(Из цикла: Дом 66В, кв 66. Проделки Глафиры)
В одной из квартир, расположенной на восьмом этаже дома №66-В, что стоит у самого леса на окраине города, несмотря на поздний час, бодрствует женщина. Она готовится к завтрашнему дню. Вера – так зовут эту полуночницу – должна лечь в больницу на обследование. Дело в том, что…
Всё началось с месяц назад, когда у неё неожиданно, без каких-либо сопутствующих симптомов, пожелтели кисти рук. Её маленькие ладошки с тонкими аккуратными пальчиками вдруг ни с того, ни с сего сменили свой нежно-розовый цвет на непроницаемо жёлтый, отвратительно оттеняющий у ногтей алый лак маникюра. Тогда, внимательно осмотрев руки, и поразмыслив, Вера решила, что это от чрезмерного употребления моркови и мандаринов в последнее время, а потому не придала досадному явлению особого значения, ограничившись лишь исключением из рациона питания всего жёлтого, оранжевого и красного. Тем и успокоилась.
Но, однажды…накладывая ночной крем на лицо, женщина вдруг с ужасом обнаружила желтушность на щеках и лбу. Ту же самую, что и на руках – безжизненную, матовую плёнку, которой ещё вчера не было и в помине. Это был удар! Отчаянно запаниковав, проведя без сна бесконечно длинную ночь, она на утро стремглав кинулась в поликлинику.
Результаты анализов не установили ни одну из болезней известных практикующему врачу. И тогда небольшой консилиум светил терапевтического отделения порекомендовал больной проведение обстоятельного обследования в условиях специализированного стационара.
Это было вчера. Сегодня же с утра Вера съездила в институт терапии, где договорилась о приёме на обследование. Затем посетила аптеку. И, примерно, с семи часов вечера, стала готовиться к завтрашнему дню. Убирала, мыла, гладила, собирала больничную сумку и, в конце концов, устав от работы, от шарканья по комнатам, от тоскливых и муторных мыслей, еле держась на ногах – заполночь – приступила к туалетным процедурам.
Из четырёх квартир на восьмом этаже во втором подъезде, лишь в одной горит свет. Горит везде – от прихожей до спальни. Хозяйка квартиры – Вера, наклонившись над раковиной, чистит зубы в ванной комнате. В зеркале перед ней отражаются её волосы, скреплённые заколкой на макушке, за ними закрытая дверь, полка с флакончиками и коробочками, и собранная гармошкой, полиэтиленовая штора.
То и дело, останавливаясь, словно прислушиваясь, женщина – полусонная – пытается вспомнить: выключена ли на кухне газовая конфорка под чайником, но никак не может этого сделать.
В прихожей бьют часы. Час…
Звучит всего один сигнал, который в другой раз и не был бы услышан ею, но сейчас он её буквально ошарашивает, словно взрыв петарды, учинённый уличным хулиганом. Из её рук едва не выскальзывает зубная щётка. Какая-то несуразная, отрывочная мысль молнией проносится в голове – ассоциация с чем-то оранжевым в виде выпяченных, морщинистых губ на чёрном, пузырящемся фоне.
Вера выпрямляется. Из зеркала на неё глядит вытянутое лицо, чуть побледневшее с округлившимися глазами. Ей становится стыдно. Нервы! Ещё бы! Месяц уж как свалилась на неё эта напасть. Не мудрено и свихнуться. Она берёт себя в руки, бодро подмигивает своему отражению и, глубоко вздохнув, вновь наклоняется над раковиной.
Но душевное спокойствие уже нарушено, сердце бьётся учащённо, а все чувства обращены в окружающий мир. Рука медленно водит щёткой во рту, из которого на подбородок вытекает зубная паста.
И в этот момент её слух улавливает какой-то отрывистый стук – не громкий, но чёткий, затем еле различимый скрежет и стон. И это не является бредом усталого, полусонного человека. Звуки – приглушённые, но отчётливо слышимые – доносятся из прихожей, куда выходит дверь ванной комнаты. Это там кто-то только что стонал! Женщина задерживает дыхание и прислушивается...
По её спине медленно ползут мурашки.
«Неужели забыла повернуть ключ в замке и накинуть цепочку? Неужели не проверила? Ну, что за балда такая!.. Да за это время в квартиру мог проникнуть кто угодно. И может быть сейчас за этой дверью, орудует целая орава всевозможных маньяков… Господи! Что же мне делать?..»
Вера морщит лоб и пытается вспомнить хотя бы один стоящий совет специалиста по самообороне, который в массе других советов можно нередко встретить на страницах печатных изданий. Её рука лезет в карман халата в надежде нащупать там что-либо подходящее. Например, зонтик – как колющее или булыжник в чулке – как бьющее, ну, хотя бы соль или перец – как слезоточивое. Но, к сожалению, кроме носового платка, пахнущего любимыми духами, ничего не обнаруживает. Её отчаянный взгляд скользит по полке и натыкается на баллончик дезодоранта.
Вот оно – оружие!
Проходит целая вечность до момента броска, когда Вера, вооружившись баллончиком, резко распахивает дверь, одновременно нажимая на головку распылителя. При этом она почему-то вопит:
– Ааа!..
Шкаф...столик...зеркало – всё на месте. Ничего необычного. Это несколько успокаивает ее, и она переступает порог ванной комнаты. Делает шаг в сторону шкафа, стоящего у самого входа, чтобы заглянуть на всякий случай в него. Но тут со стороны входной двери вдруг слышится сначала смутное бормотание, за ним царапанье о дверь и еле слышимый смех – сдавленный и глухой – как будто бы кто-то смеётся в замочную скважину. Женщина замирает. Её начинает бить мелкий озноб.
За входной дверью кто-то есть! Ему что-то надо. Он там стоит, бормочет и смеётся…
Кто знает, что именно – обычный человеческий интерес, женское любопытство или животный инстинкт, а может всё вместе – заставляет женщину, погасив свет, в кромешной тьме, красться туда – к источнику ужаса, не обращая внимания на бешенно-стучащее сердце в груди.
Приблизившись к двери, она медленно наклоняется к ней. Её чувства натянуты как струна, дыхание замерло, даже кровь, кажется, остановилась в жилах.
– Цвити, цвити жёлтым цветам, – слышится за дверью хриплый голос, – и студёнай зимой, и жарким летам… Цвити, цвити жёлтый цвет – и када я есть, и када миня нет… Цвити, цвити жёлта море – мине на радасть, ей на горе… Тьфу, тьфу, тьфу… Тьфу, тьфу, тьфу…
Заклятия, произносимые во мраке, звучат зловеще. Вера чудом не теряет сознание. Руки и ноги наливаются свинцом. Она не в состоянии ни шевельнуться, ни крикнуть. Дикий ужас охватывает её.
Говорят, что страх иногда порождает безумие, а оно, в свою очередь, подталкивает к действию. Наверное, это был именно тот случай.
Простояв с минуту в оцепенении, женщина приходит в себя. Включает яркий свет в прихожей и резко распахивает входную дверь.
Внезапно хлынувший поток света, парализуя, освещает женскую фигуру в полушаге от дверного проёма – согнутую с веником в левой руке и сухой апельсиновой коркой в правой. Это – Глафира – соседка из квартиры напротив. Волосы её распущены и густыми космами падают на голые плечи. Грузное тело едва прикрывает мужская майка – вся в дырах и пятнах. Глаза её сверкают кошачьим огнём, а лицо бледно, как мел. Тёмно-синие губы же хрипло бормочут:
– Цвити, цвити жёлтым цветам – и студёнай зимой, и…
По совету доброго колдуна, Вера в прихожей, над входной дверью подвесила на белой нитке осиновую веточку, заострённую с обеих сторон. Нитка безостановочно крутилась – то, раскручиваясь, то, закручиваясь – и оттого острые края веточки были постоянно нацелены на нечистую силу. С какой бы стороны та не пыталась нагрянуть.
Желтушность как рукой сняло – уже через три дня. А Глафира с тех пор десятой дорогой обходила её. Да вскоре и Вера съехала из дома №66-В, что и сейчас стоит у самого леса на окраине города.
Читайте далее: «Чёрненькое пёрышко», «Бедняга мопсик», «Стеклянная паутинка», «Бешеный автомобиль», «Ужасная болонка», «Лифт в преисподнюю», «Здравствуй, Глафира!»