УТРО МИШИ ГРУБИНА
Мишка Грубин проклинал тот день и час когда книга попалась ему на глаза. Книга эта называлась "Полное собрание сочинений Льва Николаевича Толстого", том 95-ый.Из всей толстой и тяжёлой книги выловил он одну фразу, которая теперь каждый день в одно и то же время мягко, но настойчиво, нашёптывала полусоннoму Мишкиному сознанию:"Делай то, что тебе не хочется делать". Мягкий шёпот этот вступал в жуткий конфликт с телом, находящимся в тёплой истоме. Тело возмущённо роптало: - Какого этого-самого ты должен прислушиваться к этой идиотской мысли?" И тогда уже мысль молотом стучала в голове:" Делай! То! Что! Тебе! Не! Хочется! Делать!" Вылезать из-под одеяла не хотелось... Истома нехотя улетучивалась и Мишка , покряхтывая, сползал с раскладушки. Привычным "маршрутом", который он мог проделать и с закрытыми глазами, на цыпочках, не задевая стульев вкруг стола, ни Венькиной, младшего брата, кушетки, он добрался от раскладушки до двери в три шага. Сумеречный свет зимнего утра ещё не пробивался сквозь тонкие занавески. Осторожно приоткрыв дверь, Мишка выскользнул в коридорчик, где с вечера была приготовлена на вешалке одежда. Одевался он уже в корридоре, нисколько не стесняясь соседей. Райка, чья комната дверь в дверь упиралась в комнатку Мишкиных родителей, наверняка в это время отсыпалась после любовных утех с очередным ухажёром, до которых была охоча, комнаты Валентины Ивановны, пенсионерки, и Велты, певицы театра опереты, располагались в другом корридоре, дверь в который Валентина Ивановна, у которой сон был очень чутким, прикрывала с вечера. На кухне Мишка наполнил чайник под самую завязку, и пока тот нагревался, присел на табуретку, прислонившись к тёплой батарее. Тело жадно впитывало "прощальное" тепло, и сладкая дрёма охватилаГрубина . Дрёма дрёмой, но чуткий слух уловил весёлый посвист чайника. Наскоро выпив чай и закусив его бутербродом, он лениво накинул пальто, натянул шапку и на ходу выловив из холодильника пару бутербродов с яичницей, с вечера приготовленных мамой, вышел на лестничную площадку. Здесь было ещё не холодно, но прохладно. И тепло, только что накопленое у кухонной батареи, потихоньку уходило изМишкиного тела. По утрам Грубин никогда не спускался с лестничной площадки 5-го этажа на лифте; он делал глубокий вздох, и, стремглав, через 2-3 ступеньки проносился по лестничным пролётам, полагая, что этой пробежкой он разминает перед работой мышцы и разгоняет кровь. Он вышел из подъезда, сухая снежная крупа хлёстко подстегнула его в спину. "В спину - не в лицо, - обрадовался Михаил , - дойдём пёхом". До работы было 2 квартала, правда, один из них тянулся едва ли не на километр, и он обычно выбирал по погоде: в дождь, в слякотное время года выбирал тролейбус, сегодня же рeшил добираться пешком. За 15 минут пёхом можно столько дум передумать, а задуматься Грубину было о чём. В свои 17 лет, проработав на заводе всего лишь 4 месяца, он неожиданно для себя стал бригадиром. Так уж случилось, что кого-то, с кем он начинал работать, уволили за "непреходящий кубок" по пьянству, кто-то сам поспешил уйти поскорее от начальственного гнева, и остался Грубин в свои 17 самым "старым" в бригаде, а потому и самым опытным. Молодой, непьющий, а потому - не испорченый ленью, исполнительный, к тому же отец его - Иосиф Абрамович работал тут же, даже в этом же цехе, лишь во вторую смену, - эти доводы и определили решение начальства. И отдан был Миша на "заклание": с одной стороны - начальство, требующее, с другой стороны - бригада, тоже требующая "понимания" и уважения. Как-то умудрялся в свои 17 лет новый бригадир балансировать, выполняя волю одних и понимая нужды и желания других, постигать эту нелёгкую науку человеческих отношений.
продолжение следует:http://www.proza.ru/2012/08/08/246