Конкурс Копирайта -К2
Забросил Василий сеть в море, и пришла сеть пустая. Забросил второй раз, и туфлю поймал. Ну, а в третий раз забросил—так и вовсе мужика вытащил…
Двумя часами позже. Деревня, в хате.
-Ну, Глаша, мечи харчи на стол—будем гостя дорогого потчевать!
-Ты кого мне приволок, голова твоя пустая?! Выдано ли дело—собутыльников твоих откармливать?! Улов где, дубина?!
-Так я и есть улов мужа вашего. Считай, от смерти меня Василий спас. С яхты упал так неудачно, знаете. Глеб Иванович я. Мне чаю бы, сударыня.
-Слышь ты, хмырь залётный, топай отсюда! В другом месте будешь сказки сказывать!
-Но, Глаша…
-Я уже шестьдесят два года как Глаша! Забирай своего дружка и топай отсюда, голова пустая! Я ж пьянчугу какого за километр распознаю, хоть и в пиджаке!
-Не по-людски это, Глаша. Человек в беду попал, а ты…
-Где взял, туда и положи бомжа этого, дубина! Нет у меня для него ни чая, ни харчей—самим жрать нечего!
-О, сигналят. Это за мной машина приехала. Разрешите откланяться, сударыня. А ты, Василий, в контору заходи—отблагодарю по-царски, любое желание исполню. Спас-таки меня, окаянного! Вот, держи визитную карточку. Как решишь, что нужно—заходи, не стесняйся. Глеб Рыбка слово своё держит! Ну, здоровья вам. До встречи.
Утро следующего дня,. Райцентр, в конторе.
-А Василий! Заходи, друг сердечный, заходи! Что будешь—чай, кофе, водочки?! Ты не стесняйся, будь как дома, спаситель мой!
-Здравствуйте, Глеб Иванович. Вы уж простите мою дуру старую—она ж в вас человека не рассмотрела. Пиджачок мокрый, вот и приняла вас за пьяницу. А так баба она хорошая, только глупая малость.
-Ничего. Ты ж, Василий, мне жизнь спас, какие обиды?! Ты не стесняйся, не стой истуканом. Вот, в кресло присаживайся. Так-то лучше. Ну, что за награду для себя выбрал?!
-Да мне-то ничего не нужно. Это Глаша всё… Совестно сказать даже…
-Говори, не стесняйся. Слово Глеба Рыбки прочно! Что ни попросишь, всё исполню.
-Да вот баба моя спятила на старости лет. Говорит, пусть Рыбка твой шубу из соболя да сапожки мне купит. Мол, за доброе дело не грех и плату взять… Что это за добро, если деньги за него требовать?
-Эка мелочь, Василий. Для себя-то точно ничего не желаешь? Телевизор там новый или антенну спутниковую?
-Так недосуг мне ящик этот смотреть. То в море, то на рынке рыбу продаю. Пойду я, пожалуй.
-Да постой же ты, Василий. Вот, держи. Этого и на шубу, и на сапоги хватит. Водитель тебя до магазина подбросит—сумма немалая.
-Ой, я таких денег в жизни в руках не держал. Не чересчур ли?
-Бери, бери, Василий! Слово моё прочно! Если что для себя попросить надумаешь—приходи, не стесняйся.
-Низкий поклон вам, Глеб Иванович, и здоровья крепкого! Пойду я.
-До свидания, Василий.
Четыре часа спустя, деревенская хата.
-Вот тебе, Глаша, сапожки, а вот и шубка новая. Ну-ка, примерь, красавица!
-Что ты мне, дубина, сапогами в рожу тычешь?! Человек деньги лопатой гребёт, а ты с него только на шубу с сапогами взял!
-Глаша, но ты же сама попросила…
-А своя голова на что, дубина?! Видишь у мужика денег—куры не клюют. Попросил бы что повесомее шубы с сапогами!
-Помилуй, Глафира—не должно за доброе дело награду требовать! Велико ли дельце—человека в море спасти? Вчера Глеб Иванович с яхты упал—я спас, завтра моя лодчонка ко дну пойдёт—меня спасут. Мы ж люди, не звери какие. Что, Глеб Иванович каждую прихоть твою исполнять должен?
-Конечно же, должен! Ты этому Рыбке жизнь спас, а он всего-то шубкой с сапожками за три копейки откупиться хочет! Не хочу подачки такой, а хочу серьги с бриллиантами!
-Помилуй, Глаша. Нельзя же так человека третировать.
-Отчего же?! Да с братом-буржуем только так и надо, чтоб цену подвигу знал! Топай обратно, дубина, и без серёжек не возвращайся!
-Остановись, Глафира, не по-людски это.
-Тебя вокруг пальца обвести хотят, дурак старый, а ты—не по-людски! Да сколько твой Рыбка рабочего люда обманул, чтоб деньжищи такие иметь, а ты благородством своим кичишься!
-О том не нам судить.
-И слышать ничего не хочу—ступай. И без серёжек с бриллиантами можешь домой не возвращаться!
-Не могу, Глафира. Совестно мне человеку в глаза смотреть.
-Сейчас как возьму скалку, да как выбью ту совесть из твоей пустой головушки! Сыскался тут до богатеев жалостливый. Ну, пошёл!
-Дай хоть кашки отведаю.
-Пока серьги не принесёшь, никакой кашки тебе! Ступай-ступай, покуда твою душонку никчёмную скалкой не вышибла!
Три часа спустя. Райцентр, контора.
-А, Василий! Здравствуй-здравствуй, очень рад! Быстро же ты себе подарок выбрал. Ты садись, не стесняйся—мне ж только в радость хорошему человеку приятное сделать! Ну, проси—всё исполню.
-Так я не для себя, Глеб Иванович. Баба моя совсем обезумела. Не хочу, говорит, шубу с сапогами, а хочу серьги с бриллиантами. Уж мне и в глаза вам смотреть совестно. Пойду я.
-Стой, Василий. Слово моё гранит—купим мы твоей Глафире бриллианты.
-Так это ж целое состояние, Глеб Иванович. Зачем ей бриллианты в деревне-то?
-Не переживай, Василий, куплю. Глеб Рыбка отступать не привык! Тебе ж давай подарю лодку новую?
-Не надо, Глеб Иванович, мне на старой лодчонке сподручнее как-то, свыкся я с ней. А за серёжки низкий поклон вам!
-Не стоит благодарности, Василий. Спас-таки меня, горемычного. Ты ступай-ка вниз, вместе в ювелирный поедем. Человек ты неопытный, живо стекляшки вместо бриллиантов всучат.
-Спасибо, Глеб Иванович! Иначе баба совсем бы со свету сжила.
-Ступай, друг сердечный, я сейчас.
Минуту спустя, контора.
-Алло, Михалыч. Сейчас мимо тебя мужичок в пальтишке старом проковыряет. Василием кличут. Так вот, явятся завтра—за дверь выстави. Скажешь, мол, занят шибко. Да поаккуратней с ним, не переусердствуй.
Четыре часа спустя, деревенская хата.
-Танцуй, Глаша! Нынче первой красавица всей области будешь! Вот, примерь-ка.
-Что ты мне серёжками в лицо тычешь, пень трухлявый?! В хате шаром покати, а он серьги вшивые приволок, да сияет, яко самовар начищенный!
-Но ты же сама хотела…
-Изба покосилась, а ты мне серёжки какие-то притащил, старый осёл! Видишь, что человек в лепёшку ради тебя расшибиться готов. Так и попросил бы что весомее!
-Помилуй, куда уж весомее? Я ж пока просил, чуть со стыда не сгорел.
-Ой, держите меня четверо—стыдно ему! Вот проходил бы твой Рыбка на своей яхте мимо твоей лодчонки, а ты б тонуть взялся. Так он бы и остановиться не удосужился—что старик ему?
-Не гневи Бога, женщина! В море все ровны. А Глеб Иванович человек честный и милосердный.
-Фу-ты, ну-ты, честного барина отыскал на Руси-матушки! Да Рыбка твой с заводских рабочих семь шкур спускает, а платит с гулькин нос. На том и разбогател.
-Не знаешь, так и не говори.
-Так о том весь район судачит. Но от нас просто так Рыбке не откупиться, не продешевим! Не хочу серьги. Хочу виллу на берегу моря Средиземного да миллион долларов!
-Совсем ты сдурела, старая. Больше и копейки не спрошу у Глеба Ивановича! Ой, больно!
-На, получай, голова дубовая! Вот ведь послал Бог бестолочь мне в наказание! Ему Птица Счастья в руки далась, а он пёрышки рассматривает, да выгоду получить не торопится! На, получай! Глядишь, и поумнеешь от тумаков-то!
-Как захочешь, так и сделаю. Только не бей!
-То-то же. Завтра с утреца в город поедешь, виллу да миллион попросишь. Вот тебе водицы да хлеба корка, а то преставишься с голодухи-то. Эх, чтобы ты без меня делал, горе моё луковое!
Утро следующего дня. Райцентр, у входа в контору.
-Дедушка, что с вами? Что ж вы прямо на дороге сидите-то? Плохо, помочь чем?
-Рыбка, пускать не велит. А она скалкой. Море, рыбка.
-Звать-то вас как, дедушка? Откуда будете?
-Рыбка, пускать не велено, а она скалкой.
-Значит, не помните. Ну-ка, поднимайтесь-ка, дедушка. Вот так, хорошо. Ой, а синяк под глазом у вас откуда?
-Рыбка, просить. А он—пускать не велено. А она—скалкой.
-Ясно. С головой вы не дружны. Пойдёмте, я вас в больницу отведу.
-Вилла, море, миллион, пускать не велено.
-Будет вам и рыбка, и чай с печеньем. Идёмте, дедушка. Вот так, хорошо.
Три часа спустя. Райцентр, психиатрическая больница.
-Ой, беда-то какая, доктор! Что ж я с таким муженьком делать буду?! Он же теперь как дитё малое—ни дров наколоть, ни в море выйти!
-Не стоит сгущать краски, Глафира Николаевна. Случай, так сказать, классический—расстройство психики. Вылечим мы вашего муженька.
-Ой, спасибо, доктор? И когда же Вася поправится?
-Это, так сказать, науке неизвестно. Может, через неделю, может, через месяц, а может и год потребуется. Каждый организм индивидуален.
-Как же через месяц, доктор?! Да за это время сколько ж рыбы поймать и продать можно?! Это ж целое состояние!
-Эх, Глафира Николаевна, мы тут, так сказать, о здоровье человека говорим, а вы о выгоде думаете. Ваш Василий и так о какой-то рыбке талдычит. Кстати, откуда у него синяк под глазом да на лбу ссадина?
-Не знаю. Упал, наверное. Он же неловкий у меня.
-Да? А кажется, будто избил кто.
-Избил? Нет, доктор, никто его и пальцем не трогал. Скажите, хворь-то его откуда взялась?
-Это ж, так сказать, классика—от нервного перенапряжения. Замкнуло Василия. Не волнуйтесь, Глафира Николаевна, вылечим. Я тут список лекарств приготовил, да график, что, когда и сколько принимать. Вы уж проследите.
-Это что же, доктор, вы больного человека на улицу выгоняете?! А лекарств пять штук целых—где ж мне такие деньжищи взять?!
-Я как лучше хочу, Глафира Николаевна. Лекарства последнего поколения, точно помогут. Только нет их в больнице—бюджет скудный, так сказать. А без тех препаратов не помочь Василию.
-Ты мне лапшу-то на уши не вешай, докторишка! Раз больница, так и лечите! Мне дитё неразумное в хате не нужно!
-Я бы с удовольствием, Глафира Николаевна, но нет у нас препаратов эффективных. Нет, понимаете?
-Это уж не моя забота, доктор. Пойду я. Как Вася поправится—сообщите, заберу горе своё луковое.
-Так вы и навещать его не станете, Глафира Николаевна?
-Что же мне болтовню его бессвязную слушать? На то доктора есть. Ишь, удумал в самый сезон заболеть! Это ж сколько мы потеряем-то?! Прощайте, доктор.
Спустя час. Райцентр, в конторе.
-Здравствуйте, сударыня. Что у вас за дело ко мне?
-Ишь, глаза твои бесстыжие! Человека до больничной койки довёл, а самому хоть бы хны!
-Кого это я довёл? Выражайтесь яснее.
-Да Василия, мужа моего. Он тебе, хмырю, жизнь спас, а ты его с лестницы спустил! А ещё любое желание исполнить обещал!
-И пальцем не трогал я Василия, да и слово своё сдержал—аж два желания исполнил. Только ни Василия просьбы были—ваши, сударыня. Однако ж, в Золотые Рыбки не нанимался вам, от того и пускать не велел более.
-Да что ж это за люди пошли?! Кормильца моего в калеку превратил—и в кусты, значит?! Василий мой как дитя малое нынче—ни дров наколоть, ни в море выйти. Вот, значит, какова благодарность твоя?!
-Не моя в том вина. Ступайте отсюда, сударыня.
-Э, меня ты вокруг пальца не обведёшь, индюк напыщенный! Ну-ка, давай мне миллион долларов да виллу на берегу моря Средиземного!
-Жадным не подаю. Позвольте мне вас проводить, сударыня.
-Не трогай меня, душегуб! Помогите, убивают!
-Вот так-то лучше. А Василия я сам найду. Коль лекарства какие нужны, так куплю. Прощайте, сударыня.
-Открой дверь, хмырь! Вот и спасай людишек этаких—ни стыда у них, ни совести!
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №21202251168
Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/02/25/1168