громко разговаривала, шутила, смеялась, кокетничала с мужчинами, и просто очень уверенно держалась. Так, что все прочие женщины за столом тут же сникли, мужчины же устремили свои взоры к Татьяне. И мир завертелся вокруг нее.
"Она как будто не знает о своей некрасивости, своей безликости и откровенной карикатурности. Как будто ей никто и никогда не говорил, что она, в прямом смысле этого слова, страшная. Будто она воспитывалась в другом мире, на другой планете, где ее типаж считался эталоном женской красоты." - со всем присущим юношеским максимализмом думалось мне тогда.
Татьяна же набирала обороты. Она напоминала стремительную фурию. Закружив всех своим обаянием, она уже снаряжала свою собаку - здорового ротвейлера Герду - упряжкой и тащила на улицу санки пятилетней дочери. Вся компания, повинуясь ее зову, вывалила кататься на санях в упряжке. Шум, гам, веселье, горки. Вечер просто ожил, благодаря этой невероятной женщине.
Позже муж Татьяны поделился с моим отцом историей их знакомства. Виктор, так звали ее мужа, пятидесятилетний полковник в отставке был женат. Но его жена тяжело заболела. Когда она уже перестала вставать с кровати и начались метастазы, было принято решение нанять сиделку. Ею и оказалась та самая Татьяна. Она провела у кровати жены Виктора долгие мучительные ночи, помогала ему справляться с хозяйством. И после смерти жены Виктор уже не мыслил своей жизни без этой энергичной, жизнеутверждающей женщины, Тани. Они поженились, и у них родилась дочь. Со слов Виктора, он никогда особо не был верен своей первой жене, и частенько заглядывался на красивых женщин. Но с Татьяной он понял, что ему больше никто не нужен. Лишь бы она была рядом, была с ним, была его…
Поразительная женщина!