Эта женщина трудится в Туймазинском горвоенкомате уже долгие годы. И настолько сроднилась с коллективом, что стала ее неотъемлемой частью. Сотрудники комиссариата относятся к ней исключительно уважительно, с какой-то сыновней нежностью, и зовут ее по-домашнему - баба Вера.
Недавно мы поздравили Веру Григорьевну Кошелеву с получением удостоверения к медали "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.". Это стало целым событием в жизни одинокой женщины, не избалованной вниманием окружающих.
Однажды, когда баба Вера присела отдохнуть после уборки помещений, я попросил ее немного рассказать о себе. Она застеснялась, замахала руками:
- Не надо, что вы? Ничего примечательного в моей жизни не было.
Но потом согласилась и пригласила к себе на чашку чая.
Когда началась война, ей не было и семнадцати. Отца забрали на фронт, и остались дома семеро детей. Надо было и самой прокормиться, и как-то помогать семье сводить концы с концами, вот и подалась Вера вместе с подружками в Верхнюю Туру (Свердловская область) на торфяные разработки. Работали в три смены, жили в бараках.
- Хоть и нелегко было, старались не унывать. После тяжелого трудового дня пели песни, шутили. В день давали по буханке хлеба. Вкуснее черного хлеба с тех пор ничего не знаю, - вспоминает ветеран, бережно подбирая со стола хлебные крошки. - В 1951 году вернулась домой, Тогда наша семья жила в Ташлинском лесничестве, из семерых детей ) в живых осталось трое: я, сестра Оля и брат Саша. Вскоре устроилась на работу в СМУ-9 в г. Октябрьском, В 1957 году перебралась в Туймазы, на завод железобетонных изделий. Семь лет проработала там грузчиком, грузила металл.
Она взглянула на свои сухонькие, мозолистые с большими узлами в суставах пальцы:
- Бывало, до крови обдирала руки о железо. Немного полегчало, когда начала работать нянечкой в детском саду газоперерабатывающего завода. Ему я отдала 15 лет своей жизни. Спасибо бывшему директору предприятия Ф. Гайсиной, которая дала квартиру. Дай бог ей здоровья.
С 1979 года работаю в военкомате. Стара уже стала, но, как видите, продолжаю трудиться. Не представляю свою жизнь без этого коллектива и без работы. Этим и живу.
Вера Григорьевна умолкает. Она как бы уходит в себя, в свой внутренний мир. Задумчиво и нежно гладит кота Ваську, тот закрывает глаза и довольно мурлычет.
О чем задумалась женщина? Что разбередило ее душу? Может быть, вспомнила она свое полуголодное детство в деревне Писарево Шаранского района? Как они с матерью весной собирали в поле гнилую картошку, а летом ели лебеду, пили чай из сушеной моркови. Или, может, вспомнила, как вместе со взрослыми бросала в молотилку огромные снопы овса и ржи.
- До сих пор вспоминаю ту зимнюю ночь. Я, девчонка, взяла отцовский топор и с братишкой пошла по глубокому снегу в березовую рощу за дровами. Сани загрузили доверху, а на обратном пути нас поймал лесник. Как я плакала и умоляла, чтобы он хоть топор не отнимал. Бесполезно, мои слезы не тронули его. А ведь тогда в хозяйстве ценнее топора ничего не было.
Баба Вера переводит внимательный взгляд на меня и, как бы возвращаясь в этот мир, вдруг вскакивает с места:
- Я же про чайник забыла! - и убегает на кухню.
Я же, в свою очередь, вспоминаю, как однажды мы, офицеры и прапорщики военкомата, выполняли срочную работу, которую надо было закончить к утру. Ближе к полночи пришла Вера Григорьевна, увидела нас, корпящих над бумагами, и запричитала:
- Что же это вы голодные сидите? Сейчас же идемте ко мне чай пить. Я уж и картошечку отварила для вас.
Мы молча смотрим друг на друга, как по команде встаем и идем к ней, благо живет она недалеко. Основательно подкрепившись, в приподнятом настроении возвращаемся обратно и как ни в чем ни бывало работаем до самого утра.
Жизнь прожить - не поле перейти, говорят в народе. Но она, эта жизнь, и прекрасна! Прекрасна тем, что есть вокруг нас такие люди, как наша Вера Григорьевна.