Вой аварийной системы разнесся по кораблю, когда я завтракал. Хороший, добротный завтрак был - из живых земных ингридиентов - так что обидно стало, когда содержимое только что наполненного желудка выплеснулось обратно наружу после пятнадцатиминутных трудов вкушения пищи.
Я выругался. Этот новый, с иголочки, корабль в своем первом же рейсе то и делал, что подавал аварийные сигналы. Считалось, что у него наилучшая система безопасности и все такое, однако экипаж, точнее сказать, меня, потому что больше на борту никого не было, выводили из себя все его позывы обратить внимание хозяев на любую, даже самую маленькую, внештатную ситуацию.
Корабль класса МП-4 (малый патрульный) "Летучая мышь", или по-нашему Грраййвшь, был предназначен для патрульных полетов на окраине Солнечной системы, и был отлично экипирован, в частности большим запасом земных ингредиентов, часть которых пошла сейчас в утилизатор, позволявшая команде готовить праздничные обеды в перемешку с будней синтетикой.
Моей задачей было отвести Грраййвша на Марс, на наш главный Космопорт в Марсзлакке. Первый рейс корабля с верфи Фаэтон до своего первого пристанища каждый корабль всегда проделывал без ускорителей и в обычном пространстве, чтобы выявить кроющиеся в любой конструкции неисправности, благо такое путешествие длилось всего полгода. За свою рабочую жизнь я перевозил с десяток кораблей, и в каждом было что-то, что надо было подвинтить, подкрутить, заделать, но этот, хоть почти вся дорога обошлась без неприятностей, каждый день раз по пять включал аварийную систему без явной причины. Приходилось отрубать ее вручную. Совсем отключить я ее боялся, мало ли, действительно что серьезное случится. Вот и сейчас я поплелся в рубку взглянуть на датчики, чтобы, если проблем не обнаружится, опять отрубить эту надоедливую систему.
Верфь "Фаэтон", а точнее маленькая, дырявая от верфей и доков, искусственная город-планетка с населением в полмиллиона, находилась рядом с поясом астероидов с внешней его стороны на стационарной орбите вокруг солнца по отношению к марсу, так что в любой момент вылета, расстояние от Фаэтона до Марса было примерно одинаковое. На Фаэтон ехали многие. Беженцы-субземляне, после Войны бежавшие из неспокойных регионов Родины, инженеры, которые не смогли найти себе работу в других местах, такие как я сам, без права на жительство в космосе изначально, но до смерти стремящиеся туда.
Вообще те, кто горюет о неполученном месте на матушке-земле - дураки, я считаю. Сама судьба распорядилась тебе улететь с этой планеты конфликтов и войн, а ты горевать. Пережил бы с мое, запел иначе. Сколько я натерпелся, сидючи в трюме грузового корабля, раз в два года прилетавшего на землю с марса. Вообще, все основное население земли до сих пор так и не начало бороздить просторы космоса, к сожалению. Погрязшие в стычках, интригах друг с другом, пытаясь в перерывах между ними бросить косточку-другую нищему народу, они только изредка запускали к небесам зонд или отправляли к луне парочку космонавтов. Ну мы им и не мешали, и луну не трогали, и при приближении зонда уводили корабли, что могли своим появлением смутить собратьев-землян. И на земле у нас был только один космодром, тщательно замаскированный в снегах Восточной Сибири, располагавшийся над Центром, столицей севериан, одной из субземлянской нации. Как это я ловко, мы да мы, - отметил я неожиданно, - словно родился в землях Конфедерации. Однако, после двух земных лет службы на нее по контракту, я ведь честно получил свое гражданство и прописку. Правда, на Фаэтоне, но и там из окна красивый вид, - усмехнулся я.
С такими мыслями дошел я до рубки. Привычным жестом подал на экран показания приборов... И в ужасе обомлел. Судя по данным корабля, какой-то паршивый кусочек скалы или металла прошил мне третий сектор, сделав дыру в кулак или два, небольшую на вид, но с огромной скоростью уносящая в пустоту корабельный воздух. Я рубанул по рычагу управления внутренними шлюзами. Должно быть, перекрыл основную часть от потери, если механизмы не отказали. Чертов корабль! Не мог меня предупредить об опасности! Ах да, я же тогда спал. Или уже ел, сейчас это не важно. Не мог себя сам защитить все равно, зараза? А визжит ведь не зря. Я остановился перед шкафом со скафандрами. Меня поразила мысль - может, и в прошлые разы была причина, только я ее не заметил. Но отбросив ее поскорей, я открыл дверцу шкафа, после некоторых раздумий взял полный скафандр, и начал облачаться. Конечно, за долгие годы службы, я привык, что все полеты проходили нормально и внутренне расслабился, но ведь должен я был держать в своих тупых мозгах, как учили на курсах переподготовки, что опасность всегда вероятна!
Скафандр одевался плохо. Я всегда относился недоверчиво к силоскафандрам и прочим излишкам науки. Что это за космическое одеяние, в котором словно голым себя чувствуешь? И никакие уверения ученых меня не убедят в их надежности. Лучше уж вот это. Многослойный комбинезон, со специальным покрытием, в него очень трудно влезть, однако часов на десять он тебя обеспечит автономностью.
Фух, наконец я влез. Неумело рукой в толстенной перчатке я нажал кнопку открытия внутренней двери шлюза. Стена треснула пополам и разъехалась в обе стороны. Неумело ковыляя мелкими шажками внутрь, я с трудом повернулся и закрыл за собой люк шлюза. С одной стороны, искусственная гравитация на корабле - это хорошо, а вот с другой - не очень. На Грраййвше была установлена гравитация около 0,4g, чтобы не надо было перестраиваться на марсе. Да и на Фаэтоне была такая же, только раз в сутки прерывалась невесомостью, когда очередной корабль выходил наружу. Точнее, планета уплывала, а корабль оставался на месте. Ну, да это сейчас не важно.
Спустив воздух из шлюза, я прицепил себя спасотросом и открыл внешний люк. Оттолкнувшись от корабля, я высоко подпрыгнул над обшивкой и приземлился метрах в двадцати от выхода. То, что являлось моей целью, я увидел сразу. Уже исковерканный массой воздуха, дыра была размером с голову, однако весь воздух из сектора вышел и она, хвала небесам, больше не увеличивалась.
Я приступил к работе. За следующие два часа я весь покрылся едким потом, рот мой высох и даже усиленный воздухообмен не помогал. Однако дыра была заделана, и довольно аккуратно, так что я даже немного дал себе полюбоваться на свою работу. Обратный путь был чуть тяжелее. Прыгать не было сил, и я шел широкими шагами, опасаясь не оступиться в какой-нибудь ложбинке и не сломать какую-нибудь важную антенну.
Сняв скафандр, я первым делом решил сходить в душ. Скинул с себя весь потный рабочий комбинезон, и поскакал в душевую комнату. Определенно, у низкой гравитации есть свои плюсы. Я всегда завидовал на земле детям, как они резво скачут и прыгают без устали. Здесь я мог ненадолго ощутить себя ребенком.
Настроив душ на воду, я начал наслаждаться купанием. Конечно, вода распылялась по телу в пыль, но я был один на корабле, поэтому мог позволить себе долго нежиться в жизненной прохладе, благо потом она реконденсировалась и возвращалась в употребление.
Из сладкой дремы меня вырвал резкий толчок. Я подпрыгнул чуть ли не допотолка и упал на пол, вовремя перевернувшись на руки. Что за черт, - подумал я. Такой сильный толчок явно предвещал или поствещал что-то нехорошее. Или очень нехорошее.
Я в чем был, благо один на корабле, понесся в рубку. Две неприятности за день - слишком много, так нечестно, думал я. Подбежал к экрану, мои худшие опасения подтвердились, притом они были гораздо хуже, чем я мог придумать - оторвало один из двигателей. Хорошо, хоть автоматика на этот раз сработала, а то бы я так и не узнал, от чего умер.
Я накинул халат и сел в кресло пилота. Проблем было много, очень много. В принципе, на двух двигателях можно было дотянуть до Космопорта, благо оставалось недалеко. Была проблема гораздо хуже - изменился вектор траектории, притом очень резко, почти на девяносто градусов по оси З.
Требовались все мои знания о пилотировании и космонавтике в целом. Я лихорадочно, с пустым желудком, соображал, что же делать. С каждым моментом сценарии возврата на дисплее навигационного компьютера уменьшались в своем количестве. В гиперпространство я не мог уйти, так как гипертехнологии стояли только на экспериментальных кораблях ученых Совета, да и на двух двигателях туда даже не войти было. Развернуться я уже не успевал - Солнечная система начинала ускользать от меня. Я смог только притормозить, но это не остановило движение и не вернуло меня в плоскость эклиптики.
Я с руганью стукнул кулаком по панели. Потом еще стукнул. И начал барабанить и орать от отчаяния. Меня протрезвили только электрические разряды, испускаемые панелью в таких случаях. В голове лежала вата. Я подошел к синтезатору и сделал себе спирт. Налил стакан и выпил. Это как-то и успокоило, и прояснило на время мозги. Я отдышался и задумался. По всей вероятности, вернуться домой я не в силах. Наткнуться на какой-нибудь корабль лет эдак через десять - тоже. Однако я человек, и не вправе сходить с ума и паниковать.
Я это себе твердил раз пять. Потом пошел в душ, быстренько освежился и привел мозги и чувства в порядок. Первым делом, вернувшись в рубку, я сделал наконец то, что нужно сделать было еще в самом начале - послал сообщение на Марс. В кратце описал то, что со мной произошло и оповестил спасательную комиссию, что я вне территории оказания помощи.
С чувством выполненного долга, я открыл небольшой бар и достал бутылку вина и рюмку. Включил музыку и глядя на удаляющуюся солнечную систему, торжественно выпил парочку. Солнце превратилось из достаточно большого диска в маленький, чуть больше удаляющегося в "правый низ" марса, которому я так стремился. Приглядевшись, вдалеке я заметил маленький голубой кружочек Земли, Родины, как ее называли те, кто там родился. В груди резко кольнуло, и что-то горячее и соленое коснулось верхней губы.
Я резко выключил музыку, бутылку убрал в бар, полное освещение тоже вырубил, оставил слабое аварийное, и то только в жилом отсеке. Насколько я знаю, в тех местах, где я буду пролетать, ничего не летает.
Затем включил бортовой компьютер.
Возвратиться не имею возможным, - написал я, - перехожу на исследование новой территории. Включаю полный обзор и автоматическую запись.
После снял пару снимков, за которые ученые и исследователи друг другу головы бы пооткусывали, и отослал их вслед за письмом-завещанием, в надежде что все это дойдет до получателя.
Когда с последним, что меня связывало с этим миром, было покончено, я сел опять за борткомпьютер, задумался и описал происшедшее за день на следующей странице, начав так, как подобает вести бортовые записи:
106 г. От С.К. / 2165 г. от Р.Х. / 7674 г. от С.М.
0 год 5 месяц 25 день полета по з.с. (земному счислению)...
***
12 год 3 месяц 15 день по з.с.
Последний запас синтетического материала для синтезатора истощился... Перевожу наблюдение и полет в автоматический режим. Побрился... Ложусь в анабиоз. Выжить уже не надеюсь, хотя буду рад, конечно, если повезет. Вокруг красота - Большое Магелланово Облако поражает своей красотой. Млечный путь все ж роднее, идеальнее, хоть они теперь одинаковы по размерам... Передаю привет моей кузине, она... Она знает, что меня уже нет, знает... И маме... Простите меня...
Рядовой торговой компании "Фаэтон" номер 111645877.2155, Фаэтон, Солнечная Федерация, Конфедерация.
118 г. от С.К. / 2177 г. от Р.Х. / 7686 г. от С.М.
И приписал внизу, подумав:
Тимофей...