Конкурс Копирайта -К2
- Мама, а что ты делаешь?
- Видишь, нитку пряду. Папа сейчас линяет, смотри, сколько я с него шерсти начесала!
- А зачем тебе нитка?
- Как зачем? Шкурку себе новую буду вязать.
- А почему у тебя своей тёплой шкурки нет?
- Это долго объяснять, да и папа говорит, что тебе ещё рано знать…
- Ну мама, ну пожалуйста!
- Ладно, расскажу, только не кричи, бабушку с дедушкой разбудишь! Вот, слушай:
Когда-то наш народ мирно жил на этой земле. Питались мы ягодами, грибами и кореньями, лесных зверей не трогали, и они нас тоже. А потом пришли Другие. Они питались мясом и убивали зверей. И нас тоже. Мы сначала думали, они не понимают, что мы тоже разумные существа, но они убили всех, кто пытался говорить с ними. И нам осталось только прятаться. Мы ушли в лесные чащи, а они построили города и деревни и стали жить на нашей земле. Их оружие становилось всё более совершенным и смертоносным, и нам пришлось научиться ходить, не оставляя следов, сливаться с землёй и древесной корой, прятать свои жилища в самых непроходимых чащах. Но и это не спасло бы нас, если бы мы не овладели магией. Мы научились наводить морок, отводить глаза, так что Другие не могут видеть нас даже на открытом месте и проходят в двух шагах от наших жилищ, ничего не заметив. Так и живём с незапамятных времён.
- А на кого они похожи, Другие? Бабушка мне рассказывала про них, но так и не сказала, как они выглядят.
- А ты посмотри на меня, и увидишь. Мы тебе не говорили до сих пор, но теперь будешь знать: я была одной из них.
- Ты?! Мама, но они же…
- Ты слушай! Я была совсем маленькой девочкой, когда в нашу деревню пришли враги…
- А кто это – враги?
- Это люди, Другие, которые хотели нас убить. Они и убили моих папу и маму, и всех, кто был в деревне. Только я одна успела убежать в лес. Я бежала босиком всю ночь и весь день, и к вечеру от усталости ничего уже не видела перед собой, и потому только наткнулась на избушку. Ты же знаешь, её увидеть никак нельзя. Дверь была не заперта, и я вошла. И сразу в комнате стало светло, но это был не такой свет, к которому я привыкла в домах Других. Потолок светился приятным голубоватым светом, я взглянула вверх и увидела множество светлячков, ползающих по нему. Потом я почувствовала, что мои ноги что-то щекочет, посмотрела вниз и едва не подскочила от страха. Я стояла на деревянной дощечке со множеством дырочек, как будто проеденных жуком-древоточцем, а из них выползали сотни муравьёв. Они облепили мои ноги почти до колена. Я хотела стряхнуть их, но вдруг поняла, что они не кусаются, и их щекотка мне даже приятна. Когда через минуту муравьи уползли обратно в норки, я увидела, что ноги у меня совершенно чистые, как будто я только что отмыла их горячей водой с мылом, а свежие царапины и ссадины совсем не болят. Весь пол комнаты покрывал толстый зелёный ковер, который, когда я на него ступила, оказался не ковром, а очень плотным газоном из незнакомой мне травы. В центре комнаты стояло дерево, похожее на яблоню…
- Я знаю, это наше обеденное дерево!
- Конечно, знаешь. Я рассказываю так подробно, чтобы ты понял, как всё это ново и необычно было для меня, девочки, пришедшей из совсем другого мира, где люди не дружат с природой, а пытаются покорить её. Я обошла дерево кругом. С одной стороны на нём висели большие зелёные плоды, с другой – желтые, поменьше, а с третьей – совсем маленькие красные яблочки. Я была очень голодна, сразу сорвала большое яблоко, откусила кусок и тут же выплюнула. Оно было несладким, немного солёным и пахло плесенью.
- Я тоже не люблю дедушкины яблоки, а ему нравятся!
- На самом деле они тоже ничего, вкусные, если привыкнуть. Но я-то ожидала почувствовать вкус яблока, а тут что-то солёное… Вот оно и показалось невкусным. Потом мне стыдно стало, что я выплюнула прямо на пол, хотела подобрать, нагнулась, а на полу уже две мышки выплюнутый кусок доедают. Теперь-то я понимаю, как хорошо жить в согласии с природой: ни подметать, ни убирать не надо. А там, откуда я пришла, мыши в доме считаются злейшими врагами – гадят, продукты портят… Так вот, тогда я решила попробовать и других яблок, может, повкуснее будут. Желтые мне тоже не понравились, но с голодухи одно я всё же съела. Зато красные оказались такими сладкими и ароматными, что я и не заметила, как съела их все.
А потом я увидела три странных куста, растущих вдоль стены, и сразу сообразила, что на них можно сидеть: кроны у них были в форме кресла. И я села на самое большое, в своей шерстяной кофте. Откуда мне было знать, что они предназначены для ухода за шерстью? Существа, которые живут в кусте, приняли мою кофту, связанную из переплетённых шерстяных нитей, за комок свалявшейся шерсти, я и глазом моргнуть не успела, как они распустили её на нитки. Когда я вскочила, мне осталось только стряхнуть с себя остатки кофты. Платье они не тронули, и я, решив, что больше терять нечего, уселась во второе кресло, просто из любопытства. Те, кто жил там, не найдя ничего более шерстяного, принялись за мои волосы. Они очень хорошо почистили мне голову, я почувствовала себя чище, чем после бани. Баня, чтоб ты знал, это у Других такой способ очистки кожи от грязи с помощью горячей воды и пара. Они уложили мне волосок к волоску, вот только по их понятиям шерсть у меня оказалась слишком длинной, и они меня ещё и подстригли. После этого мне захотелось узнать, что сделает со мной третье кресло, но я плюхнулась в него очень неуклюже, две ветки сломались, и я оказалась на полу. Что смеёшься? Не такая уж я толстая была, не толще папы, просто села неудачно.
Поднимаясь с пола, я почувствовала, что очень устала и хочу спать. В следующей комнате я обнаружила три зелёные лежанки и уже не стала разбираться, из кустов они сделаны или из травы, просто упала не ближайшую, самую большую. Для дедушки она, конечно, подходит, с такой шерстью, как у него, на жёстких колючих ветках спать в самый раз, но для меня, даже смертельно уставшей, она оказалась слишком неудобной. Я переползла на другую, но бабушка, как я потом узнала, страдала от радикулита и посадила в ложе кустики крапивы. Зато третья лежанка оказалась в меру мягкой и вкусно пахла можжевельником. Я уснула даже раньше, чем голова коснулась душистой подушки. И мне приснился сон, я увидела маму и папу, они стояли как будто на облаке, протягивали ко мне руки и улыбались. И мама сказала, что теперь она больше не боится за меня, что я нашла новую семью, где мне будет хорошо. А папа сказал, чтобы я не горевала о них, им теперь тоже хорошо там, где они сейчас. И я чувствовала, как от их слов моё горе и отчаяние превращается в тихую, светлую печаль.
А когда я проснулась и увидела над собой три склонённые мохнатые фигуры, то подумала спросонок, что это медведи, и уже хотела испугаться, но они выглядели такими добродушными и так ласково глядели на меня, что я сразу поняла: ничего плохого мне здесь не сделают.
Так и осталась я жить в этой избушке, а когда выросла, мы с папой полюбили друг друга, а потом родился ты, мой Медвежонок.
- Мама, а Другие совсем ничего про нас не знают?
- Они знают, что мы когда-то жили на Земле, но думают, что мы давно вымерли. Они находят кости и орудия труда наших далёких предков и даже дали им имя по названию того места, где впервые нашли их стойбище – неандертальцы. Да и сейчас они время от времени находят наши следы , а изредка им удаётся увидеть одного из нас в каком-нибудь диком месте, где он считал себя в полной безопасности и не удосужился вовремя навести морок. Они потом целые экспедиции снаряжают, чтобы найти «снежного человека», но, конечно, никого не находят.
- А почему «снежного?» Мы ведь не в снегу живём?
- Потому что по земле мы умеем ходить, не оставляя следов, а по снегу не всегда получается. Да и глаза отводить на белом снегу в яркий солнечный день гораздо труднее. Так мы и стали «снежными».
- Мама, неужели им никак нельзя помочь?
- Нет, сынок, мы тут ничего сделать не можем. Это какая-то мутация, психическая болезнь, передающаяся по наследству. Нормальное разумное существо не может убивать другие существа, тем более разумные. А они – могут. Эта страшная болезнь более смертоносна, чем любая другая, особенно во время войны – так у них называется период обострения, когда целые народы идут убивать друг друга.
- А ты, мама? Тебе ведь не передалась эта болезнь?
- Может быть, и передалась, но чтобы она проявилась, надо вырасти среди Других. Я ведь не первая Другая, которая ребёнком пришла к настоящим людям, и ни у кого из нас признаков болезни не наблюдалось.
- Тогда, может быть, нам надо принимать к себе их маленьких детей, которые, как ты, остались без папы и мамы, а когда они вырастут, пусть вернутся к своим и объяснят им, что можно жить нормальной жизнью! Они ведь тоже разумные, должны понять и вылечиться!
- Ты далеко не первый, кто до этого додумался. Пытались, и не раз. Наших посланников, хоть и убивали частенько, но уважали, считали святыми и пророками. Они всё знают и понимают, но продолжают убивать. Отдельного человека излечить можно, но болезнь редко проявляется у кого-то одного, чаще она охватывает коллективный разум целых народов и тогда становится чрезвычайно заразной. И жертв с каждым разом всё больше и больше.
- Что же с ними дальше-то будет?
- Давай не будем о грустном. Спи, Медвежонок, завтра рано вставать. За ручьём малина поспела, надо успеть, пока Другие всю не собрали.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №21202221159
Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/02/22/1159