Невыразимо убога "Литературная Россия", жалею, что подписался на целый год, вполне хватило бы несколько месяцев, чтобы понять направленность и несостоятельность корреспондентов. Соблазнился дешевизной, да и интересно знать, что думают идейные противники. Но это лишь трата времени. Если повысят цены вдвое, как они обещают, то государство понесет большие убытки — потеряют много подписчиков.
Мне хватит одной «Комсомолки», остальные буду брать в библиотеке, как и журналы, которые уже некуда складывать, а выбрасывать жалко, хотя и чувствую, что второй раз до них руки не дойдут, а кроме меня их некому читать, да и новая литература подоспеет. Государству сбережем бумагу, чтобы издатели не жаловались на нехватку. Идиотизм! Пусть закроют все издательства — бумаги будет навалом, можно будет на валюту продавать. И в «Литературке» разочаровался, с приходом Бурлацкого газета стала неинтересной.
Вышла в свет книга Владимира Кудряшова — повезло, не думал, что он сможет пробиться, так как ничего интересного у него не читал. Возможно, и он обо мне так же думает. Нет пророка в своем отечестве, писателя начинаем ценить после его смерти. Хотя Василий Шукшин мне никогда не нравился, и при его жизни. Лёня от него в восторге, как и многие. Вполне возможно, сказывается личная антипатия. Нет у него харизмы, и сразу появляются негативные чувства.
И фильмы его неинтересны, я и раньше не мог понять, почему такой восторг вызвала "Калина красная"? Примитивный сюжет без знания реальной жизни вора, ненужная и вредная романтизированность воровской души. Ложь!
Ничего не пишу, не хватает времени даже на чтение журналов, каждое воскресение поездка на огород.
Утром +14. Изредка дождь. Небо в свинцовых тучах, хотя иногда проглядывает солнце, тогда становится теплее.
Вечером по телевизору встреча с Волкогоновым, который рассказывал о злодее Сталине, собиравшемся улететь на «Дугласе» из осажденной Москвы, а в 1943 году приехал на "Овечке" под линию фронта за несколько километров, чтобы в истории отметиться, что был на линии фронта и лично принимал участие в разгроме фашистов.
Лишь в половине 12 ночи лег спать, но сильное возбуждение от интересной встречи мешало заснуть.
Под утро приснился сон:
Дороги по обе стороны канала забиты народом и различным транспортом, праздничная демонстрация. Первым идет Сталин, рядом с ним неизвестный — не похож ни на Берию, ни на Молотова, незнакомое лицо, и на значительном удалении от них телохранители, я даже удивился, как это он не боится идти во главе колонны? Через канал извилистая переправа, похожая на дорогу. Возможно, это и не канал, а пустынная середина улицы, и этот извилистый путь огражден редким частоколом, воды не видно, всё серо, без цветов, не успеваю рассмотреть столпотворение по сторонам канала и самого Сталина, который на себя не похож, но я знаю, что это он.
Не верю, что сны могут что-то предсказывать — судьбу, они лишь отражение наших забот и волнений, правда, заболевания могут предсказать. Надо уметь вовремя заметить эти сигналы и понять, что они означают, а не просто совпадение, или оттого, что руку отлежал. Есть толкователи снов, возможно, проницательные, и поднаторевшие могут что-то сказать, но предсказать судьбу нельзя, если только не отталкиваться от характера, который зачастую и делает судьбу некоторых людей, если не всех.
Например, про истеричного и злобного человека можно наверняка предсказать, что он плохо кончит, или в тюрьме или насильственной смертью. Спокойный — умрет в постели, но это все общие положения. Хотя по снам можно понять человека, кошмары мучают людей с нечистой совестью, днем они успешно с ней справляются, но ночью просыпается подсознание и начинает предъявлять чудовищ, или ставить в омерзительные ситуации. С этим можно справиться аутотренингом, хотя не все знают, а многие ленятся, с первого раза не получается и они бросают это занятие. У меня тоже не получается, но я часто возвращаюсь к нему, и иногда немного получается.
Эфраим Севела, бывший советский режиссер, еврей, в интервью рассказал, как они в начале 1970 года добились разрешения на массовый выезд, заняв в количестве 24 человек приемную большого начальника. Они думали, что эта акция отчаяния заставила власти пойти им навстречу, на самом деле всё было иначе. В это время испортились отношения с Египтом, там начали уничтожать коммунистов.
КГБ давно следило за этой группой евреев, которые хотели выехать, и чекисты боялись, что они передумают, и сразу начали разрешать в первую очередь бывшим военнообязанным, которые в Израиле сразу бы стали солдатами и дали отпор египтянам. Так оно и случилось, хорошо обученные солдаты показали, что с евреями нельзя шутить, и египтяне запросили "пардону" через советскую власть, после чего массовую эмиграцию евреев свернули.
Потрясающее коварство: тайные пружины мало кому известны, никто не понимал тогда, что происходит, воспринимали только поверхностный слой. В наших газетах писали, вот как плохо там грузинским евреям, что они даже бастуют, такие-сякие, неблагодарные, их советская власть выкормила, дала образование, а они уехали, чтобы воевать за арабскую землю.
Севела говорит: беда той стране, из которой бегут евреи. Возможно, он прав, и будущее у нас будет ужасным. Действительно, во многом знании много печали. Молодежь не задумывается над такими проблемами, у них свои заботы и печали.
На самом верху здания военного училища установили трубку телекамеры, направленную на проходную перед училищем. Какой смысл в таком тщательном наблюдении? Наблюдать за вахтенным, за ворами? Но пролезть внутрь можно там, где нет глазка камеры. Так поступает мартышка с очками — куда-то надо было пристроить, вот они и воткнули. В училище недобор, как и во многих других строительных.
Через год глазок телекамеры исчез. Нашли лучшее применение? Никто не скажет.
Татарин Ирэк, работающий оператором, говорит:
— Я бы с удовольствием поехал бы в деревню, но они своей политикой окончательно подорвали доверие, дадут, а потом отнимают. Я бы их всех собрал в поле, а на вышки поставил автоматчиков, и заставил бы работать, пусть узнают, как достается кусок хлеба.
В Тюменской области большие пожары. Армянские боевики не хотят разоружаться, хотя вышел указ президента, — это чревато большими последствиями. Наивно думать, что они захотят сдать оружие, не для этого захватывали.
В этом году рекордный урожай, но не хватает горючего, или же некуда складировать, так как в это же время привезли зерно из Америки и заняли все элеваторы и склады. Точно такая же ситуация была в прошлом году в Ростове-на-Дону. Купим чужое, а своё сгноим. Зачем же так делать? Какие здесь тайные пружины?
Кто-то пытается сделать наше государство нищим, что ему вполне удается. Кто это?
Руководящая роль партии, под ее бдительным оком всё делается. Кафкианский бред. Партаппаратчик ради собственного положения готов уничтожить всю страну и всех людей, ему наплевать, что людям плохо, главное, что ему сейчас хорошо, а Горбачев продолжает твердить, что наш цель — социализм. Кто же у нас враг народа?
3 августа Ирак напал на Кувейт, мол, новое правительство попросило вмешательства, совсем как мы в Афганистане. Ирак вооружен нашим новейшим оружием. После захвата Ирак пообещал в воскресенье вывести войска, но пока не сделал этого.
9 августа кончается двухнедельный срок, данный президентом Горбачовым, чтобы военные незаконные формирования разоружились. Чтобы понять наивность этого приказа не надо быть мудрецом. Даже после приказа продолжаются нападения на военные склады, которые захватываются с подозрительной легкостью. Ситуация столь запутана, что невозможно делать какие-то выводы, вернее, всё настолько ясно, что непонятно, на что надеется Горбачев, что кривая вывезет, но он уже должен был убедиться, что кривая все время вывозит не туда, куда он хочет.
Похоже, нашу страну ожидают великие потрясения. 23 июля в Тарусе под Москвой на Оке ввели хлебные карточки – 430 граммов черного хлеба или булка белого на душу. Из Тувы гонят русских, уже три тысячи беженцев. Развал сталинской империи, построенной на насилии. Все ожесточены нищетой, и всем хочется уйти подальше от насильника, то есть от России и русских, которые, как и все потерпели урон от социализма и химерного коммунизма.
На заводе дают "Архипелаг ГУЛАГ", желающих мало — слишком дорогие. Три книги по семь рублей. Взял Эренбурга "Люди, годы, жизнь", грех такую книгу не взять.
Через месяц взялся перечитывать и разочаровался. Всему своё время. Когда читал в первый раз, всё было новым, неизвестным, а сейчас это простые слова.
С первого августа местные советы ввели чрезвычайное положение по уборке урожая, то есть привлечение студентов и горожан, потому что урожай рекордный. Прогнозируют собрать 260 миллионов тонн. Урожай лежит под открытым небом, а дожди частые, зерно преет, горит. А мы всё ещё держимся за нашу передовую систему, которая успешно душит весь народ.
Земля перенасыщена водой, это плохо для картошки, не будет долго лежать, то есть еще больше поднимутся цены. Носки в комиссионном магазине по 20 рублей за пару.
Горбачев говорит, что правительство сейчас менять нельзя, мол, и новому нужно будет время, чтобы сформировать кабинет. На это уйдут месяцы, а сейчас дорог каждый день. Похоже, убедил. Но если правительство негодное, толка от него все равно не будет, и когда-то его всё равно придется менять. Мы снова и снова отстаем.
7 августа. Снова жарко, первый день после прохлады +26, лета почти не видели.
Снова начал писать повесть, и понял, что надо зайти в Союз и узнать новости, может быть, они распустились. Первый час отработал на диске, получил набор продуктов на август и пошел в зал, где слышались голоса, сидело восемь человек. Я негромко поздоровался и сел во втором ряду, пытаясь понять, чем они сейчас занимаются?
За столом сидели новые лица. Мужчина, который раньше был на втором плане, и новый — мордоворот моих лет, плотного сложения, чувствовал себя как рыба в воде, и даже заправлял собранием, говорил очень громко и раскатисто смеялся. На столе лежала газета "Собственное мнение", которую наши взялись распространять. За это газета будет представлять нам свою площадь, и для этого надо поставить материал. Я пообещал подумать, и даже сказал, что имею к этому некоторое отношение.
Мордоворот вдруг решил записать себе мою фамилию и спросил у меня. Я не понял, зачем ему нужна моя фамилия и отказался сообщать. Он настаивал.
Знающие меня, пытались остановить его, мол, если человек не хочет, то и не надо заставлять, но он не успокаивался, мол, нужно общение, не будешь же кричать:
— Эй, ты!
Мне никогда не нравились такие раскованные, беспардонные люди, но уступил нажиму, написал на его листке свои данные, он было сказал:
— Должен же я знать человека. А вдруг он завтра за спиной будет говорить не то, что надо.
— Я буду говорить собственное мнение, которое не обязательно должно совпадать с вашим, — запальчиво сказал я.
Не собирался быть в их компании, если, по моему мнению, они пойдут не туда. По сути, я был готовым ревизионистом, с большевистской точки зрения.
Он был большого мнения о себе, пытался кому-то разъяснить противоречия рабочего и крестьянского движения, и понес такую ахинею, что я чуть было не вмешался, но ответственный за этот зал проговорил, что пора закрывать, все поднялись и вышли.
Мордоворот шел рядом со мной, назвал свое имя отчество, которое я сразу же забыл, и не пытаясь его запомнить, из-за антипатии. Они завтра собираются пойти к Брусникину регистрировать наше общество, хотя не решили, как его называть, кто-то предложил расширительный термин: Союз трудящихся. Спрашивал меня, не против ли я? Мне было всё равно, это не столь важно, главное, создать организацию, которой пока нет, и не верю, что она будет.
Мысль написать заметку в газету засела в голове и часто отвлекала от чтения газет. Невольно пришло, о чем можно написать, конечно, об организационном начале и назвать: "Встань рядом". За час я написал заметку и успокоился.
90 8 августа. Надел белую рубашку и в автобусе запачкал о грязное запыленное сидение, об этом же писал в заметке, отправленной в газету "За коммунизм". Неожиданно пришла мысль написать ее, так как надоела наглость шоферов, которые не хотят открывать все двери, несмотря на то, что автобус переполнен людьми, все это вызывает нервозность пассажиров, озлобленность друг на друга, но только не шофера, с которым боимся связываться, приучены бояться всех, имевших хоть небольшую власть.
+28. Солнце. 13-40. Много облаков. Близко грохочет гром и начинается дождь. Да ещё какой! С градом! Сыпало минуты две, словно рядом проносился экспресс, ещё через три минуты затих и дождь, снова в разрывах туч засинело небо.
Ирак объявил о вечном присоединении Кувейта. Наши в растерянности, в Ираке много военных специалистов, почти всё вооружение наше, получается — вооружили агрессора. Всё это чревато осложнениями.
Вчера в городе залило насосную станцию, и получился прорыв канализационных сетей, выброс фекалий в водохранилище. Отключили холодную и горячую воду, даже на первом этаже нет воды. Бывает только утром, открыли мусорокамеры, и там люди набирают воду вот уже третий день. В газете напечатали, что употребление воды не смертельно, значит, заболеть можно. Тошно думать, какую воду приходится пить, даже прокипятив. Наверняка, оператор на насосной станции недосмотрел, и по его халатности произошла эта авария, как и тысячи других аварий у нас. Всеобщая безответственность и безнаказанность.
продолжение: http://www.proza.ru/2014/05/17/1062