Наташа Борисова попросила меня отпустить ее после обеда, мол, Галя на больничном, надо ей помочь, а до обеда она поработает одна. Так что у меня выдалось много времени, а читать нечего — почта ничего не принесла, ни одной газеты, поэтому, чтобы убить время, пошел к Ямпольцу, которого нашел расстроенным: начальство написало приказ о его переводе на другие станки. Он пошел к нач. цеха и бросил ему приказ:
— Не имеете право. Если я отнесу этот приказ юристу, он то же самое скажет и посмеется над вами.
— Станки простаивают, когда тебя нет, ты же не хочешь обучить.
— А меня потом куда, под зад? Это ваша забота — обучать.
Я вспомнил, как он закрывал от меня внутренность шкафа управления "Хурт", чтобы я не подглядел, не научился тому, что и он знает, и уж тогда ему не будет той цены, что сейчас, когда по каждому пустяку обращаются к нему, и он важно подходит. Что-то делает, и станок начинает работать, а без него всё стоит, и начальник видит цену наладчику.
Потом он стал говорить о зависти, работающих рядом с ним. Мол, злятся, что он всё время на одни и тех же станках работает и никого больше к ним не подпускает. Получается так, что никто и не умеет на них работать, и когда он «скользит», то станки простаивают, заводу наносится ущерб и никто не может ничего с ним поделать.
— А ты знаешь, когда меня сюда принимали, то обманули, наобещали японские, американские станки, а они в то время прекратили свои поставки, и мне пришлось два года отираться где попало, кидали с места на место, уже жалел, что ушел. Когда написал заявление, Сарычев сказал: Я придержу его, положу под сукно, месяц будет лежать, если не передумаешь и не заберешь сам, и этот месяц был самым трудным для меня. Хочу уйти, но некуда, все хорошие места забиты стариками. Молодежь работать не хочет, но как премию делить, так она первая, друг у дружки из глотки вырывают, кричат, ругаются, а как работать — так некому. На НТЦ пока идут строительные работы, и неизвестно, когда станки поставят, работы много, а станки импортные уже на улице стоят и всю электронику уже раскурочили.
Более часа просидел с ним, уже кончилась "зеленая волна", а он всё сидел со мной, жаловался, что сильно загружают работой. За год я раз десять прихожу к нему поговорить о разном.
29 марта. В самом начале перестройки и гласности в 1985 году "голос Америки", комментируя события в нашей стране, сказал, что в Союзе должен пройти процесс деполитизации, начнут приучать народ к мысли о переходе к рыночным отношениям. Я с удивлением слушал этот прогноз, который показался чересчур смелым, да и не может быть такого совпадения, почему наши должны действовать именно так, как они предсказали?
Прошло пять лет, и можно удивиться точности попадания. Наши правители метались, не зная, куда приткнуться, что сделать, наломали дров, нарубили щепок из леса, и дай Бог, если достанет мужества, до конца идти этим путем.
Вечером пошел в лито на новое место на улице Юбилейной в шестнадцатиэтажке, так как вчера получил записку от Соплякова, что нужна биография для сборника. Вчера отнес Вале, встретила прохладно из-за того, что редко хожу.
— Ты же сказала, что я могу не приходить.
— Я не заставляю ходить. Такого я не могла сказать. Этого я даже самым слабым не говорю.
За Валиным столом сидел молодой парень Александр Фонфора, пока ещё не привыкший командовать и управлять собранием. Поэтому намного скучнее, чем при Вале, мало народа. Свешникова прочитала зарисовку о своем пребывании на в Абхазии, и наблюдения над молодой семьей, где Света русская, а он армянин.
Алексей Алексеев высказался:
— Написано неплохо, но очень скучно и непонятно, зачем написано? Похоже на графоманию, а если это не графомания, то маразм, никакой идеи.
Свешникова, стараясь быть спокойной, сказала:
— Я знаю, что ты можешь сказать и, как ты ко мне то относишься. Так вот, твое мнение меня нисколько не интересует.
Потом Алексей прочитал авангардистский андеграунд, что-то вроде: Яблуков вышел на улицу и плюнул на голову Тыблукова. Тыблуков пошел на работу и стукнул Выблокова, который стукнул Мыблукова и т.д.
Саша Арндт похвалил. Остальные молчали, не зная, что говорить. Я произнёс:
— Такие произведения не обсуждают, потому что не вправе решать за автора, как писать и что?
— Ну, здесь же не инквизиция, чтобы так строго, — сказал наш новый руководитель.
Ровно в восемь он объявил перерыв, я взял пальто и вышел одеваться в коридор, где обнаружил, что пальто почему-то очень узко на меня. В кармане откуда-то появились семечки, и я понял, что взял чужое пальто, пришлось вернуться и найти своё, точно такого же серого цвета.
Оказывается, это Сопляков приносил мне записку. Выбирая пальто, я оказался рядом с ним и спросил:
— Почему не приходите?
— Набираю материал, — мстительно ответил он, намекая на мои давнишние слова, хотя я не об этом ему говорил.
Видимо, его уязвило, что я, как бы, пренебрежительно отнесся к его маленьким рассказам и сказал, что пора переходить к большим. Сейчас он держал несколько рассказов, приготовленных для сборника и отпечатанных в 50 ударов, а надо 60, и он был несколько расстроен, так как потратил несколько дней, отпечатывая их, стараясь не допустить опечаток, и всё оказалось насмарку.
На следующий день после работы пошли к Хлебниковым поздравлять Нину с днем рождения. В подарок принесли сковороду с антипригарным устройством, их продают только в УРСовских магазинах, по талонам. Нина осталась довольна, давно хотела иметь такую. Гена был на вахтовке, поэтому она, выходя по делам на кухню, сказала Сергею, чтобы он остался в комнате и занял меня разговором.
У меня было чувство неловкости, словно человека против его воли заставили разговаривать с противным ему человеком. Хотя на самом деле, такого и не было, но неприятно слышать такой приказ Сергею, который хотел уйти в свою комнату. То ли хотела поддержать великосветские манеры.
Он послушно остался и развлекал разговорами на современные темы, хотя после работы я с удовольствием остался бы наедине. Мне было о чем поразмышлять, а тут приходилось поддерживать разговор. Он так и не работает, хотя поговаривает, что надо устраиваться на работу.
Налил в рюмку 20 граммов коньяка и предложил мне. Это уже новые веяния, раньше наливали полную рюмку, чтобы гость не подумал, что хозяин пожадничал, а я именно так и решил, мол, нечего переводить коньяк на гостей, самим мало.
Алексея не было весь вечер, и будет чудом, если он не попадет в неприятную историю до призыва в армию.
3 апреля Игорь и Андрей принесли 60 килограммов венгерской картошки по 30 копеек, хватит надолго. Теперь надо будет купить на посадку. С начала месяца начал работать на «кулаке», где работают втроем, то есть свободного времени ещё больше. Надеюсь, после этих месяцев у меня появится хорошая практика работы на «кулаке». Лишь неприятно вынужденное общение со сменщицами, но он не длится более минуты.
По телевизору передали, что члены нашего первого правительства имели нигде неучтенные запасы золота и драгоценностей, чтобы в случае поражения революции иметь возможность сбежать за границу и начать всё сначала. Какой цинизм! Мало им жертв в одной революции! Ради достижения своей цели были готовы уничтожить половину своего народа.
"АиФ" наконец-то опубликовал страшные цифры людских потерь, которые начались с революции 17 года — 110,7 миллионов человек. Достоевский почти точно угадал цифру жертв будущей революции. Так не нужно ли заклеймить революцию и тех, кто ее делал? Но нет, все продолжают делать вид, что ничего особенного не происходит: как обычно намечается субботник.
Впрочем, на сей раз не настаивают на обязательном выходе в свой выходной, можно остаться после работы и отработать четыре часа бесплатно. У нас так привыкли, чтобы народ работал бесплатно или за жалкие гроши. И всё равно, лучше не становится. Положение катастрофическое, хотя болтунов развелось множество, их слова обволакивают и не все могут сообразить, что не всему произносимому можно верить и не всем говорящим.
Вчера был сильный ветер, холодно +1, часто срывался снег и метался в лучах солнца, падал на землю и таял. Сегодня тихо +8.
Влада спросила меня:
— Если инопланетяне пригласят с собой, полетите?
Недавно в газете было сообщение, что один мужчина отказался от такого приглашения.
— Конечно, соглашусь.
— А как же мы?
Вопрос, вызывающий улыбку. Словно инопланетяне уже стоят на пороге. Я пожал плечами. Странный вопрос. Неужели я кому-то всё ещё нужен? Этот вопрос был правомерен десять лет назад, но не сейчас, когда все определены, дочки замужем, моя миссия закончена. Для меня лучшим выходом был бы полет с инопланетянами, я бы согласился даже без возвращения. Мне почему-то кажется, что у нашей цивилизации нет будущего, кроме медленного вымирания, это вопрос времени, мы тупиковая цивилизация, наделенная большим самомнением.
Половина парней призывного возраста не подлежит призыву по состоянию здоровья. Нашим властям задуматься бы и решить, как сделать, чтобы снизить этот ужасный процкет. Но им некогда в борьбе за власть, и по-прежнему будут рождаться больные, потому что больной не может произвести на свет здоровое поколение, а тут ещё экологическая обстановка добавляет. Мне часто вспоминается разговор двух мужчин в Челябинские, когда я с ними на ЧМЗ грузил в кузов машины какой-то груз, они спорили, один говорил, что сейчас вся молодежь больна, и, кивая на меня:
— Вот, хотя бы спроси его, здоров ли он?
На вид я был здоровым парнем, но подразумевалась какая-то моя скрытая болезнь. Мне этот разговор был неприятен ещё и потому, что я не считал себя здоровым — я не слышал на одно ухо, и, мало того, время от времени оно нагнаивалось, и здоровым меня поэтому нельзя было назвать.
Я промолчал, ничего не ответил, хотя они уставились на меня, ожидая какой-то реакции, но почему я должен с ними откровенничать, они были чужими, случайными. На один час совместной работы.
1990 год. 4 апреля. Всю ночь снилось литовские дела — лег спать рано, чтобы выспаться, поэтому снов много, и во всех — споры по независимости Литвы. Днем впервые за год очень тепло +15.
"Тюменский вестник" сообщил сенсацию: при раскрытии завала продуктового оклада с военных времен, в нем обнаружены четыре сестры, которые родились там и прожили в заточении 45 лет, а родители их умерли. Он был завскладом. Взрыв случился в 1942 году. Странный взрыв. Неужели нельзя за столько лет вырыть проход?
Ещё одна новость в "ЛГ" № 14 "Батуми. Воскресенье. Митинг Независимости республики. Управление экологической и демографической ситуацией в Аджарской АССР, отказ от службы в армии за пределами Грузии. Под конец, на площадь въехал автомобильный подъемный кран, подцепил тросом памятник В.И. Ленину и со второй или третьей попытки, переломив пополам, низверг на землю. Люди расходились ... по широкой улице, на табличках которой значилось: "Проспект Сталина".
Почему-то это сообщение для меня было неожиданным, не думал, что так скоро доберутся до Ленина.
8 апреля. Ветрено +16. Пошли копать на город. Земля влажная, на лопату налипает, копать трудно, за 2,5 часа вдвоем с Андреем вскопали одну сотку, Влада посадила два ряда фасоли, морковь, петрушку, киндзу. Устал и первым запросился домой.
Вчера удалось купить дешевые джинсовые брюки, четыре штуки, до этого долго ходил по магазинам, но моего размера не было. И вообще, любых брюк очень мало, и должно очень повезти, чтобы что-то купить. Продавец сказала, что на складе ничего нет, потом всё же пошла и принесла мой размер. Не могу понять, какая им выгода не торговать товаром, который лежит на складе. Парадокс советской системы, незаинтересованность.
9 апреля похолодало до нуля, пошел снег с дождем. В бригаде столь много людей, что лишних отдают в другие бригады, меня отдали на суппорт. Острыми кромками изорвал пару перчаток, загрузил два контейнера, и в два часа Лидия Федоровна сказала, что я свободен. Пошел в библиотеку, взял новый номер "Огонька" со статьей Фазиля Искандера, и вдруг придумал фельетон "Высший смысл". Читал статью и думал над заметкой.
После работы взял талон к терапевту на завтра — нужна справка на диетпитание, а-то изжога появляется от излишне жирной пищи. Влада отработала последний день контролером, снова будет продавцом. Я и Вика отговаривали, но она так решила, нас не слушает, что на ВАЗе большая защищённость.
1990 год. 11 апреля. Читаю античную историю, особенно интересно написал Геродот, но приснился Сталин и его подручные — Молотов, Ворошилов, играющие в бильярд, их голоса записаны на магнитофонную пленку, которую я долго слушаю, а потом и их вижу за игрой, заурядные мужики за игрой. По сути, так оно и есть, трудно отрешиться от мифов, многие, и я в том числе, были уверены, что наши вожди семь пядей во лбу, а оказалось, что у них всего-навсего, семь пятен на лбу.
Становится всё очевидней, что Литву так просто не отдадут, вроде бы всё логично: в Литву вложено немало средств, достроено немало заводов, предприятий, и как это, за здорово живешь, отдавать насовсем? Но с другой стороны надо признавать факт аннексии, и что они без нас имели бы намного больше, чем сейчас, так как союз сдерживал их развитие не только своей нерасторопностью, но и репрессиями, а это уже факт преступления, который надо осудить и согласиться на выход.
А иноязычные люди? Они не виноваты, что такое получается. Очень сложная и противоречивая ситуация. Горбачев нравится всё меньше, хотя не могу быть неблагодарным, и забыть о его заслуге в деле гласности. Всё же он начал перестройку, а не партия. Ему просто неудобно говорить об этом, да он сам понимает, что народ знает весь расклад. Но его поступки плохо вяжутся со здравым смыслом, да и не только его, а всего политбюро. Они делают только то, что идет во вред народу и государству, потому что знают, только при таком раскладе они ещё могут удержаться у власти.
Сильно потеплело до +19. Хотя ещё вчера шел снег.
13 апреля собрал велик, тепло, впервые вышел в пиджаке, хотя утром дул сильный холодный ветер. Похоже, меня надолго перевели на суппорт, чему можно только радоваться, так как контроль очень прост, до такой степени, что три года там не было никакого контроля, то есть самоконтроль, и рабочие пропускали много брака, на сборке начали жаловаться и контроль снова внедрили, поэтому ни я, ни мне не действуют на нервы.
В половине третьего я свободен, ухожу в библиотеку на целый час. Новейшие журналы, газеты в моём распоряжении. Потом иду в раздевалку, моюсь под душем, и в БТК забираю пропуск.
Житье без всякого стресса разнеживает, и потом малейший стресс выбивает из колеи, так недавно потерял бдительность и начал метать бисер, нарвался на недоброжелательную тупость сестры Борисовой, которая ненавидит весь мир, и ко всем относится с недоверием, словно все виноваты в том, что ей плохо.
1990 год. 14 апреля. Сейчас по телевизору и радио, в газетах усиленно пугают, мол, не надо сильно возмущаться создавшимся положением в стране — это на руку экстремистам, которые могут привести к власти диктатора, типа сталинского, мы уже знаем, как это бывает, и что из этого последует, так что лучше помалкивать во избежание худшего. Это сильно похоже на явную угрозу — будете шуметь — последует наказание.
Партаппарат вынужден заниматься словоблудием; там, где раньше он говорил: — Надо! — и все бросались выполнять приказания, сейчас им необходимо обосновывать свое хотение.
С начала смены, с утра всем рабочим прикололи по красному бантику, символизирующему субботник, хотя смена рабочая и нужное количество деталей на субботник уже сделано, осталось лишь записать и дать сводку начальнику, что детали сделали на субботнике — формалистика и «липа» продолжается. Лишь единственное: на этот раз никто не заикался, что нужно выйти работать в свободную субботу.
Скрипкин даже пошел дальше, в половине третьего отдал пропуска, и мы пошли домой. В радостях, я забыл переложить из халата деньги с проездным билетом. Вспомнил за проходной, но возвращаться не хотелось, и поехал без проездного, обмирая от страха, что, как назло, сейчас вот войдут проверяющие, и тогда стыда не оберёшься, и как это другие могут ездить без билета, мне всё кажется, что сейчас меня поймают.
Но всё обошлось без приключений. Погода чудесная +19.
Министр заявил, что народ запасается товарами впрок. Значит, все видят нестабильность нынешнего состояния, что так долго продолжаться не может. И, если судить по тому, сколько ошибок уже успел сделать Горбачев, то можно понять, что эти ошибки будут у него и в дальнейшем. То есть он наломает дров, и его отстранят, или сам уйдет, а новый будет проводить новую политику, то есть восстанавливать репутацию партии, и найдется много добровольцев, которые будут убеждать народ вернуться к прежней вере, мол, сами видите, к чему привело либеральничание.
Горбачев дал Литве два дня на размышление, мол, потом будут все связи и краны перекрывать. Считаю это его новой ошибкой. Незаметно для себя он может стать новым тираном, оправдывающим себя мыслью о глупом народе, который не захотел загоняться в коммунизм и сам всё испортил, начал бастовать, митинговать, проявлять национализм.
Оказалось, сообщение в "Тюменском вестнике" о четырех сестрах было первоапрельская шуткой. Очень многие «купились», не посмотрели на дату, даже из-за границы собрались приехать в Тюмень, чтобы посмотреть на уникальных женщин.
В этом году, на удивление, газеты разыгрались, очень хороший розыгрыш в "Собеседнике": "А был ли Блок", где убедительна доказывалась, что это очередной Козьма Прутков, и сочинили его пять поэтов, а сам Блок, хотя и существовал, но был заурядней личностью, и я было поверил, но потом увидел рядом маленькую заметку, что за все сообщения редакция не несет ответственности, и понял, что номер апрельский.
продолжение: http://www.proza.ru/2014/05/14/852