Конкурс Копирайта -К2
Задание игроку 1
Первый фрагмент охватывает период с момента поступления ГГ в палату и до вечера.
В палате, кроме ГГ, еще трое больных. Надо дать беглую характеристику всем троим, затем сконцентрироваться на ком-то одном. Начать рассказ о нем как о второстепенном персонаже. Имя, описание, взаимоотношение с главным героем (друг-враг-никто) – на ваш вкус. Выбранный вами персонаж будет жить и в дальнейшем. Задайте вектор следующему автору.
Сам ГГ в течение фрагмента нервничает, читает «Доктора Живаго», стараясь понять психологию врачей. Примерно в три часа дня главного героя навещает лечащий врач, хирург Виноградов, и говорит, что завтра ГГ предстоят обследования.
Очень кратко – только наметить, развивать будет следующий автор – образ Виноградова.
Заканчивается фрагмент тем, что ГГ засыпает в тяжелых думах о завтрашнем дне.
Сроки – готовый фрагмент отправляете на почту конкурса либо 1.04 поздно вечером, либо ранним московским утром 2.04.
***
Объем 9 390 зн.
***
- Это смотря кому, - с достоинством ответил от окна белокурый юноша хрупкой наружности, - у меня, например, хронический колит.
Николай Петрович едва услышал юношу. Его внимание привлек другой больной со скорбным взглядом из-под густой черной челки. Хитрая повязка обхватывала его голову, крепко поддерживая подбородок жестом вынужденного молчания.
И только с угловой койки растерянному Николаю Петровичу откликнулись вполне дружелюбно:
- Починяют, починяют! Кому что надо, тому и починяют! Да вы проходите, что вы как гость! Вот здесь, возле меня свободно.
Николай Петрович поставил сумку на байковое одеяло в полоску и повернулся к своему энергичному собеседнику:
- Николай Петрович, рад познакомиться! Геморрой у меня, на операцию ложусь.
- А я - Толян! - у Толяна было крепкое рукопожатие, круглая голова с кое-где сохранившимися прядями пегих волос и большие прозрачные уши. В тени этих ушей его лицо терялось. - Вот, Аскольда с колитом вы уже знаете. А рядом - Степанов, непроходимость у него.
Степанов оказался пожилым коренастым человеком с татуировками на мускулистых безволосых руках. На приветствие Николая Петровича он ответил скупым "здрасьте" и потянулся за лежавшей на тумбочке газетой.
Николай Петрович с вопросом обернулся к поразившему его человеку в повязке и тотчас же получил ответ общительного Толяна:
- А это Мишка, из травмоталогии, так зашел, потрепаться!
- Очень приятно, - вежливо сказал Николай Петрович и поинтересовался: - А у вас, Толян, что за проблемы?
Отчего-то ему очень хотелось найти себе товарища по диагнозу, но Толян неожиданно засмущался, и, стремительно перейдя на "ты", зачастил:
- Да нет, проблемы нету, я так, травма у меня, не заморачивайся! Вот, тумбочка твоя, можешь выложить что ты там принес из дома, а вон за той дверью очко. Телефон не работает, надо идти на пост звонить, а когда тебе звонят, они ни фига не зовут, суки! Курить положено во дворе, но можно и на лестнице, хотя оттуда гоняют!..
Николай Петрович разложил по полкам тумбочки белье, пристроил банку виноградного сока, апельсины, пачку печенья. Наверх положил "Доктора Живаго", прикрыл его вчерашней газетой с кроссвордом. Немного стесняясь, переоделся в спортивный костюм, в пол-уха слушая болтовню Толяна и осматривая свое новое жилье.
Палата была довольно большой и светлой, с остатками лепнины под высоким потолком с дождевыми рыжими подтеками. Шесть кроватей стояли по три в ряд, между рядами светилось сентябрьским солнцем пыльное окно. За окном махал широкими еще зелеными листьями старый каштан. Под окном размещалась ничья тумбочка с бесполезным телефоном.
Сероватые беленые стены украшали две репродукции: Васнецовская "Аленушка" и что-то из современной живописи, с синими разводами на желтом. Николай Петрович немного удивился выбору картин, но вспомнил плакаты в кабинете Виноградова и порадовался "Аленушке".
Туалет в палате был свой, отдельный, что с учетом специфики их отделения было большой удачей. Там на стене висела длинная инструкция по пользованию, которую Николай Петрович не стал читать из принципа - не младенец, разберется как-нибудь.
Вернувшись в солнечную тихую палату, Николай Петрович заподозрил, что самым страшным в этой больнице будет, похоже, скука. Она уже вытеснила его страх и неловкость, и любопытство к разговорчивому Толяну, и даже удивление травмированным Мишкой. От скуки он обрадовался предложению Толяна выйти покурить. На сумрачной лестнице пахло хлоркой и слышалось, как где-то во дворе крупной мухой жужжала бетономешалка. Толян взял у Николая Петровича три сигареты, одну в карман, другую за ухо, третью в зубы, и услужливо поднес ему горящую спичку в мелко дрожащих пальцах.
- Слушай, Петрович, - склонился доверительно, прищурившись в облаке сизого дыма, - а ты где вообще-то работаешь?
- В управлении пищевой промышленности, - отозвался Николай Петрович немного настороженно. - В отделе снабжения.
- Так-так-так! - обрадовался Толян, и Николай Петрович поспешил развеять его зарождающиеся надежды: - Я занимаюсь упаковкой. Этикетками.
- Значит, печать там, дизайн, издательство, так? - не сдавался Толян. - Вот у меня как раз же идея есть подходящая! Смотри, у меня есть один, навроде художника, он нам делает дизайн, ты достаешь бабки, делим на троих! Ну, как, подходит?
Николаю Петровичу пришлось выслушать еще несколько идей Толяна и выкурить еще две сигареты, прежде чем его отпустили с лестницы, заручившись обещанием обдумать предложения.
Лежачему Степанову принесли обед в палату, остальные отправились в столовую. Для Николая Петровича это был первый выход в свет, первое вращение среди мужчин и женщин в спортивных костюмах и в больничных халатах. Еда имела ярко выраженный привкус скуки. Неиссякающий Толян предлагал скупать дачные участки за бесценок и продавать их под коттеджи. Его удивительные уши излучали собственный розовый свет. Потом Толян куда-то поковылял, оставив своего нового приятеля наедине с неприветливым Аскольдом
Вернувшись с обеда, Николай Петрович выслушал дельный совет лежачего Степанова:
- Ты этого в жопу раненого не слушай. Он уже всю больницу задолбал. Теперь в опорно-двигательном отделении тусуется. Там народ все больше на костылях, далеко не уйдет.
Николай Петрович про себя удивился: надо же, даже здесь своя политика, с этим говори, а этого не слушай.
Сходил на пост, позвонил домой, почитал Пастернака, а когда пришел с осмотром хирург Виноградов, обрадовался ему, как родному, но и немного смутился, неужели он его прямо здесь поставит... Но врач ограничился чтением из тонкой папки с фамилией Николая Петровича на обложке.
- Нужны дополнительные обследования, чтобы определиться с методикой. Случай у вас сложный. Жду завтра в десять в смотровом кабинете.
- Доктор, на счет методики, - заволновался Николай Петрович, - я как-то на лазер настроился.
- Видите ли, на вашей стадии заболевания лазерная хирургия гарантий не дает. Возможны рецидивы.
Николай Петрович с тоской припомнил нарезанного по частям Фафенгута, а Виноградов нежно погладил картонную обложку папки и сказал непонятное:
- Жаль, что у вас наружные узлы. Так бы мы вас по методу Лонго: раз - и все!
"Псих, - подумал Николай Петрович, подозрительно поглядывая на короткие, поросшие рыжим волосом пальцы хирурга. - Но - Виноградов, фамилия знакомая до чертиков! Где-то я слышал, хоть убей!"
Так и промучался до самого вечера. Пробовал читать "Живаго", но загадка психики эскулапов оставалась непроницаемой, зато настроение упало окончательно. Пришлось снова идти на пост звонить.
Приятно было услышать голос жены и где-то на заднем плане звонкое перегавкивание дочерей.
- Карюш, - попросил Николай Петрович, - ты как завтра придешь, придешь же? Вот, принеси мне чего полегче почитать. Ну, "Двенадцать стульев" принеси. Или О'Генри про благородных жуликов. А то у меня на серьезные вещи не стоит.
- Какой-то голос у тебя скучный, Коля, - заметила Карина.
- Ну, так я же не в цирке! - обиделся Николай Петрович. - Хотя клоунов здесь полно. Кстати, ты не знаешь, кто такой Виноградов?
- Коля, тебе уже вкололи что-нибудь? - встревожилась Карина.
И только во время ужина он вдруг вспомнил: Виноградов! Ну, конечно же! Личный врач Сталина! Отчего-то эта мысль ужасно расстроила Николая Петровича. Перспективы выздоровления вдруг показались ему довольно туманными.
Толян куда-то пропал и единственным развлечением вечера стало явление медсестры Натальи, миниатюрной симпатичной брюнетки. Неожиданно, юный Аскольд сделал на нее "стойку". Он приветствовал ее жеманным:
- Ната-а-алья... Куда же вы подевались? Я скучал без вас...
Насмешливо стрельнув бойкими карими глазами, Наталья протянула Николаю Петровичу градусник.
- А я у свекрови в деревне картошку копала! Вот уж где работка говнистая, врагу не пожелаю. И это вам я, сестра отделения колопроктологии говорю!
Едва Наталья, собрав градусники, вышла за дверь, Степанов проговорил задумчиво:
- Вот где чудо природы. Вроде, девка, как девка, ничего особенного, а как зайдет в палату, прямо так и чувствуется - женщина появилась. Женщина, и все, а уже там красивая или так себе, без разницы.
Аскольд промолчал, торопливо пряча под длинными ресницами отсвет загадочной улыбки.
После по-детски раннего отбоя Николай Петрович отложил "Доктора Живаго" с одной только смутной мыслью о том, что явление, не получившее достаточного внимания днем, ночью приходит в сновидениях.
Уютно похрапывал Степанов, вздыхал и ворочался неспокойный Аскольд, фонарь за окном бросал зеленоватые блики на глянцевую листву каштана, да быстрые пестрые тени скользили по пустой кровати Толяна. Николай Петрович чувствовал себя очень усталым и одиноким. Голос врача-убийцы вплетался в его угасающее сознание: "В отделении колопроктологии разработана новая методика лечения челюстных переломов... По методу Лонго: раз - и все!" и под густой черной челкой полнился немым укором печальный взор страдальца.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №21204012051
Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/04/01/2051