Конкурс Копирайта -К2
Хозяйствовать сами они привыкли давно: мама угасала медленно, но очевидно. Пока, наконец, не наступил день, когда Ирка и Машка остались с отцом.
Сначала дом, на правах старшей, вела Ирка. А потом караул пришлось сменить: Ирка поступила в институт, и комната заполнилась листами чертежей и толстенными книжками с жуткими формулами, на которые Машке было страшно даже смотреть - она надеялась, что школу уж как-нибудь закончит, а потом пойдёт в техникум на "изобразительное и декоративно-прикладное искусство".
Домоводство было простым: отец деньги принёс, Машка по конвертикам разложила, свободных средств с гулькин нос осталось - Ирка честно пыталась обойтись, но уже через месяц стало понятно, что ноутбук прямо необходим. А "кредитный" конверт уменьшал нос неизвестного Гульки до полной неразличимости.
Что не мешало Машке быть, по словам отца, "первой девкой на деревне" - под её руками любой ширпотреб превращался в элитный эксклюзив.
А в мае отец собираясь в дальнюю командировку полушутя-полувсерьёз спросил, что за гостинцы дочерям привезти. Ирка тут же выдала целый список из каких-то особых карандашей и одной совершенно недоставаемой книжки, а Машка, подумав, попросила мобильник - старый уже и звонил-то через раз.
Но когда на стол легла долгожданная коробка, Машка только выдохнула, мешая восторг с ужасом расчётов:
- Папа…
Отец чуть смущённо улыбнулся:
- Это не из магазина. Загорелось мужику продавать. Но полный комплект, не в розыске, рабочий - всяко проверяли, зарегистрированный, с гарантией. Как положено.
Подарок оказался с сюрпризом: в книге контактов обнаружился номер под именем "Ivan".
Машкино сомнение с любопытством боролось, но проиграло:
- Слушаю, - голос в трубке был низким, уверенным и весёлым.
- Здравствуйте, - обрадовалась Машка. - Вы - Иван?
- Да. А вы?
- Маша.
- Мария... Марья царевна? Или Марья Моревна?
- Нет, - Машка растерялась. - Просто.
- Просто Мария? Из солнечной Бразилии, где на деревьях много диких обезьян?
- Почему - из Бразилии? - оторопела Машка.
- А фильм такой есть: "Здравствуйте, я ваша тётя". Не видели?
- Нет.
- Тогда вы, наверное, очень молоды. Но вам обязательно нужно его увидеть. А я - не отказался бы увидеть вас. Вы в каком городе живёте?
Они встретились в тот же день. Иван оказался русым, ясноглазым и прилично старшим.
Принёс букет (не веник) полевых цветов и флэшку с фильмом - Машка два раза посмотрела его дома на Иркином ноутбуке и всё следующее свидание возмущалась всеобщей несправедливостью.
Иван, в основном, слушал.
Встречались они часто. И однажды, когда почти вечером забрели в городской парк, он остановил её на лужайке, полюбовался и заключил: "Ты очень красивая".
Машка, в первый раз надевшая только доплетеный из бисера комплект, улыбнулась, приложила ладошку к колье и пококетничала:
- Нравится?
- Нравишься.
- Да не я, - рассмеялась Машка.
- Как, "не ты"? Оно - украшение? Значит, его ценность в том, чтобы подчёркивать, насколько ты хороша.
Такая мысль Машке в голову не приходила, хотя природный вкус и художественное чутьё не подводили никогда.
Иван коснулся пальцем бусин:
- И где такую красоту делают?
- Нигде. Я сама.
- Так ты - Марья-искусница, значит? Вот оно что.
Она подняла голову, пытаясь уловить насмешку, но Иван был совершенно серьёзен - и Машка вдруг смутилась.
Золотистые волосы сияли под косыми лучами заходящего солнца, тени выделяли девичью фигурку, свет переливался в искусном плетении бисерин.
- И красавица. Марья-краса, золотая коса. Школу закончишь - что делать думаешь?
Машка удивилась, но поделилась. Невозможной скукой в общей школе, признанными успехами в художественной, рукоделием и планами на техникум.
- Но тебе обязательно надо дальше учиться. У тебя талант. В твой техникум - что сдают? Хорошо, творческий конкурс - ты знаешь, что к нему готовить? И о школе ты зря - будет глупо, если по специальности пройдёшь, а общих баллов не хватит. И всего год остался. Поработай - чтобы точно поступить. Маш. Давай договоримся?
Машка задумалась. И школу она не любила, и к своим способностям относилась, как к чему-то само собой разумеющемуся и не требующему особых усилий.
А то, что взрослый, новый в её жизни человек оценил их высоко и всерьёз, требовало эти взгляды пересмотреть.
Требование стояло рядом, выглядело весьма внушительно и было очень настоятельным - Машка сдалась:
- Договорились.
По дороге домой Иван завёл её в крошечное ателье, и блок "фото на документы" они поделили пополам.
А через несколько дней Ваня позвонил сам, чего раньше не случалось. И свидание Машку огорчило.
- Я уезжаю. Ребята восхождение готовят. Не собирался, но не складывается у них. Ладно тебе расстраиваться, вернусь - встретимся.
Иван привлёк её к себе, осторожно обнял - и Машка доверилась его сильным тёплым рукам.
- Пора мне, Марьюшка.
Он улыбнулся - и ушёл.
Машка очень обижалась на неожиданно отобравших у неё Ивана нескладных его друзей. Пока Ирка не поинтересовалась:
- Чего дома сидишь?
Машка нахмурилась:
- Ваня уехал.
- Наконец. Тебе надо учиться, а не любовь крутить.
- Ирка! Ты что, ему это сказала?!
- А мог бы и сам догадаться. Взрослый мужик.
- Ирка!
Машка вылетела из дома, хлопнув дверью.
Ванин номер не отвечал.
Бросаться в бега она, понятное дело, не собиралась, но с сестрой поссорилась крепко.
А в начале августа ей навстречу поднялся с лавки у подъезда невысокий крепкий парень:
- Мария?
- Да, - испугалась Машка.
Парень задал ещё пару вопросов и протянул запечатанный сургучом пакет:
- Иван разбился.
Когда зрение и слух окончательно вернулись, Машка стояла возле лавки с пакетом в руках; посыльного рядом не было. Она заметалась по округе, но тот как сквозь землю провалился.
С чистой стороны пакета была приклеена её фотография "на документы". А внутри лежала железная пластинка.
Показала отцу - тот глянул, провёл пальцем по рельефу:
- Это армейский жетон. Чтобы можно было опознать, если больше не по чем.
Маша зажала пластинку в кулаке, произнесла: "Ваня в горах разбился", - и поверила.
Первые дни она ещё механически что-то делала. А потом вернувшегося с работы отца встретила заплаканная Ирка: Маша сидела на кровати, уставившись в одну точку.
Отец вошёл, сел рядом:
- Машенька. Но жить-то надо.
- Зачем?
Он долго молчал. Потом тяжело вздохнул:
- Чтобы нам не пришлось и тебя хоронить.
Смысл доходил медленно, но дошёл.
Отец не утешал, не уговаривал - просто, когда рубашка с одной стороны промокла совсем, осторожно переложил рыдающую дочь на другое плечо.
Легче не стало, но жизнь дальше поплелась.
Пока отец не спросил как-то утром:
- Маша. Ты в школу - не собираешься? До первого числа всего ничего осталось.
- В школу?
"поработай - чтобы поступить - договорились"
И двадцать пятого августа в Машку вселился бес.
Следующую неделю она носилась по городу, как оглашенная. Не знала точно, что это значит, но была уверена, что именно это и делает.
Узнавала о курсах и репетиторах, договаривалась с преподавателями "художки", проверяла гардероб и покупала необходимое.
А жетон повесила на цепочку, закрыла старой сложной вышивкой - получился медальон - и почти не снимала.
В конце ноября, вернувшись домой неожиданно рано - часам к шести, Машка наткнулась в кухне на бабу Нюру. Которая не была ей ни бабушкой, ни роднёй, но Машка - ушки на макушке, сложив как-то раз обрывки разговоров, поняла, что именно благодаря этой странной женщине мама, не испытывая ненужных страданий и не доставляя лишних хлопот, прожила в два раза дольше, чем обещали ей врачи.
- Прилетела, пташка золотая? Сядь поешь, днями дома нет. Ты учись, учись - хоть когда за ум взялась. А обед я приготовлю.
В техникум Машка поступила. Так легко, что сразу даже обиделась - чего ради год вкалывала.
И тогда ей приснился Ваня. Летящее среди скал тело, и вдруг на камне - живой и невредимый, глядевший прямо на неё - Иван.
Этим сном стала заканчиваться каждая ночь - Машка не знала, что и думать.
Так, задумавшись, и обратила в сквере внимание на цыганку - вспомнила Ванины слова об украшениях. Машка не оделась бы так никогда, а на юной смуглянке наряд выглядел совершенно уместным.
Поравнявшись с Машкой девушка остановилась и буквально впилась взглядом в медальон. Машка настроилась защищаться, но цыганка подняла глаза и серьёзно сказала: "Живой жених твой. Станешь искать - найдёшь." Постояла пару секунд, уверенно кивнула и пошла дальше.
Где-то далеко в Машкиной памяти прозвучало:"Эх, топни нога, да притопни друга. Ты не стой на пути, коли жизнь дорога!" Она, в самом деле, топнула - и понеслась к бабе Нюре.
Та выслушала и только головой покачала:
- Ну, пойдём и мы поглядим.
Карты баба Нюра раскладывала долго: одни, привычные, потом другие - со странными картинками. И снова покачала головой:
- Прямо Феникс какой-то. По всему выходит, за ним невеста с косой уже дважды приходила. Да ни с чем ушла. Говоришь, жетон - чтобы опознать? Значит, Костя придёт, мы и его поглядеть попросим. Он у меня кудесник.
Костя оказался немного старшим Машки, длинным и тощим. Баба Нюра тут же посадила его обедать, посвящая попутно в Машкину проблему.
- Поищу, чего там. Всё, наелся - спасибо. Васька не приходила?
- Заходила. Передачу оставила, - баба Нюра протянула внуку замотанный кулёк.
- Да чего ж ты молчишь!
- А тебе сразу дай - за стол не усадишь. И так, в чём только душа держится.
Костя схватил пакет и метнулся в комнату.
- Баба Нюра, - удивилась Машка, - а почему Васька - оставила?
- Так подружка его. Василисой кличут. Ты иди, напомни, что обещал.
Машка остановилась на пороге - Костя восседал среди каких-то железяк, уставившись в два монитора сразу.
- А баба Нюра сказала, вы - волшебник.
- Баба Нюра такие слова не использует, - не повернул головы Костя. - Давай жетон.
У Машки дрожали руки, но Костя жетон сфотографировал - и вернул.
- Найду - позвоню. Телефон оставь.
Позвонил скоро. Примчавшейся Машке принтер выплюнул на руки листок: фотография; фамилия, имя, отчество - Машка жалела, что не спросила; дата рождения - восемь лет от Машкиной; адрес - южный город на побережье.
- Мужик крутой. Где живёт - без понятия. Зарегистрирован - тут. Лечился по страховке прошлые лето и осень - черепно-мозговая травма. Выписан живым.
Машка побрела на кухню.
- Что голову повесила?
- Толку мне с его регистрации.
- А ты не кручинься. Костя железо попытал, а я людей поспрашиваю - для того телефон придуман. Найдём.
Баба Нюра позвонила недели через две:
- Живёт твой Иван - где написано. По всему видать - цел, да нездоров. Не один живёт, хоть не женат. А девка, что с ним - красива, да нехороша и до всего, что блестит, жадная.
- Я поеду, - буркнула Машка.
- Поезжай. Адрес дам - приветят тебя. А там сама поглядишь.
Купить билет в том направлении в это время было почти невозможно - Машке, и то случайно, досталась верхняя боковая полка в конце плацкартного вагона.
Соседом оказался какой-то пегий, коротким ёжиком стриженый мрачный мужик.
- Отдыхать едете? - голос оказался с лёгкой хрипотцой.
- К жениху.
- А у жениха денег не хватило - за билет доплатить.
- Он не знает.
- О невесте? Хорош жених.
Машке впереди всё было неизвестно, непонятно, страшно, и она взбеленилась. Так что сосед за пару минут услышал всю её историю - по существу.
- А вы не кричите. Вы подумайте: одно дело - под луной гулять, другое - сиделкой работать. И за него, тоже - был мужик, на руках носил, а теперь - инвалид. Не зря ведь жетон прислал. Думаете, он вашей жалости обрадуется?
- Да при чём тут жалость?! - возмутилась Машка. - Я его люблю! Надо - и поработаю, не в первый раз. Думаете, если вы - мужики, так вам за всех всё решать? Дзуськи!
К удивлению Машки, сосед не рассердился. Принёс чаю, устроил в купе на нижней полке и проводил до нужной калитки.
- Ой! - изумилась Машка подошедшей открывать чуть-чуть другой бабе Нюре. - Разве так бывает?
- Отчего не бывает? Проходите.
Попутчик гостить отказался, заявив, что дома ждут.
"Чуть-чуть другая" - баба Галя, говорить об Иване не захотела:
- Они на набережной каждый вечер гуляют. Увидишь - сама поймёшь. Тогда и думать будем.
Машка и увидела - чуть в обморок не упала. Ваня двигался сам, без очевидных сложностей. Но его лицо было абсолютно неподвижным, а умные, живые, внимательные глаза - какими их помнила Машка, теперь безразлично рассматривали что-то за горизонтом.
- Он не слепой, - утирала слёзы Машка. - Но не такой какой-то. Я прямо перед ним стою, а он сквозь меня смотрит. Ну как же так?
- Бывает, - удивить бабу Галю было трудно. - Кто знает, как та шалава за ним ходит.
Машку передёрнуло: яркое многоцветье наряда обнадёжившей её цыганки было гармонично, как оперение птицы, а женщина рядом с Ваней больше напоминала сорочье гнездо:
- Но она же не целый день рядом с ним сидит? Придти, когда её нет.
- Ходили. Он сам - не открывает.
- Она что, его на весь день одного бросает? Да она дура, сама чокнутая!
Баба Галя собрала совет. Помощников у неё было много, разных - частью очень странных, но Машка уже ничего не боялась.
План сложили совершенно безумный, но Машка подумала, что раз уж все кругом сумасшедшие...
Субботним вечером по набережной дефилировала девушка, ещё раньше привлёкшая общее внимание роскошью ручной работы: высоким расписным гребнем и большим, вышитым в тон, платком - на маскараде Машка играла Кармен.
Ванина спутница исключением не стала.
Машка стрельнула глазами, крутнулась бесовкой:
- Нравится? Хочешь - твоим будет?
- Сколько?
- Недорого возьму: кавалер мне твой нравится. Ночи не прошу; хочу, как ты - прогуляться часок.
- Хоть и вечер, - усмехнулась женщина.
Машка сбросила платок, вынула гребень, рассыпав по плечам золото волос.
Ваня не реагировал, но Машка решила не обращать внимания. Она вела его под руку, вдыхала морской воздух и рассказывала обо всём, что случилось за прошедший год.
Обрядившаяся в обновку - Машка с трудом сдержала смех - Ванина подруга забрала его только ночью.
В воскресенье Машка наряд скрыла полупрозрачной накидкой, зато смущала публику сочетанием беззаботной юности с немыслимо дорогим на вид телефоном, в видоискатель которого пыталась поймать закат.
Единственная ожидаемая зрительница не замедлила явиться и договор аренды снова был заключён.
На этот раз Ваню с Машкой увезли.
И деревья были не такими, и полянка - другой, и Машка изменилась...
- Мой ты сокол быстрый, свет ясный. Увела тебя Марья Моревна, да пришла за тобой Марья-царевна - и железо вело, и молва направляла, и любовь с жадностью поспорила, руками искусными тебя на безделицу выменяла. Далеко летал, много видал - вернись же ты ко мне, сокол быстрый, свет ясный.
...но золотистые волосы сияли под косыми лучами заходящего солнца, тени выделяли девичью фигурку, свет переливался в искусном плетении бисерин.
- Марьюшка...
Машка смеялась и плакала, целовала и любовалась, пока не замерла, прижавшись, под тёплыми сильными руками:
- Здравствуй. Я - твоя Маша.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №21202290339
Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/02/29/339