Предупреждение: некоторые сцены неприемлемы для лиц, младше 18 лет!
1. Огонь
Последние несколько месяцев, как мне кажется, не пошли на пользу моей карьере врача. Раньше ко мне ходили пациенты, за здоровьем которых я следил. Но они покинули меня, один за другим. Кто-то якобы сменил место жительства, а кто-то будто нашел специалиста поближе. И я был вынужден признаться себе, что развитие моей практики остановилось. Люси бросила меня, а без ассистента я и на полноценного врача перестал походить. Но не только из-за этого. Все дело в человеке, который так любезно пригласил меня пожить у себя в доме. И давайте признаем, тем самым, перечеркнул мою карьеру. Я превратился в сиделку, в компаньона и, временами, личного врача. Я бы даже сказал, очень личного. Так удобно держать под рукой того, кто в любое время дня и ночи сделает обезболивающий укол, обработает и зашьет рану. Ну, или выслушает бесконечные жалобы, а точнее, нытье.
В своей прощальной записке Люси написала, что сэр Джеймс хороший человек. Не спорю, это так. Он делает много добрых дел для окружающих, но способен с легкостью разрушить чью-то жизнь. И свою в особенности. Он нещадно отравляет свой слабый организм, словно проверяя, сколько еще продержится. И каждый раз я боюсь, что найду его мертвым или услышу звук падающего тела, а когда подоспею на помощь, будет уже слишком поздно.
Скажу прямо - на себе я пока креста не ставлю. Не вижу для этого причины. Сейчас моя задача - облегчить жизнь моего нанимателя именно в физическом смысле. Как я уже говорил, мне кажется, что долго он не протянет. Я все время думаю, сколько вредных веществ уже скопилось в печени и остальных органах, и прикидываю, в каком они сейчас состоянии. Ведь полное обследование провести мне так и не удалось. Пока что я имею дело только с внешним воздействием и небольшими текущими проблемами. Но ведь ВИЧ в любой момент может распуститься внутри организма, словно цветок, и начнет пускать корни, распространять смертоносные споры. И тогда последствия употребления наркотиков и алкоголя мгновенно дадут о себе знать. При таком развитии событий этого человека не станет максимум через пол года. И это ужасает. Это то, что я не могу изменить. Я пытался воздействовать уговорами, но все оказалось бесполезно. В итоге, мне только остается облегчать страдания по возможности. А возможности мои ограничивались все сильнее и сильнее.
Не хотелось бы произносить это вслух, но я двинусь в путь только тогда, когда здесь моя миссия будет закончена. А конец ее будет очень печальным и скорым.
Не хотелось мне думать о таких ужасных вещах, но подобные мысли посещали меня все чаще и чаще. Не раз я входил в кабинет и видел, что сэр Джеймс прибывает в абсолютной эйфории. Тогда он начинал что-то рассказывать, иногда вспоминал что-нибудь из своего прошлого, но всегда только то, что касается расследований. Порой он рассуждал об английской литературе, изредка о смерти, и один раз даже выдал что-то из разряда физики. Когда повествование окончательно теряло смысл, мне оставалось просто уходить. В такие минуты ему было все равно, слушает кто-то или нет. Сэр Джеймс просто переставал замечать, что думает вслух.
- Думаю, что мне осталось совсем немного, доктор, - сказал мне сэр Джеймс как-то за обедом. - Наши с вами мучения закончатся.
- Перестаньте, - я отмахнулся вилкой. - Не выдавайте желаемое за действительное.
Сэр Джеймс разразился громким хохотом и грохнул кулаком по столу.
- Вот и у вас прорезалось чувство юмора, доктор. Но я действительно считаю, что максимум через два месяца вы и Эмма будете сидеть на оглашении завещания на следующий день после моей кремации. Запомните - только кремация!
- Ли, прекратите. Почему именно за обедом?
- Мы только тут и встречаем.
- За едой никто о смерти не говорит, - сказала Эмма, выходя из кухни. - Доедайте, мои дорогие.
- Эмма, моя прелесть! Будешь ли ты скучать по мне? - сэр Джеймс подмигнул ей.
- Дурачок, - фыркнула Эмма. - Ой, прошу прощения, сэр.
- Ничего, ничего, - сэр Джеймс отодвинул тарелку. - Все вкусно, но я не голоден.
- Мет забивает голод, - заметил я.
- Я знаю. И не он один. Пойду, посижу в углу.
Он встал и пошел, сильно хромая. Когда дверь столовой закрылась, Эмма села напротив меня и заговорила в полголоса.
- Да что это с ним? Доктор, вдруг он обдумывает самоубийство?
- Не знаю. Если честно, я этого тоже боюсь. Но как мне поступить? Он взрослый человек. И даже если я начну намекать или говорить в открытую...
- Столкнетесь с сопротивлением и упрямством, которое свойственно детям, пускай и таким взрослым, - Эмма дружелюбно улыбнулась. - А если мы правы, то сможем вовремя принять меры и спасти ему жизнь.
- Вы говорите о принудительном лечении? - спросил я шепотом.
- Если больше ничего не останется... - Эмма пожала плечами.
Я отпил чай из чашки, вздохнул и посмотрел на нее.
- Знаете, Эмма. Я врач и моя главная задача - спасти пациента, но при этом не нарушая главного принципа медицины - "не навреди". И насчет принудительного лечения у меня свое собственное мнение. Когда я проходил интернатуру, и во время практики тоже, мне посчастливилось столкнуться с огромным числом ситуаций, которые сформировали во мне врача-гумманиста. Помню, когда был курс психиатрии, я помогла штатному психиатру одного из госпиталей. В это отделение как раз и попадали те люди, которых привозили насильно. Некоторых забирали прямо с улицы, других "сдавали близкие". Одного пожилого мужчину привезли собственные дети. Кажется, они ему сказали, что будет только обследование. Но когда они вошли в отделение, там ждали двое сильных санитаров, и мы с доктором. Увидев все это, пациент захотел уйти, развернулся, но санитары моментально подхватили его под руки и буквально поволокли в изолятор. Он кричал "Я люблю вас, дети! Пожалуйста..." Наверное, он хотел попросить их, чтобы его отвезли обратно домой. Дочь и сын выглядели немного расстроенными, но решительными. Они рассказали, что волновались за отца и подумали, что он опасен для себя. У него начала ухудшаться память, и он забывал запереть входную дверь, дважды не выключил газ на кухне. Все это произошло в течение месяца, но они сразу решили, что он опасен и заперли в больнице. Через неделю старик повесился в душевой. И дети за это время ни разу не пришли к нему. Зато его кормили едой, которую он не мог переварить, пичкали таблетками и на ночь запирали в комнате без туалета. Это на меня повлияло, Эмма. У меня пожилая мать и я поклялся, что никогда не отдам ее в подобное место. Если будет нужно, буду жить при ней столько, сколько нужно. Думаю, и вы со мной согласитесь, здесь это тоже применимо. Но, что бы ни случилось, я не позволю этому человеку окончить свои дни в психиатрической клинике. Я могу пробовать повлиять на него, чтобы он оставил свою привычку к наркотикам. Но не более.
Эмма погладила меня по руке и ласково посмотрела на меня. Похоже, моя речь сделала свое дело и слова проникли ей в самое сердце.
Тем не менее, нельзя не согласиться, что Эмма права, отчасти. И если сэр Джеймс обдумывает самоубийство, то моя задача - заметить это и сделать все возможное для предотвращения. Но я решил, так сказать, проявлять осторожность и действовать незаметно. Просто наблюдать и быть как можно более внимательным к предшествующим знакам.
Но легче сказать, чем сделать. Едва я принял решение глаз не спускать с моего постоянного пациента, как он сам, видимо, решил, что лучше ему не показываться мне на глаза. Вечерами сэр Джеймс снова стал пропадать. У него это бывает периодами. Едва я устроюсь у себя в комнате на заслуженный отдых, как слышу знакомые тяжелые шаги на лестнице, затем дверь хлопает и наступает тишина. Я заглядываю в кабинет, в спальню - никого. На кухне Эмма шинкует капусту или трет сыр. И больше никого. И так продолжалось несколько недель. Иногда я устраивал засаду в гостиной, но чаще всего просто просыпал момент возвращения моего пациента домой. Я еще хорошо помнил тот момент, когда Люси была со мной, а сэр Джеймс буквально ввалился в дом и улегся на коврике, истекая кровью и даже не замечая этого. Тогда-то и стало известно об ужасной болезни в его крови.
Но то утро превзошло все мои ожидания. Я слышал из спальни, как хлопнула дверь, слышал шаги двух пар ног и женский смех. Про себя я проворчал о безнравственности, но снова заснул, потому что это совершенно не мое дело, если честно. Но утром, когда я смотрел новости на большом телевизоре, снова послышались шаги на лестнице. Я обернулся, ожидая увидеть безобразно накрашенную даму в откровенном наряде, но был просто поражен. Вниз по лестнице спускался мужчина. Да, в коротеньких шортах и довольно дамском топике. Да, на каблуках и с размазанной помадой. Да, с париком в одной руке и сумочкой в другой. Но это был мужчина. Он заметил меня, улыбнулся, присел в легком реверансе, хихикнул и ушел, помахав мне на прощание. Я подобрал челюсть и помчал наверх. Вдруг этот юноша сломал шею моему гостеприимному хозяину и вынес все ценное, что там было.
Но все выглядело совершенно иначе. Сэр Джеймс сидел в постели, накрытый одеялом по пояс. Меня в очередной раз передернуло при виде его изуродованного шрамами тела. Естественно, он курил, а пепельница стояла на второй половине постели, где одеяло было откинуто в сторону, словно кто-то только что встал.
Я застыл на пороге с раскрытым ртом, переполненный возмущением, изумлением и гневом. Но не отвращением, потому что предосудительно отношусь лишь к сексуальной несдержанности.
- Ну что вы так смотрите? - сэр Джеймс запрокинул голову назад и расхохотался. - Вчера она казалась девушкой. Свою ошибку я осознал только при дневном свете.
- Ли, боже мой! - я схватился за голову. - Она... оно... он не ограбил нас?
- Нет. Поблагодарил, - он сунул сигарету в рот и снова рассмеялся. - Боже, какая комедия!
- Да уж, - огрызнулся я.
- Перестаньте, мой дорогой. Ну с кем не бывает... Я был не трезв, она прекрасно танцевала и от нее так пахло...
- С кем не бывало? Со мной! С любым прохожим....
- Не будьте так уверены, - он ткнул сигаретой в мою сторону. - Статистика утверждает другое.
- Хорошо, прощается на первый раз, - я махнул рукой.
- А не на первый? - он как-то озорно на меня посмотрел, закрыл лицо руками и рассмеялся. - До чего же интересная штука жизнь!
- Так у вас не в первый раз... - я сам мысленно ответил себе на этот вопрос.
- Между прочим, доктор, есть в этом что-то... Что-то другое. Чувствовать равноправие и силу... Но что вы вообще в этом понимаете. Великий девственник.
- Все. Я этого просто не видел. Этого не было. Иду завтракать.
- Сосисками? - крикнул сэр Джеймс мне в след и рассмеялся.
Я поспешил на кухню, попутно думая, как бы избавиться от этого ненужного воспоминания. На автомате я вошел в кухню и поздоровался. И лишь когда не услышал ответного приветствия понял, что Эммы нет. Я огляделся по сторонам, выглянул во двор, потом осмотрел гостиную, уборную для гостей, открыл все двери на своем этаже. Потом вернулся в гостиную, нашел чудо-пульт от телевизора и включил камеры наблюдения. Никого. Озадаченный, я вернулся в спальню великого грешника.
- Что еще? Опять будете выпечкой соблазнять? - он все еще сидел в той же позе.
- Эммы нет, - просто сказал я.
- Как это нет? - сэр Джеймс нахмурил брови. - Вы по дому искали?
- Да. Даже камеры включил. Ее нет. На кухне все не тронуто. Она утром не приходила.
- Так... - он откинул одеяло, и оказалось, естественно, что низ тоже обнажен. Я поборол рефлекс отвернуться. - Где же она? - я заметил, что протеза нет на месте. - Ну если она унесла мой протез...
- Нет, юноша был без него, я бы заметил.
- Ясно, - сэр Джеймс накинул халат. - Под кровать не заглянете? Вчера я раздевался в спешке.
Я наклонился и заглянул под кровать. Если бы я не знал, что ищу, то ужасно испугался бы, увидев там ногу. Я достал ее и, подняв с трудом, вручил законному владельцу.
- Спускайтесь вниз, ждите меня в кухне.
Я с радостью покинул комнату, потому как меня все еще шокировало то, как этот человек надевал протез ноги. Войдя в кухню, я снова огляделся, пытаясь приметить что-нибудь странное или необычное. Здесь было очень чисто и аккуратно. Именно так любит Эмма. Она обожает эту кухню и даже телевизор здесь смотрит, если нет других дел. Я и сам не раз, и не два, заходил к ней для бесед о нашем хозяине. А теперь тут стало так пусто, так... безжизненно. От подобных мыслей я даже вздрогнул, а тут еще и дверь распахнулась неожиданно. Вошел сэр Джеймс уже при параде - в пижаме под халатом.
- Верно, сегодня ее не было. Все нетронутое. Посмотрим.
Сэр Джеймс стал открывать один за другим ящички и шкафы, высматривая, очевидно, пропажу. Затем он открыл холодильник и замер, что-то увидев.
- Что там? - наивно спросил я.
- Роза, - ответил он.
- Роза?
- Безрукий Уилл, - сэр Джеймс взял розу и закрыл холодильник. В его руках я увидел ярко красный цветок.
- Безрукий кто?
- Вы счастливый человек, если не знаете этого, - сэр Джеймс присел на край стола и тяжело вздохнул. - Эмма у него.
- Так кто такой этот Уилл, и причем тут роза?
- Он мой враг. Тот, кого я пытаюсь посадить в тюрьму. Тот, кто мечтает меня убить, но не хочет стрелять в спину. Безрукий Уилл. Его так прозвали потому, что у него нет обеих рук. Он, как и я, использует высокотехнологичные протезы. Его руки могут отличать тепло и холод, он спокойно держит банкноту или обнимает жену. Но когда дело доходит до его ужасных преступлений, он снимает протезы и делает свое дело ногами. Иногда сам взламывает сейфы. Убивает тех, кто сильно ему насолил. Ножом ли, пистолетом ли, удавкой ли - значения не имеет. Его ловкие пальцы ног способны выделывать то же, что ваши пальцы на руках, доктор. Вот кто такой безрукий Уилл. И мне посчастливилось стать его врагом.
- Но что значит эта роза?
- Этот цветок он пообещал положить мне на могилу, когда мы виделись в последний раз. Я тогда порекомендовал паковать чемоданы для поездки в тюрьму. А он сказал, что с удовольствием положит красную розу на крышку моего гроба. И еще добавил, что, видимо, будет единственным гостем на моих похоронах. Ну хоть в этом он ошибся. У меня теперь есть вы.
- Значит Эмма...
- Заложница, - сэр Джеймс разломил розу пополам и кинул ее на пол. - Теперь мы должны ждать. Он хочет не просто убить меня, он хочет поиграть. Однажды я гонял его по всему Лондону, всякий раз находя в очередной дыре. Когда он все же убежал от меня, я крикнул ему в след "крыса в лабиринте". Наверное, он обиделся. И теперь хочет меня погонять по лабиринту, а в конце будет ждать мышеловка. Смертельная.
Я сел на стул и мне стало страшновато. Стоило подумать, что Эмма, это милое создание, в каком-нибудь подвале сидит связанная, с кляпом во рту. Вокруг громилы-головорезы, запугивают ее. Возможно, не дают есть и пить. Я даже боюсь подумать о пытках или чем-то подобном. Но еще страшнее мне стало, когда я внезапно понял, что в доме был чужой. Не смотря на сигнализацию и камеры, подельник преступника проник в дом и положил розу в холодильник. Я спал ночью крепко, у сэра Джеймс были свои заботы в этот момента. А бедняжка Эмма, возможно, уже была в плену.
- У нее есть ключи от всех дверей в этом доме, - сэр Джеймс наконец пришел в себя и закурил. - Значит, теперь они есть и у Уилла. Но он не придет сюда, не устроит пожара и не обстреляет нас из гранатомета. Я буду бегать, словно крыса. И я буду это делать, Эмма не должна пострадать.
- Ли, может предупредим инспектора Фрая?
- Исключено. От него не будет толка. Вы же понимаете.
- Действительно, - я кивнул. - Какой наш первый шаг?
- Ждем звонка, письма, весточки.
- Он способен на убийство? - тревожно спросил я.
- Доктор, человек, который способен вскрыть сейф ногами, способен на все.
Я отправился к себе в кабинет, переполненный сомнениями. Пожалуй, полиция здесь бессильна. Она вообще бессильна против организованной преступности, иначе бы организованной преступности уже не существовало. Инспектор Фрай кажется мне вполне приличным человеком, и вовсе не таким болваном, как говорит сэр Джеймс. Но он до ужаса банален в некоторых вопросах, и может растеряться, не сориентироваться вовремя. Но сейчас меня больше всего интересовала судьба несчастной Эммы. И по лицу сэра Джеймса было видно, что он тоже сильно переживает. Его привычная беззаботность и беспристрастность исчезла сразу, как только речь зашла о близком человеке.
И так, мы просидели до полудня, каждый в своем уголке. Я бестолково щелкал мышкой в компьютере, сэр Джеймс курил, сидя в гостиной и поглядывая краем глаза на телевизор, который без звука показывал новости. И вот тогда я услышал громкий звук рингтона его сотового телефона. Он звонит крайне редко и всегда по поводу. Сэр Джеймс никогда не болтает по телефону просто так.
Едва заслышав звук телефона, я вскочил на ноги и поспешил в гостиную. Сэр Джеймс посмотрел на меня, указал рукой на диван, затем прижал палец к губам, призывая к молчанию. Я сел и тогда он ответил на звонок, включив громкую связь.
- Говорите, - он начал разговор довольно небрежно.
- Джимми Ли, - произнес низкий голос в трубке. - Я же говорил тебе, что мы еще увидимся. Пока ты только слышишь мой голос, но я тебя уверяю, скоро состоится наша встреча.
- Зачем ты похитил мою кухарку? - сэр Джеймс строго прервал монолог.
- Она мне не нужна. Мне нужен ты. Могу гарантировать, что в конце лабиринта дверь откроется, и она выйдет живая. А ты - нет.
- Обойдемся без спектаклей. Отпусти ее и можешь убить меня.
- Нет. Так не интересно. Моя очередь гонять свою крысу по лабиринту. Будешь делать то, что я скажу, или эта милая пожилая женщина узнает, для чего еще нужна кухонная газовая плита. Я буду руководить каждым твоим шагом, а если ты оступишься или свернешь не туда, то получишь удар током, как и бывает с глупой крысой в лабиринте.
- Хорошо. Говори. Я запомню.
- Прежде всего - никакой полиции. Я знаю, что ты и так не сильно полагаешься на этих идиотов. Но, тем не менее, я предупреждаю тебя - не вздумай контактировать с любыми представителями властей. Если ослушаешься - я пришлю тебе не палец, а целую руку этой прелестной пожилой дамы.
- Руки для тебя все еще фетиш, а, Уилл? - вставил сэр Джеймс.
- Ты же знаешь меня, - человек на том конце "провода" рассмеялся. В этот момент мне показалось, что беседуют два старых добрых друга. Но ощущение это быстро улетучилось. - Тем не менее, ты предупрежден. Как ты уже понял, я убью тебя. И если в этот момент рядом будет кто-то еще, то ему тоже не спастись. Так что решай сам.
- И ты все еще говоришь киношными штампами. К чему все это? Вернемся к требованиям.
- Отличная идея. И так, Джимми. То кольцо все еще у тебя?
- Ты же сам знаешь, что да.
- Я хочу, чтобы ты его уничтожил. Оно много значило для меня, но еще больше для меня значил тот момент, когда я тебе его отдал. И теперь этому пора положить конец. Ты его уничтожишь. Но ты ведь знаешь, что просто так его не сжечь - нужна температура. Но ты не поедешь в первую же ювелирную лавку, где попросишь за очень большие деньги ювелира его расплавить. Нет, ты сделаешь это сам и в том месте, которое выберу для тебя я. И первое твое испытание - найти это место. Могу лишь сказать, что оно будет тебе знакомо. Когда кольца не останется, уцелеет только камень, ты должен будешь его взять из огня и сохранить. На все это у тебя ровно 24 часа. Можешь забыть про сон, я ведь знаю, что для тебя он не так уж и важен. Итак, время пошло.
После этих слов соединение разорвалось. В трубке проводного телефона сейчас слышались бы гудки. Но чудо современной техники под названием "мобильны телефон" предательски молчало.
Сэр Джеймс слегка постучал пальцами по телефону, затем повертел его в руках.
- Может стоит попросить полицию отследить звонок? - предложил я.
- И какой смысл? Они узнают, что во время звонка он находился на одном из перекрестков нашего большого города. Он - Лондонский преступник. Все знают об этом. Но, тем не менее, поймать его никто не может. Ему есть, что предъявить, пусть даже формальные обвинения. Но задержать его невозможно. Когда-то я сам подобрался к нему очень близко. Настолько близко, что обедал и ужинал в его доме. Знал по именам всех членов его шайки, несколько раз участвовал в ограблении. Уилл любил меня. Не надо делать такое лицо. Знаете, бывает такое покровительское, почти отеческое, отношение к молодому перспективному врачу. Или к сообразительному констеблю, когда хочется помогать двигаться дальше и взбираться по карьерной лестнице. Вот и у нас было так же. Я сумел войти в шайку, втереться в доверие. Я был настолько близок, что получил перстень от Уилла (это о нем он сейчас говорил). Огромный кусок золота и большой красный камень. Золото - чистейшее. Камень - краденый. Но потом мне пришлось раскрыть себя, половину шайки взяли. А Уилл сбежал. Тогда-то я и стал гонять его, как крысу в лабиринте. Он очень обижен на меня и будет мстить. Он убьет меня, доктор. Но мы не отдадим ему Эмму! Быстрее! Собирайтесь, я должен взять оружие.
Я помчался к себе в кабинет и взял аптечку. Не такую маленькую коробочку, которую обязан возить с собой каждый автомобилист. Это некое подобие набора, который возят с собой врачи скорой помощи. По сути, там не было только самых громозских вещей. Затем я отправился к себе в комнату и переоделся. По какой-то причине чутье подсказывало мне, что нужно надеть то, что не жалко испортить.
Затем я спустился вниз и снова при помощи пульта включил систему наблюдения и убедился, что вокруг дома не ходят подозрительные личности. Едва я выключил экран, как на лестнице послышался страшный шум и ругательства. Что-то с шумом катилось вниз по лестницы. Или кто-то! Я бросился вверх по ступенькам и на площадке второго этажа обнаружил сэра Джеймса, который растянулся во весь рост лицом вниз. Его почти полностью накрывал длинный плащ, а рядом лежал пистолет, вероятно, выпавший во время падения.
- Ненавижу спешку, - вставил он, наконец, прекратив ругаться. - Помогите мне встать, доктор!
Я поспешил подставить свое плечо и в очередной раз удивился, насколько функционален этот современный протез. Он отлично слушался хозяина и согнулся в нужный момент, помогая владельцу подняться на ноги.
- Вы целы, Ли? - с тревогой спросил я.
- Эти сутки меня не будет беспокоить ни боль, ни голод, ни усталость, - гордо заявил он, наклоняясь за тростью.
- Ли! - возмущенно воскликнул я. - Мет!
- Быстрее, доктор! - он уже спускался дальше, в холл. - Потом будете ругать меня, я вас с удовольствием выслушаю. Хотя уверен, что конец близок, - добавил он потише, надеясь, что я не расслышу.
Но я все расслышал и теперь кипел от злости, но предпочел следовать за ним и следить, чтобы шея и прочие кости остались целы. Когда мы сели в машину и я завел мотор, то возник вполне естественный вопрос - куда ехать.
- Так куда едем? - спросил я, поглядывая в зеркало заднего вида.
Но сэр Джеймс продолжал молчать. Он барабанил пальцами по своему протезу и смотрел перед собой. Я тронулся с места, повинуясь какому-то внутреннему чувству. Сначала мне подумалось, что нужно ехать в Скотленд Ярд, но почему-то я повернул совершенно в другую сторону.
- Дьявол, неужели... - наконец заговорил сэр Джеймс. - Не может быть, чтобы он имел ввиду именно это место.
- О чем речь, Ли? - спросил я, тормозя перед светофором.
- Когда я был в банде, то, признаюсь, принимал участие в нескольких... предприятиях. Даже не так, в нескольких делах, которыми не стану хвастаться. У Уилла есть невероятная страсть к заброшенным местам. Его "базой" был шикарный особняк, выстроенный еще в 17 веке и заброшенный после второй мировой войны. Он запрещал делать там ремонт. И внутри, и снаружи стены были оббитыми, обшарапными, местами даже пробитыми. Но то было логово цивилизации. Самая современная техника, мощнейшие компьютеры. Все, что только можно себе представить. Но это не имеет отношения к делу. О чем это я хотел сказать?
- Вы говорили о его страсти к заброшенным местам, - сказал я, притормаживая у супермаркета.
- Я просто думал о том, что он сказал по телефону. И вспоминал те времена... понимаете... Я вспомнил одно происшествие. Уилл решил сам разобраться с должником. Некий наркодиллер, который должен был платить налог, но долгое время этого не делала. Его поймали, отвезли загород, на старую сталилитейню. Там было такое помещение, внизу. Деревянный пол и большая доменная печь, старой модели. С простой такой заслонкой. Уилл сунул туда этого парня и пустил газ. Когда-то там топили только уголь, но потом провели газ. Заслонка прилегала не плотно, газ выходил наружу, так что не задохнешься. Сам Уилл держался рукой за устройство, которое высекает искру. Он говорил ужасные вещи этому бедолаги. Я стоял там и слушал, как он рассуждал о температуре и жаре, о плавлении металлов... Потом говорил об ожогах, о мучениях, которые они доставляют. И парень сдался. Его вытащили бледного, мокрого от пота. Он весь дрожал и целовал ноги Уиллу, рыдая и благодаря его за щедрость. Он отдал все до последнего пенса, а потом повесился через несколько дней.
- Это ужасно, - я вздрогнул. - Вы думаете, он имел ввиду именно это место?
- Уверен. И я боюсь того, что меня там ожидает. Туда долго ехать, доктор, несколько часов. И я не уверен, что задние все еще там и есть ли старый проезд. Сейчас посмотрим.
Он вынул из кармана свой телефон, моментально вышел в интернет, набрал что-то прямо на экране и показал мне карту. Я не узнал этих мест, я здесь просто никогда не был и даже не задумывался о том, чтобы поехать в эту сторону.
- Раньше проезд был здесь, - Ли провел по экрану кончиком пальца. - Теперь здесь частная территория и придется ехать в объезд. Кроме того, затем придется долго идти пешком. Дороги там уже давно нет. Может хотите принять что-нибудь, доктор? - он приподнял брови и глянул на меня.
- Нет, - ответил я, выезжая с парковки.
Сначала мне казалось, что Уилл дал нам достаточно времени на выполнение "задания", но едва мы застряли в пробке практически в самом центре города, я понял, что если у нас и останется время, то только пару часов на обдумывание дальнейших действий. Мы полтора часа стояли бок о бок с еще несколькими машинами, которые постоянно сигналили, а раз в примерно пять минут открывалось какое-нибудь окно, высовывалась голова, и изливался поток ругательств. Даже и не знаю, как мне удалось воздерживаться от этого. Но я не был спокоен, а медленно, но верно закипал, сидя в машине рядом с человеком, находящимся под действием наркотика. Сэр Джеймс почти постоянно барабанил пальцами по своему протезу или вертел между большим и средним пальцем свой телефон. Казалось, что он полностью погружен в какой-то другой мир, в котором мы не находимся в машине, а сидим дома, на удобном диване перед телевизором.
Наконец, мы сдвинулись с места. Мы проехали довольно много, но затем вдруг наткнулись на полицейскую проверку. Останавливали только легковые машины, причем именно такого цвета, как моя. Когда полицейский указал на обочину дороги, у меня возникло такое ощущение, что сейчас будут неприятности. Но сэр Джеймс опустил стекло, пожал постовому руку, расспросил его о семье и о том, почему осматривают машины. Как оказалось, ищут наркотики. Глаза мои заметно округлились, когда я услышал вопрос констебля.
- У вас, надеюсь, не больше, чем обычно, с собой?
- Как всегда, доза только на одного, - ответил сэр Джеймс, улыбаясь.
- Хорошо. Пожалуйста, если вас остановит кто-то еще, постарайтесь ее ликвидировать до того, как к вам подойдет незнакомый полицейский.
- Как дружелюбно, - сэр Джеймс рассмеялся, закрывая окно. - Отличный парень. С чувством юмора.
Мне хотелось сказать что-нибудь остроумное, чтобы уязвить немного самолюбие сэра Джеймса, но подумал, что в таком состоянии ему будет все равно. И, конечно же, я был прав. Когда машине, наконец, удалось выбраться за пределы города, я пытался понять, в каком направлении нужно ехать, поглядывая краем глаза на GPS, сэр Джеймс включил радио. Он щелкал по кнопкам, останавливаясь только на тех программах, где звучала музыка. Затем слушал ее несколько секунд, начинал напевать и, видимо, если мелодия ему не нравилась, он переключался на следующий канал. Мне даже показалось, что он совершенно забыл, куда и зачем мы едем. Сейчас были только двое - он и радиоприемник. А меня стали раздражать эти бесконечные переключения. Не хотелось бы жаловаться, но современная музыка почему-то раздражает меня в определенные моменты. Вот только что я слышал рваные ритмы какой-то ультрасовременной группы, затем звучал саксофон, потом реп в исполнении, кажется, Эминема. Затем его сменил Майкл Джексон, затем композиция "In my Life" в адаптации Оззи Осборна и под конец, наконец, сами Битлз, столь любимые моим спутником.
Спустя два часа я притормозил у заправки и сразу вышел из машины, а сэр Джеймс так и остался сидеть внутри, занятый переключением каналов на приемнике. Я был в состоянии, близком к панике, и сам себе не верил, что куда-то еду с наркоманом, который прилично накачался для храбрости. И тогда я решил позволить себе вольность: купил Пепси, напиток, который одно время заменял мне все жидкости, в том числе обыкновенную воду и чай. Когда я учился, этот напиток был весьма популярен. Впрочем, как и сейчас. Начиналось все безобидно. Потом мне понравился вкус, и пара банок всегда была у меня при себе. Потом в комнате я перестал держать даже чай и воду в бутылках. Пепси заполнял мою жизнь и меня самого изнутри, пока я не понял, что наношу себе вред. Передние зубы стали прозрачными, стал беспокоить желудок. Но мне удалось побороть этот порок, и сейчас, делая глоток из банки, я чувствовал себя предателем. Но стоило мне посмотреть на фигуру в машине, тянущую свои длинные пальцы к приемнику, как хотелось еще и еще. В конце концов, я выпил всю банку. К счастью, к этому моменту машине уже протерли стекло, я залил бензин, расплатился и сразу же уехал. Совесть мучила меня за то, что я предал собственный организм.
- Эта дрянь вреднее сигарет, - вдруг сказал сэр Джеймс. - Я видел, как вы ее пили.
- Не хочу слышать это от вас, - огрызнулся я. - Что, по радио ничего путного не передают?
- Оно сломалось, - махнул рукой сэр Джеймс.
- Отлично, - я презрительно фыркнул.
- Куплю вам новую машину, не волнуйтесь.
Я внутренне возмутился и подумал, что мне и этот подарок не стоило принимать. Просто в день рождения хочется себя побаловать...
Спустя еще два часа я понял, что устал. Ночь перед этим я спал хорошо, проснулся лишь когда сэр Джеймс вернулся домой со "спутницей", но однообразное разглядывание дороги перед собой, периодическое поглядыание то на часы, то на GPS, сводило меня с ума. Мой спутник уже где-то полтора часа сидел, прислонившись к стеклу и лишь изредка моргал. Казалось, что он впал в какой-то ступор.
- Все, - я притормозил у обочины дороги. - Не могу больше. Руки не слушаются, потеря концентрации, боль в спине. Я должен немного пройтись.
- Значит, теперь пойдем пешком, - сэр Джеймс указал куда-то за моим плечом.
Я обернулся и увидел вдалеке длинную кирпичную трубу. Кроме нее я не увидел ничего, что напоминало бы о заводе. Но мне стало ясно, что по счастливой случайности я остановился именно там, где нужно. Для подтверждения я глянул на GPS. Пункт назначения был сейчас справа, но дороги к нему не вели. Я глянул на солнечное небо и подумал, что будет тяжело идти мне с аптечкой, а сэру Джеймсу с его протезом.
Я вышел, закинул на плечо сумку и с удовольствием отметил, что кровь возвращается к ногам. Сэр Джеймс захлопнул дверь со своей стороны и посоветовал мне оставить все включенным, а саму машину запертой. Так и поступили. Хотя я и опасался, что для побега, если он будет нужен, у нас не останется бензина. Но лучше уж отъехать на сто метров, зато быстро, чем застрять в машине, пытаясь вставить ключ в щель.
И мы пошли. Моя аптечка была очень тяжелой, но этот вес придавал мне уверенности. Я словно черпал храбрость из моего профессионального долга, а эта сумка, ударявшая при ходьбе по ребрам, словно напоминала, какой груз ответственности я несу. Сэр Джеймс молча хромал рядом, то и дело оглядываясь по сторонам. Он поглядывал то на небо, то под ноги, но чаще всего устремлял свой взгляд на трубу. Мы обошли заросли какого-то засохшего растения, и там я увидел старый сгоревший автомобиль.
- В нем мы привезли сюда должника, - вдруг сказал сэр Джеймс. - Уилл приказал сжечь машину, едва из ее багажника вытащили бедолагу. Словно это произошло вчера.
Мы двинулись дальше. Труба постепенно приближалась, а вместе с ней выросли и стены. Теперь видел задние, из которого выходила труба. Без сомнения, это был главный цех или еще какое-то основное помещение. Но здесь было еще несколько строений, не связанных между собой. В определенный момент я понял, что мы уже на территории завода. Мы прошли мимо втоптанного в землю знака "проход запрещен" и остатков колючей проволоки. Мне даже показалось, что я краем глаза заметил собачий скелет на цепи. Но это могло быть и мое воображение. Место нагоняло уныние и первобытный страх, казалось, что за густым увядшим кустом поджидает кто-то или что-то.
Уже практически возле здания с трубой, сэр Джеймс остановился и прислушался. Я сделал то же самое, временно опустив мою ношу на землю.
- Теперь, доктор, - тихо сказал он, - идите на два шага позади меня. Я опасен, но, кроме того, ваши следы не должны мешать.
Так мы и поступили. Я старался не отставать, но и не идти слишком близко. Сэр Джеймс шел медленно, постоянно останавливаясь, прислушиваясь и присматриваясь к чему-то незаметному для меня. А я разглядывал стену здания, над которым возвышалась труба. Видимо, это была задняя часть сооружения. Ни единой двери или окна. Только потрескавшийся и облупившийся кирпич. Слева вдалеке я увидел прислоненный к стене старый ржавый велосипед. Кажется, такими когда-то пользовались почтальоны. Сам я этого не застал, но видел в старых фильмах и сериалах.
- Я все это помню, - наконец заговорил сэр Джеймс. - Мы сейчас обогнем стену вон там, - он указал на право. - Войдем во двор, пойдем прямо, и там будет дверь. На ней замок, но петли сломаны. Так мы и попадем внутрь. А остальное... идемте, доктор.
По спине у меня пробежали мурашки, я даже поежился. Сэр Джеймс так храбро и бездумно направился к повороту, что я лишний раз отметил про себя, что наркотики могут убивать разными способами.
Внутренний двор завода оказался в ужасающем состоянии. Здесь лежали кучи обгорелых машин, одна на одной. А так же старые стиральные машинки, плиты, ванные и все, что со временем устаревает и нуждается в замене. Похоже, люди нашли применение этой старой территории. За горой мусора было видно еще несколько задний. Одно из них состояло из единственного этажа с множеством окон, не имевших стекол. За рамами я заметил какое-то оборудование, а над самим окнами следы пожара. Быть может, даже не одного. Дальше было еще одно задние, двух этажное, с красной кирпичной крышей. Окна в нем были тоже выбиты, а под самой крышей раскинулось огромное и уродливое граффити, которое я даже не смог прочитать. Совершенно не понятно, как подросткам удалось забраться так высоко. Да и вообще, стоило ли оно того? Ведь едва ли это художество видят часто.
- Вы засмотрелись, доктор, - сэр Джеймс дернул меня за рукав. - Идемте.
Действительно, я увлекся разглядыванием этих живописных руин современности. Я последовал за сэром Джеймсом и увидел ту самую дверь с массивным замком на ней. Сэр Джеймс надел перчатки и дернул дверь за ручку, но она открылась не в ту сторону, в которую должна была. Петли скрипнули, и дверь повисла на замке. На секунду мне показалось, что внутри темнота. Но потом я увидел траву, пробивающуюся через каменный пол. А сверху эту лужайку освещало солнце, спокойно проникавшее внутрь через дырявую крышу. Сэр Джеймс поднял с земли небольшой камень и бросил его, словно собираясь получить несколько кругов на воде. Камень проскакал по полу, оттолкнувшись 5 или шесть раз. Когда стук и шуршание затихли, он вошел внутрь. Я сначала заглянул, огляделся, и только потом вошел.
Тут и там на полу валялось какое-то тряпье, остатки спецодежды, противогазы, целая гора лопат и несколько сплющенных ведер. Здесь так же были железные шкафы, непонятные мне приборы и аппараты, старые медицинские носилки из брезента. Мы пробирались среди этой груды мусора, я прислушивался к каждому шороху, не идет ли кто-то следом за нами.
Наконец, преодолев приличное расстояние, мы оказались у лестницы, ведущей вниз. Мысленно я представил здание снаружи и понял, что мы практически под трубой. Сэр Джеймс снова взял камень, на этот раз попросту отколол кусочек от стены, и бросил его вниз. Камень быстро шлепнулся, эхо отразило звук так, словно мы находимся в какой-то шахте.
- Там темно, - потусторонним голосом сказал сэр Джеймс. - Чертов Уилл. Все про меня знает.
- Что же нам делать? - я старался звучать храбро, но голос все равно дрожал.
- Там слишком крутая лестница, я не могу спуститься, я упаду, - он говорил быстро, судорожно вздрагивая в такт каждому своему слову. - Идите вы... Нет, мы идем обратно, я вызову полицию... Нет, черт возьми! - он отошел от дверного проема и привалился к стене.
- Ли, может... - я не знал, что сказать.
- Нужно спуститься туда. Но я не могу. Но я должен, черт меня возьми!
Он достал из кармана свою фирменную зажигалку. Потом посмотрел на мою аптечку, которая оттягивала плечо.
- Там есть спирт? - спросил сэр Джеймс, прищуриваясь.
- Есть.
Я поставил аптечку на пол, расстегнул замок, потом раздвинул отдел с лекарствами и вынул 200 граммовую бутылочку спирта. Сэр Джеймс открыл ближайший к нам шкафчик, извлек из него что-то вроде трубы, но это мог быть и какой-то инструмент. Затем он достал старую грязную рубашку, оторвал рукав и намотал его на трубу. Я открыл бутылек со спиртом и протянул ему. Он полил ту часть, которая больше всего походила на факел, потом вернул остатки спирта мне.
- Надо идти, - он щелкнул зажигалкой и поднес ее к факелу. Вспыхнул огонь. - Быстрее. Долго гореть он не будет.
Я закрыл аптечку, кинул ее на плечо, при этом еле удержался на ногах. Сэр Джеймс уже спускался по ступенькам. Факел горел очень ярко. Кажется, тряпье было немного промасленным. На лестничной площадке больше не было темно. Огонь освятил все, снизу доверху. Был виден и дым, который поднимался над нами, спускающимся вниз, в неизвестность.
Наконец, мы оказались внизу, у дверного проема, ведущего в помещение с низким потолком и каменным полом. Сэр Джеймс протянул факел мне и велел держать его повыше. Я опустил свою поклажу у лестницы на пол и обеими руками сжал в руках факел. Поскольку в качестве основы была взята железная труба, огонь быстро нагрел ее. Я взял факел за самый край, стараясь не вдыхать масляный дым. От него у меня сразу запершило в горле.
Сэр Джеймс заглянул в комнату, затем сделал два шага и остановился. Я встал в дверном проеме, и мой факел осветил все помещение. Стены здесь были из красного кирпича, почерневшие от дыма и времени. Пол и потолок были бетонными. По полу было рассыпано что-то красноватое, песок, насколько я понял. Стоявший у двери ящик красного цвета убедил меня в том, что это именно спасательное средство, ведь рядом лежал старый, расколотый пополам, огнетушитель. А в дальнем конце, слева, была дверца печи. Заслонка прилегала плотно и мне показалось, что даже слишком плотно. Сэр Джеймс застегнул плащ на все пуговицы и накинул капюшон. Мне показалось странным, что он замерз, ведь в помещении было ужасно душно. Сэр Джеймс двинулся к дверце, я прислушивался, как песок хрустит у него под ногами. Я поднял факел еще чуть выше и обратил внимание, что не весь пол засыпан песком. Красный порошок образовал круг, бравший свое начало от заслонки. Именно там песка было больше всего. Что-то дрогнуло у меня внутри, но я не понял, что именно. Тем временем, сэр Джеймс коснулся ручки на дверце и обернулся ко мне.
- Там горит огонь, - сказал он. - Я приоткрою, чтобы впустить кислород, иначе нас захлестнет обратная тяга. Когда огонь успокоится, можно будет расправиться с этим чертовым кольцом.
Он вынул из кармана красивый крупный перстень и показал его мне. Затем сунул его обратно в карман, взялся рукой за заслонку, и тут у меня перед глазами вспыхнул эпизод из какого-то фильма. Я вдруг вспомнил, что такое обратная тяга.
- Ли, не надо! - крикнул я. Но было уже поздно.
Сэр Джеймс приоткрыл заслонку, огонь на секунду вырвался на свободу, лизнул перчатки сэра Джеймса и песок у него под ногами. Мой спутник успел сделать полтора шага назад, как вдруг песок занялся ярким пламенем. Огонь разгорелся мгновенно, двинулся по кругу, и вот, сквозь огонь, я уже с трудом различал фигуру. Сердце мое бешено забилось, я кинул факел назад и закрутился на месте, не зная, что делать. Жар был такой силы, что я отшатнулся и шлепнулся на ступеньки. Затем поднялся и продолжил смотреть на огонь, пытаясь разглядеть там заветную фигуру. Сейчас мне казалось, что тот, кто оказался в этой западне, уже охвачен пламенем. Этот демонический огонь лизал потолок и стены, вырываясь уже и на лестницу, загонял мен все выше и выше по ступенькам. Я тянул аптечку за ремень вверх, теша себя надеждой, что она пригодится мне для спасения моего постоянного пациента. Наконец, я застыл посередине лестницы. Огонь дальше не двигался, здесь не было ни песка, ни мусора, и гореть было нечему.
Шокированный увиденным, оглушенный ревом пламени, сквозь который я не услышал предсмертного крика умирающего в страшных мучениях, я так и стоял, держа в одной руке аптечку, а другой цепляясь за перила. Я был уверен, что немного опалил волосы на голове, когда полз вверх по ступенькам. Кажется, так же оплавилась подошва моих дорогих ботинок. Ладонь жгло, то ли из-за ожога, то ли от того, что я все сильнее сжимал ремень сумки. Да и меня это совершенно не волновало. Ужас охватывал от мыслей о пожаре, да и воображение дорисовало то, что скрывали дым и ярко красный огонь. От тела ничего не останется, так я думал сейчас. Нет, пожалуй, уцелеет протез. И что мне делать? Бежать ли сейчас или подождать, пока огонь погаснет, а затем посмотреть на то, что осталось от этого талантливого детектива, этого несчастного, но, по сути, хорошего человека? А Эмма? Теперь Уилл ее отпустит, но что потом? Я сидел на ступеньках, обливаясь потом от нестерпимого жара. Затем, постепенно, огонь стал менее ярким. Я спустился вниз на несколько ступенек, затем остановился у двери и заглянул внутрь. Дым все еще скрывал сцену страшной трагедии. Возле печи все еще горел огонь. Кое-где, на полу, тлели кучи тряпья и прочий мусор. Я закашлялся и присел на ступеньку. "Все кончено", - подумал я и всхлипнул.
Спустя несколько минут я встал, рукавом вытирая глаза, поднял с пола еще горевший факел и шагнул в комнату. Первое мгновение ничего не было видно. Я помахал перед лицом рукой, пытаясь разогнать дым перед лицом. А потом вдруг ровно посередине круга увидел какую-то гору. Вернее, кучу чего-то непонятного. Сердце мое снова сильно забилось сначала от ужаса, а затем от надежды, когда я понял, что это не что-то, а кое-кто.
- Ли, - шепотом произнес я, опускаясь рядом с фигурой на колени. - Ли, - позвал я уже громче.
Этот серый плащ был уже едва узнаваем, он обгорел и продолжал дымиться, что немного взволновало меня. Казалось, что не стоит и надеяться. И, тем не менее, я положил руку туда, где должна была быть спина сэра Джеймса. И тут почувствовал, что под моей рукой что-то вздрогнуло. Сэр Джеймс вдруг дернулся, резко встал на колени и сорвал с себя дымящийся плащ, а затем и пиджак, который тоже дымился.
- Господи, - прошептал я.
- Встать... помогите мне... - он руками согнул свою искусственную ногу, я подставил плечо, и мы сразу направились прочь.
Сэр Джеймс ухватился за перила и уже без моей помощи стал подниматься вверх. Он смотрел вверх, на дверной проем, освещаемый солнцем. Я выбросил факел, прихватил аптечку и поспешил за ним. Едва мы оказались в зале с полом, покрытым травой, сэр Джеймс рухнул на пол и закрыл лицо руками.
- Боже, боже, боже, - шептал он.
- Ли, я должен осмотреть вас...- твердил я свою мантру, пытаясь отнять его руки от лица.
Когда мне это удалось, то я не увидел ни слезинки, хотя сам сейчас был готов разрыдаться. Его глаза были такими огромными, словно вот-вот вывалятся из орбит. Брови обгорели, челка тоже. С рук я стащил перчатки и заметил, что они слегка покраснели. Перчатки справились со своей задачей. А вот рукава рубашки оказались менее стойкими. Вернее, только в тех местах, где соприкасались с перчатками. Волосы на руках обгорели и кое-где виднелись даже волдыри. Но больше всего меня волновало другое. Я вынул из аптечки фонарик и сначала посветил им в глаза, увидев типичную для наркомана реакцию, а затем заглянул в нос, и увидел, что и там обгорели волоски. Я сразу достал маленький кислородный баллон и надел сэру Джеймсу на лицо маску.
- У вас шок. Возможен ожег легких. Но как..., - я развел руками, уверенный, что вопрос буквально повис в воздухе.
Но ответ получить мне не удалось, что не удивительно. Шок был довольно сильным, потому что сэр Джеймс не сопротивлялся моим действиям. Я обработал ожоги, сделал несколько уколов, хоть и с трудном нашел вену. На все это не было ни какой реакции.
Когда кислородный баллон опустел, я снял маску с лица и с размаху ударил сэра Джеймса по лицу, чтобы привести в чувства. Он моргнул несколько раз, затем посмотрел на меня.
- Он дьявол... - сэр Джеймс сел. - Настоящий садист. Мне страшно. Вы понимаете это? Он смог напугать меня. Я никогда больше не хочу чувствовать это...
- Как вы спаслись и что произошло? - спросил я, нюхая нашатырный спирт.
- Ткань моего плаща не горит. Я специально надел его. Я был бы сейчас мертв и неузнаваем, если бы не моя предусмотрительность.
- Это был порох?
- Нет, термит.
- Что? - я снова поднес нашатырь к своему носу.
- Термит - особая смесь. Очень опасная. Это железо и медь, плюс кое-что еще, смешанные при правильных условиях и в определенной пропорции. Поучается рыжий порошок, который трудно зажечь, но если он горит, то жар такой невыносимый, что даже у вас обгорели волосы.
Я потрогал челку и понял, что теперь некоторое время стрижка мне будет совершенно не нужна.
- Он хотел вас убить? - спросил я.
- Да, именно. А теперь, доктор, идите вниз и принесите мою трость. А так же возьмите пинцет из аптечки и найдите камень из кольца. Я кинул его возле заслонки, когда понял, что происходит.
Я не хотел идти туда, но, все же, взял зажигалку, спустился в темноту, вошел в помещение, которое недавно было адом, и сразу заприметил трость. Она была целая и невредимая. Видимо, сэр Джеймс упал всем телом прямо на нее, и она, в любом случае, уцелела бы. Затем, я присел на корточки возле дверцы и стал ковырять пинцетом пепел. Там была желтая полоса расплавленного золота. Еще не застывшего полностью, а из нее при помощи пинцета я и извлек камень. Погасив зажигалку, я на ощупь вернулся к лестнице, поднялся наверх и протянул камень, зажатый в пинцете, сэру Джемсу.
- Что дальше? - спросил я.
- Кажется, я догадываюсь, - ответил сэр Джеймс. - Кстати, тяжелая у вас рука, доктор. Тяжелая, но мягкая.
2. Вода
Обратная дорога показалась мне бесконечной. Мои руки дрожали, и мысленно я то и дело возвращался к комнате, охваченной пламенем, забывая следить за дорогой. Сэр Джеймс откинулся на подголовник кресла и смотрел перед собой, в его глазах была полнейшая пустота. Скорее всего, он тоже снова и снова мысленно оказывался окруженный огнем. Можно ли назвать удачей то, что он надел перед выездом не обычный плащ, а именно тот, который сделан из специальной ткани и практически не горит? Конечно, здесь дело в старой "дружбе" с Безруким Уиллом. Эти двое хорошо знают друг друга, и происходящее похоже на своеобразную дуэль. Только Уилл придержал свой выстрел и сейчас гоняет второго дуэлянта, и меня, как секунданта, по всему полю брани. Да и вообще, почему я все еще здесь? Я не трус, но и не дурак, чтобы рисковать жизнью. Все дело в несчастной Эмме. На мой взгляд, похищать старушек или убивать детей - самое последнее и постыдное занятие. Неужели нельзя решить все по-мужски?
Когда мы, наконец, добрались, была глубокая ночь. Естественно, до заветного звонка было еще долго. Сэр Джеймс ждал в машине, пока я зажгу огни на крыльце и рядом с оградой. Он вышел и пошел, пошатываясь и что-то бормоча одними губами. Я подозревал, что его ожоги сильно болят, но когда голова занята чем-то другим, иногда забываешь о телесных ощущениях.
Он вошел в дом, скинул обувь, прошел несколько шагов и улегся возле самой лестницы. Когда я оказался рядом, сэр Джеймс уже провалился в сон. Оставалось только принести подушки и плед из моего кабинета и устроить моего постоянного пациента ночевать, как говорится, "где упал". А сам я был уверен, что и глаз не сомкну. Но, все же, прилег на диван и закрыл глаза. И, естественно, провалился в беспокойный сон. Мне снился огонь, который хлещет меня словно кнутом, оставляя болезненные глубокие ожоги.
Из сна меня буквально выдернул удар по голове. Я еще не открыл глаза и почему-то подумал, что упал с дивана. Но оказалось, что это сэр Джеймс запустил в меня подушкой со своего лежачего места.
- Я вас зову уже десять минут, доктор! - крикнул он.
- Что случилось? - сонно спросил я. - Сколько времени?
- Десять утра. Я не могу встать. Отлежал ноги во сне. Идите сюда! Скоро будет звонить Уилл. Я бы хотел принять душ.
- Вам нельзя мочить ожоги, - заметил я, поднимаясь и потягиваясь.
- Помогите мне встать, скорее. Плевал я на ожоги. Посмотрите, на кого я похож. Вам тоже не помешало бы умыться.
Я посмотрел на свои руки и только теперь заметил, что они все в саже и грязи. Я подошел, наклонился и перекинул левую руку сэра Джеймса через плечо. Он оперся второй рукой о трость и медленно поднялся, скрипя зубами. Я отпустил его и он пошатнулся, но устоял.
- Так, я в душ. Вам советую сделать то же самое. Затем позавтракайте. Я не буду. Даже не пытайтесь говорить со мной на эту тему. Если мы не спасем Эмму, то и вы завтракать перестанете. Боже, нужно мне что-то делать с этой болью...
Сэр Джеймс захромал вверх по лестницы, причитая и ругаясь на свои многочисленные раны. Я в очередной раз удивился, насколько разным бывает этот человек. Иногда он жалуется буквально на все, на любой дискомфорт в теле. Но если голова занята делом, то он забывает и о боли, и о трудностях, с которыми связана его повседневная жизнь.
Я убрал подушку и плед, просто кинул их в свой кабинет и захлопнул дверь. Потом поспешил к себе в комнату, скинул просмолившуюся одежду и прыгнул под душ, не дождавшись, пока вода нагреется. Сначала меня обдало холодной водой, затем она стала быстро нагреваться. Я сначала дрожал под струями, а потом намылился и просто стоял, ожидая, когда вода смоет с моего тела вчерашний кошмарный день. Ладони жгло, я посмотрел на них и увидел большие волдыри. Все таки, я тоже немного обжегся. Наверное, когда только полыхнуло. Возможно, дело было и в том, что я держал факел, сделанный с использованием железной палки.
Пока вода приводила тело в чувства, голова была занята мыслями об Эмме. Почему нужно было похищать ее? Почему люди вообще так поступают? Но я тут же ужаснулся при мысли, что этот Безрукий мог просто поджечь дом, и тогда все мы трое оказались бы в западне и погибли ужасной смертью. Эти игры не достойны настоящего мужчины. Забавно рассуждать на такие темы, стоя под душем, в чем мать родила! Наконец, я выключил воду, вытерся, и в халате пошел вниз, чтобы заставить себя позавтракать.
К моему удивлению, сэр Джеймс уже был там. Он тоже был одет в халат, только на совершенно голое тело и я не был рад, что заметил это. Он курил, стряхивая пепел в кружку для кофе, а на плите тем временем что-то шипело и потрескивало.
- Я жарю вам глазунью, - гордо заявил сэр Джеймс. - Только желтки растеклись.
Я подошел к плите и увидел нечто непонятное, чернеющее, на сковородке. Что было делать, пришлось сгрести этот канцероген на тарелку и есть под пристальным взглядом повара.
- Доктор, вы больше не будете ходить со мной. Вернее, отвезете меня куда следует, а потом отправитесь обратно. Рядом со мной не безопасно. Я говорю серьезно. Вкусно?
- Съедобно, - вежливо заметил я. - Это исключено. Вы не справитесь без меня. Вы погибнете.
- Тогда Эмму сразу отпустят. Уилл слово держит. Так что...
- Ли! - я стукнул кулаком по столу. - Это не выход. Вы что, не понимаете? Он тогда выиграет. Вы дадите преступнику победить?
- Я все прекрасно понимаю, - он затушил сигарету и закурил новую. - Но и вы поймите. У Эммы дети, внуки. Я - один. Я не ценен, если я уйду - мир ничего не потеряет. Напротив, после моей смерти решится много проблем. Я говорю совершенно серьезно, доктор. Доедайте, у вас куски прямо изо рта валятся.
- Вы хотите себя убить?
- Я не хочу себя убивать, - он посмотрел на меня, и во взгляде я прочел противоположный ответ. - Но я хочу умереть. Посмотрите на меня, - он развел руки в стороны, - Посмотрите! - откинул полы халата, и выставил вперед протез, затем закатал рукава и продемонстрировал свои исколотые руки. - Когда вы меня впервые увидели, то подумали, что мне за 40, верно? Только честно.
- Да, именно так я и подумал, но...
- Мой организм изношен. Я - наркоман и алкоголик. У меня ВИЧ. Да и без всего этого проблем хватает. Мой разум не стабилен. Я не понимаю того, что происходит у меня в голове. А сейчас разговариваю с вами так разумно лишь потому, что успел принять дозу. И именно по этой причине я говорю с вами так откровенно. Доктор, - он посмотрел мне прямо в глаза. - Мне пора умирать.
- Ли, это вздор. Нет, только последнее, сказанное вами. Я рад слышать, что вы признаете свои проблемы, - я отодвинул пустую тарелку. - Разве наркоман не имеет право на жизнь? Это право есть у каждого живого существа. И оно есть у вас. Пользуйтесь им!
- Но я не хочу, как вы не понимаете. Вся моя жизнь - это боль. Движения доставляют боль, и я принимаю наркотики или напиваюсь, и затем уже это причиняет боль. Я в зависимости. Это замкнутый круг. Если я лягу в клинику и брошу наркотики, вернется другая боль, которую я просто не в состоянии терпеть! - он встал и подошел к окну. - Не жалейте меня, и не уважайте. И не любите, по возможности!
- Ли... - я не знал, что сказать. - Я - врач. Позвольте меня беречь вас. Для этого вы меня и наняли, верно?
- Нет, не верно, - он вздохнул. - Быть может, вы и ощущаете себя моим персональным доктором, или защитником, называйте это, как хотите. Но мне был нужен помощник.
Сэр Джеймс повернулся спиной к окну, посмотрел на меня и кинул окурок прямо в раковину. Затем закурил еще одну и сел прямо напротив меня.
- Когда-то, когда я был несколько моложе и... и мой организм был не так отравлен всем тем, что я в него регулярно помещаю... В общем, тогда я еще не знал, что заразился и... - он рассмеялся и уставился в окно. - Я был более здоровым и мог гораздо больше, чем сейчас. Но постепенно тело стало подводить меня, и некоторые вещи стали даваться с трудом. И таких вещей становилось все больше и больше, так что я подумал, что мне нужен ассистент. Ведь часто детективы в кино и книгах действуют не в одиночку. Но те, кто был до вас, быстро ломались. И я искал, пока не нашел вас.
- Получается, я и врач, и...
- Иногда быстрые ноги, иногда дополнительные руки, иногда еще кто-то... извините, если вам это неприятно. Мне казалось, что вы это уже заметили... Ну... когда мы вместе следили за тем похитителем туфель.
- Значит я - Уотсон?
- Ну да, - сэр Джеймс улыбнулся мне. - Это элементарно!
- Хм... - я отнес грязную тарелку в раковину. - Почему же тогда вы сейчас рассказываете мне, что собираетесь умирать, это значит...
- Я хочу, чтобы вы приняли дела после меня. Доктор. В случае мой смерти все состояние, абсолютно все, что я имею отойдет вам.
Я уронил вилку в раковину, и она зазвенела, ударившись о тарелку. Обернувшись, я увидел, что сэр Джеймс спокойно курит. Даже слишком спокойно. Я подумал в эту самую секунду, что разумный человек не может такое говорить, вот так просто, сидя на кухне в халате. Должно быть, наркотики затуманили его разум.
- Я не шучу, - ответил на мои мысли сэр Джеймс. - Завещание уже составлено. Некую сумму денег я оставлю Эмме, некие мелочи достанутся инспектору Фраю, но все остальное, без исключений, достанется вам. И не надо спорить. Это разумно и честно.
Я вышел из кухни и отправился к себе в кабинет, закрыв дверь. Странные мысли лезли ко мне в голову. Они касались всего, чего угодно, кроме услышанного только что. Это настолько походило на бред, что просто не укладывалось в голове. Хорошо, меня наняли не как личного врача. Вернее, не только как лечащего врача. Пускай так, я сам стал выполнять эту роль, не замечая того. Но завещание! И этот намек, что я должен принять дела. Но что именно входит в это понятие? Я поселюсь в этом доме, и сначала буду разыскивать собак и неверных мужей, потом стану помогать полиции, а затем вмешаюсь в мафиозные дела, буду подставляться под пули, получать удары ножом и вскоре начну употреблять наркотики, а затем... От последней мысли я вздрогнул.
И тут зазвонил телефон в гостиной. Я выскочил в прихожую и увидел, как сэр Джеймс очень быстро выходит из кухни, сильно хромая. Я так и замер на пороге гостиной, ожидая в любую секунду услышать тот самый голос из трубки.
- Ну, что? Горячо было? - услышал я.
- Уилл, ты извращенец. Ничего подобного я с тобой не делал. Твоя жизнь не подвергалась опасности, - со злостью отвечал сэр Джеймс.
- Ты просто не представляешь, через что я прошел потом. Как низко я пал из-за тебя. Это еще цветочки, поверь мне. Ты все еще хочешь освободить свою кухарку?
- Говори. Я не собираюсь слушать твое нытье и причитание по поводу "старых добрых времен". Либо по делу, либо я вешаю трубку.
- Забываешься, Джимми. Теперь ты - крыса, а я тот самый доктор-психопат, который включает ток. Ты должен ехать во Францию, найти буй в море и положить в него камень из кольца. Если, конечно, ты его забрал с собой.
- Какой буй? Какое именно море?
- Никаких вопросов. У тебя только шесть часов на это задание. Если в 18:00 ты не поднимешь трубку и при этом будешь еще жив, а я об этом обязательно узнаю, то твоя старуха умрет. Ясно?
- Гореть тебе в аду, Уилл. Ясно.
- Тебе гореть вместе со мной, Джимми. Удачи.
Телефон снова замолчал. Я развел руки в стороны, словно задавая вопрос "что произошло". Сэр Джеймс постучал пальцами по трубке, затем поднялся, всем весом опираясь на трость, и посмотрел на меня.
- Собирайтесь. Мы должны спешить.
Через десять минут мы уже выезжали из ворот, надеясь, что пробка не будет очень длинной и непроходимой. Сэр Джеймс надел синий спортивный костюм и взял с собой какую-то другую трость. И едва он сел в машину, как сразу открыл окно и принялся курить одну за другой. У меня не осталось сил на причитания. Я так и не понял, что именно мы должны делать, но хотя бы знал, куда мы едем.
Чтобы из Англии попасть во Францию, не нужно ждать самолете или парохода. Нет, ими можно воспользоваться, но проще сесть на поезд, который за 40 минут проедет под водой и вывезет вас на другую сторону. Можно не прощаться с любимым автомобилем, а поставить его в специальный вагон, а самому спокойно пить кофе в салоне. Именно это мы и сделали. И пока я дул на чашку горячего чая, сэр Джеймс опустошал бутылку белого вина и пьянел буквально на глазах. Вот он еще уверенно наполняет бокал, а вот уже проливает немного на стол, при этом приговаривая, что поезд едет не так уж спокойно, и что такие поездки не безопасны. За 40 минут он опустошил две бутылки, а я выпил еще и чашку кофе, уж не знаю, зачем.
Когда мы выезжали из вагона, сэр Джеймс снова бормотал себе под нос что-то из репертуара Битлз и еще дережировал музыкой, звучавшей у него в голове.
Мы миновали контрольно-пропускной пост, и я сразу же остановился на ближайшей стоянке, ожидая дальнейших указаний. Но сэр Джеймс, похоже, думал о чем-то другом или забыл, что я пока не научился читать его мысли.
- Ли, мы во Франции. Но где именно мы должны искать какой-то буй... Сколько у берегов Франции буев?
- Мы не будем искать буй, - холодно сказал сэр Джеймс.
- Нет?
- Нет. Мы будем искать корабль. Я знаю, чего добивается Уилл. Он мстит мне вовсе не за то, что я гонял его как крысу по лабиринту. Он мстит за то, что я приблизился к нему и водил его за нос. И теперь он напоминает мне некоторые моменты, которые мы пережили вместе.
- Как тот жуткий подвал?
- Да, именно. А ключ ко всему этот чертов перстень.
- Куда мы едем, Ли?
- Когда мы вместе с бандой Уилла были во Франции, то отмечали день его рождения. Он нанял яхту, пригласил туда особо приближенных. Было море алкоголя, все разнообразие наркотиков, женщины легкого поведения. Одна из них утонула, но по собственной вине. Когда все вокруг были сильно пьяны, она пошла купаться, прыгнула в холодную воду за бортом и сразу пошла ко дну. И при этом никого не было рядом. Может быть, она даже не кричала. Я помню, яхта называлась "Плакучая ива".
- И из-за ее смерти этот вечер ему так запал в душу?
- Нет, доктор, не из-за этого, - я глянул на него и увидел, как остатки краски отлили от лица, словно вспомнилось что-то невероятно ужасное. - Именно этому дню я обязан смертельным заболеванием у меня в крови. В итоге я не знаю, была ли в этом виновата женщина, или мужчина, или... или нечистая игла. Я только знаю, что после этого дня у меня больше не было незащищенных контактов и шприцы я использовал только разовые. Вот почему он напоминает мне об этом, чтобы, так сказать, я ценил то, что досталось мне после нашего "разрыва".
- Как жестоко, - выдавил я из себя, потому что не знал, что еще можно сказать.
- По этому, сейчас мы едем туда, где начинается зона частных причалов, и ищем эту самую яхту. Уверен, что она все еще там. Хотя, может он ее специально пригнал, для меня.
После быстрых разъяснений по поводу дороги, мы двинулись вдоль линии берега. Я поглядывал на прохожих и гадал, французы это или англичане, приехавшие сюда отдохнуть или заняться делами. В этот момент я в очередной раз отметил про себя, что национальность - вещь формальная и чаще всего ее невозможно определить, пока человек не представится. И даже тогда приходится переспрашивать и уточнять, а потом удивляться про себя, что "никогда бы не подумал, акцента совсем не слышно". Я хорошо запомнил в университете одного иностранного студента, который внезапно присоединился к нам посередине семестра. С первых секунд он стал душой компании, он шутил, высказывал умные мысли, а потом в разговоре коснулся своего происхождения и спокойно ответил, что он француз, да еще и мусульманин. Число слушателей в компании уменьшилось втрое. Я и сам поспешил уйти, но не потому, что не люблю французов или мусульман. Мне стала противна сама ситуация и я побоялся, что парень обратит внимание на произошедшие и мне придется отвечать или оправдываться. Мне было стыдно за одногруппников. К слову, этот студент стал лучшим в выпуске и ездит по странам третьего мира вместе с красным крестом. Я горжусь, что учился с ним.
Наконец, стали появляться яхты. Видимо, мы оказались в порту. Сначала я увидел маленькие яхты, больше похожие на катера, но с парусом. Затем постепенно размеры все увеличивались и увеличивались, пока мне не пришлось затормозить, высунуть голову в окно и задрать ее к небу, чтобы разглядеть верхушку мачты яхты под названием "Королевская милость".
- Это яхта Уилла, - заметил сэр Джеймс. - И не она одна. Езжайте дальше, но медленно.
Я двинулся дальше на прогулочной скорости, поглядывая на эти предметы роскоши. Одна выглядела богаче другой, паруса и мачты здесь едва не задевали друг друга. Я мысленно спрашивал себя, укачает меня на корабле или нет. Если, конечно, нам придется отплыть настолько далеко от берега, что начнется качка.
- Стоп, - сэр Джеймс схватил меня за руку. - "Плакучая Ива", доктор.
Я снова высунул голову из машины и увидел большую яхту, но все же намного более меньшую, чем две по соседству. Было видно, что ей давно не пользуются и ее давно не обслуживают. Краска потускнела и местами облезла. Парусов не было вовсе, а местами граффити "украшало" палубу.
- Идем? - неуверенно спросил я.
- Черт, идем, - сэр Джеймс выкинул в окно окурок и вышел из машины.
Я тоже вышел и запер машину. Огляделся вокруг, но ничто не показалось мне подозрительным. Сэр Джеймс уже хромал к трапу, ведущему на борт, который больше напоминал три гнилые доски, положенные одна рядом с другой. Он постучал по ним тростью, а затем смело шагнул вперед и всего в три шага преодолел опасный переход. Я прошел по доскам не так уверенно, но отметил про себя, что они крепче, чем кажутся.
- Так, - сэр Джеймс похлопал рукой по одной из мачт. - Она не сдвинется с места, но, возможно...
Он уверенно зашагал к носу корабля, который смотрел, естественно, совершенно в противоположную сторону. Я поспешил следом, ощущая смутные симптомы укачивания.
- Смотрите, - сэр Джеймс перекинулся через борт и указал на что-то внизу. - Он все подготовил.
Я глянул туда и увидел лодку, привязанную к борту. Вниз вела веревочная лестница. Сэр Джеймс кинул вниз сначала трость, и она упал ровно посередине лодки. Затем он перекинул искусственную ногу через борт, обхватил обеими руками перила и стал спускаться вниз. Я наблюдал, с каким трудом он высвобождал протез из петли и снова ставил его на ступеньку ниже. Наконец, она оказался в лодке и посмотрел вверх, на меня.
- Не заминирована. Термита нет. Спускайтесь. Только очень осторожно.
Я уцепился за борт так, что костяшки пальцев побелели. Сердце снова стало биться намного чаще, чем положено. Но когда ноги коснулись лестницы, оказалось, что она гораздо более упругая, чем кажется на первый взгляд. Одна за другой, я спускался вниз все более уверенно. И вот, наконец, я был на борту маленького кораблика. Лодки, иными словами.
- Вон там буй, - сэр Джеймс указал на что-то оранжевое впереди. Гребите туда.
Не знаю, почему, но я без лишних вопросов и замечаний взялся за весла, но тут понял, что лодка привязана.
- Ах, ну да... - сэр Джеймс закатал штанину и вытащил из своего протеза, откуда-то сбоку, нож. - Режьте, скорее.
Я не удивился тому, что протез снабжен оружием. Я и сам бы так поступил, если бы ехал во Францию, подгоняемый убийцей.
Когда веревка была перерезана, я вновь взялся за весла и стал грести к бую. Нам не мешали другие корабли или лодки. Видимо, сегодня никто не хотел выходить в море. Но чем ближе был буй, тем страшнее становилось мне, и тем сильнее чувствовалось укачивание. Я постарался сосредоточиться на неподвижной точке перед собой, но это, кажется, не помогало. Все-таки трудно оставаться сосредоточенным и при этом грести веслами.
- Не тот, - сэр Джеймс осмотрел буй и указал на что-то слева. - Вон еще один. Туда.
Я стал снова грести, то и дело поддаваясь панике и укачиванию. Но, увы, это снова был не тот буй. Мы поплыли к следующему. Но и это был не он. И так мы проверили еще 5 или шесть буев, пока сэр Джеймс не заметил что-то впереди, не в общей линии буев. Иными словами, этот буй был явно не на своем месте. Плечи и руки у меня уже болели, укачивание прекратилось, но я продолжал грести.
- Так, это то, что нужно, - сэр Джеймс указал на отверстие в верхней части буя. - Здесь пройдет мой рука.
Он привстал в лодке и заглянул в отверстие.
- Там что-то вроде паза, в который войдет камень, - сказал он, доставая из кармана маленький камешек, который еще недавно был частью кольца. - Доктор, а вы свою аптечку захватили?
- Она в машине, - растерянно отвели я. - Я ее не вынимал.
- Отлично. Вы ведь понимаете, что тут какой-то подвох.
- Лишь бы не бомба, - с дрожью в голосе, заметил я.
- И так...
Сэр Джеймс взял камень двумя пальцами и медленно просунул руку в отверстие. Спустя несколько секунд я услышал щелчок, который должен был означать, что камень встал на место. Сэр Джеймс дернул руку, но она, похоже, застряла, причем крепко. Тогда он потянул буй на себя, и произошло нечто невообразимое. Едва буй вместе с рукой оказался в лодке, как что-то засвистело и веревка, которая держала буй, дернулась вниз, увлекая за собой сэра Джеймса. Он попытался ухватиться рукой за борт лодки, я рванулся к нему, но прозвучал громкий всплеск и кроме кругов на воде больше ничего не осталось. Лодка стала раскачиваться, словно ее захлестнула волна. Я пытался держаться, но все равно меня кидало от борта к борту. Борясь с инерцией, я в ужасе перегнулся через борт лодки. Потом стал оглядываться по сторонам и отчаянно звать на помощь. И тут меня осенило. У моих ног лежал нож. Я скинул пиджак и ботинки, сжал нож покрепче в руке и бросился в воду. Меня обожгло холодом, глаза застелила водная пелена, но я сразу устремился вниз, туда, где, по моему мнению, сэр Джеймс сейчас сражался за свою жизнь.
К своему ужасу я обнаружил, что все намного хуже, чем я думал. Буй замер метрах в трех от поверхности, а сэр Джеймс бился, словно в судорогах, пытаясь освободить руку. Я подплыл к нему, ухватил его за запястье и принялся резать веревку. Но под водой это было не так просто, как на суше. Наконец, мне это удалось, но буй все еще был на руке сэра Джеймса и едва я перерезал веревку, как он стремительно пошел ко дну. Я бы схватился за голову, если бы не был под водой. Даже в такой отчаянной ситуации было ясно, что дело в протезе. Он слишком тяжелый и тянет на дно. Я увидел, как сэр Джеймс свободной рукой что-то делает выше колена на искусственной ноги. Через мгновение протез скользнул из брючины и исчез в темноте, а сэр Джеймс стал всплывать наверх. Я тоже приготовился всплывать, но тут карем глаза заметил нечто странное. Это был второй буй, к которому был привязан небольшой пакетик. Повинуясь какому-то инстинкту, я быстро подплыл к бую и схватил пакет, который послушно оторвался. В этот момент появилось ощущение, что я вот-вот хлебну воды. Я расслабился и дал воде вытолкнуть меня на поверхность. Когда я пробил головой водную толщь, то резко вдохнул и сразу закашлялся от сильной боли в груди. Я продолжал кашлять и при этом жадно вдыхать воздух ртом. Всего несколько вдохов, и в голове прояснилось. Сэр Джеймс был рядом, одной рукой держался за борт лодки. Он выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание. Я спохватился, закинул пакет в лодку, ухватился за борт, подтянулся и плюхнулся на дно. Затем ухватил сэра Джеймс за плечи и стал тянуть внутрь. Лодка сильно накренилась, но пришлось рискнуть. Ноша не была такой уж непосильной, ведь я не раз отмечал, и снова повторюсь, что мой постоянный пациент весит намного меньше, чем положено. Немного усилий, и теперь мы оба лежали в лодке, кашляя, старясь избавиться от воды, попавшей внутрь.
- Сволочь, - прохрипел сэр Джеймс. - Я не могу плавать, он же знает. Он не оставляет мне шансов. Если бы не вы.
- Как насчет этого? - я указал на пакет. - Вы его заметили?
- Да. Но не мог дотянуться. Как хорошо, что вы его прихватили. Так не хотелось нырять снова. Гребем к берегу.
В моих руках совсем не осталось сил, но глядя на своего постоянного пациента, видя, как он трясется от холода и губы его постепенно синеют, я собрался с силами и налег на весла. Казалось, что силы и вовсе закончились, но гребля немного помогла согреться. Сначала мышцы были словно каменными, но с каждым новым движением кровь начинала циркулировать все быстрее и быстрее. Спустя десять минут я нашел свободное место у пристани, привязал лодку и вытащил сэра Джеймса на берег. Он постарался сесть и сразу стал раздеваться. Я вытаращил на него глаза, но сразу успокоился, увидев, что под одеждой у него костюм для плаванья. Такой, в принципе, должен удерживать тепло, но когда тебя резко окунают в ледяную воду, то вряд ли он защитит.
- Черт его возьми, - сэр Джеймс указал на пустую штанину. - Мне придется остаться здесь. Я не могу идти на одной ноге. Я отвык... - он в отчаянии ударил кулаком по доскам причала. - Нога хоть и старая, но все же...
- Ли, я могу попробовать донести вас...- начал я, но сразу подумал, что сделать это будет весьма трудно. Сэр Джеймс хоть и вести мало, но он длиннее меня. - Надо в машину. Я тоже мерзну.
- Я ему этого не прощу! - крикнул сэр Джеймс, неумело пытаясь подняться на одной ноге.
- Позвольте мне... Обхватите мою шею руками.
Я повернулся спиной и присел, ожидая, пока тонкие руки обхватят мою шею. Очевидно, сэру Джеймсу это решение далось через силу. Но все же, он обхватил меня руками, я наклонился вперед и стал осторожно подниматься, пока не почувствовал, что на мне появился дополнительный вес. Я медленно зашагал к машине, чувствуя, что единственная нога сэра Джеймс тащится по земле. Дойдя до машины, я взял ключи, сунул их в замок и открыл дверцу. Сэр Джеймс отпустил меня, оперся о крышу и сел на пассажирское сиденье. Я мигом обошел машину, сел на место водителя и включил печку.
- Что там? - стуча зубами от холода, спросил сэр Джеймс и указал на пакет.
- Ну да... - я перестал растирать руки и вынул из пакета... преспапье. - Что это значит?
Сэр Джеймс взял стеклянный шар и стал вертеть его в руке. Это было обычное пресс-папье, средних размеров стеклянный шар на подставке, с чем-то, напоминающим башню, внутри. На подставке не было ничего написано, это была обычная вещь из сувенирной лавки.
- У меня есть догадка, - сэр Джеймс продолжал дрожать от холода.- Но сейчас я предпочел бы рассуждать об этом в каком-нибудь теплом месте. Кажется, я в одно мгновение протрезвел, когда окунулся. Едем домой.
Но перед тем как направиться тронуться в путь, мне пришлось сбегать к лодке и забрать пиджак и ботинки. Снять их нужно было в любом случае, и вовсе не потому, что так делают в кино. Если ноги сухие и в тепле, то и весь организм согревается. Затем я взял нож, который спас моему спутнику жизнь, и разрезал пластмассу на буе. Оказалось, что внутри был встроен некий капкан, только без зубьев. Страшно подумать, что Уилл мог добавить к конструкции лезвие, и тогда мы оба сейчас были бы мокрыми не от воды, а от крови. Вставив нож и повернув его, мне удалось открыть капкан и освободить руку.
Пока поезд мчался под водой, я купил два больших горячих кофе себе и сэру Джеймсу и надеялся, что мы каким-то чудом не простудимся.
Мы выехали из тоннеля уже сухими. В поезде температура была такой комфортной, что под конец я чуть не заснул, согревшись. И приехали мы, естественно, раньше времени и каждый сразу же отправился принимать душ или ванную в своей комнате. Хотя, сначала мне пришлось втащить сэра Джеймса на третий этаж, ведь с одной ногой он совершенно не мог запрыгнуть так высоко. Я хотел было проводить его в душ, но он категорически отказался и сказал, что справится сам. Я вышел, думая про себя, что как врач видел уже все, что мог и ничто в человеческом теле меня не удивит.
В своей ванной я прыгнул под горячий душ, потом закрыл сливное отверстие и насладился теплом, которое быстро окутало мое тело. Перед глазами теперь всплывала не комната, объятая огнем, а сэр Джеймс с буем на руке, идущий ко дну. В ужасе, я думал, что было бы, если бы он оказался там один, как планировал. Хотя, с его слов я понял, что он хотел погибнуть в одном из этих испытаний. Если бы случилось так, что я испугался и убежал, конец мог бы оказаться куда более драматичным еще в первом приключении. Хотя, если подумать, то в первый раз сэр Джеймс надел плащ из несгораемой ткани, а во второй - костюм для ныряния и старый протез. Получается, что пусть даже подсознательно, но он пытается выжить, что само по себе вселяет надежду.
Около шести вечера мы оба сидели в гостиной, одетые в теплые халаты поверх домашней одежды. Я хоть и согрелся, но внутренняя дрожь так и осталась. Наконец, зазвонил телефон.
- Как водичка? - сразу спросил Уилл и рассмеялся.
- Весьма банальная затея, Уилл. Тебя не задевает, что я в огне не горю, и в воде не тону? - небрежно заметил сэр Джеймс. - Что это за игрушку ты там прицепил?
- О, ты заметил! Браво. А я в тебе сомневался. Думал, что будешь не в том состоянии, чтобы смотреть по сторонам. На этот раз подсказки не будет. Ты уже держишь ее в руках. На всю операцию у тебя ровно 12 часов, иначе не будет смысла спасать твою драгоценную кухарку. Если разгадаешь эту загадку - то найдешь еще одну подсказку. Отмечаться не надо. Сразу топай своими ножками туда, куда велит последняя подсказка. Если найдешь то место - Эмма свободна. Но ты умрешь. Это я тебе обещаю! И будь уверен, кроме огня и воды у меня припасено еще кое-что, с чем тебе не справиться ни одному, ни при помощи этого лекаря. Удачи.
3. Воздух
Повисло тяжелое молчание. Мы оба сидели и думали над словами Уилла. Сэр Джеймс взял в руки преспапье и стал его разглядывать. То, что находилось внутри, могло означать что угодно. Эта часть могла принадлежать любому заднюю, настоящему или вымышленному.
- Я больше ничего не понимаю! - признался я.
- Все довольно просто, доктор, - сэр Джеймс отложил в сторону пресс-папье и закурил. - Он хочет меня убить. Если бы я дал ему сделать это еще в самый первый раз, то Эмма была бы свободна, а вы стали бы намного богаче и свободнее, чем сейчас.
- Перестаньте об этом говорить! - я вспылил, но мгновенно успокоился. - Какой наш следующий шаг?
- Шаги... да, именно... - он рассеяно стряхнул пепел прямо на ковер. - Как же сильно я устал, как мне хочется забраться в постель и... Нам нужно ехать. Собирайтесь. На этот раз дорога не будет долгой.
Я сбегал к себе в спальню и быстро переоделся, потом кое-что взял у себя в кабинете, чтобы дополнить аптечку. И минут через десять сэр Джеймс спустился вниз, в обычном коричневом костюме, со своей любимой тростью и большой спортивной сумкой.
- Надеюсь, что интуиция меня не подводит, - кивнул он в сторону сумки. - У нас на все не так уж много времени и я беспокоюсь, что не смогу понять его последний намек. Или, может уже не стоит сопротивляться?
- Стоит, - коротко сказал я.
Мы уселись в машину и выехал на дорогу. Пока мы стояли у светофора, я краем глаза поглядывал на сэра Джеймса и гадал, принял он наркотики или нет. А еще меня интересовало, что такое у него в сумке и как оно связано с тем, что нам предстоит испытать.
- Вам знакомо здание с закалочными окнами наверху в самом центре города. Такое, высокое? - спросил сэр Джеймс.
- А... - я задумался на мгновение. - На первых двух этажах там еще ювелирный салон и мастерская, кажется?
- Да, именно то самое здание. Езжайте к нему, а я пока попробую вспомнить, почему оно так запало в душу Уиллу.
Я свернул на ближайшем перекрестке и направился к указанному зданию. Сэр Джеймс снова закурил и стал рассказывать, глядя в окно.
- То кольцо, от которого теперь не осталось даже камня, Уилл заказал именно в том ювелирном салоне, куда мы теперь едем. Некоторые мастера берутся за любую работу, если она оплачивается. Камень-то краденый, причем при таких обстоятельствах, что и вспоминать не хочется. Но ближе к делу. В этом здании шесть этажей, два первых обитаемы, остальные - давно закрыты на ремонт. В тот день, когда я получил это кольцо, я был немного... немного пьян, и когда надел его на палец, то был... растроган и болтал всякую ерунду. Например, я стал рассуждать о расположении здания и предположил, что с крыши должен быть виден мой дом. Мы туда поднялись, и я показал всем ту часть моего дома, которую действительно было видно между высотками. Именно эта часть и запечатлена в том шаре. А спустя некоторое время, я был разоблачен, и началась травля. Как выяснилось позже, один из сопровождающих нас, из головорезов, что-то заподозрил и следил за мной, а потом сдал Уиллу. Так что этот момент можно считать началом конца. Конец нашей с Уиллом дружбы и конец его банде, как я тогда считал.
- Наверное, когда вы были в банде, то рассказывали, что живете в квартире?
- Да. И это должен был быть многоквартирный дом, а не особняк. Тогда алкоголь впервые меня предал, и с тех пор я с ним не расстаюсь. Мой заклятый друг...
Мы ехали по дороге, петлявшей среди домов. Сэр Джеймс всматривался в окна магазинов, с наслаждением разглядывал бесконечные витрины, мелькавшие одна за другой. Выражение на его лице было таким спокойным, что мне было как то неуютно, не по себе. Он словно прощался с миром, стараясь перед смертью увидеть и запомнить как можно больше. Все это меня пугало, и я почти надеялся, что он находится просто под действием наркотиков. Но эти разговоры про смерть, ужасные угрозы Уилла по телефону, и вот теперь безмятежный умиротворенный вид. Все это пугало и вызывало довольно неприятные ассоциации. И не хотелось мне подъезжать к этому зданию и, тем более, подниматься на крышу. А уж искать какую-то там подсказку, которая приведет нас еще в одно опасное место, тем более.
Но дорога привела нас к роковому месту буквально за сорок минут. Я остановил машину и посмотрел вверх, стараясь разглядеть верхний этаж. Окна были плотно заколочены деревом, но и их "украшало" граффити. Я даже не стал задумываться, как оно туда попало, меня больше волновало - зачем его туда нанесли. Оно украшало только одно окно, и я почему-то вдруг подумал, что это не случайность. Ведь стену завода и борт яхты тоже "украшали" рисунки.
Сэр Джеймс открыл дверь машины и сразу зашагал внутрь, прихватив с собой сумку. Я поспешил за ним, едва успев запереть машину. Мы вошли внутрь, и я увидел множество шикарных витрин вокруг. Это был не просто ювелирный салон, это было царство роскоши и безвкусия, в некотором смысле. И здесь было на удивление много народу. Возле каждой витрины стояло по 3-4 человека, все продавцы были заняты, показывая состоятельной даме кольцо или серьги. Сэр Джеймс подошел к одной из витрин и посмотрел на прилавок. Здесь лежало множество великолепных золотых цепочек. Одни были довольно простыми - звено пркиреплено к звену. Другие переплетались непонятным образом. Нити белого, желтого и розового золота обвивали друг друга подобно змеям. Посередине лежала шикарная дамская цепочка из чистейшего белого золота с вкраплениями бриллиантов. Я понял это сразу, ведь белое золото всегда украшают только ими. Сэр Джеймс так внимательно ее разглядывал, что мне показалось, что он ее сейчас купит. И я не ошибся. Он крикнул "Эй" продавцу, вытащил кредитную карточку из внутреннего кармана, швырнул ее на лоток для сдачи и ткнул пальцем в украшение. Продавец словно загипнотизированный взял каточку, затем выбранное украшение, отошел на несколько минут, а потом вернулся обратно с карточкой и небольшим футляром, в котором и лежала цепочка. Сэр Джеймс молча засунул оба предмета поглубже во внутренний карман и спокойно зашагал дальше, через служебную дверь в следующее помещение, которое оказалось обыкновенным коридором с множеством дверей. Видимо, здесь располагалась администрация.
- Это Эмме подарок, - вдруг сказал сэр Джеймс, похлопав себя по карману на груди. - Передать ей эту вещицу придется вам. Пусть обязательно наденет на мои похороны.
Я открыл рот, чтобы возразить или возмутиться, но снова закрыл его и последовал за ним на лестницу, затем на второй этаж к двери, запертой на большой висячий замок. Из кармана сумки сэр Джеймс вынул отвертку и просто отвернул болтики, которые прикрепляли замок к двери. Путь был свободен.
И если первые два этажа говорили о роскоши и расточительстве, то здесь все выглядело наоборот. Краска на стенах местами облезла, обнажая нижние слои. Всюду пыль, окна заколочены, но сквозь щели пробивается солнце. Некий полумрак царил тут, но до пугающей сэра Джеймса темноты было далеко, так что он вполне спокойно шагнул на лестницу. Мы поднялись еще на один этаж и остановились. Сквозь лишенные стекол окна, забитые деревом, пробивались звуки улицы. Я слышал биение собственного сердца, но кроме этого больше ничего. Мы двинулись дальше и останавливались на каждом этаже, прислушиваясь, пока не оказались перед низенькой дверью, к которой вели три полукруглые ступеньки. Эта дверь не была заперта. Сэр Джеймс толкнул ее, и она послушно распахнулась. Я гляну на пол и заметил два отчетливых следа в пыли, словно нарочно оставленные.
- Ли, - зашептал я, указывая на следы.
- Единственные следы у двери, - он усмехнулся. - Чтобы я не забывал, зачем здесь.
За дверью снова была лестница, и тут было гораздо темнее, чем на этажах. Но сэр Джеймс смело шагнул туда, с вытянутой рукой. Он поднялся на 3-4 ступеньки и распахнул дверь, ведущую на крышу. Одно мгновение, и мы оказались на открытом воздухе.
- Так, - сэр Джеймс кинул сумку у двери. - Вон он, - он смело подошел к краю крыши и куда-то указал рукой. - Мой особняк.
Я подошел к нему и встал рядом. Вдалеке действительно виднелось довольно знакомых мне два окна и крыша. Отсюда они казались очень маленькими и выглядели в точности как в том пресс-папье. Это было то самое место, без сомнения.
- Что мы должны найти? - спросил я, отходя подальше от края.
- Не знаю. Сама крыша пуста. И не может все быть так просто, лежит здесь и ждет нас. Тут должен быть риск. Опасность для меня.
- Пожалуй, - тихо ответил я.
Сэр Джеймс побрел вдоль края крыши. Он шел, словно прогуливался, и смотрел прямо перед собой, словно наслаждаясь видом города сверху. Потом вдруг остановился, глянул вниз, улегся на живот и свесил голову вниз.
- Доктор, - позвал он. - Идите сюда, взгляните.
Я опустился рядом с ним на колени, уцепился обеими руками за выступающий край крыши и посмотрел вниз. Я увидел мою машину, идущих по улице людей, а потом заметил что-то между двумя окнами прямо под нами. Я наклонился еще немного ниже и постарался присмотреться, но не смог разобрать, что это. Оно было небольшим и висело на длинном гвозде, торчащем из стены.
- Доктор, - сэр Джеймс посмотрел на меня. - Вы уже, наверное, заметили, что я не плаваю. Но, кроме этого, я больше не летаю. И все из-за этой чертовой ноги. Так что придется вам.
- Я тоже не летаю, между прочим, - я вскочил на ноги и отошел подальше от края, словно ожидая, что меня вот-вот "вытолкнут из гнезда".
- Боже мой, доктор, может я и наркоман со стажем, но мне не 3 года и я знаю, что люди не летают сами по себе. Принисите-ка мою сумку.
Сам не понимая, для чего, я сходил за сумкой и принес ее сэру Джеймсу. Он расстегнул молнию и вынул от туда... снаряжение для промышленного альпинизма. Мне сразу стало все ясно, но в животе вдруг появилось такое волнение, что я подумал, что сейчас упаду в обморок. Мой давно ушедший страх высоты вдруг решил вернуться, и весьма оправдано.
- Тут не высоко, я вас удержу, - сэр Джеймс стал разматывать какие-то веревки и прикреплять друг к другу какие-то крюки.
- Что? - я попятился. - Не лучше ли пристегнуть к чему-нибудь понадежнее?
- А к чему, интересно? Я недостаточно надежен? Или вы хотите держать меня? Я-то могу попробовать спуститься, но... вы меня уроните. Не бойтесь, вам понравится.
- Нет! - я отошел еще на несколько шагов назад, готовый убежать в любую секунду.
- Доктор, - сэр Джеймс строго посмотрел на меня. - Мы должны помочь Эмме. У нас мало времени. Ну же, смелее. Вы прыгнули за мной в воду, несли меня на своей спине. Да тут метра два, не больше. Смелее.
Я задержал дыхание, и сердце мое словно остановилось. Я закрыл глаза и попробовал думать только о хорошем. О мягкой постели, например. Об улыбающемся лице Эммы, о Люси, когда она еще была со мной. Будь я волшебником, сейчас у меня вышел бы прекрасный Патронус. Но вместо этого я покорно подошел к краю крыши, покорно просунул ноги в страховочные ремни, дал обвязать себя второй веревкой вокруг пояса. Сэр Джеймс затянул на себе второй край веревки, натянул ее и кивнул мне. Я встал на колени у самого края, ухватился руками за крышу и соскользнул вниз. На секунду появилось ощущение падения, но потом оказалось, что я не разжал руки, а повис. Я зажмурился на мгновение, но потом снова открыл глаза и стал искать взглядом тот самый гвоздь, на котором висело вожделенное нечто. Оно было несколько ниже и пришлось разжать руки. Снова это ощущение падения. Я посмотрел вверх, но ничего не увидел. Затем глянул прямо перед собой и увидел висящие на гвозде детские ботиночки. Шнурки были связаны друг с другом. Эти два маленьких голубых башмачка так трогательно смотрелись здесь, что я забыл на мгновение, где нахожусь. Но потом, придя в себя, снял их, прижал одной рукой к груди покрепче и крикнул, что готов к подъему. И вот я почувствовал, как кто-то тянет меня вверх. Я вытянул свободную руку и схватился ею за крышу. Сэр Джеймс ухватил меня за шиворот и втащил на крышу. Отползя подальше от края, я протянул ему ботиночки.
Сэр Джеймс поставил их на ладонь. Они были достаточно малы, чтобы поместиться там. Он смотрел на них, и в его взгляде что-то менялось. Сначала он был мутным, какой обычно бывает у наркомана. Потом глаза заблестели и, я был готов поклясться, что в них блеснули слезы. Он второй рукой провел по ботиночкам, словно поглаживая их. Прямо на глазах этот человек переполнился болью и словно постарел. Не обращая на меня никакого внимания, сэр Джеймс поднес ботиночки к лицу и трогательно поцеловал их. Затем сжал в руках и сунул в боковой карман.
- Вы молодец, доктор, - тихо сказал он. - А Уилл... у него никогда не было сердца. Он дьявол. И он чертовски умен. Снимайте с себя эту ерунду и идемте. У нас мало времени. Бедная Эмма.
Мы медленно спустились вниз, и все это время сэр Джеймс держал руку в кармане, где теперь лежали крохотные детские ботиночки. Я понимал, что он вспомнил своего погибшего сына. Но что именно хотел сказать Уилл, повесив здесь этот обычный предмет, я не понимал.
Мы сели в машину, и я отъехал от магазина. Почти сразу мне пришлось снова притормозить у светофора.
- Центральное кладбище, - проговорил сэр Джеймс, глядя в окно. - Не то, куда мы ездили с вами... Центральное. И поскорее.
4. Земля
Я остановил машину возле центральных ворот кладбища. Одна створка была заперта, что означало - никаких машин внутрь. Я заглушил двигатель и посмотрел на сэра Джеймса, который так и продолжал молчать всю дорогу.
- Через некоторое время после похорон моего сына, я работал над одним делом и бывал в... в разных местах, в притонах. И вот, в одном из них я увидел его... того, кто влез в мой дом и забрал моего сына из кроватки. Я не искал его до этого, а в лицо знал только потому, что он попал в объектив камеры, висевший у входа в банк, который находился в доме. Он лежал на полу, под кайфом, практически без сознания. Забыв о деле, я вытащил его от туда, кинул в багажник машины и привез сюда. Просто тут должны были скоро состояться похороны и были подготовлены могилы... погибло несколько полицейских. Но пока я тащил его туда, на глаза мне попался склеп, подземный. Он закрывался большой плитой, которая была сдвинута. Я кинул ублюдка в яму и целился в него из пистолета. Стал говорить ему все, что приходило в голову. Поскольку я сам был немного пьян, как всегда в то время, это был полный бред, потоки ругательств и угроз. Он стал обливаться слезами и говорить, что его заставили. Но я пнул его ногой прямо в лицо и... и не пойму сам, как, но я накрыл вход плитой. Криков почти не было слышно. Я ушел, а через 3 дня прочитал, что нашли человека в склепе. Пресса писала, что он было под действием наркотиков, упал туда, потерял сознание, а рабочие вернули плиту на место и не посмотрели, есть ли там кто-то. Думаете, мне полегчало? Я хотел звонить в газеты и говорить там всем, что это я убил его. И хотел рассказать всем, за что. С тех пор, доктор, я пил намного больше и чаще, чем нужно и чем могло переносить мое тело. С того момента я стал приближаться к смерти, которой так жаждал со дня гибели моего маленького сына. А теперь этот мерзавец подкинул мне ботиночки... точно такие же были на моем малыше в день похорон. Мы купили их еще до рождения, я так хотел, чтобы у него было все...
Сэр Джеймс умолк. Я и без его горьких слов видел, какие чувства сейчас бушуют внутри и хотят вырваться наружу. Но он снова не позволил им показаться. Просто закурил и вышел из машины. Я последовал за ним. Мы стояли у кладбищенских ворот, и я заметил несколько надписей, которые предупреждали о том, чего нельзя делать. "Не сорить", "Не сжигать листву", "Запрещается проводить ритуалы сатанинского или иного сомнительного толка", "не ночевать возле могил и внутри склепов", "не употреблять алкогольных напитков". Но крупнее всего была написана табличка "На ночной период ворота запираются. Территория охраняется собаками". Я вздрогнул, подумав о свирепых псах, которые обнюхивают могильные плиты и входы в склепы. Хотя, если вспомнить, что иногда происходит на кладбищах, то эти меры не кажутся такими уж безумными. Осквернение могил и разборки мафии - это еще цветочки. Здесь совершаются жестокие убийства, ведь территория кладбища такая большая, что пока охрана осматривает одну часть кладбища, на другой может случиться все, что угодно.
Мы простояли у ворот несколько минут, сэр Джеймс затушил окурок о край урны и бросил его рядом на землю. За его спиной я поднял бывшую сигарету и кинул ее в урну. Мы вошли на территорию кладбища, и я сразу почувствовал, что меня ждет сущий кошмар. Мы пошли прямо по тропинке, аккуратно выложенной кирпичом. Вдоль дорожки тянулась ограда, а через каждые 5-6 шагов были калитки, за которыми были новые тропинки, ведущие к могилам, плитам и склепам. Тишина, щебетание птиц и отдаленно гудение автомобилей. Кладбища всегда немного пугали меня, но вовсе не тем, что здесь нашли покой десятки тысяч людей. Напротив, меня больше пугали живые, считающие, что здесь, в царстве мертвых, никто не проболтается о произошедшем преступлении.
Всю дорогу нам не попалось ни единой души. Где-то вдалеке я увидел могильщика, аккуратно копающего могилу. В сторожке, вдалеке, сидел охранник, а рядом была будка для собаки. Когда я оглянулся, то увидел, как из калитки выходит уборщик с метлой. Не глядя на нас, он зашагал к воротам.
Дорога повела нас немного в гору, потом мы оказались на большой развилки. Сэр Джеймс застыл, оглядываясь по сторонам, а потом уверенно свернул налево и стал подниматься вверх. Этой тропой мы шли еще где-то пол часа, и я уже стал уставать, да и мой спутник хромал сильнее обычного. Наконец, мы оказались на верхушке горы. Сэр Джеймс открыл небольшую калитку, и мы пошли по небольшой тропинке вниз. И там я увидел крыши, было такое ощущение, что вдруг посередине кладбища образовалось какое-то поселение. Но то был район склепов. Домики были разные. Одни величественно возвышались почти на два этажа, другие представляли собой обыкновенные входы под землю. Были и совсем крошечные домики, обозначавшие, что склеп уходит глубоко под землю.
Наконец, мы спустились вниз и оказались на равнине. Сэр Джеймс снова остановился и указал тростью куда-то вперед. Я подошел к нему и встал рядом. Это был совсем небольшой склеп, такой небольшой, скорее, крошечный домик с крышей, увенчанной крестом. А перед домиком большая каменная плита с нанесенными на ней именами и датами. Там стояло четыре имени и четыре даты. Я пригляделся и понял, что плита состоит из двух частей. На ближайшей к нам створке была прикреплена железная ручка, а посередине было что-то вроде дверных петель. Но спереди дверь была словно завалена землей. Вход был закрыт.
- Здесь все изменилось с тех пор, - заметил сэр Джеймс. - Плита сдвигалась в бок, а теперь тут дверца...
Он опустился на колено и ухватился за ручку. Казалось, что сдвинуть с места эту дверцу невозможно, но она поддалась. Между землей и крышкой образовался зазор, сквозь который вырывалась непроглядная темнота.
- Я не могу спуститься туда, но я буду держать дверь открытой для вас, доктор, - сказал сэр Джеймс, поглядывая на меня. - Вот вам фонарик. - Он вынул из внутреннего кармана небольшой фонарь. Будьте осторожны. Там наверняка ловушка.
Он потянул дверцу на себя, и она послушно поддалась. Проход стал намного шире, и теперь я мог здесь протиснуться. Я зажег фонарик и глянул в темноту. Впереди были ступеньки. Сэр Джеймс спустился на пару ступенек и навалил дверцу себе на спину. Теперь был мой черед спускаться. Держа фонарик в зубах, я осторожно спустился вниз, ожидая в любую секунду увидеть чьи-нибудь разлагающиеся останки. Но ничего подобного там не оказалось, не было даже характерного запаха. Здесь был каменный пол, потолок и стены. Слева и справа находились каменные ниши и в самой дальней, похоже, что-то лежало, завернутое в белый погребальный саван. Но он не был старым и истлевшим. Это было снежно-белое покрывало, плотно облегавшее тело.
- Эмма! - позвал я. - Эмма, вы там?
Я опустился на каменный пол и понял, что не во весь рост помещаюсь в склепе - потолок теперь я чувствовал сзади, на шее. Я подошел к нише, слегка наклонившись.
- Эмма! - я потряс тело за плечо, и оно показалось мне очень тяжелым. - Ли, кажется...- начал я.
И тут произошло сразу несколько вещей. Во-первых, сэр Джеймс споткнулся и оказался на полу склепа. Плита рухнула, оставив нас в кромешной темноте, потому что я выронил фонарик, и он погас. Мой мозг все еще держал перед мысленным взором щель света, и я рванулся туда и тогда услышал, как сверху на выход из склепа что-то наваливают. Я раскрыл рот, собираясь закричать, но застыл и слушал несколько минут, как наш единственный путь к спасению заваливают землей и камнями. И вдруг все стихло.
Глаза постепенно привыкли к темноте и я, кажется, сумел разглядеть фигуру сэра Джеймса, растянувшегося во весь рост у ступеней.
- Ли! - зашептал я, шаря руками по полу. - Вы в порядке. Вы упали? Что случилось? - наконец, руками я нащупал ногу, и по коже пробежали мурашки, прежде чем я понял, что это протез. - Ли! - мне удалось нащупать руку, ледяную и влажную. - Ответьте мне! - наконец я добрался до головы и похлопал его по щекам, которые тоже были мокрыми.
- Нет, нет, нет! - услышал я настороженный шепот. Затем я внезапно отлетел в сторону, потому что сэр Джеймс попытался встать, но в таком ограниченном пространстве это было невозможно. Он рухнул на колени. - Нет, пожалуйста! Нет, нет!
Я явно услышал всхлипывания и сильные удары в каменную плиту, закрывшей нам путь к спасению. Сэр Джеймс что есть сил колотил своей тростью и руками по плите.
- Боже, пожалуйста, я тебя умоляю! Только не это! Я больше не буду, только выпусти меня! Отец, не надо! Пожалуйста!
Стук прекратился, и я услышал, как он снова рухнул на землю, охваченный ужасом. Впервые в жизни я слышал, чтобы человек так сильно рыдал и кричал от страха.
- Ли... может... я... - я нащупал в темноте его руку и он так сильно сжал ее, что захрустели кости.
- Доктор, милый доктор, - он кинулся мне на шею и мне удалось разглядеть в темноте его бледное, залитое слезами лицо. - Помогите мне. Умоляю! Помогите мне! Убейте меня! Умоляю! Я не выдержу, я не могу. Только не это. Пусть лучше боль, но только не темнота, пожалуйста! - он очень сильно прижал меня к себе и снова зарыдал.
Пораженный происходящим, я просто не знал, что делать. Шок от внезапно окружившей нас темноты и осознание того, что я погребен заживо с наркоманом, отошел на второй план. Сейчас на мои плечи валилось отчаяние и ужас другого человека. И я, врач по призванию, ничего не мог сделать, потому что у меня не было с собой ни одного успокоительного препарата.
Наконец, сэр Джеймс разжал руки. Он снова стал биться в каменную дверь, затем все стихло, и я к своему ужасу, услышал звук заряжаемого пистолета.
- Нет! - крикнул я и сразу ухватился в темноте за дуло. Дрожащие руки моего постоянного пациента не смогли удержать оружие, и оно оказалось у меня.
Я ринулся туда, где лежала бедная Эмма, завернутая в саван, и сунул оружие в складки простыни.
- Помогите мне! - стонал сэр Джеймс в своем углу. - Я сойду с ума. Я не могу это терпеть. Пожалуйста.
На четвереньках я подполз к нему, нащупал его руку и стал считать пульс. Слишком быстро я насчитал 80 ударов и бросил это занятие. Он очень часто дышал и рыдания все еще душили его. Я сам был в отчаянии от того, что ничего не могу сделать, ничем не могу успокоить его. И тут мне в голову пришла ужасная мысль. Но это было самое простое и самое доступное решение из всех в данный момент.
- Ли, - сказал я твердо. - У вас есть с собой наркотики?
- Да, - слабо ответил он, всхлипывая. - Кое-что есть.
- Примите их прямо сейчас. Примите все, что у вас есть с собой. Сколько у вас?
- Только две дозы, - ответил он.
Я услышал звуки возни, потом словно кто-то что-то вдохнул носом. Затем - тишина. Прошло несколько минут, я снова ухватил сэра Джеймс за пульс и насчитал 80 ударов за более длительный промежуток времени. Всхлипывания прекратились. Мы окунулись в тишину.
- Простите меня, доктор, что я вас сюда притащил. Мы вместе умрем, - его голос был теперь привычно спокоен.
- Втроем. Здесь Эмма, - заметил я.
- Правда, - щелчок и я увидел оранжевый огонек зажигалки. - Это на мгновение, чтобы осмотреться. Иначе сгорит весь кислород.
Я воспользовался этим моментом, чтобы разглядеть его лицо. Глаза казались такими огромными, словно он пытался разглядеть в темноте хоть частицу света. Лицо грязное, в земле, а щеки все еще мокрые, поскольку слезы продолжали сами по себе катиться по лицу.
В свете зажигалки я подполз к ложу, на котором лежало тело Эммы. Я стал искать край, чтобы развернуть ее. А когда откинул покрывало, то на меня уставились пустые глаза манекена.
- Дьявол, - выругался я.
- Бессмысленная смерть, - заметил сэр Джеймс и зажигалка погасла.
- Согласен, - я сел возле ложа манекена и закрыл глаза. - Но ведь Уилл обещал, что отпустит Эмму, как только... - я замолчал.
Сколько мы протянем так? В этом закрытом помещении, вдвоем? Кислород закончится очень быстро, у нас максимум два часа. Может, мы проживем дольше, если оба заснем. Тогда дыхание будут более редким и страх не будет таким сильным. Ужас уже начинал ползти по моей спине, приподнимая по пути все возможные волоски. Я под землей, похоронен заживо вместе с человеком, для которого темнота - худший враг, чем огонь, вода и воздух. Эта мысль вдруг поразила меня. Вот что делал Безрукий Уилл. Пытлася прогнать сэра Джеймса через все четыре стихии. И запереть его, на последок, в кромешной темноте - самый бесчеловечный поступок из всех. И если еще добавить меня, попавшего в эту ситуацию случайно, то получится, что он больше не мститель, а просто садист, бессердечный убийца, который сейчас получает удовольствие от мысли, что здесь два человека задохнутся в ужасе от осознания того, что он похоронены заживо.
Я вспомнил своих родителей. Подумал об Эмме. Интересно, где она? И сдержал ли Уилл, этот мерзкий извращенец, свое слово? Свободна ли она? И цела ли? Не мучил ли он ее, не запугивал ли? Миллион вопросов стучалось сейчас в мою голову, но я искал то, что отвлекло бы меня от мысли о неминуемом конце. Я прислушался к дыханию сэр Джеймса на другом конце склепа. О чем он сейчас думает? Может быть, он прибывает сейчас в состоянии эйфории? Тогда это не плохо, его не терзает ужас, который так внезапно нахлынул на него некоторое время назад. Хотя, возможно, что нехватка кислорода в сочетании с наркотиком посылают в его мозг не приятные ощущения, а боль, душевную боль и такой страх, что он больше не может даже закричать и позвать меня. Во мне снова проснулся врач, и я подполз к нему.
- Ли, как вы? - спросил я.
- Темно... - прошептал он. - Я совсем не вижу в темноте, мои глаза не способны привыкнуть к ней. В детстве иногда я плохо себя вел. Наверное, я всегда был плохим ребенком. Я помню, мне было три, когда отец впервые наказал меня. У нас был довольно глубокий подвал, а в нем такое небольшое помещение для угля. Но дом им больше не топили, там валялись дрова, но совсем немного. И отец запер меня там, на целую ночь. Я не помню, что я тогда сделал, но помню, как был напуган и как умолял его больше не запирать меня там. Тогда я был слаб и не понимал, что если бы сделал вид, что не испугался, то никогда бы туда снова не попал. Но теперь я оказывался там за любую провинность. За небольшую - на час, два. За что-то крупное, например, за выговор в школе - на целую ночь. И это продолжалось и продолжалось. Отец знал, что так имеет надо мной власть. Последний раз я побывал там в 16 лет. Я курил уже тогда, и отец застукал меня. Сначала он запихал мне сигареты одну за одной в рот, а потом потащил в подвал. Скинул меня туда, но я поднялся и ударил его. Мы подрались, но он был сильнее тогда. Избил меня и кинул там на двое суток. Когда я смог вставать с постели, я разломал это чулан и выбил все окна в подвале и делал это каждый раз, как отец приказывал забить их. А после смерти я кремировал отца, не стал хоронить под землей в деревянном ящике. Его прах я развеял над океаном.
- Боже мой, Ли... - я судорожно сглотнул. - Это ужасно. За что он вас так?
- Я не знаю. Наверное потому, что я уже тогда был плохим. Темнота с того первого раза стала моими врагом. И теперь она меня погубит!
И он рассмеялся. Я услышал, как он повалился на пол и катался там от смеха. Наркотик действовал. А потом вдруг он затих и по дыханию я понял, что он заснул. Я сел рядом и стал думать о том, что нас наверняка вообще никогда не найдут. Тишина оглушала, и я тоже прилег на холодный камень, сжав в своей руке запястье сэра Джеймса, чтобы чувствовать пульс. Удары были ровными, спокойными, как у человека, который заснул в своей постели. Я пролежал так некоторое время, а потом и сам заснул. Мне снилось, что кто-то несет меня на руках к постаменту для жертвоприношения, над которым стоит женщина с большим ножом. Она вонзает его мне прямо в грудь, но я вместо боли чувствую приятное тепло. Оно охватывает меня, согревает. Я смотрю на людей, окруживших постамент и вдруг вижу в толпе... доктора Хауса. Вот он, стоит, оперевшись на свою трость. Вдруг он вынимает из кармана яблоко, кусает его, потом выплевывает и по ступенькам поднимается ко мне. Смотрит на меня сверху вниз, нагло улыбается, а потом говорит внезапно:
- А ведь оказался васкулит!
- Да, - соглашаюсь я. - И как вы всегда знаете ответы?
- Все здесь, - Хаус показывает мне стопку бумаг, на которых написано "сценарий". - Трудно поверить, что в жизни не все так просто.
- У меня ведь бред, да? - я улыбаюсь ему. - Из-за кислородного голодания?
- Да, - отвечает мне Хаус. - Но не из-за кислорода. У вас - васкулит!
И тут я в ужасе открываю глаза и мне кажется, что они все еще закрыты. Вокруг - темнота. Моя рука все еще держит запястье сэра Джеймса. Но мы больше не находимся в полной тишине, над нами что-то гудит и скребет по крышке. Я сел и прислушался. Там явно были слышны голоса людей.
- Эй, - я заорал что есть сил. - Мы здесь!
- Не кричите, там никого нет! - сэр Джеймс положил мне на плечо свою тяжелую руку. - Не сжигайте кислород.
И тут произошло чудо. Я услышал треск, плита сдвинулась и в лица нам ударил свет фонарей. В образовавшуюся щель просунулось лицо инспектора Фрая.
- Боже, Эмма, вы правы! - крикнул он. - Врачей сюда!
Только когда дверца открылась и в лицо мне хлынул холодный ночной воздух, я понял, как душно стало в склепе. Во рту у меня пересохло и все тело дрожало. Появились парамедики, они за руки вытащили сэра Джеймса, а я вылез сам, поддерживаемый под руку инспектором Фраем. Нас сразу окружила толпа. Здесь была тяжелая техника, куча констеблей, мелькали огни карет скорой помощи. Сэр Джеймс уже лежал на каталке с кислородной маской на лице. Мне предоставили соседнюю карету, где я тоже насладился кислородом из маски, вволю напился воды из бутылки, вытер лицо влажны полотенцем и наконец-то смог потянуться, что мне не удавалось в склепе.
Через два часа в больнице мои порезы были обработаны и заклеены. У меня немного кружилась голова, но врач был мной доволен и отпустил из палаты под собственную ответственность. И я отправился к сэру Джеймсу, который лежал в отдельной палате. Поскольку была ночь, окна были плотно закрыты жалюзи, а все возможные лампы в помещении горели. Он сидел на кровати и курил. А рядом в кресле сидела Эмма, закутавшись в теплую шаль. На шее у нее я заметил ту самую цепочку с бриллиантами.
- Я с корнем выдрал себе два ногтя, - сэр Джеймс продемонстрировал мне забинтованные руки. - Еще растянул лодыжку и протез сломался, когда я падал. И Фрай отнял у меня остатки наркотиков. Эмма, милая, расскажите доктору, как вы нас спасли.
- Ой, ну что тут говорить... - Эмма немного покраснела. - Меня держали в запертой комнате, в каком-то доме. Кормили, поили и развлекали телевизором. Потом вдруг ночью куда-то унесли. Я проснулась и поняла, что я в гробу. Но у меня была кислородная маска. Потом вдруг я услышала грохот, и через мгновение увидела свет. Мне помогли выбраться, а потом все ушли. Я стояла на кладбище совсем одна. Я двинулась вперед и увидела свежезарытую могилу. А возле нее, слегка зарытая в землю, лежала пачка сигарет сэра Джеймса. Я так испугалась, побежала к воротам и увидела машину. Вашу, доктор... Я догадалась, что произошло. Инспектор поверил мне и вот...
- Эмма, - я поцеловал ее, сначала в одну щеку, потом в другую и крепко обнял.
- Я давно живу с детективом, - скоромно оправдывалась она. - Нахваталась вот.
- Эмма, пойдите, позвоните внукам. Доктор со мной посидит.
- Хорошо, - Эмма вышла, ласково глянув на меня.
- Доктор, - сэр Джеймс потушил сигарету. - Я вам наговорил всякого в том страшном месте. Но это тайна. Так что, пожалуйста...
- Я понимаю, - честно сказал я. - Если бы не вы, то я бы сам умер там от страха, а так врач во мне...
- Не надо оправдываться, - сэр Джеймс махнул рукой. - Вы - храбрец. Вы просто кремень. Правда, я в этом разбираюсь.
Нас обоих отпустили следующим утром. Я чувствовал себя отлично, а сэр Джеймс попал под мою опеку. Я устроил его в спальне со всеми удобствами, оставил дверь открытой и велел звать меня по любому пустяку. Но едва я шагнул за дверь, как зазвонил сотовый телефон сэра Джеймса. Я обернулся и застыл на пороге.
- Ну что, Джимми...- я услышал знакомый голос. - Выбрался. Привет от папаши.
- Заткнись, Уилл! - грубо прикрикнул сэр Джеймс. - Ты чуть не погубил невинного человека.
- Невинных не бывает, Джимми. Это еще не конец. Однажды я тебя убью.
- Уилл, - сэр Джеймс рассмеялся и подмигнул мне. - Теперь моя очередь мстить тебе. Я не прощу того, что ты чуть не убил доктора и посмел марать память моего сына!
- Поменьше чувств. Побольше кайфа, - и разговор оборвался.
Сэр Джеймс откинул свой телефон в сторону и снова закурил. Потом посмотрел на потолок, шмыгнул носом и жалобно сказал мне:
- Доктор, кажется, я простудился!