Лошади и ослы.
Лошадь не знает лимита нагрузки. Скачет, тащит, везет, сколько от нее требует хозяин. Пока не падает и не издыхает.
Осел четко знает, сколько он может тащить. И в пределах данного лимита очень добросовестен. Но если хозяин требует лишнего, встает, «как осел», и его уже не заставишь работать.
Так вот, я – осел.
Ни на заводе, ни в армии, ни в МВД никогда не делал запредельную для себя работу{1}.
А организация советской страны подразумевала, что все делают невозможное. Или делают вид, что делают. Иначе – плохо.
Мент должен одновременно вести невозможное количество дел. Имея заваленные папками стол и сейф. Принимать решения за пределами своих способностей, компетентности и образования. А также такие решения, какие требует начальник.
Находиться на рабочем месте больше биологически возможного времени. По вечерам с усталым видом проходить по коридору с папкой бумаг (в кабинет к соседу играть в нарды, или пить водку).
Иначе он плохой.
Эту схему можно применить и к работе инженера, и к службе армейского офицера и т.п.
Придумал же в свое время борзописец Борис Полевой ходкий слоган «ведь ты же советский человек»{2}. И более полувека по этой формуле из людей делают идиотов. А сами «светские люди» делают гадости и подлости.
Погибший с подводной лодкой «Курск» командир Лячин, возможно, мог бы вместо последнего выхода в море пустить себе пулю в висок. С точки зрения так называемой «офицерской чести». Ибо знал о наличии на лодке уроненной при погрузке торпеды и смертельной опасности для подчиненных. Но изобразил перед начальством «советского человека». И повел своих людей. Не в бой на защиту родины. А в показушный морской поход. На смерть{3}.
Правилами игры нельзя пренебрегать. Иначе выпадешь из рядов. И перестанешь получать положенные «советскому человеку» блага.
***
Этими правилами я всю жизнь пренебрегал.
Был и есть ленив.
И хотел, и хочу за свое жалование работать положенное количество времени.
И делать именно то, что положено.
И именно так, как положено. Тем более, что кое-что умел и умею.
Благодаря этому умению ухитрялся в рабочие часы сделать достаточно много. И приемлемо. Не всегда, но ухитрялся.
А в официально свободное время пил в кабинете водку, и играл в нарды. Не изображая занятости.
Многие мои начальники, всю жизнь изображавших работу «за пределами», завидовали мне такому. Несоветскому человеку.
Не любили, естественно.
А при коллизиях старались «переломить через колено».
Чтобы заставить осла тащить запредельный груз.
Чтобы пощипать перья белой вороне.
***
Начальник 14-го отделения Гурин, у которого я работал дознавателем, был лошадью. Тащил всю жизнь все, что на него возлагали. За что и дослужился к пенсии до звания майора и должности начальника отделения милиции.
Коллизия у нас возникла на почве статьи 209 УК РСФСР (в эту тему см. здесь)
План у них был. По посаженным «туникам» ("тунеядцам").
А я не хотел возбуждать незаконные дела по сырым материалам. Тем более для «плана».
Гурин требует «показателей».
Я требую качественных материалов.
Мы разругиваемся и ни о чем не договариваемся.
Конфликт становится достоянием начальства.
О моем недостойном характере там уже знают.
Принято решение вправить мне мозги. А для этого перевести в другое подразделение.
***
Начальник 31-го отделения милиции Игорь Михайлович Виноградов имеет кирпичных цвета и формы лицо, зычный и сиплый голос, а также жизнерадостную кличку «Пиночет»{4}.
О том, как он морщит своих «орлов», ходят мрачные легенды по ленинградской милиции. Перевод в 31-е считается ссылкой. Именно к ней меня и приговаривают.
Для воспитания.
При всей «отмороженности», понимаю, что «попал». Не по себе.
Первая поездка на Автовскую улицу{5} навсегда связывается в памяти со страхом и мученьями.
Мучают, оттягивая руки, тяжелый портфель и сумка, набитые мелким скарбом из прежнего кабинета. Страх наводит и перспектива работы под самодуром-начальником, и предвкушение унижений моей личности.
Первый день оказывается безликим.
Дежурный показывает мне отдельный (!!!)кабинет. И я начинаю оборудовать новое рабочее место. За весь день никто не беспокоит. Ухожу домой в 18-30. «По звонку».
На следующий день с утра вызывает Пиночет.
Кладет передо мною пачку материалов, подлежащих неотложному превращению либо в «отказные постановления» {6}, либо в возбужденные уголовные дела. Сиплым громовым голосом начальник поясняет, какой из материалов какую должен иметь судьбу.
Чтобы никак иначе.
Чтобы никаких рассуждений. Хоть о законности, хоть о физических возможностях.
Так провозглашает Пиночет.
Но сказанное им далее повергает в крайнее изумление.
- И давай, б***ь, всякой х**ней не занимайся! Твое дело – сидеть жопой в кресле, думать головой и писать бумаги. А если какая-нибудь поебень понадобится, бумаги какие-то, или приволочь кого-нибудь – тут же обращайся к дежурному. Или к моим замам. Они обеспечат. А не обеспечат, то я их, б***ь, так всех вы**у!.. И чтобы, б***ь, пока дело не сделано, водки не пить и баб в кабинет не таскать! А там посмотрим.
Из кабинета Виноградова я выхожу совершенно оторопевший.
Фактически мне в столь нежной форме предложено работать по принципу осла. То есть выполнять работу, присущую именно мне. Без ненужной и бесполезной перегрузки.
Одновременно мне дано понять, что я априори ценюсь, как специалист. Что от меня ждут работы специалиста, а не мента на побегушках. И прозрачно доведено до сознания, что в противном случае меня тоже «…б***ь, так вы**ут…»
А также, в качестве альтернативы, мне даётся возможность пить водку. И использовать кабинет для иных земных утех.
Естественно, в качестве поощрения за безупречную службу.
И кнут тебе, и пряник.
В первую же неделю принимаю неимоверное количество процессуальных решений, сотворив по этому поводу уйму содержательных и ценных документов. Сидя «жопой в кресле».
По обеспечению всей этой работы на меня работают менее квалифицированные отделенческие менты. Каждый на уровне своей миссии.
Дело идет!
Любимое 31-е отделение в изобилии получает необходимые статистические показатели по борьбе с преступностью и охране порядка{7}.
Чувствую себя в своей тарелке.
Я именно работаю, а не изображаю работу. Причем, прекрасно укладываюсь в официальные рабочие часы. А если обстоятельства иногда требуют припоздняться, воспринимаю это совершенно безболезненно.
Состояние близкое к восторгу.
На совещаниях получаю от Пиночета все больше и больше теплых слов, перемежаемых, естественно, добротной нецензурной бранью.
В общественном мнении сотрудников отделения я отождествляюсь с элитой. Водку пью в уголовном розыске, что по отделенческой иерархии значит много. Опера – пиночетовская «элита».
Больше всего я боюсь плохо сработать. Нарушить, тем самым, создавшуюся служебную гармонию. И потерять уважение Пиночета.
Через пару месяцев начальник отделения раскрывает передо мною все карты своих замыслов, советуется со мною, и зачастую действует по моим советам…
А на совещании у начальника РУВД однажды говорит Гурину, что тот был не прав, не сумев использовать такого ценного специалиста, как Лучинский.
***
Не вечно все на белом свете.
Благодаря моей повысившейся репутации, меня забирают в следственный отдел. Расстаюсь с Пиночетом при искреннем обоюдном сожалении.
***
-Оставляю за данным рассказом оценки своих тогдашних действий.
Они и для меня спорны, не то что для «честных граждан».
Но мне работалось легко. Я делал много. И эффективно реализовывал свой потенциал.
На одной руке хватит пальцев, чтобы сосчитать в моей жизни хороших начальников.
Но Пиночет был просто уникален. Сочетанием внешней тупости и внутреннего понимания того, как надо работать.
А также пониманием моей натуры.
В совокупности с добротной нецензурной бранью.
***
Игорь Михайлович был потихонечку «съеден» по службе недоброжелателями.
Он скончался на пенсии в середине девяностых.
Светлая ему память!
***
Именно этими достоинствами были сильны кое-какие мои последующие начальники.
Гдлян, Ельцин.
И именно за это я был им предан.
И именно за это данные начальники сами были впоследствии "съедены".
А то, что, в конце концов, я оказался не ко двору в системе, так это моя беда.
А, может быть, и не беда. А благо.
***
Как хорошо было бы жить в стране «ослов».
С организацией и обеспечением работы.
Без трудовых и служебных подвигов.
Создавая полноценный ВВП.
Под «Пиночетом».
Как живет нормальный мир.
_________________________
{1} Правда, организму это все равно не помогло – доигрался до инвалидности.
{2} “Повесть о настоящем человеке”. Про летчика Мересьева, который продолжил полеты после ампутации двух ступней.
{3} Многократно оговариваю условность своего утверждения.
Но факт установленный – незадолго до выхода при погрузке одна из торпед упала на причал. Её нельзя было грузить.
{4} Аугусто Пиночет Угарто – ныне престарелый, но живой, бывший генерал вооруженных сил Чили. 11 сентября 1973 года устроил в родной стране государственный переворот со свержением лево-марксистского правительства Сальвадора Альенде, в тот же день умерщвленного. Став диктатором, путем жестких репрессий, не избежав нескольких тысяч жертв, превратил Чили из голодраной страны разболтавшегося пролетариата в развитую капиталистическую страну.
Роль Пиночета в истории Латинской Америки до сих пор спорна. А в советские времена его имя и вовсе отождествлялось с жестокостью и самодурством.
{5} Это сейчас 31-е на Кронштадтской улице, а тогда было по адресу Автовская, 22. Почти на углу с Краснопутиловской.
{6} Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Чаще всего по ст. 5 п.п. 1 и 2 УПК РСФСР. За отсутствием либо события, либо состава преступления. Большинство милицейских материалов оканчиваются именно такими постановлениями. Отказал – и с плеч долой.
{7} Мои оценки законности и нравственности совершавшихся тогда подвигов можно прочитать в других обрывках. В частности, о милиции.
________________________________________
2002-2009 г.г.
© Юрий Лучинский